The last fight

Гермиона не могла перестать думать о том, что увидела в воспоминаниях Беллатрикс. Ей хотелось узнать, что произошло потом. Беллатриса и Том Реддл выглядели, как любовники, однако в последние годы их отношения были совсем другими. Что между ними произошло? Гермиона понимала, что ей стоило интересоваться совсем не этим, но прошлая жизнь Беллатрикс со всеми ее тайнами так манила ее… «Есть ли у Лестрейндж Омут Памяти?» — подумала Грейнджер. От этих мыслей ее отвлекли друзья — сегодня был поход в Хогсмид. Как всегда они зашли в «Три метлы», немного прошлись по улочкам. Позже Рон пошел прогуляться с Лавандой, а Гарри и Джинни захотели зайти в «Сладкое королевство», и Гермиона решила оставить их наедине. Не зная, куда пойти, девушка подумала дойти до Визжащей хижины. Но уже на полпути начался ливень. На улице было холодно, поэтому нужно было где-то переждать дождь. Поблизости оказался только бар Аберфорта. Гермионе не очень хотелось туда идти, но это все же было лучше, чем мокнуть на улице. Она несмело приоткрыла дверь «Кабаньей головы» и зашла внутрь. В темной комнате с потертым ковром на полу сидело множество волшебников и волшебниц. Все они громко разговаривали, ругаясь через слово, и не внушали Гермионе доверия, поэтому она, стараясь не привлекать внимания, присела за одинокий столик в углу. Она уже думала заказать себе сливочного пива, как вдруг дверь в бар распахнулась, и на пороге появились Беллатриса и… «Люциус?! Что он здесь делает? — недоумевала Гермиона. — Кажется, Драко говорил, что с их семьей не общается никто из Пожирателей Смерти». Она поспешно закрыла лицо капюшоном и отвернулась от входа. Как назло, Беллатриса и Люциус сели за стол в нескольких метрах от нее. «Надо отсюда убираться», — подумала Гермиона, и это была самая здравая ее мысль за последнее время. Но Гриффиндорка не хотела упускать такую возможность проследить за Пожирателями Смерти. Поколебавшись какое-то время, она решила остаться. Тем более, что из-за плохой погоды бар был полон народу, и она легко могла затеряться среди толпы волшебников. Она пыталась прислушаться к тому, что говорил Люциус, но болтовня и пьяные окрики заглушали его речь. До нее доносились лишь обрывки фраз. «Пригодились бы сейчас удлинители ушей Фреда и Джорджа», — с досадой подумала девушка. Но тут соседний столик освободился, и Гермиона недолго думая перешла за него. Теперь она сидела совсем рядом с Люциусом и Беллатрисой. Сердце ее бешено колотилось, она нервно оттягивала капюшон, чтобы еще плотнее закрыть им лицо. Если кто-то из них заметит ее — ей конец. — Что думает об этом Долохов? — расслышала наконец Гермиона. — Мне плевать, что думает этот ублюдок. Их голоса снова перекрыл шум. Кто-то громко расхохотался. Гермиона, осторожно высунув кончик палочки из-под стола, наложила Оглушающее заклятие, отгородив себя от самой шумной части зала. Теперь она отчетливо слышала разговор Беллатрисы и Люциуса. — Пэнси и Теодор Нотт теперь тоже на нашей стороне, — сказала Беллатриса. — Я рассказала им, что от них требуется, и они сразу же согласились. — В этом и не было никаких сомнений, — ответил Люциус. — Война ничего не изменила. Почти все Слизеринцы готовы поддержать Пожирателей. — Все, кроме твоей паршивой семейки, правда? — Беллатриса поморщилась и отпила виски из своего бокала. — Я же сказал, я больше не собираюсь это обсуждать! — Люциус гневно сжал руку в кулак. — Не забывай, Нарцисса — твоя сестра, а Драко — твой племянник. Разве ты не говорила, как обожаешь их? Не так, как Темного Лорда, конечно… — Заткнись! — оборвала его очередную насмешку волшебница. — Андромеда тоже была моей сестрой, и ты знаешь, что ее имя давно выжжено с фамильного древа Блэков. А твой сын — сплошное разочарование! Тебе надо было видеть его лицо, когда он пытался убить Дамблдора. Жалкое было зрелище! Люциус с досадой отвернулся. Он должен был что-то возразить, поставить на место