Дневник Пола

Страница 20 Мужчины в трико всегда были моей слабостью. Началось все еще в детстве, когда я обнаружил, что у отца весьма выдающиеся достоинства. И это касается не доброты, великодушия, сострадания к ближним. Пожалуй, именно в те самые моменты я смутно понимал, что меня не тянет к девочкам с их невинными увлечениями, нелепыми нарядами и различием в плане строения тела. Забавно, что втайне мечтая отсосать собственному отцу уже в более сознательном образе, я старательно строил из себя приличного мальчика. Мне приходилось посещать школу, участвовать в развлечениях, достойных настоящих мужчин, чтобы время от времени хвастаться перед товарищами своими успехами на любовном фронте. К сожалению, в отличие от живописной природынаши женщины не блещут красотой и изяществом. Мужчины вобрали немного обаяния, но в них есть истинный характер, позволяющий пробивать место в жизни. Кто бы мог подумать, что однажды я решусь вырваться в Лондон, ощущая себя чужаком — эдаким захватчиком, способным нарушить покой добропорядочных англичан? Пожалуй, второй раз мужчины в трико застали меня при работе на радио. Жутко удивил тот факт, что один из гостей пришел в рабочей одежде. Как пояснил мне танцор местной балетной группы, ему лень переодеваться. Признаваясь мне позже, в статусе моего любовника, он рассказал, что хотел произвести впечатление. Пожалуй, оно оказалось настолько сильным, что я подпирал шатающийся стол стояком весь период вещания. Приходилось быть беззаботным, но мысленно я отымел этого сученыша во всех мыслимых позах. Неудивительно, что во время перерыва, когда зазвучала та самая «Богемская рапсодия», я уже вовсю втрахивая несносного гостя в стену туалета радиостанции. Именно в тот момент я уже благословил, поблагодарил и полюбил Фредди Меркьюри. В самом деле, кто еще напишет настолько длинную, странную композицию, позволяющую сбросить напряжение, накаленное до предела? Добавим наличие рекламы длительностью в три минуты, что позволило продемонстрировать партнеру всю пылкость ирландского темперамента. Тогда мне казалось, что круче танцоров — нет любовников. Они — настоящие стервы, но при этом их тело… Их ухоженное, гибкое тело сводило с ума, заставляя не сдерживаться, набрасываться и…разочаровываться. Мне было скучно. Будучи живым человеком, стремящимся получить больше эмоций и впечатлений в жизни, я понимал, что безмозглое тело без характера — это бесперспективный вариант для долгосрочной любовной связи. Кто ж знал, что судьба услышит меня и в 31 год пошлет нечто куда более роскошное с оттенком восточных благовоний, дерзостью африканских диких племен, интеллектов английских дипломатов вместе взятых? Третий раз я встретился с мужчиной в трико в гримерке в ходе одного из выступлений Queen. Фредди Меркьюри. Черт возьми. Да, этот самовлюбленный наглец — тот самый гений? Мне не особо верилось, да и к тому же наша словесная перепалка подарила мне такое охренительное эмоциональное возбуждение, что я вышел, не особо понимая, что происходит. Следовало донести документы Джиму, а я шел по улице, не понимая, что происходит. Курить не хотелось и есть тоже. Я ощущал настолько огромную наполненность внутри себя, что не осознавал, с чем столкнулся. Мне казалось, что ты до ужаса возбуждающий, интересный, прекрасный. Настоящее божество, перед которым хотелось преклонить колени, как минимум тысячу раз. И да, не думай, что я не оценил размеры твоего достоинства и не заметил засоса на шее. Я знаю о тебе, куда больше, Фредди, чем ты сам можешь подумать. И это совсем не разгадка песни «Богемская рапсодия». Не веришь? Страница 21 Я бродил по центру Дублина, любуясь архитектурой, наслаждаясь в кои-то века свободой, какой-то