Мэри Сью, которая уже не вывозит

Манн подумал, что надо бы привыкнуть к тому, что Олеся в любой непонятной ситуации рыдает под столом. Не важно, что за стол, не важно, что за ситуация, она будет поступать именно так. Даже если стол говорит на испанском, а вокруг бегает Сталин в костюме волшебной девочки и дерётся с товарищем Молотовым за право мрачно курить трубку и зыркать на всех, бубня: "расстрелять". Немного постояв и полюбовавшись на результат своих стараний, заключавшихся в освобождении зомби и передаче ему волшебной палочки, Манн залез под стол и вытащил флягу, мягко похлопав подругу по спине. Не то, чтобы он был в ахуе: он просто ещё не придумал, что делать дальше. А вот Олеся как раз откровенно рыдала, будучи снова вкинутой в водоворот какой-то необъяснимой хуйни. — Как жизнь... — глубоко вздохнул доктор, но тут же был перебит громкии криком: девушка не заметила его. — Ну ладно, ну хотя бы не сейчас... Я ж просто сел рядом... Олеся с ужасом смотрела на собеседника, хотя ей вряд ли что-то было видно за пеленой слез. — Ну и чем же я тебя напугал? — чувствуя свой проеб по всем фронтам, поинтересовался Эверетт, но неожиданно девушка сделала глубокий вздох и заговорила, хотя это больше было похоже на отчаянную попытку выразить эмоции через крик. — Чем напугал?! Кто ты вообще такой?! Почему ты так поступаешь?! Что происходит?! Ради чего все это?! Почему я здесь, за что?! Крик Олеси заглушил ее плач, и Манн дернулся. Он открыл рот, готовясь буднично и с оптимизмом на всё ответить, но затем вдруг понял: ему нечего сказать. Кто он? Психолог. Почему он так поступает? Просто потому что чокнулся пару лет назад и стал адреналиновым наркоманом. Почему он чокнулся и что сделало его именно таким? Он сам старался не вспоминать, да и не знал, в общем-то. Вокруг же происходит то, что толпы учёных не могут уже какое столетие объяснить, да и цели у этой ебанувшейся в край вселенной нет. А на последний вопрос ответить было просто невозможно. — Я была хорошей! Всю свою жизнь я делала хорошие вещи, даже когда получала только ненависть в ответ! Мой бог бросил меня, мои родители бросили меня, мой город бросил меня, но я продолжала быть хорошей ко всем! Я была волонтёром, у меня была кошка, я помогала бабушке-соседке! А когда я решила тихо и мирно уйти, мне не дали это сделать! И теперь я здесь. Я здесь, и я даже не имею возможности понять, что происходит, потому что у этого просто нет смысла! Она была права. Эверетт не до конца понимал, в чём именно, но... Да, она явно сделала все, что могла, а затем получила ведро помоев. — Лесь... — Что, Лесь?! Что?! Что ты вот сейчас можешь мне сказать?! — Я могу сказать, что у тебя будет болеть голова. Прекрати плакать, я все постараюсь тебе объяснить. В действительности доктору сейчас не было, чем ответить. Он просто тянул время, пытаясь немного разрядить атмосферу, но выходило так себе. Девушка заплакала ещё сильнее, пусть теперь она не кричала. — Давай начнем с начала, — вздохнул Эверетт. — Во-первых, я скажу, что я знаю о тебе. Тебя зовут Олеся, тебе около двадцати, ты... Любишь... Кошек... Наверное. И собак. Может быть. Олеся с немым вопросом "что ты, черт побери, такое несёшь" подняла глаза, все ещё плача, но уже куда спокойнее. — Так, отлично, — чувствуя себя так, словно он совершил подвиг, кивнул психотерапевт. — А теперь скажи, что ты знаешь обо мне. — Ты псих, — не раздумывая, всхлипнула Олеся. — Больной псих. Ты любишь встревать в ужасные ситуации, а потом радуешься, когда кто-то умирает. Ты необоснованно добр ко мне, и это пугает. Ты пугаешь. Очень сильно пугаешь. — Насчёт необоснованности ты не права, —слегка улыбнувшись и пожав плечами, заметил Эверетт. — Ты мой источник приключений. Я адронаркоман, ты мой адреналин. — Как такой грустный алкаш-суицидник вообще может быть адреналиновым наркоманом?! — Хороший вопрос, — вздохнул Манн. — Меня подсадил один ужасный человек по фамилии Клеф. А когда я всё понял, уже переехал в Россию-матушку. — Откуда ты знаешь русский?! — Жил какое-то время с золотой рыбкой в ухе. — Ты лжешь! Это все просто нелогичный бред! — Слушай, жизнь — кусок говна, а мы в фонде. Тут это говно ещё огнем дышит и утаскивает тебя через портал на луну. Я как бы тоже не в восторге, так что полегче с обвинениями. — У тебя даже имени нет! — в отчаянии заявила Олеся. — Ты используешь странный псевдоним! Как тебе можно доверять?! Манн посмотрел на нее со всей болью, что у него была, и девушка вздрогнула, вжавшись в угол стола. — Эверетт, — вкрадчиво начал доктор, — это настоящее имя. Манн — настоящая фамилия. Я просто не стал их менять. Слишком поздно поняв, что он переборщил с эмоциональностью, психолог положил руку на плечо Олеси, чьи глаза снова заблестели. — Я имел ввиду, что... Ладно, хуй с ним, я вообще ничего не имел ввиду, меня просто заебало, что всем надо приебаться к моему имени. Не нравится — можешь звать меня как хочешь. Девушка всхлипнула. — Даже... Олегом? — Да хоть братиком. — Ты чокнутый... — Ну, есть такое. Манн под громкие всхлипывания вытащил пистолет, потому что Сталин начал кричать что-то про лунную призму.