Беллатрису. Но разве она не права? Драко действительно стал для него разочарованием. Все его надежды на сына рухнули окончательно, когда он открыто заявил, что не хочет быть Пожирателем Смерти, что чистота крови для него ничего не значит. — Что именно ты рассказала Паркинсон и Нотту? — спустя время спросил он. — Что от всех грязнокровок нужно избавиться, потому что это воля Темного Лорда, — ответила Лестрейндж. — Но делать это нужно незаметно. Можешь не волноваться, мы все делаем по плану: ученика по каким-то причинам якобы забирают из Хогвартса родители, которым стирают память… «Так вот почему стольких учеников стали «забирать родители», — подумала Гермиона. Ей казалось вполне естественным, что многие волшебники начали беспокоиться за своих детей, так как обстановка в школе становилась все напряженнее. Никому и в голову не приходило, что это часть плана Пожирателей. — И кто этим занимается? — Кто-нибудь из Слизеринцев, чаще — Теодор. — Стирание памяти — это серьезная магия! — возмутился Люциус. — Одна ошибка может стоить нам жизни! Ты понимаешь, что будет, если заклинание будет наложено некачественно и кто-то вспомнит о своем пропавшем ребенке? И ты поручаешь это кучке неумелых подростков?! — Мы можем убивать родителей, если хочешь, — предложила Беллатриса. — Нет, мы не будем просто так убивать маглов! — Это еще почему? Люциус проигнорировал ее вопрос и, ненадолго задумавшись, сказал: — Я знаю, кто у нас в Хогвартсе специалист по стиранию памяти. Беллатриса, по-видимому, догадалась, о ком идет речь, и недовольно закатила глаза. — И как ты хочешь заставить ее этим заниматься? — А это уже твои проблемы, Белла. Беллатриса, пробормотав какое-то оскорбление Люциусу, вышла из-за стола и, круто развернувшись, направилась к выходу. — Заплати за виски! — крикнул он ей вслед. — Черта с два, кретин плешивый, — ответила Лестрейндж и, слегка пошатываясь, вышла из трактира. Гермиона уже не слушала их разговор. Люциус напомнил ей о том, что она хотела бы забыть больше всего на свете. Гермиона твердо знала, что поступила тогда правильно, и все же не могла полностью простить себя за это. Она так и не решилась рассказать родителям всю правду о том, что тогда произошло. Тем не менее весь магический мир знал о ее подвиге — в «Пророке» после войны печатали много статей об участниках битвы за Хогвартс. Журналисты каким-то образом узнавали множество фактов о ставших знаменитыми волшебниках. Узнали они и о тайне Гермионы. Девушка хотела дождаться, когда Люциус уйдет, но он похоже собирался остаться здесь надолго. Тогда, заметив, что к выходу двинулась группа волшебников, она решила незаметно слиться с ней и покинуть трактир. Она встала из-за стола, и палочка, лежавшая у нее на коленях, упала на пол. Гермиона наклонилась, чтобы подобрать ее, и когда поднималась обратно, капюшон на секунду слетел с ее лица. Она быстро поймала его и поспешила к двери. Ненадолго ей показалось, что Люциус посмотрел на нее. Но он сделал вид, что смотрел на официантку, подошедшую к нему в следующее мгновение. Уверенная в том, что она никем не была замечена, Гермиона пошла искать друзей. *** Когда Гермиона рассказала все, что услышала в трактире, Рону, Гарри и Джинни, они согласились, что об этом стоит рассказать профессору МакГонагалл. — Но что ты делала в «Кабаньей голове»? — поинтересовалась Джинни. — Я просто спряталась там от дождя, — ответила Гермиона. — Спряталась от дождя?! В «Кабаньей голове»?! И АБСОЛЮТНО случайно подслушала разговор двух Пожирателей Смерти?! — гневно восклицал Гарри. — Так я тебе и поверил. Тебе не хватило Круциатусов от Беллатрисы в тот раз? — Гарри! — попытался остановить его Рон. — Ты хоть думала, какой опасности подвергаешь себя?! — продолжал злиться Гарри. — Ты же и сама… — Грязнокровка? — подсказала Гермиона, горько усмехнувшись. Гарри хотел что-то ответить, но она перебила его: — Твои родители — волшебники, тебе нечего бояться. Видимо, судьба