Летучие Звезды

С некоторых пор Урсула стала воспринимать трудности философски. Если остановиться и хорошенько подумать, выход обязательно найдётся. Хотя, с другой стороны, чувствовать чужую тревогу, яко свою, она не подписывалась. Мальчишка внутри – ещё куда ни шло. От него польза была на постоянной основе. Бездонный источник магии, откуда можно было черпать, сколь угодно и теперь уже – не обжигаться. Но вот эта связь... Пожалуй, дочь Властителя Кошмаров была близка к тому, чтобы понять, почему Ктулху предпочёл уснуть и отстраниться от мира. Он, в отличие от своих детей, не просто питался страхом. Он пропускал через себя все. Ощущая, как если бы оно принадлежало ему. Утомиться при таком раскладе – раз плюнуть. Такими темпами и самой Ведьме Морей скоро нужна будет передышка… Урсула не имела столь впечатляющих ресурсов, которыми, видимо, располагал ее прародитель, чтобы выносить подобное безболезненно, да еще и – столетиями. Она предпочитала пить чужую боль а не чувствовать её. Да, утомляло. И там ведь, на той стороне связи, была не только боль. Положительные эмоции тоже присутствовали. И диапазон был совершенно не характерен для ведьмы. Лично ее обычно радовали собственные успехи, чужие горести и победы над врагами. А не нечто эфемерное и воздушное, да еще и пронзающее насквозь. Дезориентировало. Мешало. Сковывало. Загоняло в рамки. Как люди могут считать подобные чувства мотивацией? Как могут использовать? Ощущается совершенно бесполезно и явно ослабляюще. Если магию мальчика она принять и оседлать смогла, как быть с этими чувствами, пускавшими в ее тьме корни, женщина не знала. И как сформулировать желание для звезды, дабы их удалить, тоже пока не представляла. *** - Скучно, скучно, скучно. Бормотала Урсула, глядя в оконный проем на ранних прохожих. - Все такие неинтересные... Мы уходим, мальчик. Среди твоих собратьев мне больше не нравится. Не больно настроенный на беседу, ворчливый голос волшебника раздался из глубины после небольшой паузы: «Что, сама себе еботы нафеячила? А теперь показательно страдать обоим?» Обижаться на рассерженное двуногое создание было бессмысленно. - Есть много трепетных тайн бытия в безграничности вселенной, помимо тайны сотворения, малек. То, что определяют ваши людские категории – любовь, верность, храбрость и прочее достойны внимания и уважения, но в переплетениях мрака намного больше оттенков, чем вы можете представить. И все они – свобода. Так что не обессудь, но нынче я себя ощущаю, словно в кандалах. Мир, сотворенный богом, рождён из сердца. Лишённый сердца не может быть Творцом. Но боги богам – рознь. Я вот, к примеру, никогда не претендовала на титул Создателя. Я больше из категории Разрушителей. Оно мне как-то ближе. «Подожди... – Кажется, Гарри только сейчас осознал простую истину – ты что, бог?!» Ведьма фыркнула. - А ты у меня не больно умный, верно? У выхода она задержалась перед зеркалом. И нахмурилась. В стекле намного четче, чем в полупрозрачной витрине, были заметны детали. Ванесса, та, которая была привычна Урсуле и любовно создавалась из деталей, изменилась. Притом – оба ее варианта. Учитывая, что не так уж чтобы являвшейся поклонницей всего двух опорных конечностей ведьме и одного облика было выше крыши – еще одна неприятная перемена. *** Черноволосая миниатюрная девушка хвасталась отражению неестественно-фиолетовыми глазами Ужаса Морей. Кожа ее, хоть и не отливала сиреневым оттенком, была непозволительно бела для человека. Черты лица подозрительно напоминали образ Бича Океании. Разве что высокие скулы и резкие углы немного сгладились, смягчая овал. Беловолосая версия была столь же хрупка, но очи были зелеными. А еще – странным образом взлохмачена. Приглаживанию и расчесыванию волосы не поддавались. И, что печальнее всего, в обоих случаях