Дневник

Сонно ворочаясь и невольно от этого действия откинув от себя одеяло, девочка легко дрогнула всем телом, ощутив на голой коже колющий холодок. Проморгавшись и откинув последние тягучие остатки сна, Аля уткнулась взглядом в приоткрытую дверь, прекрасно слыша шум доносящийся из кухни, что находилась на удивление буквально рядом со спальней. Поняла она это по звуку, что звучал ближе, чем если находись она на втором этаже, в своей комнате. Она попыталась вспомнить вчерашний вечер и припомнить, когда она успела лечь спать, до этого застелив постель, однако, привстав на локтях и обернувшись, поняла, что кровать на которой она лежит, оказалась двухместная. "Дядя перенёс меня из кухни в свою спальню?" – догадалась она. Приняв сидячее положение, девочка повернувшись к выходу, ступила босыми ногами на пол, вставая. На ней была домашняя серая майка из приятного материала, а снизу такие же серые домашние шорты, и будучи комплектом вполне гармонично смотрелось на теле, хоть она и была обычной пижамой. Заметив мелькнувшее пятно слева от себя, она обернулась в эту сторону, встречаясь с собственным отражением в квадратном высоком зеркале сверху такой же высокой и широкой деревянной тумбы. Зеркало было мутным из-за пыли и мелкой грязи, но даже так, девочка вполне прекрасно видела в отражении собственное немного бледное лицо и растрёпанные, каштановые волосы, что как и обычно, невольно завились, на удивление, в красивые локоны. От этого девочка в какой раз почувствовала внутреннее удовлетворение, хоть и внешне это ничем и не отразилось. Это может показаться немного странным, но её волосы после сна принимали действительно симпатичный естественный вид, и иногда Але было обидно от того, что сколько бы она не старалась, даже специальными уходовыми средствами, такой результат она сама своими силами получить никак не могла. Расчешет эту красоту своей расческой и снова в отражении будут обычные, ровные, немного непослушные на вид волосы. Вздохнув, она хлопнула ладошками свои бледные щеки, легко растирая и продолжая похлопывать по ним, дожидаясь пока кровь наконец прильет к коже. По утрам обычно она всегда была намного бледнее, чем обычно. Это было связано с ее немного слабоватым здоровьем, из-за чего изредка, но каждый раз у девочки происходило то же носовое кровотечение, либо обычное головокружение, стоит ей занять себя какими-то физическими нагрузками. Увидев в отражении уже хоть и немного, но уже розоватые щечки, она вышла из спальни, направляясь к звукам из кухни, где предположительно находиться ее родственник. Стоило ей перешагнуть порог кухни, как запах завтрака уже явно чувствовался в воздухе и только сейчас Аля поняла, насколько она проголодалась. Тем более, вчера вечером она уснула почти сразу же, даже не ужиная. Не поворачивая головы, мужчина лишь мельком взглянул на племянницу, после вернув взгляд обратно на почти готовый омлет в сковородке, помешивая его деревянной лопаткой и добавляя сверху уже измельченной зелени. Глянув на поверхность стола, девочка с удивлением увидела на них пакеты с овощами. "Картошка, морковь, перцы, свеклы, капуста, чеснок и петрушка с укропом." – мысленно перебрала в голове она содержимое, вытаскивая все и складывая их в отдельный контейнер, специальный, для разнообразных овощей. – Когда успел? – спросила она, умыв руки в раковине. – Пока ты крепко спала, я уже успел съездить за овощами в ближайшую продуктовую. Мясо привезу позже, после работы. – от чего-то сухо произнес он, что насторожило ее. Обычно голос его был хоть немного, но достаточно бодрым, однако в этот момент девочка, кажись, впервые за долгое время увидела его в таком настроении. Не сказать, что он выглядел подавленным. Но и не таким безмятежным, каким был большую часть времени. Протерев влажные руки небольшим полотенцем, она замерла на месте, продолжая неловко сжимать мягкую ткань в своих руках. Девочка глядела на дядю, печально сведя брови к переносице, на что он не