маглорожденных тебя не волнует. — Нет! Дело совсем не в этом, — возразил Гарри, смягчившись. — Я только хотел сказать… Но он так и не договорил, потому что щеки Гермионы вдруг залились краской, она отвернулась и тихо всхлипнула. — Что… что такое Герми? — Я просто, — пробормотала она сквозь слезы, — не хочу больше ни с кем ссориться. Мы ведь до сих пор не знаем, что будет завтра. Вдруг кто-то из нас погибнет… — Нет, на этот раз никто не погибнет, — твердо возразил Гарри. — Ты права, то, что ты выяснила очень важно. Мы не должны допустить, чтобы кто-то из учеников Хогвартса пострадал. Я сейчас схожу к профессору МакГонагалл и все ей расскажу. Позже, когда Гермиона с Джинни пошли в спальню девочек, Джинни сказала подруге: — Не принимай его слова близко к сердцу. Гарри в последнее время стал очень нервным. Думаю, это из-за того, что он долгое время был крестражем. — Но тогда разве ему не должно было стать лучше после смерти Волан-Де-Морта? — усомнилась Гермиона. Джинни пожала плечами. — Волан-Де-Морт и после смерти продолжает влиять на нас *** На следующий день после завтрака в Большом зале к Беллатрисе Лестрейндж подошёл профессор Снейп. — Сегодня, после уроков тебя ждёт профессор МакГонагалл в своем кабинете, — сказал он волшебнице. — Там будет и кое-кто из министерства, так что постарайся вести себя прилично. Беллатриса, возмущенная таким обращением к себе, прожгла Северуса гневным взглядом. — Что еще им от меня нужно? — резко поинтересовалась она. — Будет разбирательство по поводу того, что ты воруешь зелья у меня из кладовой, в особенности Эйфорийный эликсир, — сквозь зубы процедил Снейп. — И еще кое-что нужно будет обсудить. Не думаю, что ты долго здесь проработаешь. От ярости Беллатриса не смогла ничего ответить. Она сжала кулаки, так что костяшки пальцев побелели, и, развернувшись на каблуках, стремительно вышла из зала, чтобы не дать волю чувствам и не убить на месте чертового Снейпа. С какой целью ее вызывают? Вряд ли министерство заинтересовалась пропавшими из кладовой зельями. Она понимала, что ее хотят обвинить в чем-то более серьезном. Но в чем? К Люциусу тоже прилетела сова с уведомлением о том, что он должен явиться на разбирательство в Хогвартс. На конверте была печать министерства, однако его вызывали в Хогвартс, а не в зал суда. Значит, дело было неофициальным. Он вспомнил ту странную девушку из трактира, подозрительно похожую на Гермиону Грейнджер. Ну конечно, это была она. Теперь Люциусу стало ясно, в чем его подозревают. Было неосторожно с их стороны, обсуждать это в общественном месте. Но предупрежден — значит вооружен. Паниковать было рано, у него в голове выстроился четкий план дальнейших действий. В то же утро Гарри подошел к Гермионе и сообщил ей, что она должна прийти сегодня в кабинет директора, чтобы дать показания против Беллатрисы и Люциуса. — Показания? — переспросила Гермиона. — Это что, суд? Ты уверен, что это хорошая идея? — А что еще мы можем сделать? Да и, в конце концов, кому они поверят больше: герою Магической войны или Пожирателям Смерти? Гермиона смутилась. Она была героем. Это до сих пор не укладывалось в голове. Позже, около пяти вечера, Гермиона сидела в библиотеке в одиночестве и думала, что скажет профессору МакГонагалл и министерству. Ей еще никогда не приходилось давать показания в суде, пусть и неофициальном. До разбирательства оставался час. Наконец она сделала небольшой набросок, в котором коротко расписала все, что услышала из разговора в трактире. Но он ей так и не пригодился, потому что, как только она вышла в коридор, кто-то направил на нее Оглушающее заклятие. *** Люциус и Беллатриса Лестрейндж встретились в коридоре перед кабинетом директора. — Что ты здесь делаешь? — спросила волшебница. — Ты еще не догадалась? Они что-то знают о пропавших учениках. Грейнджер была вчера в «Кабаньей голове» и все слышала. На лице Беллатрисы разом отразилась буря эмоций. Она