размер груди оставлял желать лучшего. Выше двойки-тройки не поставишь. Вдруг Ванессу запоздало озарило. Мальчишка. Лик сухопутного внес посильную лепту в ее внешность. И вот это отвратительно-миловидное, лохматое нечто – его женская версия в цветах Урсулы. Вот ведь… Научиться на ошибках Каллипсо и НИКОГДА не связываться с людьми было не судьба. Вот они, плоды сомнительного выбора. С другой стороны – она жива, вопреки всему. И сильна, как если бы за ее спиной стоял Отец. Совсем как в старые добрые времена. Почти. А Поттер все не унимался, вновь заостряя внимание на отработанном материале. «Вот ты мне скажи, ладно, допустим, люди для тебя – еда. Я смирился. Но нахера, нахера было превращать его в кашицу? Ты не поела даже!» - А я не ем овсянку. «Да дракклова ты печень…» - Сосредоточься на будущем, а не прошедшем. Нам нужно кое-кого найти. Герой Британии сразу же встрепенулся и пришёл почти в суеверный ужас из-за собственной догадки: «Это ты ж не хочешь сказать, что мы пойдём искать Снейпа? Урсула, я тебя умоляю…» Женщина хмыкнула, все еще больше занятая отражением, чем беседой. - Буйная у тебя фантазия и привязчивое сердечко. «Да я никогда...» Возмущение и смущение парня можно было черпать ложкой. Да, Сцилла определенно угадала. Гарри Джеймс Поттер был невероятно склонен к ностальгии и предан прошлому. А потому, как бы ему самому не претила мысль о мрачном зельеваре, в глубине души тот ему импонировал. В противном случае, таких ярко-выраженных страданий и стыдливых метаний относительно Северуса Снейпа Золотой Мальчик бы не испытывал. «Урсула, ответь мне». Люди, как ни крути, удивительно предсказуемы. По большей части. - Придется тебя разочаровать, но – нет, твой профессор совершенно ни при чем. У нас есть дела намного важнее и уж точно – интересней, чем разбираться с этим… мелким неудобством. Да, если подумать и успокоиться, «эффект связи» все таки был не критичен. И его можно было вывести в эту категорию определений. Поттер понял женщину по-своему. «Эм. Я б не называл его мелким… Ну, ладно. А кого мы тогда искать собрались?» - Посейдона. О, ну, хотя бы улыбка осталась прежней. И все еще могла довести любого до нервной дрожи. Стекляшка радовала, пусть и в мелочах. «Стесняюсь спросить. А мы так и будем ходить – одно тело, две головы? Тушка и её придаток?» Уже держась за ручку двери, Ванесса, усиленно рассуждавшая, где в этом веке отыскать одного из Триумвирата Олимпийцев, рассеянно ответила, даже не пытаясь скрыть правду или как-то ее приукрасить: - Сильное сознание пожирает слабое, рано или поздно. Это неизбежно. *** Гарри дулся, был раздражен и категорически не одобрял происходившего последнее время и в эти сутки – в частности. Возможно, именно это повлекло за собой то, что он запаниковал. «Блять, а если я не хочу?! мы так не договаривались!» Никогда не стоит недооценивать людей. В последний раз, когда Урсула подобным согрешила, ей проткнули брюхо. Роберт, Ричард, Каспиан? Не важно. Ублюдок. Бесчешуйный ублюдок, прекрасно управлявшийся со штурвалом. Повалившись на пол, ведьма выгнулась от боли. Ослепительной вспышкой загорелось соцветие и исчезло. Вместе с мальчишкой. Стон женщины перерос в рычание. Одно тело. Значит, и Звезды – одни на двоих. Вряд ли гаденыш это осознавал, когда пожелал свалить подальше от опасности. Но – тем не менее. Двуногий паникер только что украл у нее несколько цветков и свою магию, рванув когти в неизвестном направлении. Даже не уточнив, как именно выглядит то, чего он так испугался. И где теперь искать этого придурка? Пусто. Стало очень пусто. Надо сесть. Внезапное натяжение зазвенело струнным перебором маленькой трагедии и вновь повалило ведьму на пол. Тяжело дыша, Сцилла прикрыла глаза, потянувшись нитями эфира вдоль канатной связи. И застонала. Естественно, он