выдержав, все же спросил, стараясь придать голосу ровный тембр и скрыть вырывающееся из него раздражение: – Что? – Что случилось? – задала та в ответ вопрос, уже заглядывая в глаза мужчины более упрямо, без какого-то былого волнения. Выражение же ее лица с грустного переменилось на недовольный. Разложив порции завтрака на две тарелки, он молчал, кажется, минуту, даже пока накрывал на стол и приготавливал чай с уже нарезанным серым хлебом. Лишь после он устало плюхнулся на стул, рукой указав все это время топтавшейся на месте девочке место напротив него. – Извини. – произнес мужчина, после чего продолжил, наклонившись ближе к столу и бездумно ковыряясь вилкой в своей еде. – Я, наверное, должен был сказать тебе еще сначала. – Что?.. – насторожилась она, напряженно вглядываясь в его ожесточившиеся черты лица. – Дети здесь.. пропадают. Пару раз уже. Не сказал сразу, чтобы не напугать, но скоро мне придется уходить на работу, и так как это муторная херовина, то и возиться я буду достаточно долго. Приходить обратно лишь на несколько часов в деревню глупо, так что мне придется уезжать на длительное время. Примерно на пять дней, но это лишь минимум. – взяв небольшую паузу, словно размышляя о чем-то, он продолжил. – Я знаю, что это опасно. Не знаю, стоит ли сразу уезжать, раз мы только вчера сюда приехали. – Зачем уезжать? – резко вопросила девочка, вскинув в недоумении бровь. – Здесь опасно. – медленно, словно разжевывая что-то непонятное, повторил он, оторвав взгляд от своего завтрака и заглядывая уже в карие глаза девочки. – Почему это? Из-за того, что пару детей пропали? Я ведь уже взрослая, смогу сама за собой присмотреть. А дети везде пропадают, это совсем не новость. – насупилась она, отодвигая от себя тарелку со своей порцией и привычно кладя голову на сложенные перед собой руки, понимая, что аппетит ее уже испорчен. Он ощутил как в горле встал тугой комок и дышать внезапно стало труднее. Резким, как ей показалось, движением поднявшись с места, из-за чего стул со скрипом отодвинулся назад, мужчина спешно вышел из кухни, сопровождаемый одним лишь беспокойным взглядом девочки. Вполне очевидно, что ей стоило бы пойти за ним, однако внутри себя Аля понимала, что трогать его сейчас не самая лучшая идея. Решив дождаться его на кухне, она просидела на месте пять минут. Десять. Пятнадцать. Руки от чего-то стали нервно дрожать, пульс – ускоряться. Это ожидание разъедало её изнутри. И невольно откидывало её в прошлое. В прошлое, где она была ещё совсем маленькой, но тем не менее уже понимала то немногое, которое она видела своими глазами. Где мама после ссоры с отцом уходила куда-то на некоторое время и её единственному ребенку приходилось высчитывать это время, в которое отсутствовала её мать. После мама приходила хоть и заплаканной, но спокойной. Але было достаточно того, что мама спокойна. Сейчас же... она вспоминает те родительские глаза. С красными лопнувшимися капиллярами. Это были совсем уж уставшие глаза, что обычно светились мягким светом изнутри. Теперь же матери нет. И отчего-то девочка испытывает вину. За то, что не была способна поддержать. Может, просто считала, что мама может с этим разобраться и сама. Аля была порой просто эгоистичным ребёнком. Но ребёнком. Сейчас же, она ведь взрослая? Значит, она может принять решение, поддержать, сделать хоть что-то. С ещё явными сомнениями и неуверенностью в своих действиях, она встала, после чего тихо, аккуратно наступая по полу и словно боясь создать хоть какой-то шум, пошла в глубь дома. Она вошла в гостиную и увидев приоткрытую дверь, ведущую на задний двор, подошла. Стоило ей раскрыть дверь шире и наполовину выйти наружу, как её блуждающий по уже сухим сорнякам и мокрой земле с засыпанными на ней опавшими листьями взгляд, наткнулся на мужчину. Его ровный стан, задумчивый взгляд направленный вперёд и непослушные, вьющееся на кончиках тёмные каштановые волосы, по особенному гармонично сочетались с осенней