Летучие Звезды

Океан, что ни говори, был опасен. И наполнен очень странными, непривычными звуками. Но прислушиваться Урсула будет потом. «Эхолокация подводных лодок. Я смотрел в детстве Би Би Си». Сколь бы гордо это ни звучало, по мнению Сциллы, оно было не к месту. «О, заткнись. Сколько можно-то нести чепуху». Урсула списывала дискомфорт и тухлый привкус воды на собственную беспомощность и беззащитность. Все дело в восприятии, верно? Всегда так. Погружаясь в беспросветную темноту глубинных течений, ведьма уныло представила, как бы обрадовалась сейчас Моргана, ежели бы увидела сестрицу в таком состоянии. О, младшенькая мечтала размазать Урсулу собственными руками. И сожрать. Чего уж мелочиться. Но никому в этом мире беловолосая не позволит так с собой поступить. Не для этого она столько выживала, хоронясь по углам. Вот он! Остов Левиафана! Дрожь предвкушения пробежала по щупальцам, и потомок Ктулху крутанулась на месте. Только не торопиться. Подождать. Осмотреться. А после – домой. И… пожалуй, стоит навестить сестренку в ее вечных льдах. Поднабраться сил и нанести визит. Урсула оскалилась, обнажая клыки. У той точно должно остаться еще несколько Звезд. Моргана никогда не умела их использовать правильно. А потому всегда забрасывала подальше, на потом. Поддерживают бессмертие – и ладно. Дура, как она есть. …Обязательно должно остаться. Сил для противостояния Тритону нужно было очень много. Очень. С родственниками надо делиться, ведь так? Особенно при наличии общего врага. После длительного наблюдения за местностью, наконец, решившись на телодвижения, дочь Калипсо проскользила по дну ко входу в пещеру. Ничего плохого не произошло. Никакой стражи или соглядатаев. Отлично. Хоть и – подозрительно. Касаясь ладонью стен, что когда-то были могучим панцирем, Урсула ощутила острый приступ ностальгии. Бушующее море. Грозовое небо. Бесконечное пространство, заполненное дождем. Дети Ужаса лениво плывут в темной воде. Левиафан и Сцилла кружат в глубине, медленно поднимаясь к поверхности, создавая огромные водовороты и призывая тайфуны. Почти также, как когда-то их отец-прародитель. Они знают, что делают. У них есть цель. Трепетная и наполняющая смыслом этот мрачный день, великолепный в своей черноте. Круги этого странного танца становятся все меньше диаметром. Они все ближе друг к другу. У них должно получиться. Как только взойдет Луна, и ее лучи пробьют завесу туч, их огромные тела столкнутся, конечности сплетутся, а волны магии взорвут земли поблизости, разбивая цельное земное на мелкие островки. Это не любовь, нет. Пф-ф… Еще чего. Но единение разумов двух чудовищ столь велико, что результат не заставит себя ждать. Резонанс есть сигизия. Глубоко на дне морском, прямо под ними, повинуясь восторженной воле двух первенцев Тьмы, расцветут звездчатые цветы. И этот раз станет единственным, когда у Урсулы получится вырастить Летучие Звезды, исполняющие все желания, самостоятельно. Без помощи Калипсо. Вскоре Левиафан погибнет. А остальные твари будут слишком испорченными и прогнившими, чтобы поучаствовать в их создании. Обмельчавшие. Мелочные. «Вааа-у-уу. Охренеть. Просто. Отвал. Башки. Как кино посмотрел. Хотя… от скромности ты, конечно, не помрешь». Чужое, почти сверхъестественное восхищение вернуло ведьму к реальности и заставило раздраженно скрипнуть зубами, зло ныряя в темноту пещеры и отметая посторонние, неуместные эмоции. За его смерть Посейдон так и не ответил. Чем, интересно, Левиафан мешал? Добрейшей души, неповоротливое, сонное создание! И после этого они еще спрашивают, зачем ей Трезубец?! Чтобы жить! Как вам такое?! Цветы, знаете ли, не резиновые. И сами по себе не множатся. А без них… даже думать не хотелось. Стать рядовой морской зубастой тварью? Еще одной грудой костей? Увольте. *** Кристаллы все также мерцали по стенам. Но вот когда именно кораллы, любовно взращиваемые на холодной фосфорной крови, успели рассыпаться в прах, вопрос был интересный. Предчувствие уже в который раз поскреблось в