беззаботностью. Кто бы мог подумать, что моя сумасшедшая жизнь закончится и я смогу обрести долгожданный покой. Нет, он не означает, что я отказываюсь от тебя, но мне правда требуется восстановить силы, а уже после быть с тобой рядом. Я не хочу зависеть от тебя Фредди, но мне приходится брать деньги, тщетно ища любую возможность подработки. Мне кажется, что я не смогу жить у тебя в доме, совершенно не нагружая мозги, не ощущая собственной значимости. Впрочем, это не мешает мне быть с тобой рядом, наслаждаться обществом любимого человека. Наши отношения всегда представляли загадку для окружающих, решивших, что я даю тебе слишком много свободы. А мне всегда казалось, что я просто не имею права поступать иначе. Как можно влюбившись в дерзкого и свободолюбивого мужчину держать его на привязи? Ты всегда возвращался и возвращаешься ко мне. Твой звонок с просьбой срочно приехать, честно говоря, обескуражил. Мы собирались увидеться послезавтра, но я решаю срочно вылететь. Расстояние между городами чуть больше 450 километров. Лететь меньше двух часов. Я не знаю, что случилось, но уже бегу к аэропорту, чтобы занять место, купив билет на ближайший рейс. Мне совсем не хочется опоздать, а твой голос кажется растерянным. Я планирую вернуться в Лондон, хотя получил приглашение о работе, благо есть знакомые. Возможно, если ты улетишь с Монсерат писать альбом, мне придется коротать время, чтобы хоть как-то отвлечься. Спустя пару часов я уже оказываюсь у ворот твоего дома. Не знаю, зачем ты нанял садовника, вокруг полно листьев. Хаттон ведет себя очень грубо, словно стремится продемонстрировать собственную значимость. Я решаю не вмешиваться, но делаю ему пару замечаний, не сомневаясь, что мысленно он наверняка показывает мне средний палец. Я нахожу тебя в спальне не в самом лучшем состоянии. Мое сердце сжимается от отчаяния, когда твое настроение оставляет желать лучшего. Мне хочется перевернуть весь мир, вызвать для тебя самых лучших мальчиков, отвести в клуб, да хоть вызвать дьявола. Я прикрываю дверь, прежде чем ты произносишь фразу, которая засядет в моей голове на все эти годы. -У меня СПИД, Пол, — ты пытаешься часто моргать, чтобы не показать слез, демонстрируя в который раз силу и решительность, несмотря на новость, способную нарушить любые планы. –У меня, СПИД. Я его все же подцепил. Ты наверное теперь меня бросишь. Я так жалок и совершенно никому не нужен. Ты машинально крутишь кольцо, словно колеблясь, стоит его возвращать или можно оставить как память о своих самых длительных отношениях. Разумеется, я обескуражен, напуган, потерян. Тот самый долбанный СПИД, от которого передохло население маленькой страны, добрался до тебя. Я понимаю, что пауза заставляет тебя усомниться в моих чувствах, переживать предвкушение нового предательства, но ничего не могу с собой поделать. Мне сложно сразу принять данную истину. — Я гулял по Дублину. Очень красивый город, — мои слова могут показаться глупыми и бессмысленными, но я подхожу ближе, пытаясь не расплакаться в порыве отчаяния. Звучит настолько страшно и нелепо, что мне ничего не остается, как встать на колени и начать судорожно расстегивать ширинку твоих брюк, от чего ты приходишь в недоумение, начинаешь твердить огромное количество слов, которые спустя пару минут превращаются в стоны. Ты никогда не мог устоять перед моими губами. Мы спускаемся вниз как ни в чем ни бывало. Ты не произносишь ни слова, решая, что следует поесть. Мне хочется смеяться, я пытаюсь вести себя как ни в чем ни бывало. За столом собрались твои слуги. Они еще не в курсе диагноза, да и ты не показываешь, что происходит. Обычный ужин, словно таких будет еще сотня и ты обязательно напишешь