палитрой и такой переменчивой погодой – ветром и моросью. Грустно вздохнув, Аля подошла ближе к нему. Он же, заметив её краем глаза, поднял руку в её направлении, давая немой знак подойти ещё ближе. Опуская глаза вниз, девочка послушно подалась вперёд, позволяя родственнику обнять её одной рукой, и только после этого Аля заметила наполовину выкуренную сигарету, сжатая между двух пальцев правой мужской руки. – Извини. – тихо произнесла она, выдыхая теплый пар изо рта. Мужчина на это ничего не ответил, лишь продолжая докуривать свою тонкую сигару время от времени. Девочка явно была испугана сегодняшним резким поведением своего дяди, и заметив её замешательство, мужчина лишь крепче её обнял, немного нервно усмехнувшись; – Это ты меня извини, я, кажется, немного запутался. – Я завтра в школу пойду. – решила она перевести тему, но эта новость лишь вызвала недовольный хмык с его стороны. – Ты можешь остаться дома на пару дней. – Почему ты так хочешь меня дома запереть? – послышалась в её голосе детская обида, слова же были произнесены так тихо, словно она боялась снова невольно его огорчить. Выкинув окурок на землю, он растрепал свои волосы уже свободной рукой, открывая лоб и позволяя мелкому дождю падать на его разгорячённую кожу лица. Освежившись таким немудреным способом, он наклонил голову, подмечая её хмурый и до сих пор непонимающий взгляд. – Ладно, – с явной неохотой и совсем не скрывая этого протянул он, легко сжимая её плечо. – иди. Только говори мне о всём странном, что с тобой произойдёт, договорились? Не смей мне лгать, я всё равно узнаю правду. – Хорошо, – удивившись, но уже с видимо приподнятым настроением пообещала она. – обещаю! Только это... будешь ли ты мне верить или нет, это уже не мои проблемы. За всё это время, он искренне улыбнулся, реагируя на эти слова. И аккуратно расчесывая грубыми пальцами её растрёпанные, отросшие ниже средней длины волосы, он наконец закончив наслаждаться приятной для себя погодой, мягко подтолкнул девочку внутрь дома, беспокоясь о том, что она может заболеть, так долго находясь в холоде. * Комната девочки была уже более уютной. Она выглядела уже не такой пустой как в самом начале их приезда, а приобрела уже живые нотки, как это бывает, когда человек оставляет частичку себя в виде тех же личных вещей, разложенные по всей комнате – на своих положенных местах. Постель на кровати уже была застелена, а одежда, которая до этого лежала в коричневом чемодане, нашла своё место в том самом высоком тёмном шкафу с уже имеющимися внутри вешалками-плечиками. Канцелярские принадлежности были размещены на рабочем, аккуратном деревянном столе. Удобный, для выполнения того же домашнего задания, как уже успела подметить Аля. Школьный коричневый ранец находился на этом же столе, уже подготовленный и имеющимися внутри зелёными тонкими тетрадями в клетку и полоску. Ручки, карандаши и другими нужные мелочи стояли пока что отдельно. Девочка глядела на стол с минуту, словно пытаясь что-то вспомнить, потом её начавший блуждать по комнате взгляд наткнулся на старый, но нетронутый ежедневник, одиноко лежащий на подоконнике всё это время, с коричневой твердой обложкой и такого же цвета ленточкой, выглядывающий изнутри. Подойдя ближе, она взяла его на руки, оглядывая со всех сторон и только после открыв на первой странице. "Чисто." Быстро, одним движением пролистав все листы, она поняла, что вещь была действительно не расписанной. Совсем. Ни закорючек, ни номеров каких-либо домашних телефонов, ни ничего другого, что мог записать владелец. Однако пару страниц всё же были вырваны, это было понятно по оставшимся рваным кусочкам, что свободными вертикальными полосками бросались на глаза, будучи тем не менее лишь на некоторых страницах. Рассмотрела получше она уже сидя на стуле рядом с рабочим столом, поджав к груди свои колени. Синее пятно рядом на подсознательном уровне привлекло её внимание. Особо не думая, она взяла в правую руку попавшуюся