затылок. Разруха. Полнейшая, тотальная, присыпанная песочком, разруха. Кто так постарался-то?! Какая тухлая рыбина рискнула это вытворить с ее домом?! Метнувшись к тайнику, Урсула облегченно выпустила изо рта пузырик воздуха. Ларчик на месте. Глубоко под перевернутым котлом. Под камнями. На месте. *** Отчаянное рычание Ведьмы Семи Морей должно быть, можно было услышать и на суше. Бережно хранимый долгие годы, ныне сундучок был вскрыт. И неподобающе пуст. Урсула зло билась в стены, давилась собственными чернилами и швырялась предметами куда ни попадя в бессильной ярости. Кто, кто посмел?! Кто знал?! Внезапное озарение заставило женщину замереть. А после – в прострации опуститься на дно. Вслед за ней успокаивалась и маленькая буря, что была последствием гнева владелицы множества сильных юрких щупалец. Длинные пальцы хищно сжались, представляя, как ломают воображаемый хребет. Моргана. Только эта тварюшка могла догадаться, где могут храниться звездчатые цветы. Прямо под алтарем, замаскированным под котел. Больше вариантов для размещения источника магии не было априори. И только еще одной владелице изначальных даров Морской Богини это могло быть ведомо. Она пожалеет. Даже сейчас Урсула вполне могла составить младшенькой конкуренцию, пусть и не в колдовстве. Однако физически - возможно. А по разумению – уж точно. Просто обязана. Ведьма уже почти что собралась покинуть разрушенное пристанище Несчастных Душ, морально готовясь к долгому путешествию сквозь льды, но серебристое мерцание среди одинокой кучки костей заставило холодное сердце замереть на несколько мгновений, чтобы тут же помчаться галопом, изрядно напугав этим владелицу. Почти нежно, боясь спугнуть удачу, Урсула отодвинула ладонью хребты и ребра, являвшиеся частью алтарной композиции. Можно было использовать драгоценности или кристаллы, но… Она злая ведьма или где? «Ты художник, ты так видишь?» «Изыди». Лепесток. Один-единственный грустный, замерзший лепесток. Но ничего. Она его согреет. Своей кровью. Одно маленькое желание. Которое однажды может спасти ей жизнь. О, Сцилла не станет торопиться. И просто заберет его с собой. Сохранив до поры. Ласково поцеловав Звезду, колдунья с силой прижала источник мерцания к коже на предплечье и замурлыкала тихую мелодию. Жжение ознаменовало благополучное внедрение носителя кусочка вседозволенности в плоть. До лучших времен. Все же, заключила Урсула, пусть Калипсо и равнодушна ныне к своим порождениям, но морская бездна все еще благосклонна к дочери Кошмаров. По старой памяти ей таки перепало немного случайной удачи. *** Гнев заставил Урсулу позабыть про осторожность, и плыла она вдвое быстрее положенного, ведомая острым, зудящим на подкорке желанием надавать Моргане по самое не балуйся. Голос в голове был внезапен и слегка утихомирил бесконтрольный шторм злости. «Аппарация – самое полезное в мире умение. Эх… Ну, рифы, так рифы. Посмотрим, что уж теперь…» Сцилла окончательно уверилась, что очень хорошо приложилась головой, раз звучание не желает утихать и вливаться обратно в ее личность. Тоже мне, Гроза Морей. На смех малькам. Вышла из себя и не может зайти обратно… А вот основательно позабытое слово заставило ведьму припомнить один случай, который вполне может сгодиться, если выяснится, что украсть Звезды или положить наглую мелочь на лопатки самостоятельно не выйдет. Годы назад некая Ле Фей, из двуногих, жутко оскорбилась, когда узнала, что худосочная подводная тварь носит имя, схожее с ее величанием. И даже, подумать только, в своем самомнении потребовала у Владычицы Озер выдать «рыбину» на растерзание. Тогда Урсула в кой-то веки заплыла на мелководье. Нытье Озерной пресноводной Леди было слишком забавно, чтобы не откликнуться. К ужасу всех присутствующих. «Кракен, Кракен!» Хе-хе. Это они еще настоящего Кракена не видели. Хотя, где он потерялся, колдунья не имела ни малейшего понятия. Как нырнул в Бездну Бермуд – так и ни духу. Присоединился к Ктулху-прародителю в вечном сне, не иначе. Так вот. Нынче Урсула вполне могла