знала, что дело вовсе не в пропавшем эликсире. Но как они могли так неосторожно выдать свою тайну! — Что теперь делать? — спросила она упавшим голосом. — Ничего еще не потеряно. У них нет никаких доказательств. Просто отрицай все и не говори ничего лишнего, поняла? — Какой смысл?! — раздосадовано воскликнула Беллатриса. — Грязнокровка все равно все им расскажет, и они поверят ей, а не нам. — Нет. Грейнджер нам мешаться не будет, — возразил Люциус. — Она сейчас не в Хогвартсе. — И где же она? Беллатриса нахмурилась и непонимающе уставилась на Люциуса, но не успела ничего ответить, потому что они уже подошли к двери в кабинет, которая тут же распахнулась. Кабинет директора был полон волшебников: здесь были несколько профессоров Хогвартса, в том числе профессор Снейп, Кингсли Бруствер, Амбридж и другие министры. — Мистер Малфой, профессор Лестрейндж, проходите, — сказала профессор МакГонагалл и указала им на свободные кресла чуть более любезно, чем следовало бы обращаться к Пожирателям Смерти. — Итак, — продолжила она, когда Люциус и Беллатриса сели на свои места, — к сожалению, на вас поступили некоторые жалобы, и мы вынуждены во всем разобраться. — Позвольте узнать, в чем именно нас обвиняют? — резко поинтересовался Люциус. — Думаю, дело не в пристрастии Беллы к Эйфорийному эликсиру. Беллатриса бросила на него уничтожающий взгляд, но волшебник не обратил на нее внимания. — Нам поступили сведения, что маглорожденные ученики Хогвартса в опасности, — пояснила МакГонагалл. — И в чем же заключается опасность? — спросил Люциус. МакГонагалл и Снейп переглянулись. — Мисс Грейнджер должна была нам об этом рассказать, — сказал Северус. — Ей известно о содержании вашего разговора в трактире. — Где же она? — спросил министр магии Кингсли Бруствер. — Мисс Грейнджер, кажется, заболела, и ее забрали домой на время, — отозвался Долохов, неизвестно откуда здесь появившийся. Повисло молчание. — Подозрительно, не так ли? — начала Амбридж. — Именно в день суда пропадает главный свидетель по делу… Ее елейный голосок окончательно вывел из себя Беллатрису. — Почему вы подозреваете именно нас в пропажах учеников?! — закричала она, вскочив со своего места. — Как вы сказали? — с жеманной улыбкой переспросила Амбридж. — В пропажах? — Дура, — прошипел Люциус и, схватив Беллатрису за руку, потянул ее вниз. — Сядь и не говори больше ни слова. Не переставая сжимать ее запястье, так что на нем уже проступили синяки, он обратился к присутствующим: — Никто из Пожирателей Смерти не угрожает маглорожденным. То, что в нынешней обстановке многие посчитали необходимым забрать детей из школы, — вполне естественно. Поэтому у вас нет никаких причин подозревать в чем-либо меня и профессора Лестрейндж. Полностью проигнорировав Люциуса, Амбридж снова спросила Беллатрису: — Так почему вы назвали это пропажами? — Потому что мадам Лестрейндж в последнее время не совсем в адекватном состоянии! — рявкнул Люциус, не дав ей ответить. — Ей тяжело дается борьба с зависимостью от… хм… разных веществ. Беллатриса еще никогда не чувствовала себя настолько униженной, как сейчас. Но она уже не пыталась возражать Люциусу, потому что сама понятия не имела, как выпутаться из всей этой истории. — В таком случае, — опять заговорила Амбридж своим писклявым голосом, — не думаю, что она способна продолжать работать в Хогвартсе… — Послушайте, Долорес, — перебил ее Люциус и отвел в сторону, — вы же понимаете, что любая враждебность с вашей стороны будет иметь последствия. Если вы открыто начнете обвинять Пожирателей Смерти, будет только хуже. Амбридж недовольно поморщилась и махнула рукой: — Министерству вообще нет дела до этих грязнокровок. — Вот именно. Так что не вставайте у нас на пути. Люциус вернулся на свое место. — Что происходит? — спросила у него Лестрейндж, наблюдая, как Амбридж и профессор МакГонагалл о чем-то шепчутся. — МакГонагалл и министерство просто боятся конфликта с