ранее на глаза синюю ручку, после чего так и застыла с ней над первой странице ежедневника, не зная, что вообще можно писать. "Почему бы просто не начать вести дневник?" – подумала она, достаточно быстро найдя ответ на свой предыдущий вопрос. Странное волнение в груди отчего-то появившись ещё с момента приезда в этом посёлок, не угасало. Она могла бы подумать, что это беспокойство просто из-за нового для них места, если бы уже не имела на своём опыте достаточное количество переезд. Раньше такое волнение было лишь в самом начале и то из-за неопределенного страха и непонимание того, что делать потом. Возможно в ней заиграла паранойя или что-то в этом вроде, раз она всё же решила начать вести запись начиная с сегодняшнего дня. Описывая каждую деталь, мелочь, всё, чтобы можно было перечитать потом, если бы ей нужно было что-то вспомнить.

06.09.1992. Тема: Начало дня. «Беспокойство Ксандра»       Сегодня наш первый день в этом посёлке. Ой, я невольно забыла, что обычно многие начинают писать именно с "Дорогой дневник". Надеюсь, уже мой дневник не будет держать на меня зла, если он всё же способен что-либо чувствовать. Впрочем, сейчас это не так важно, да и я отвлекалась. Вчера мы приехали в это место. Я проснулась ещё когда мы ехали на машине и тогда буквально через некоторое небольшое время, мы наткнулись на какой-то гараж. Он был такой странный. Наверное, этим мне и запомнился. Хмм, примечательные черты его? Чёрный, жуткий, страшный, мне казалось, что он нас съест! Но если без шуток, то наверное, как и говорил дядя, какой-то придурок мог его поставить в том месте. И разумеется, покрасить в абсолютно черный, при черный цвет. Хотя, возможно он так сильно сливался с мраком из-за самой темноты вечера. Но это его не оправдывает, мы ведь чуть не врезались в него. Хотела бы я взглянуть на владельца этого гаража. Наверное, такой же странный. Но это было единственное недоразумение. Дальше мы ехали спокойно и приехали в уже новый, очень уютный, хоть и немного пустынный, дом. Здесь раньше жила милая старушка, и при нашей встрече с ней, когда дядя договаривался о покупке дома, она даже подарила мне шоколад. Целую плитку! Она очень хорошая. Бабушка, хотя шоколад тоже. По крайней мере на вид, ведь я его ещё не пробовала и оставила вчера в холодильнике. Почти и забыла о нём. Мне очень понравилась картинка на упаковке шоколада, такой мне ещё не попадался. Этот красивый коронованный лебедь обязательно пополнит мою коллекцию среди других. При приезде в этот дом, я разобрала продукты на новой кухне и не заметила, как уснула... Мне даже ничего и не снилось. Утром я уже проснулась в кровати у дяди, он перенёс меня из кухни в свою спальню. Его комната была одной из близких к кухне, а моя находилась на втором этаже, да и я ещё не успела подготовить постель. Хотя я не уверена, что дядя вообще думал меня переносить в мою комнату... Сегодня утром он был сам не свой. Обиделся от чего-то на меня. Я знаю, что возможно это было из-за моих слов. Ксандр говорил, что дети здесь пропадают иногда, а я вместо того, чтобы как нормальная девочка ужаснуться, болт забила. Ой, надеюсь, что дядя никогда в жизни не найдёт мой дневник... Впрочем, я слышу эти же слова от него, так что это уже его вина. К тому же, он не будет рад, что я называю его Ксандр, но это же мой дневник, неужели я не могу называть его так даже в своих записанных мыслях? У него ведь красивое имя – Александр. Но сокращение русское мне жуть как не нравиться. Ладно Саша, Саня, но Шурик!? Дядя конечно рассказывал, что сначала это имя сокращали как Алексаша, потом просто Саша, позже в Сашуру и Шуру. Но это же надо уметь такое красивое имя испортить... Но я называю его Ксандр, беря только вторую половину его имени. Звучит красиво. Но ему не нравится... Говорит, что больно не русское. Я прекратила называть его так при нём и других людях. Но и называть его Сашей или что-то в этом роде, мне не хочется. Договорились на обычном "дядя".