новые песни и покоришь публику. Все как всегда. Я увлекаю тебя в спальню, буквально набрасываюсь, словно изголодался за долгое время. Я сумасшедший, но позволяю тебе быть сверху. Есть какое-то особое, извращенное удовольствие в том, чтобы ощутить, как ты всаживаешь, закусываешь кожу, от чего слюна сливается с кровью, намеренно долбишь в кровать, заставляя не сдерживаться. Я позволяю проникнуть той самой пресловутой биологической жидкость проникнуть в кровь, в и без того уязвленные стенки мышц. Еще несколько раз за ночь. Я не знаю, зачем я это делаю Фредди. Правда не знаю. Я не смогу без тебя. Ты приручил меня еще в 75 году, когда обратил внимание на обычного мальчишку из Белфаста. — Кажется, кто-то и не хотел дожить до 70 лет, — я затягиваясь сигаретой, которую протягиваю тебе уже с утра пораньше. Я долбанный извращенец, но мне снова хочется с тобой трахнуться. Наверное, наша встреча, тогда, просто переключила предохранители в мозгу обоих. Я всегда был от тебя без ума. — Да, я еще в 84 году сказал, что через двадцать лет буду мертвым — ты смеешься, от чего в душе возникает теплота. Мне хочется в который раз позабыть обо всем на свете, чтобы продать тебе остатки моей души, тела, всего, что есть. — Я бы хотел, чтобы мы умерли вместе, — я все же забираюсь под одеяло, чтобы заняться твоим членом, давая тебе понять, что ты по-прежнему остаешься самым любимым, желанным и красивым мужчиной на свете. Осталось только выпнуть тебя из дома и отправить к Кабалье. Ты станешь легендой, Фредди… Страница 22 • Последнее время мое состояние оставляет желать лучшего. Появилась заметная слабость, от чего все время хочется спать. Я уж молчу про кашель и какие-то высыпания на коже, которые не перешли на тело. Разумеется, я понимаю, что происходит, но отшучиваюсь, что всего лишь простудился. Меня могло бы охватить настоящее отчаянье, если бы я не вызвался добровольно пережить все то, что испытываешь ты сам. Самое ужасное, что я могу представить — это твои похороны. Я не святой человек и был в церкви от силы три раза, но я очень не хочу стать свидетелем данного зрелища. Возможно, что не настолько согрешил, чтобы желание исполнилось. Пожалуй, я эгоист, но не смогу пережить тебя, даже на пару дней. • Наша последняя встреча состоялась пару недель назад. Ты немного изменился, точнее похудел и сбрил усы. То самое воспаление на коже наводит меня на странные мысли. Я понимаю, что жизнь недолговечна, что за все приходится платить. Гей в старости — жалкое зрелище, особенно, если остался одинок и пытаешься отыскать пару, делая все возможное, чтобы сохранить привлекательность. Мне до ужаса не хочется стареть, хотя у моего отца наверняка другие мысли и планы. • — Я так рад, что ты вернулся, Пол, — отец входит в комнату с традиционной ирландской закуской и бутылкой виски. Он словно отвлекает от мыслей, из-за которых я не могу найти себе места. Вечно спрашиваю, где ты, все ли с тобой в порядке или что-то случилось. Наверное это настоящая паранойя, но мне было легче быть с тобой рядом все время. — Да, я тоже рад, — я отхожу от окна и усаживаюсь в кресло, которое так любила покойная мать. К счастью, ей не придется пережить мое медленное угасание и мучительную смерть. –Здесь так спокойно, а ведь город достаточно большой. • — Ты слишком закрутился в мегаполисах. Пора браться за ум. Нужно искать жену, заводить детей, искать нормальную работу. Тебе скоро сорок, Пол, а ты все как мальчишка, — отец бурчит, наверное, как и многие родители, искренне желающие добра, но не осознающие, что способны уязвить подобными фразами. • — Тебе наверное подменили сына в роддоме, но семья — это не мое, — я лишь качаю головой и наклоняюсь, чтобы положить на