The last fight

Дойдя до спальни, Гермиона сразу легла в кровать, чтобы заснуть как можно скорее и ни о чем не думать. Но может ли спать спокойно убийца? Постепенно осознание того, что она совершила, начало доходить до нее. Гермиона упорно отгоняла от себя эти мысли — ей не верилось, что она могла сделать нечто настолько ужасное. Но сон все не шел. Девушка ворочалась с боку на бок, в ушах звенело, яркий свет луны казался невыносимым. Она посмотрела на спящую рядом Джинни. Ее рыжие волосы были заплетены в косички и разбросаны по подушке. Одной рукой она придерживала одеяло, которое положила под голову, и выглядела так мирно и спокойно. Она спит и не знает ничего… Если бы знала, то ни за что не осталась бы в комнате с ней наедине. Лунный свет все ярче светил на постель Гермионы, слепя ей глаза. Больше всего ей хотелось сейчас побыть в темноте, чтобы не видеть никого и чтобы ее никто не видел. Но свет упорно проникал сквозь не до конца закрытую штору, освещая ее лицо — лицо убийцы. К груди подступила нестерпимая тяжесть, горло сжало судорогой — Гермиона наконец заплакала. Слезы, скатывающиеся по щекам, казались свинцовыми, горячими, как кипяток, и не приносили облегчения. Жгучее чувство ненависти к себе наполняло ее все сильнее и сильнее. Через какое-то время она начала засыпать, но сон был поверхностным. Это казалось даже не сном, а скорее галлюцинациями наяву. Гермиону всю ночь преследовали жуткие, отвратительные видения. Ей снилось, как она снова и снова вонзала нож в окровавленное тело. Сначала это был тот же магл, но потом она с ужасом поняла, что перед ней лежит бездыханная Джинни. Гермиона остановилась, но вдруг подруга с ней заговорила. Она бормотала что-то бессвязное и тянула к ней руки в крови. Какой-то животный страх заставил Гермиону снова взять нож и воткнуть лезвие прямо Джинни в голову. Перед глазами все затянуло черной пеленой, образ Джинни растворился. В следующее мгновение Гермиона посмотрела на свои руки и увидела обрубленные кисти. «Я этого заслужила», — подумала она и очнулась. Вытерев холодный пот со лба, она увидела, что за окном уже светло. На первые два урока ЗОТИ Гермиона действительно не пошла. Увидеться с Беллатрисой и вести себя как ни в чем не бывало после вчерашнего она бы не смогла. Вместо этого она, чтобы укрыться от посторонних глаз, пошла в библиотеку и, взяв первую попавшуюся книгу о магии, села на подоконник читать. Невольно вспомнила, что это то самое место, где сидела Беллатриса, когда впервые разговаривала с Томом Реддлом, но тут же отогнала от себя эти мысли и углубилась в чтение. Сосредоточиться не получалось — строчки расплывались перед глазами, Гермиона читала, но не понимала смысла прочитанного. «Иммобилиус» — ей бросилось в глаза название заклинания. Этим заклинанием она собиралась обездвижить того человека, а вовсе не убивать. Она отложила книгу, захлопнув обложку. Где-то в дальнем конце библиотеки послышались голоса. Гермиона выглянула из-за шторки и увидела Рона и Лаванду. Руки вдруг затряслись, она вся похолодела от ужаса. «Они ничего не знают и не могут узнать», — убеждала девушка саму себя, но это не помогало. Она поспешно спряталась обратно, но они уже успели ее заметить и подходили к подоконнику. — Что ты здесь делаешь во время уроков? — удивился Рон. — Я плохо себя чувствую, — неуверенно соврала девушка после долгой и неловкой паузы. — Хм, это на тебя непохоже. Пропускать занятия… — начал Рон, но Гермиона прервала его размышления. — Гораздо интереснее, что вы здесь делаете? — сделав над собой усилие, чтобы показаться спокойной, с упреком спросила она. Лаванда глупо захихикала и объяснила: — Мы просто захотели немного побыть вдвоем. Разве это так плохо: иногда прогулять пару уроков? С этим Гермиона согласиться не могла, но спорить с ней не было никакого желания. Завязался разговор — Гермиона отвечала неохотно, но из вежливости продолжала поддерживать беседу. Вдруг Рон сказал: — Странно, все больше учеников уходит из Хогвартса. Что вы об этом думаете? Гермиона замерла. Она чувствовала, что не сможет не выдать себя, если он начнет расспрашивать ее. — Это грустно, — ответила Лаванда. — Грустно это или нет, но это действительно очень странно, — необычно встревоженным тоном заметил Рон. — Уходят только маглорожденные, ты не замечала? — Это понятно, — пожала плечами Лаванда. — Им