исполнить желание земной Морганы. И натравить двуногую на наглую воровку. «Так это… Фея Моргана ж померла давно». Удивление, по-прежнему чужое до щекотки и слишком… Живое, что ли? Хм… это удивление слишком сильно ощущалось. Стоило ли зацикливаться? Нет. Размениваться на незначительные детали, имея высшую цель, не стоило. Хватит с нее мелочевки. «Это я-то – незначительная деталь?!» Возмущение, почти детское, вспыхнуло и мгновенно утихло надутой обидой. Урсула хихикнула. А забавно она все таки головой болеет. Почти в развлекательном режиме. *** В отупении и прострации, ежась от морозных течений, вымотанная долгой голодной дорогой в неделю, уже около часа Сцилла лицезрела свою сестру. И почти готова была разрыдаться. С досады. Если быть точным, обозревала женщина огромный кусок льдины, вмерзший в дно морское. В котором навек запечатлелась Моргана. То, что от нее осталось. Мертвая, иссохшая, скукожившаяся, Моргана. Заледенелая гниль и сухостой, запертый в холоде. Что прозрачно намекало на участие Трезубца в убийстве. Да, именно убийстве. Безвозвратном. Окончательном в своей смертельности. А это означало лишь одно – Летучих Звезд, на которые удаленно опиралось их общее бессмертие, более не существовало. О, Урсула, разумеется, проверила жилище сестры. Но ледяная крепость была разворочена в прах. Мелкая пыль. Ничего целого. Ни кусочка. И случилось это достаточно давно. Поскольку потоки жидкой соли вымыли все, что только могло остаться от вожделенных цветов. Даже невесомую пыль. Еще одно порождение Ктулху уничтожено. Еще одно прекрасное в своей Тьме существо отправлено в Бездну. Каким образом, коли цветов более не существовало, выжила Урсула? Она не понимала. Как ни старалась. По всем законам жанра, ее должно было размазать в морскую пену. В том водовороте был такой концентрат Магии, и от ее разбитой раковины, и от Трезубца, и от крови, окрасившей море, что шансов… Один скромный лепесток не мог, при всем желании, удержать ее тело столько времени целым, да еще на плаву. И ладно, сразу после столкновения с Тритоном, его квелой дочкой да ручной человечкой Звезды были целы. Но потом? Их уничтожили вместе с Морганой. Тогда почему Урсула очнулась? Утонув в своих невеселых думах, ведьма упустила тот сокровенный момент, когда морское дно перестало быть запустелым. Ровно за секунду до того, как владельцы приглушенных, курлыкающих голосов появились в зоне видимости, она успела нырнуть в щель между каменным дном и льдиной. Почти лишенная возможности дышать, она слышала, как спорили обладатели облезлых хвостов со странным говором, опознать которые она была не в силах. Но в который раз убедилась, что океан не безопасен. - Да я говорю, я лично ее видел! Во плоти! Живую! - Да как ты уже замотал меня и весь патруль, а! Ты какую-то другую воду, не нашенскую, через жабры пропускаешь, чтоль? Говорил же тебе, ничего здорового на этой Ямайке нет, не надо тебе туда плавать в отпуск! - Да видел я Моргану, говорю, живую! - А это что тут лежит, картина чернильная, по-твоему?! «Охереть. Я понимаю русалок. Вот бы Герм обзавидовалась». - Я НЕ СОШЕЛ С УМА! - Моргана подохла двести пятьдесят лет назад! Или в Океанию хочешь сплавать, чтоб переспросить?! Все! Надоело! Живо за мной! Огромных, почти титанических усилий Урсуле стоило не заорать и не выпустить все запасы воздуха из бренной тушки. Тем самым до жутиков напугав тех, кто сейчас уплывал прочь. Дело было даже уже не в том, что ей срочно надо было на берег, прятаться среди сухопутных и выжидать своего часа на двух ножках, ибо – опасно. Почти три столетия. Она не могла проваляться на югах столько. Просто физически невозможно. Не имея никакой воли к тому, чтобы выползти из тесного пространства, сдавливавшего округлые бедра, выпотрошенной медузой колдунья, от власти которой осталось только название, потерянно недоумевала. А затем очевидная в своей простоте мысль пронзила болезненной иглой мечущийся в потемках разум. Водоворот. Хренов водоворот. Ставший аналогом песчаной, мать его, воронки