Пожирателями, — ответил мужчина. — Они не посмеют ни в чем обвинить нас, пока нет доказательств. После совещания профессоров и министров Кингсли заключил, что расследование продолжится, когда Гермиона Грейнджер даст свои показания. На этом собрание закончилось, и все разошлись. — Теперь остается только заставить Грейнджер сказать, что ее не так поняли и она ничего не знает, или что-то в этом роде, — сказал Люциус, когда они вышли из кабинета директора. — Думаю, с этим ты справишься. — Объясни мне наконец, что ты с ней сделал? — спросила волшебница. — Просто спрятал ее на время в подвале в Малфой-Мэноре, — ответил он и, взяв Беллатрису за руку, трансгрессировал. Через мгновение они очутились в подземелье. — Серьезно?! Ты привел ее в дом Нарциссы? — Это и мой дом тоже, — возразил Люциус. — Уже нет. Моя сестра, кажется, тебя выгнала, — напомнила Беллатриса. — И меня тоже. Так что это была идиотская идея! — Я запру все двери в подвал и наложу Оглушающее заклятие… — не слушая ее, продолжал Люциус. — А ты еще этого не сделал?.. Боже, как можно быть таким недоумком! — Заткнись и не мешай! Иди лучше найди Грейнджер и вымещай свою злость на ней. Эта идея понравилась Беллатрисе, и она отправилась в темницу, где находилась Гермиона. Девушка сидела в углу небольшой сырой комнаты, обхватив колени руками. Она вскочила со своего места, когда вошла Беллатриса. — Что вам от меня нужно? — спросила она, машинально сунув руку в карман в поисках палочки, которую Люциус предусмотрительно забрал у нее. — Мне от тебя не нужно ничего, паршивая грязнокровка! — Беллатриса угрожающе приблизилась к ней. — Ты рассказала Снейпу об украденных зельях, ведь так? Гермиона неуверенно помотала головой и опустила глаза. — Не смей мне лгать! — закричала волшебница и метнула заклинанием в Гермиону, от которого ее отбросило к стене. Ей стоило немалых усилий удержаться на ногах, но она устояла и в следующее мгновение бросилась к двери, которая находилась в противоположном конце комнаты. Это оказалось большой ошибкой — не успела она пробежать и пары метров, Беллатриса тут же среагировала и запустила в нее заклинание. Девушку несколько раз перевернуло в воздухе, сначала она ударилась о низкий потолок темницы, потом резко полетела вниз. Раздался глухой стук, а затем негромкий хруст сломанной кости. Гермиона с трудом встала и, держась за правую руку, попятилась в угол. — Ты это сделала? — спросила Беллатриса еще раз, приближаясь к девушке. Гермиона хотела что-то сказать, но в горле пересохло, и она едва заметно кивнула. — Мелкая сучка! — Беллатриса стремительно подскочила к ней и, схватив за волосы, швырнула об пол. Гермиона глухо вскрикнула и схватилась рукой за ушибленный лоб. Она попыталась приподняться, но следующий удар кулаком в голову заставил ее снова упасть ничком на каменную плитку. Перед глазами у девушки потемнело, комната закружилась, и ей показалось, что сейчас она потеряет сознание. «Беллатриса точно убьет меня сегодня», — подумала она, потому что ярость волшебницы нисколько не поутихла. Воспользовавшись слабостью Гермионы, она придавила ее к полу. Колено Беллатрисы с такой силой прижимало ее грудь, что она едва могла дышать. Гермиона больше не пыталась сопротивляться — голова все еще кружилась, и внезапно она почувствовала жжение в сломанной руке, переходящее в острую пульсирующую боль. Она прикусила губу и отвернулась, насколько позволяло ее положение. Гермионе не хотелось снова проявить слабость, снова заплакать перед ненавистной ей ведьмой. — Что ты знаешь о пропавших грязнокровках? — спросила Беллатриса, наклонившись над ней. Гермиона молчала. Она еще сильнее стиснула зубы и прерывисто дышала. — Отвечай живо! — рявкнула Беллатриса и, схватив поврежденную руку Гермионы, прижала ее к полу. Этого девушка не выдержала, и подступавшие слезы хлынули горячими потоками из глаз. Против ее воли из горла вырвался судорожный крик. Она заметалась, пытаясь