больше всего сейчас стоит опасаться Пожирателей смерти. — А что ты думаешь, Гермиона? Она вздрогнула, как будто Рон ее уже в чем-то обвинил. Хотя по его тону можно было подумать, что это так и есть. Гермиона замялась с ответом. Что сказать, чтобы ничего нельзя было заподозрить? Ей нужно было как-то развеять подозрения Рона, но, если бы она начала разубеждать его, он мог догадаться о ее причастности к этому. — Я… — Гермиона замялась. — Я не думаю, что… Я не знаю, — наконец сказала она, не придумав ничего лучше. — Неужели ты до сих пор ничего не выяснила? Ты ведь, кажется, для этого начала заниматься с Беллатрисой Лестрейндж? Чем вы с ней вообще занимаетесь? — вдруг набросился на нее с расспросами Рон. В ответ Гермиона только что-то неопределенно промычала. — Ты просто зря подвергаешь себя такой опасности, — с раздражением сказал парень. Гермиона пыталась оправдываться, но Рон продолжил настаивать на том, что ей стоит перестать общаться с кем бы то ни было из Пожирателей смерти и что ни к чему хорошему это не приведет. Лаванда тем временем скучающе бродила вдоль книжных полок, бросая на Рона недвусмысленные недовольные взгляды, но он, ничего не замечая, пытался выяснить у Гермионы, где она пропадает на выходных и чему учит ее Беллатриса. Наконец Грейнджер надоел этот разговор, и она ушла, сославшись на то, что у нее болит голова. — Мне кажется, с ней что-то не так, — поделился опасениями Рон, когда Гермиона вышла. — Послушай, мы ведь хотели… — начала Лаванда, положив руки ему на плечи, но Рон перебил ее. — Гермиона что-то скрывает. Она все время проводит с Пожирателями смерти. — Но откуда ты это знаешь? — возразила девушка. — Карта мародеров. Я давно начал следить за ней… — Ну это уже слишком! — раздраженно воскликнула Лаванда. — Ты беспокоишься о Гермионе больше, чем обо мне! Она отвернулась, чтобы скрыть слезы, выступившие на глазах. — Что? — Рон растерянно изумился. — Нет, вовсе нет! Это не то, что ты подумала. Лаванда не отвечала. — Я очень беспокоюсь за тебя, — признался Рон. — Но ты мне все рассказываешь, в отличие от нее, и я тебе доверяю. — Правда? — лицо девушки чуть смягчилось и просияло. *** Под утро после той ночи Беллатриса решила ненадолго зайти домой. Войдя в гостиную поместья Малфоев, она как всегда швырнула мантию на диван и пошла к себе в комнату. Путь ей преградили чемоданы и сумки, выставленные перед лестницей. До нее не сразу дошло, что это значит, пока она не заметила свои перчатки в одной из сумок. — Белла, — раздался холодный голос у нее за спиной. Беллатриса приглушенно рассмеялась. — Что ж, я ожидала этого, — сказала она и соврала, стараясь ничем не выдать удивления и обиды. — Тебе лучше уйти отсюда. — Здесь все мои вещи? — с трудом выдавливая слова, спросила она. Нарцисса кивнула и вышла из комнаты. Беллатриса в последний раз оглянулась на дом, который больше не принадлежал ей. Хотя она этого заслужила. Она понимала, что предала сестру, и ненавидела себя за это. Но еще больше ненавидела ее за предательство Темного Лорда. Красная искра с палочки волшебницы взвилась в воздух и упала на крыльцо, постепенно разгораясь, становясь все ярче. Языки пламени обвили каменные стены. Беллатриса развернулась и пошла прочь, оставив поместье гореть в адском огне. *** Когда Гермиона ушла из библиотеки в спальню ей возвращаться не хотелось. Вместо этого она пошла в туалет на втором этаже. Опасаясь встретить там Плаксу Миртл, она осторожно заглянула в дверь — никого не было. Стояла полная тишина, только где-то капала из крана вода. Гермиона села на пол, прислонившись к стене, и осталась так сидеть до конца первых двух уроков. А потом до обеда. До ужина. Она понимала, что ее давно уже ищут, и от этого становилось еще страшнее. Она вдруг поняла, что ей нужно было с кем-то поделиться мучительными переживаниями, доверить кому-то эту тайну. Но кому? Нет, некому. Нет такого человека, которому она могла бы признаться. Разве что… есть тот, кому и признаваться не нужно. Беллатриса. Как бы абсурдно это ни было, сейчас у нее не оставалось выбора. Ни к кому, кроме нее, Гермиона не могла обратиться. Когда стемнело, она зажгла синий свет на конце палочке и вышла из туалета. Пока она шла по темным коридорам в подземелье, ее начали охватывать сомнения. Беллатриса ненавидит ее, и ждать от нее помощи просто глупо. Да и как после