Оторвавшись от потока мыслей и самого текста, девочка легко помассировала указательный и средний палец на правой руке, ощущая как они начали побаливать от неправильного держания самой ручки. Она всегда держала какую бы ни было ручку, ниже, чем нужно. Привыкла так писать, а разучиться от этой не такой уж и полезной привычки ей просто лень, если говорить без утайки. Посмотрев на результат своих трудов, она задумчиво хмыкнула, понимая, что пишет немного больше, чем стоит, однако понимает, что можно продолжать писать и некоторые детали, вдаваться в кое-какие подробности... почему бы и нет? Но тихий голос в голове даже не усмехается на подобные мысли, ведь это уже и не смешно. Але просто хотелось порой высказаться, да и всего. И ведение дневника оказалось действительно хорошим способом для этого. Почерк Али был вполне красивым и аккуратным. Но когда она спешит, как и в этом случае, пытаясь угнаться и поймать свои шустрые мысли, то её буквы невольно начинают прыгать. То немного вверх, то вниз. Её прошлая учительница по русскому языку и литературе, Ирина Владимировна, милая и на удивление добрая женщина, вряд-ли бы была довольна этим. Она часто хвалила Алю за красивый и понятный почерк, правильный. Девочка же смущалась от такого внимания, но ей было приятно. Немного отдохнув, она продолжила писать.

Я отвлекалась. Опять. Впрочем, неважно, главное суть не забыть. Мой дядя беспокоиться. Обо мне. Боится, что со мной может что-то случиться в его отсутствие. А отсутствовать он будет долго, работа в городе. Было бы неплохо, если бы он нашёл хорошую работу поблизости. Но для этого нужны связи, нужно договариваться. Это тоже занимает время. А значит, что он всё равно должен будет отлучаться на неопределенный срок. Этого он и боится. Оставить меня одну. Раньше не боялся. Это всё из-за пропажи детей, из-за этого он так сильно волнуется. Но я хочу убедить его, что могу вполне нормально жить и одна. Да и как я ему уже говорила сегодня, дети везде пропадают, люди в принципе везде пропадают. Ничего мне не будет. Смогу себя защитить. По крайней мере, "монстров" я не боюсь. А людей тем более. Но не будем о грустном! Я уговорила дядю, и завтра, в понедельник, наконец пойду в местную школу. Хотя Ксандр, конечно, хотел, чтобы я хотя бы пару дней побыла дома... не знаю, почему он так не хочет, чтобы я куда-то выходила. Спрошу – не ответит. Будет молчать, как партизан, как и всегда, когда я затрагиваю темы, на вопросы которых он отвечать не хочет. Конец рассказа.