времени. А что. О Песках Времени и их использовании знала Урсула достаточно, чтобы соотнести детали и сложить общий рисунок. Отлично. Просто здорово. Невероятно. Очень интересно. И ни Бездны не известно. Бешено рванувшись из под импровизированного надгробия, Ведьма Семи Морей с небывалой мрачностью, не оборачиваясь, пообещала мертвой сестре: - Я еще вернусь. Правда, в этот раз Сцилла не знала, зачем это сделает. Оплакать, отомстить или… или лечь рядом. *** Вынырнула она поздним вечером рядом с лодкой, вмещавшей в себя пузатую бутыль грога, еще три пустых бутылки и удочку. А также мертвецки пьяного, закутанного в три шубы, спящего рыбака. Нацепив ржавую жестянку, откопанную на дне морском, на крючок и не увидев никакой реакции, Урсула, оперевшись на борт хлипкой посудины, пришвартованной почти у самого берега, устало покачала головой. Сил почти не осталось. Где она? А главное – когда? Перерезать бы ему глотку. Вот просто, чтоб было. Вот чего он спит? Чего не боится? Тут к нему такая роковая женщина вынырнула. Во всех смыслах. И никакого внимания. Что за мужчины пошли… «Так вон, у него часы электронные. Светятся. У Дадли такие были. Там дата написана. Не тупи». Что такое «Дадли», Сцилла в душе не чаяла. Но комментарий по сути своей уже был возмутителен. Раздраженно, не церемонясь, перехватив руку бородатого идиота, что-то запротестовавшего сквозь сон, она всмотрелась в цифры. Третье апреля тысяча девятьсот девяносто восьмого года. Ох-хо-хох… Реальность тяжкой гранитной плитой окончательно придавила, вгоняя в безысходность, как будто эти огоньки циферок вмиг превратили допущение в незыблемый факт. А вот незримый голос оказался, напротив, невыносимо возбужден и бормотал какую-то ересь. «Быть не может. Мерлин, Мерлин, Мерлин…Блять». «Замолчи». А рыбак таки проснулся. И замер, онемев. Над ним нависала полуголая женщина в черном. Бледная, как сама смерть. Груди ее были холодны. Зубы остры. Оскал широк. Призывно щелкнув челюстями и игриво проведя по щеке страдальца щупальцем, Урсула нырнула на глубину под почти невыносимые, ультразвуковые вопли барахтавшегося в панике на своем суденышке двуногого. Если пил – завяжет. Она сегодня добрая. Устало отыскав безжизненный скальный массив и все так же не обращая на зудящий возбужденный голос в голове ни малейшего внимания, она вяло растеклась лужицей на заиндевелых камнях. И прикрыла воспаленные веки. Хотелось спать. И есть. И погреться. Надо было все-таки утащить того двуногого на дно. И согрелась бы, и развлеклась, и закусила. Достаточно прозаические желания. Только совершенно бессмысленные. Летучих Звезд больше нет. А вырастить новые она не сможет. Слишком закостенела душа. Слишком закаменело сердце. Стоит ли дергаться? Без них ее век будет до смешного краток. А что хуже – невероятно жалок и уныл. Выжить чудом, дабы умереть в забвении. Очень смешно, Мойры. - Бесполезно. Все – бесполезно. Замкнутый круг и та еще задача. Чтобы оказаться в безопасности, надо выбраться на берег. Чтобы ходить по земле, нужны Летучие Звезды. Чтобы их вырастить, нужно иметь силу, схожую с властью Трезубца. Чтобы иметь… «ДА ТЫ МЕНЯ ВЫСЛУШАЕШЬ ИЛИ НЕТ, В КОНЦЕ КОНЦОВ?!» Волна чужой, сухой, горячей, ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ магии пробежала огнем по телу, выгибая позвоночник в позабытой истоме. Чужая злость сахарным кубиком прокатилась по языку. Фиалковые глаза удивленно распахнулись. Не спеша, осторожно и плавно, Морская Ведьма перевернулась на спину. И вопросила в потолок: - Ну, и что тебе надо? «В Англию мне надо. В Хогвартс. Давай, растим твои Звезды по-быстрому и - вперед». Какой решительный. Дочь Ктулху внезапно засомневалась в том, что безумна. То есть, конечно, да. Но не… заново. В ней все как раз таки по-старому. Тут… нечто другое. Вполне реальное. Но – в переносном смысле. Вцепившись в чужое, жгучее и пылающее, как сердце храбреца, сознание, несмотря на пламя, она начала всматриваться вглубь. И, чем больше она пролистывала, тем ближе становилось озарение.