высвободиться, но это причиняло еще большую боль. Гермиона пыталась заговорить и не могла, ее душили рыдания. — Я… слышала. весь ваш разговор, — наконец с трудом, заикаясь, произнесла она. — И так, ты все знаешь. Значит, не придется объяснять, в чем заключается твоя работа. Гермиона слышала голос волшебницы, как будто издалека. Все снова начало расплываться перед глазами, и она собрала последние силы, чтобы ответить. — Я не буду этого делать, — прохрипела девушка. — Лучше убей меня, но я не буду вам помогать. На лице Беллатрисы отразилось легкое удивление — она не ожидала такой стойкости от Гермионы. Волшебница негромко рассмеялась. — Что ж, я думала, все будет проще… — задумчиво протянула она. — Я не собираюсь убивать тебя, моя дорогая. Ты будешь медленно сходить с ума от пыток, — прошептала она, почти вплотную приблизив свои губы к лицу Гермионы. — Так что, ты все еще не согласна? Гермиона помотала головой и тут же почувствовала резкую вспышку боли в груди, как будто в нее вонзили нож. Она хотела закричать, но едва смогла сделать даже небольшой вдох. Мысли были спутанными, но она сказала себе: «Что бы с тобой не случилось, молчи. Все равно рано или поздно ты умрешь, и все это прекратится». — Разве для тебя это слишком трудная задача? Разве стирание памяти — не твой конек? — продолжала Беллатриса. — Кажется, многие считают похвальным то, что ты пожертвовала родителями ради спасения своих никчемных друзей. И как им там в Австралии, понравилось? Гермиона лежала, отвернув голову набок, чтобы не видеть лица Беллатрисы, но сейчас волшебница взяла ее за подбородок и повернула ее голову. Гермиона отчаянно пыталась отвести взгляд, но Беллатриса была так близко, что она могла смотреть только на нее. Она подняла заплывшие от слез глаза и посмотрела на нее. Но в ее взгляде не было ни капли сочувствия. Все ее существо выражало не то чтобы ненависть, а скорее извращенное удовольствие от издевательств над Гермионой. — Мне просто интересно, как ты объяснила своей мамочке, что победа над Темным Лордом, которого она в глаза не видела, тебе дороже нее? — казалось, немного успокоившись, спрашивала Беллатриса. Гермиона молчала. Ей хотелось бы, чтобы ее разум был настолько затуманен, чтобы она не понимала всего, что ей говорила Лестрейндж. Хотелось раствориться в той физической боли, которую она ощущала в груди и в сломанной руке. Но это теперь будто отошло на второй план. «Заткнись, — думала она. — Просто заткнись и убей меня».  — О, неужели, — догадалась Беллатриса. — Ты не рассказала им. Наверное, тяжело признаваться в предательстве? — она чуть отстранилась от девушки и смахнула слезинку с ее щеки. — Но ты же не совершишь эту ошибку снова? Просто окажи нам небольшую услугу, или я убью твоих родителей. А ты знаешь, как я убиваю. Гермиона затряслась от беззвучных рыданий. Так хотелось умереть, лишь бы ничего этого больше не было. — Пожалуйста… убей меня. — Нет, — отрезала Беллатриса. — Ты просишь меня, пожалеть тебя? Серьезно? Какая же ты наивная дурочка! «Наивная дурочка? Она еще никогда меня не называла так. Не тварь, не грязнокровка. Просто дурочка…» — проносились спутанные мысли в голове Гермионы. Она уже не слушала, что говорила ей Лестрейндж. — … так ты согласна? — услышала она обрывок фразы и просто молча кивнула. Беллатриса довольно усмехнулась, откинула волосы с лица и достала из-под мантии серебряный нож. — Что… нет! Я же согласилась, — Гермиона в ужасе заметалась. — Это будет твое наказание за то, что так поступила со мной, — волшебница уже не смеялась. Она смотрела на девушку пустым, мрачным, но спокойным взглядом. В этот момент Гермиона вдруг увидела в ней какое-то сходство с Нарциссой, хотя сестры Блэк были полными противоположностями. Безумные черты лица Беллатрисы сейчас казались даже аристократичными — она словно пришла из другой эпохи. От этих странных мыслей, которые лезли в голову против ее воли, Гермиону отвлекло