Поставив точку после короткого последнего предложения, она в задумчивости приложила головку ручки к губам. Вышло примерно две с половиной страницы страницы. Вполне приемлемо, как она считает. Не слишком много, если учитывать некоторые произошедшие с ней события, и не слишком мало. Когда начнется учеба, дни наверняка будут как и всегда, более скучные, и вследствие записывать ей нужно будет и не столь много, возможно, записи эти будут даже достаточно меньше обычного. Она тихо выдохнула, после чего облокотилась на спинку стула. "Интересно, какие будут мои одноклассники? Примут ли меня? Смогу ли я найти с кем-нибудь общий язык и может подружиться? С моим характером с этим могут возникнуть проблемы... но ведь это новые люди. Я могу предстать перед ними с любой стороны. Быть "собой" у меня, разумеется, заведомо не получится. Стеснительность мне не позволит. Однако, стоит хотя бы попытаться быть более общительной. Нужно ведь хотя бы попробовать, чтобы не жалеть потом о том, чего ты не решился сделать." * Раннее утро. Хоть Аля и легла пораньше, спалось ей на новом месте крайне плохо, в отличие от вчерашней ночи, когда она была столь уставшей, что просто вырубилась, ни разу не проснувшись до самого утра. Прошлый оставшийся день она провела в изучении школьного материала. Она, хоть и не гналась особо за оценками, хотела, чтобы учителя ценили ее знания по достоинству, и кроме похвалы, к сожалению, оценка знанию ученика были лишь современные отметки в дневнике, по шкале от двух до пяти. Это было бы вполне нормальной системой, если бы не было учеников, которые вместо того, чтобы действительно учиться - обманывали, списывали. Все, чтобы угодить тем же родителям, которые так любят стоять над душой собственного ребенка. Родителям не нужны знания ребенка. Им нужны просто хорошие отметки. И то, каким образом они были заработаны, многих таких взрослых просто не волновало, либо они сами не желали вообще об этом волноваться. Подготовленная к школе, Аля немного взволнованно оглядывала меняющиеся пейзажи за окном машины. Дядя, сидящий по правую от нее сторону, на водительском месте, заметив ее в тревожности нахмуренные брови, произнес: – Расслабься. Можно подумать, первый раз с новыми людьми будешь знакомиться. Это так, однако, как говориться – все люди разные. И она не знала, чего ей ожидать от ее будущих одноклассников. – Я договорился с директором школы еще летом, когда приезжал сюда. О твоем зачислении. Так что с учителями проблем не возникнет, их сразу осведомляют о предположительных новичках. Ты главное не волнуйся, а кто будет обижать, сразу говори мне. Александр знал характер своей племянницы, от чего и продолжил: – Советом могу помочь, лезть в детские разборки я не стану. – его лицо украсила спокойная улыбка. – Если ты не хочешь этого. – Я не ребенок. – в какой раз уже повторила Аля, но без потайной обиды. Тон голоса ее был ровный и со стороны вовсе казалось, что ей все равно. Возможно, так оно и было. Голос же она могла в этом случае подать просто, чтобы сказать в ответ хоть что-то, нежели хранить от себя очередное молчание, как это бывает, стоит ей снова углубиться в свои раздумья. – Я знаю. – так же скупо произнес мужчина, невольно соглашаясь с девочкой. Он считал, что Аля действительно имела эту занудную черту взрослых. Быть излишне серьезной и вдаваться в неясные для других размышления. Однако, разве не этого он всегда хотел от нее? Чтобы она побыстрей выросла и могла быть самостоятельной. Могла размышлять и делать правильные выводы. Это нужно для взрослой жизни. И чем раньше – тем легче ей будет потом. – Я подросток. – от чего-то неожиданно заговорила она. – А им свойственно быть как весёлыми, как дети, так и занудными, как взрослые. – поделилась она своими мыслями. – Кстати. Ты тоже ведёшь себя как подросток. – Наверное. Впрочем, ладно уж болтать. Мы уже приехали. – свернул он тему, словно не желая вдаваться в философию связанное с их