же тоже участвовал в Обряде. Третьей, неучтенной, стороной. Которая, покинув вместилище, оказалась слишком далеко. Летучие Звезды обеспечили юному волшебнику действительно впечатляющий полет. Сквозь пространство и время. Твою же, теперь ее разрывает уже в две стороны. Совершенно противоположные. По собственному недосмотру. Тоска. Пустота. Резонирующая ниша в груди, где прежде уютно обосновался мелкий паскудник. Пустота на месте его магии. Неудобно. Еще раз яростно рыкнув, Урсула ударила кулаком по дощатому полу, без труда его проломив. Она убьет их. Обоих. Честное слово. От людей одни неприятности. Кто им вообще позволил своевольничать?! *** - Ну? – Сурово вопросил Гарри Поттер – И кто тебя просил психовать? Чего дергаемся? Отражение в тёмном окне, разумеется, не ответило. Золотой Мальчик в ответ покачал головой с укором. Гнетущая пустота в груди усилилась. Ровно час назад истеричные колдомедики, не желавшие брать на себя ответственность за смерть Национального Достояния и все такое прочее, сообщили тщетно пытавшемуся проморгаться Гарри Джеймсу, что его с трудом откачали от передоза и он, очень нехороший человек, был без сознания целых пятнадцать минут, а так делать нельзя. Естественно. Воровство – это плохо. Подставлять людей – тоже. Кто спорит-то. И теперь до утреннего визита главврача его заперли в палате. Хоть привязывать к кровати убивателя Лордов поостереглись, и на том спасибо. Правда, простыни, да и вообще любые вещи, о которые можно самоубиться, забрали. Во избежание. Так что нынче Меченый мог похвастаться тошнотой, сонным состоянием, головной болью, отсутствием одеяла и… ужасающим чувством потери. Давящая на разум гранитная плита утяжелилась в разы. Ну, если сравнивать с той, что толкала его к суициду. Более того – и рядом не стояла. Боль и сожаление. Тоска. Закрыв глаза, парень шумно вздохнул и сосредоточился. Хоть воспоминания и были подернуты рябью, они – были. Но Поттер сильно сомневался, что то, что привиделось ему в «гипоксической агонии», как сказали медики – правда. Однако, эта извращенная ложь собственного подсознания, эдакий последний трип, его устраивала. По большей части, конечно. Стоило ли злиться на целителей Мунго? Вряд ли. На себя? Определенно. Почему ему стало хуже? Потому что в воображаемом мире всегда было лучше, чем в реальности. Это все наркоманы знают. Жалел ли волшебник, что очнулся? Да. Почему его состояние ухудшилось на физическом уровне? Потому что он влил в себя всю аптечку Святого Мунго. Вывод: надо выспаться и не обращать внимания ни на что, в том числе – на ложные воспоминания и странную тягу. А еще – придумать что-то логичное для утренней беседы с главным. Иначе его объявят недееспособным дурашкой. Скукожившись и в итоге сложившись в позу эмбриона, Гарри закрыл глаза и грустно надул губы. Сон его был ярок, беспокоен и краток. По крайней мере, когда Мальчик-Со-Шрамом подскочил на кровати, тяжело дыша и проверяя, исполнилось ли в действительности его желание проснуться, было еще темно. Ему снился мужчина. Очень многим людям печально известный и обязанный быть мертвым. В полутемной незнакомой комнате он, нервно откидывая время от времени с бледного лица черные с проседью волосы, склонялся над книгами, что-то вычитывая при блеклом освещении свечей. Иногда усталый взгляд устремлялся в окно. За окном шумело море, едва видимое из-за скал. Его сумрачная ночная гладь была потревожена бурей. Черные глаза в этот момент наполнялись неясной тоской. На одной из жутковатых обложек была надпись «Ктулху. Твари Бездны»… Изо всех сил надавливая пальцами на веки и яростно тряся головой, Мальчик-Который-Выжил убежденно, зло и громко заявил: - Это всего лишь идиотский сон. Из самого темного угла небольшой палаты зазвучал насмешливый женский голос: - Да неужели?