тарелку картофель с мясом и овощами. К сожалению, я совсем позабыл о новом пятне, точнее воспалении, которое следовало скрыть под длинным рукавом. Неудивительно, что в следующий миг звучит вполне закономерный вопрос: — Ты наркоман, что с тобой, Пол? Я заходил утром в комнату, ты весь дрожал и укрывался одеялом, — я не успеваю среагировать, отец подходит слишком быстро, чтобы задрать футболку, обнаруживая пресловутые следы на теле. — Что это? Я наблюдаю за тем, как родитель отшатнулся и резко поднимаюсь с места, чудом не опрокидывая тарелку. Наверное мне и вправду стоило быть более откровенным, уметь выдумывать, как написали в газете «Сан», но ничего не приходит в голову. Ничего умного и правдоподобного. — У меня СПИД, — я пожимаю плечами, словно отец итак должен был догадаться. Сын, ведущий подобный образ жизни, по мнению добропорядочных граждан, рано или поздно должен заразиться. Я в который раз вспоминаю, как намерено спал с тобой, не в силах устоять, пуская вирус со спермой, слюной и кровью. Это было чертовски возбуждающе, словно знаешь, что каждый последующий секс может стать последним. Наверное, у нас в роду были психопаты, но я по-прежнему хочу твое тело. Проходит несколько минут, точнее больше чем несколько минут и отец накидывается с обвинениями. По его мнению, я просто чудовище, раз позволил себе трахаться с кем попало. Я просто неадекватный и неспособный соображать, раз смог заразиться. Он вообще не собирается больше есть со мной из одной посуды, чтобы не стать таким же «отбросом общества». Я молча проглатываю оскорбления и оборачиваюсь, когда их поток прерывается. Мой самый близкий родственник дрожащими руками прикрывает лицо, пытаясь не показать все испытываемое им отчаяние. Я понятия не имею, что говорить в таких случаях. Никогда не имел утешать, пытаться быть милым. За это многие называют «бесчувственной сволочью». Кто-то считает, что я способен подставить, не осознавая, что вреда от «добрых, радостных ипозитивных» людей куда больше. — Я могу вернуться к себе, да и вообще, скоро поеду обратно в Лондон, когда закончится контракт, — я пытаясь вести себя как можно более беззаботно, чтобы не показать, насколько уязвлен услышанными словами. — У меня есть с кем жить, отец. — Наверняка какой-нибудь прохиндей, которого ты подцепил в подворотне, — мои отношения с тобой всегда были секретом для всех кроме группы и пары сотрудников. Я никогда бы не посмел выдать тебя, хвастаясь романом со знаменитостью. — Да, ужасный прохиндей, — я и сам не ожидаю, что на кухне появишься ты с чемоданом, еще более худой, осунувшийся, но все такой же родной. — Мистер Меркьюри? — казалось, что отец не ожидал обнаружить мировую знаменитость, от чего машинально вытер руки, не в силах больше произнести ни слова. — Я заберу у Вас своего ассистента. Он мне еще пригодится, — ты подмигиваешь и киваешь идти за вещами. Я послушно удаляюсь, чтобы спустя пару минут оказаться вместе с тобой на улице. -Ты ужасный идиот, Пол. Зачем ты заболел? Он у тебя такой славный, — ты пытаешься меня образумить, но мне становится все равно. Я не могу от тебя оторваться все время дороги к частному самолету, на который забираясь, чтобы после взлета, сгребсти тебя в охапку и страстно поцеловать. Честно говоря, мне даже похуй на Кабалье, которая наверняка не будет оскорблена невниманием к своей персоне со стороны обычного ирландца. В конце концов, что мешает заставить тебя выдавать лучшие оперные партии, отчаянно вбиваясь в твое тело, которое сводит меня с ума с момента первой встречи. Я не знаю, какой паразит тебя заразил, но мне определенно нравится остаться единственным, с кем ты можешь трахаться без зазрения совести. Повторим наш 82, Фредди?