Летучие Звезды

Урсула не просто мыслила иными от людских категориями за гранью добра и зла. Она была ими создана. Именно поэтому резонировать с человеком, пусть и магом, создавать с двуногим сигизию было не просто идиотской и опасной, но попросту невыполнимой идеей. Пока в ее голове не зазвучал голос сухопутного суицидника. И категория «невозможно» плавно перетекла в статус «трудно». Правда, это все еще оставалось болезненным процессом. И какие будут для ведьмы последствия, она сама не имела не малейшего понятия. Но подозревала, что вот так просто, единовременным актом страдания, не отделается. Ей предстояло за короткий срок познать чуждых морю существ. И стать с ними единым целым. Рискнуть вшить в свой внутренний мир, созданный безграничным мерцанием разума древних божеств, яркость чувств и надрыв столь краткой человеческой жизни – это еще умудриться такое придумать надо было. *** Плотный монолитный клубок. Ни конца, ни начала не сыскать. Таким был Северус Снейп. Или, если точнее, таким видела Урсула его сердце. Ну, чтоб этот клубок развязать, надо было постараться, а прикрепить к себе – того хлеще. Но Ведьма Морей точно знала, какой процесс может заставить абсолютно любого двуногого ощетиниться эмоциями. Старый добрый секс свое дело сделает. И уж в нем-то счастливая обладательница множества юрких и шаловливых конечностей была ой, как хороша. Проверено и отточено на длинной веренице моряков-неудачников. Разве что различие будет в том, что в этот раз партнер не станет по окончанию закуской… а так – все одно. Любой, попавший в объятия Урсулы, в каком бы ужасе не пребывал первоначально, по итогу оказывается счастлив до неприличия. И вот тогда-то беловолосая и подцепит высвободившиеся нити, разматывая и привязывая… Можно, конечно, сломать ментальные блоки. Можно поработить даже самый сильный разум. Можно вырвать сердце, даже самое твёрдое и неприступное. Она могла. Но добровольное участие играло в их случае решающую роль. Острые ногти быстро отпороли пуговицы сюртука, не размениваясь на аккуратную ликвидацию преграды. Владелец одежды не сопротивлялся. Да и как бы он мог? Благодаря последнему лепестку Урсула сейчас казалась волшебнику самым близким и дружественно-настроенным существом на всем белом свете. Рубашку постигла та же незавидная участь быть разорванной сильными пальцами. Черные щупальца скользили по бледной коже. Присоски оставляли хищные красные следы, закрашивая шрамы от когтей оборотня, стремительно бледневшую Метку и... Окутывая своим телом тело мужчины, Сцилла впилась поцелуем в губы, ловя тяжелое дыхание. Утверждая доминанту. Женщина вообще любила быть сверху. *** Гарри, изо всех сил окукливаясь внутри сознания морской ведьмы, дабы его, не дай Мерлин, не почуяли и не углядели Лигиллименцией зеленоватый отблеск в фиалковых глазах носительницы, умудрился таки зажмуриться, максимально отстраняясь от происходящего. К его сожалению, имея одно на двоих тело с Ужасом Морей, не чувствовать происходящее юноша не мог. Как и не мог ничего поделать с тем, что его душу вскрывают, как неразумного моллюска, выгребают оттуда все самое нежное и сокровенное и переносят в какое-то другое место, привязывая и впечатывая при этом в чужие чувства. Глубокие, застарелые, болезненные, надрывные. Загляденье, а не эмоции. И все это безобразие происходит на древней, мрачной и непостижимой, территории сердечного пласта Ведьмы Семи Морей. Это было ужасно. Хоть и сопротивляться Поттер не собирался. Нет, лично против профессора зельеварения Мальчик-Который-Паразит-По-Мнению-Всех-Присутствующих против ничего не имел, за последние годы жизни многое переосмыслив и, после долгих раздумий таки выделив ему маленький пьедестал в своей голове, сразу за мамой и Мародерами. Пожалуй, Снейп обогнал в его списке безусловных авторитетов даже Дамблдора. Старика Меченый уважал, но простить почему-то сил в себе не находил. Физически против мужчин, пусть и брюнетов с тонкой и трепетной душевной организацией не больно разборчивый и неприхотливый в принципе Поттер тоже не возражал. Бляха-муха, да похрен, давайте уже признаем, что отчасти он почти что привязался к этому склочному ироду, пусть и пост-фактум смерти оного! Но вот то, что вытворяла Урсула, то, что происходило сейчас – этого Гарри принять не мог. Ничего страшного или болезненного ведьма не делала. Разве что, как понял волшебник, для себя самой. Но не более. Но вот сам факт такого вопиющего игнорирования воли и