того, что было, ей теперь продолжать с ней общаться? Гермиона не понимала, просто не могла понять, что тогда на нее нашло, и не хотела думать об этом, но воспоминания о Беллатрисе преследовали ее — это внушало ей еще большее отвращение к себе. Она подошла к тяжелой, мрачной и уже такой знакомой двери класса Защиты от темных искусств. Мысли Гермионы были где-то далеко, но рука сама невольно опустилась на дверь. *** Лаванда весь день думала о Роне. В последнее время он стал рассеянным и не таким внимательным по отношению к ней. Хотя она всегда этого боялась. Лаванда вовсе не ожидала, что сможет всерьез заинтересовать такого парня, как он. Не было ничего удивительного в том, что Рон к ней просто остыл. Чем его может привлечь глупая, ничем не выделяющаяся девушка, когда рядом есть такая подруга, как Гермиона? То, что произошло в библиотеке сегодня, нанесло ей большую обиду, но Лаванда не хотела, чтобы ее глупая ревность разрушила их отношения. Раз он так переживает за Гермиону, она должна выяснить, в чем дело. В конце концов, поведение однокурсницы ей самой уже начало казаться странным. Возможно, она действительно попала в беду. А если она, Лаванда, выручит подругу Рона, он будет благодарен за это и еще больше полюбит ее. Эти мысли настраивали ее все решительнее. После ужина девушка сказала, что идет в библиотеку делать домашнюю работу, а сама отправилась на поиски Гермионы. *** Услышав легкий, нерешительный стук, Беллатриса сразу поняла, кто это. — Что тебе нужно, Грейнджер? Если что-то по учебе, то проваливай. Гермиона приоткрыла дверь и вошла. — Я просто хотела поговорить, — слабым голосом ответила она. Беллатриса как-то неопределенно хмыкнула и устало объяснила: — Я ни с кем сейчас не хочу разговаривать. Особенно с тобой. Последние слова задели Гермиону: неужели это из-за того, что произошло вчера? Но ведь Беллатриса сама к ней полезла… — Что с тобой такое? — недовольно спросила волшебница, прервав ее размышления. — Выглядишь ужасно. Руки Гермионы вдруг задрожали, уголки губ нервно подернулись. Все, как будто заволокло пеленой, как тогда ночью. Затылок заломило и дышать стало тяжело. Гермионе пришлось сделать усилие, чтобы заговорить. — Я убила его, понимаете? Беллатриса состроила ухмылку. — Да неужели? И что теперь? — она неохотно встала с кресла и потянулась за бутылкой, стоящей на полке за стеклом. — Я не смогу с этим жить, — с трудом выговаривая слова, произнесла Гермиона. Голос девушки прерывался, ее всю трясло. Беллатриса откупорила бутылку и наполнила стакан наполовину ее содержимым. — Не говори глупостей. Выпей бренди, — она протянула ей стакан и усадила в кресло. Гермиона попробовала, а затем залпом выпила все, что было в стакане. Ей не понравился терпкий фруктовый вкус, но стало легче. По телу разлилось приятное тепло и расслабление, голова затуманилась. Беллатриса молча сидела в кресле напротив. Когда Гермиона наконец немного пришла в себя и ее перестало трясти, она заговорила. — Он мог бы убить тебя, если бы ты не убила его первой. Да и кто он такой, в конце концов? Паршивый магл. При жизни он, наверное, был тем еще гадом, если набросился с ножом на беззащитную девушку. — О чем вы говорите? — изумилась Гермиона. — По-вашему, он не заслуживает жизни только потому, что он — магл? — Потому что он мерзкий ублюдок, вот почему! — зло отозвалась Беллатриса. — Вы что, хотите уничтожить всех маглов? Это отвратительно! Слышали бы вы себя со стороны… — возмущалась Гермиона, разгоряченная бренди. — Вовсе нет. Не обязательно убивать всех маглов. Они тоже часть нашего мира, только низшая. Гермиона хотела что-то возразить, но Беллатриса перебила ее: — Темный Лорд считал, что люди (даже волшебники) делятся на два типа: великих и обыкновенных, — задумчиво произнесла она, погрузившись в состояние легкой меланхолии, как это обычно бывало, когда она вспоминала о старых временах. — Сам он, конечно, относил себя к великим, — раздраженно бросила девушка. — К обыкновенным относятся все маглы, грязнокровки и полукровки, — продолжила Беллатриса, не обращая внимания. — Но Темный Лорд же был полукро… — Заткнись, Грейнджер! — рявкнула волшебница. — Так вот, если грязнокровки представляют опасность магическому миру, — Гермиона уже открыла рот, чтобы высказать свое возмущение, но Беллатриса буквально пригвоздила ее к креслу ледяным взглядом, — то