поведением в жизни. Девочка глянула вперед. И действительно, школа. Вокруг же более-менее свободного участка, что кольцом окружал здание, вполне уютно смотрелись высокие деревья. В то время как опавшие листья, что переливались красным, оранжевым и желтыми оттенками, своеобразными коврами покрывали уже сухие земли. Небо было открытым и уже позволял любоваться своей голубизной. Только совсем редкие, длинные и расплывчатые облака плыли вдалеке, казалось бы, на самом горизонте, освещенные яркими лучами самого утреннего солнца. От того облака эти выглядели розоватыми, и лишь в некоторых местах отдавали еле заметными фиолетовыми оттенками. Оглядывая приятную для глаз осеннюю пору, мужчина тихо проговорил, озвучивая мысли своим привычным грудным голосом: – Думалось мне, темнее будет. Впрочем так даже лучше. Аля, – обратился он к девочке, которая уже надевала свой портфель, еще сидя в машине. Она откликнулась на свое сокращенное имя, повернув к нему голову и внимая, глядя на него своими большими, карими глазами, с веерами пушистых темных ресниц. Стоило длинной челке на правой стороне лица немного закрыть ей обзор, мешаясь, как она легко поправила его рукой, убирая с глаз. А Александр замер. В его собственных глазах невольно мелькнул образ девушки, хоть и несколько старше самой Али, но тем не менее являющейся ее почти точной копией. Он отвел взгляд, из-за чего внезапное наваждение также быстро исчезло, как и появилось. На некоторое время мужчина даже умолк, совсем забыв, что именно он хотел сказать племяннице. Однако, частичка потерянного снова приобрело свой окрас в голове, перестав быть невидимым и позволяя ему вспомнить. – Пока я буду в деревне, каждое утро буду подбрасывать тебя в школу. – Это не обязательно... – Не спорь. – достаточно грубо отрезал он. – Пока что мы точно не знаем, что здесь, да как. А значит и рисковать мы не будем. – сделав акцент на местоимении множественного числа, он взглянул на нее недовольным острым взглядом, отсекая этим какие-либо пререкания. – Мобильник я тебе уже дал, будешь звонить к окончанию последнего урока и я приеду за тобой. – Тебе не сложно будет? – Не сложно. – А как же мне тогда короткую дорогу к школе и обратно, находить? На этом вопросе он непроизвольно замер, понимая, что особо даже и не подумал об этом. – Вот же ж блять... – тихо прошипел он, не сдержавшись и стискивая руль двумя бледными руками с мелкой на них, паутиной голубых, проявившихся от напряжения, вен. Юная девочка же лишь недовольно нахмурилась. – Не матерись, рот грязным будет. – Не волнуйся, рот и зубы я чищу достаточно часто. – съязвил он в ответ. На это она решила промолчать, понимая, что он действительно не особо доволен перспективой оставлять её одну в дороге. – Да ладно тебе, поблизости наверняка должен жить кто-то. Если нам будет по пути и мы будем ходить вместе в школу и обратно, то будет не так опасно. – решила она его приободрить, разговаривая также самой уже более бодро. Конечно, в собственные слова она не совсем верила, однако делала все возможное, чтобы придать своим словам искренности. Мужчина взглянул на нее недоверчиво, однако все же ответил, немного медленно растягивая слова, словно показывая, что обмануть его все равно ей не удастся: – Допустим. Однако, если этот "неожиданный спасатель" не проявиться, то нам все равно придется с этим что-то придумать. – Ладно. – довольно быстро согласилась она, внутри себя понимая, что выбора то у нее и нет. На ее согласие он мягко улыбнулся, уже перестав злиться, в первую очередь, из-за опасного для его ребенка, места. Как и всегда, она поддалась ему навстречу, позволяя себя на прощание обнять и отвечая взаимностью и самой, обнимая его так крепко, насколько вообще могла Аля. Даже несмотря на некоторые недомолвки и порой совсем разносторонние друг другу мнения, они всё же любили друг друга. И никакие опасные условия не смогут прервать хотя бы на секунду, их привязанность к друг другу.