прикосновение холодного клинка. Беллатриса медленно проводила ножом вдоль ключиц девушки, где кожа была настолько тонкая, что одного легкого касания хватало, чтобы ее разрезать. Это было почти не больно, если сравнивать с тем, что происходило с ней до этого. На Гермиону внезапно накатила жуткая усталость. Она закрыла глаза, продолжая тихо плакать. Все тело было как будто под наркозом. Она ощущала холод от ножа, но больше не чувствовала ничего. В голове проносились спутанные бредовые мысли. «Зачем она все это со мной делает? Почему…», — подумала Гермиона и, наклонив голову набок, отключилась. — Вижу, ты хорошо постаралась, Белла, — сказал Люциус, войдя в комнату. Беллатриса устало села на железную кровать и прислонилась к стене. — Я так устала, — тихо сказала она. Уже не было в ее лице того безумного блеска. Она выглядела обессиленной и как будто больной. Волшебница попыталась встать, но пошатнулась и присела обратно, закрыла глаза. — Что с тобой? — спросил Люциус с оттенком беспокойства в голосе. — Уже и дня не можешь протянуть без своей дури? — Просто оставь меня в покое, — простонала она. — Мне правда плохо. Люциус хотел уйти, но взглянул еще раз на бледное, измученное лицо Беллатрисы. Что-то заставило его остаться. Он всегда считал ее своей семьей. Какие-то жалкие остатки родственных чувств еще жили в его душе. — Попробую найти что-нибудь в моей… в кладовой Нарциссы, — бросил он и пошел к двери. — Не утруждайся. Лучше загляни в шкаф к своему сыну, — зло фыркнула Беллатриса. — Что? — не сразу понял Люциус. — Ты… Ты подсадила его на эту дрянь?! На верхней полке в шкафу Драко он и правда нашел несколько пузырьков с золотистой жидкостью. «Знает ли об этом Нарцисса?» — подумал он и со злостью сгреб все склянки. Осторожно проходя по темному пустому коридору, Люциус остановился у спальни Нарциссы, прислушался к ее ровному дыханию, такому привычному и успокаивающему. Он чуть не поддался соблазну открыть дверь и зайти внутрь. Но вспомнил про Беллатрису и Гермиону в отключке, которые по-прежнему были в подвале. Если Нарцисса узнает, ничем хорошим это не кончится. — Держи, — он швырнул эликсир Беллатрисе и хлопнул дверью. — Надеюсь, словишь передоз. Пропустив его грубость мимо ушей, она схватила пузырек и жадно припала к нему губами. В мгновение волшебница выпила все его содержимое. Сглотнув, она выдохнула с облегчением и с легкой усмешкой посмотрела на Люциуса. — Где ты так долго был? — спросила она и, не дожидаясь ответа, протянула: — Стоял под ее дверью? Какой же ты жалкий… — Хватит! Хватит копаться в моих мыслях! — Я случайно, Люцик, честное слово. Просто я слишком хороший легилимент, — прошептала Беллатриса. — Но пойми, она не стоит и твоего мизинца. Она предательница. Люциус скривил недовольную гримасу, но одновременно почувствовал желание наконец выговориться хоть кому-нибудь. — Она мне нужна, — едва слышно произнес он. Беллатриса осушила еще один пузырек. После недели воздержания даже такое небольшое количество привело ее в состояние почти полной эйфории. — Она моя сестра, — с трудом выговаривая слова заплетающимся языком, начала она. — И я отказалась от нее… — Неправда, — перебил он, — ты не отказалась от нее. И не сделаешь этого никогда, потому что слишком любишь Нарциссу. Беллатриса невесело рассмеялась, удивляясь не свойственным Люциусу рассуждениям. — Я хотя бы не унижаюсь перед ней так, как ты. Зачем ты это делаешь? Она ни за что тебя не простит. Мужчина ничего не ответил и сел на полуразвалившуюся кровать, которая опасно прогнулась под его весом, рядом с Беллатрисой. Волшебница допила весь эликсир. В голове стоял туман, все расплывалось и кружилось. Ее и без того черные глаза теперь с расширенными зрачками выглядели еще более жутко. Она придвинулась к Люциусу и положила голову ему на плечо. От неожиданности он вздрогнул и, не зная, что ему стоит делать, неловко приобнял ее. Но Беллатриса не остановилась на этом. Ее рука скользнула вниз вдоль его груди и живота. Прерывисто вздохнув, он повернулся к Беллатрисе, теперь их лица разделяли какие-то несколько миллиметров. Волшебница слегка приоткрыла темно-алые губы и шумно вдохнула. Внезапно накатившее наваждение и растерянность прошли, и Люциус поспешно оттолкнул ее от себя. — Боже мой, ты совсем свихнулась? — он нервно поправил мантию и встал, не глядя на нее. — Не знаю, что на меня нашло, — пробормотала Беллатриса, чувствуя отвращение от того, что только что произошло.  — Ложись спать. Беллатриса, и так уже засыпавшая, послушно опустилась на твердую железную кровать. Люциус обо что-то споткнулся. В темноте он не сразу разглядел, что это была до сих пор лежащая без чувств Гермиона. Девушка слабо застонала и пошевелилась. Мужчина выругался и наклонился к ней. Гермиона с трудом открыла глаза, но тяжелые веки тут же снова закрылись. — Ты, кажется, сломала ей ребро, Белла, — Люциус повернул голову и увидел, что волшебница уже спит. Вздохнув, он начал бормотать заклинания, чтобы срастить сломанные кости. *** Было далеко за полночь, когда Гермиона проснулась от недолгого беспокойного сна. С удивлением она отметила, что рука уже почти не болела, дышать было легко, а по всему телу разливалась приятная слабость (Люциус потратил немало времени, чтобы вылечить все переломы, и дал ей большую дозу обезболивающего зелья). В комнате было настолько темно, что она едва разглядела спящую Беллатрису на кровати в углу. Люциуса нигде не было, а дверь была приоткрыта. Плохо соображая, что она делает, Гермиона поднялась и на ватных ногах вышла в подземелье. Все решетки и двери были открыты, и она с легкостью попала в зал. Это был отличный шанс для побега. Гермиона распахнула входную дверь и вдохнула холодный утренний воздух. Превозмогая слабость во всем теле, она побежала к воротам по длинной аллее. Ей хотелось просто поскорее убраться отсюда и оказаться дома. Хотелось бежать, бежать и не оглядываться. Но вдруг под ногами завалялась кривая ветка, и Гермиона повалилась на землю. Ободрала кожу на локте. Девушка долго сидела на земле, не поднимаясь. Ей вспомнилось вчерашнее обещание Беллатрисы. Пришло осознание, что она не может никуда сбежать. Нет, второй раз она не поступит так со своими родителями. Их жизни были ей дороже. Гермиона с трудом поднялась со скользкой, размытой дождем дороги и поплелась обратно к замку. В ее тяжелых мыслях, в затуманенном зельем разуме опять возник образ молодой Беллатрисы и Волан-Де-Морта. Ей все еще хотелось во что бы то ни стало выяснить, что между ними произошло. Это было глупо, и Гермиона знала это. Но все же она не вернулась в подвал, а пошла искать комнату Беллатрисы. Она была уверена, что там должен был быть Омут Памяти. Найти нужную дверь оказалось несложно, потому что на дверях висели таблички с именами, как и в доме на площади Гриммо. Дверь поддалась с трудом — Гермиона навалилась всем весом на нее, чтобы войти. В комнате царил полный хаос: в углу за дверью были горы каких-то склянок с и коробочек ингредиентами для зелий, на столе среди беспорядочно разбросанных книг стояла запылившаяся кружка с недопитым кофе, кровати почти не было видно из-за сваленной в кучу одежды. Кое-как протиснувшись в дверной проем, Гермиона чуть не ударилась головой об угол покосившейся полки. Она в растерянности остановилась на пороге. Гермиона ожидала увидеть в комнате Беллатрисы гробы, черепа, какие-нибудь оторванные части тела, но не такой ужасный бардак. Она осмотрела комнату. Здесь было много шкафов. Каждый раз, когда Гермиона открывала дверцы, на нее вываливались кучи хлама. Она уже отчаялась найти в этом беспорядке что-либо, как вдруг, открыв последний шкаф, увидела небольшой прозрачный котелок. Она сразу же поняла, что это Омут Памяти, просто не такой большой, как в кабинете Дамблдора. Девушка открыла крышку, и темно-зеленый свет из котла тут же втянул ее в поток воспоминаний.