маглы, они безобидны. Они — лишь расходный материал, жизнь которого ничтожна. — Я видела в Омуте памяти, как он рассказывал вам свою отвратительную теорию, — зачем-то ляпнула Гермиона, совершенно забыв об осторожности. Беллатриса вспыхнула, но промолчала. — Но неужели вы с этим согласны? — Я согласна со всем, в чем был убежден Темный Лорд, и разделяю все его взгляды, — уверенно ответила Лестрейндж. — Значит, у вас совсем нет собственного мнения. Вы просто старались во всем угождать ему, не смели ни в чем перечить. Это так не похоже на вас, мадам Лестрейндж, — разочарованно заключила Гермиона. — Если я и знаю худшую парочку, чем вы с Темным Лордом, то это могут быть только Рон и Лаванда! — добавила вдруг она и расхохоталась. — Ну все, Грейнджер! — разъяренная Беллатриса вскочила с кресла. Гермиона поняла, что явно переборщила и что Беллатриса ее убьет, поэтому выскочила в коридор. Выбежав в холл, она обо что-то споткнулась. Там ее и нагнала Лестрейндж, но в руках у нее даже не было волшебной палочки. — Ты выпила слишком много и ведешь себя, как полная дура, — лишь сказала она. Как будто в подтверждение этих слов, Гермиона пошатнулась и завалилась на стену. — Я просто… — язык ее уже начал заплетаться, — просто пытаюсь понять, почему… — дальше она объяснить не сумела и попыталась неопределенным жестом показать, что она имеет в виду. — Ты все равно не поймешь, потому что понятия не имеешь о том, что такое любовь и что она может заставить делать, — с жаром воскликнула Беллатриса. — Я готова была потерять все ради него. — Кажется, вы потеряли свои последние человеческие качества, если они вообще когда-нибудь у вас были, — Гермиона хотела съязвить, но неожиданно для себя сказала это очень серьезно. — Может быть. Но даже если так, мне плевать. Оно того стоило. Они стояли в тишине какое-то время в пустом холле. — Извините, если я вас обидела, — прервала молчание Гермиона. — Мне абсолютно безразлично, что обо мне думает заносчивая грязнокровка, — отозвалась Лестрейндж. Гермиона понимающе кивнула, не зная, что на это ответить. — Знаешь, Нарцисса выгнала меня из дома, — поделилась вдруг Беллатриса. — Мне очень жаль, — почему-то то, с каким чувством Беллатриса это сказала, вызвало у нее жалость, или же она была просто слишком пьяна. — Нисколько тебе не жаль! Единственное, что мне в тебе нравилось, — Гермиона, услышав это, удивленно подняла брови, — это твое умение говорить правду в глаза. — Но это правда, — сказала Гермиона и неожиданно поняла, что действительно сочувствует Беллатрисе. — Мне жаль, — девушка пододвинулась к ней и коснулась ее плеча. Лаванда, все это время наблюдавшая за ними из-за угла, с отвращением поморщилась. Ей не особо нравилась Гермиона, но она никогда не считала ее предательницей… *** Когда Гермиона возвратилась в гостиную Гриффиндора, с трудом проскользнув незаметно мимо Филча, охраняющего коридоры, ей захотелось поскорее лечь спать. Она думала, что никого уже не встретит — была половина первого — но в комнате горел свет. — Тебе тоже не спится, Гермиона? — спросила Лаванда, сидящая на диване. — Интересно знать, почему? Гермиона ничего не могла понять. Лаванда разговаривала с ней с таким высокомерием и неприязнью, что она смутилась и не знала, что ответить. — Я ходила в библиотеку. — Ты никогда не умела врать, Грейнджер, — с ухмылкой ответила Лаванда. — Рон был прав насчет тебя. — О чем ты? — осторожно спросила Гермиона, начиная догадываться. — Ты связалась с Пожирателями смерти. Думала, никто не узнает? — С чего ты это взяла? — Гермиона решила до последнего все отрицать. Она понимала, что Лаванда что-то знает, но не знала, что именно. — Я видела вас с Беллатрисой. Гермиона выдохнула, худшие ее опасения не оправдались. — Мы просто разговаривали, — холодно объяснила она. — Я даже не хочу знать, о чем. — Тогда что тебе от меня нужно? — разозлилась Гермиона. Лаванда продолжала с невозмутимым видом сидеть на диване и болтать ногами. — Ничего, — ответила она с показной и оттого делавшей ее вид нелепым надменностью. — Но, когда я расскажу все Рону, он больше не посмотрит в твою сторону. Гермиона опешила от ее неожиданной наглости. — Какая же ты глупая! — только и сказала она и ушла в спальню, хлопнув дверью. «Я смогу все объяснить Рону и остальным. Они — мои друзья и поймут меня», — подумала девушка и заснула.