желаний мужчины, которого они на пару сюда притащили, почти что принуждение к... Откровенности. Да, только к ней, потому что после этого к остальному принуждать было уже не нужно. Гарри, памятуя банку с тараканами и Омут Памяти, лучше многих помнил, как эта нелюдимая сволочь ценила личное пространство. И нарушать его целостность казалось кощунством. Да и вообще… По мнению Гарри, скромному, но гранитно-каменному, личное взаимодеймствим... Тьфу ты. Короче, желание потрахаться у людей, оказавшихся на одной плоскости, должно быть одинаковым. А тут... Прислушиваясь к тому, как переплетала внутри себя нити Урсула и не испытывая особенного дискомфорта, Гарри пообещал себе на неё обидеться. И не разговаривать. Наконец, плетение соприкоснулось, и Сцилла дёрнула, вшивая в себя узор. Вот тут-то Гарри и задергался. Все, что он пытался игнорировать, а именно – чувства человека, избранного ведьмой, весь его сердечный потенциал и нерастраченную, болезненную нежность на грани преклонения и безумия Гарри ощутил, как автоматную очередь навылет. Были б глаза свои, прослезился бы, ей богу. И все же – это было неправильно. Совсем. А о том, что его ровно таким же образом могут опознать по ментальному фону и вспомнить, Герой Нации даже думать не хотел. Абстрагироваться не выходило, и парень не особо уже разбирал, где и кто. Где заканчивается Поттер и начинается Снейп. А о том, как в этой куче-мале отчленить Урсулу, и вообще речи не шло. А потом шрамоголовый страдалец и вовсе потерялся. Потому что, пока они оба глядели в бездну, бездна посмотрела в них. И все желания Гарри, состоявшие из стремления остаться незамеченным, все мысли о бренном попросту пропали. Урсула «вплелась» в узор. И это было... Неописуемо. Он будто нашёл то, что искал давно. Целостность и уверенность в собственной непогрешимости. Некое просветление. И сейчас Поттер не просто был, как паразит в чужом теле и сторонний наблюдатель. А как она сама. Был ею. Действительно понимал. Это было неподражаемо. Это было полнейшее впечатление счастья. Сколько надо человеку времени, чтобы познать бога? Вот, оказалось, что не так уж и много. С непривычной для самого себя веселостью мистер Поттер пришел к внезапному заключению: если он, Гарри, никак не может повлиять на ситуацию… Тогда он будет ею наслаждаться. Во всех аспектах. Щупальца – это ведь, игривого осьминога ему в фамильяры, такой простор для воображения, закачаешься! *** Боль была невыносимой. Куда там распоротому недавно брюху. Куда там всяким стычкам с небесной родней. Бери выше. Болела душа. Так, как не болела давно. И даже больше. Впечатывая в себя людские страдания пополам с несбывшимися надеждами, Урсула совсем не рассчитывала на подобное. Она почти что позабыла, что надо двигать бедрами, коль уж нашлось, на чем двигаться, настолько хотелось сейчас разрыдаться и забиться в самый темный угол на дне океанском. Бедные дети. Еще совсем мальки. Казалось бы, живи и радуйся. Сроки-то отпущены кратковременные. Но боги именно им, такой юной цивилизации, отмерили столь широкий диапазон страстей. И они уничтожали себя сами. О, Сцилла искренне прониклась. Как иначе-то. Словно бескрайний океан, в который сливают химические отходы, она покорно принимала их в себя. И радость, и грусть. И боль и печаль. Такие примитивные, но такие пронзительные. Растворяя в своих глубинах. Резонируя все больше. И стараясь не наделать при этом глупостей. О, были у ведьмы обидные подозрения, что оба человека как раз таки сейчас чувствуют себя лучше некуда. Дочь Ктулху была слишком хорошо знакома с термином «экзальтация». И была пусть и не первичным, но все же – божеством. О чем морские обитатели, что с их стороны было глупо, успели подзабыть. Она это еще докажет. Как только вернет себе душевное равновесие. *** Это должно было произойти. Это было неминуемо. Ужас Глубин смешала в себе не только чужие эмоции, но и Магию. Два магических ядра, закручиваясь в водовороте извечной темноты ее души и сливаясь с нею, соприкоснулись. Яркая белоснежная вспышка была внезапна, зародившись где-то под ребрами и высвечивая тонкие нити вен и артерий, по которым текла прохладная голубая кровь. Свет разбился о стены, ослепляя. Ударная волна отшвырнула женщину в воду. Раздался всплеск. И пещера вновь погрузилась в темноту. Прошло не менее минуты, прежде чем обожженная чужой магией и оглушенная Урсула вынырнула, тряся головой в попытке изгнать звон в ушах. И грустно огляделась. Ни единого цветка.