Летучие Звезды

Оглушительный чих отвлек мужчину в черном сюртуке от созерцания капель дождя на оконном стекле. Волшебник резко обернулся на звук и тут же напрягся, внимательно наблюдая. В полумраке на кровати сидела девушка и отчаянно зевая, терла кулачками глаза. Если честно, он не особо ожидал, что она проснется в ближайшие годы. И что теперь? Что это значит? Когда Ванесса подняла голову, перед ней стоял смутно знакомый человек. Детали ускользали из памяти. А он совсем не помогал, молча сложив руки на груди и настороженно щурясь. Слабо улыбнувшись, брюнетка прошелестела: - Привет. А… я где? Почему-то собеседник медлил с ответом. Но в итоге тот все же прозвучал: - У меня дома. Как только глубокий, богатый обертонами голос коснулся слуха, в голове гостьи будто что-то щелкнуло, и она, оживленно подскочив, восторженно воскликнула: - Ты – Северус! Точно! А я… хм… Оживление сошло на нет также быстро, как и появилось. Девица задумалась. А вот хозяин спальни напротив, почему-то разозлился. Судорожно вцепившись в спинку кровати, глухо прорычал: - Как мне надоели твои игры! Тебе весело? Так вот мне, уж не обессудь – нет! И, прежде чем Ванесса смогла возразить, зельевар выхватил палочку из рукава и рявкнул: - Лигиллименс! О, мастер Окклюменции прекрасно сознавал, что, врываясь в голову нечеловеческого существа, как за здравствуйте рискует нарваться на нечто, что сведет его с ума. Но гнев и желание разобраться в происходящем были сильнее. А потому бритвенно-острое, болезненное внедрение не заставило себя ждать. Но, несмотря на то, что это было бы логично, ни единого блока Лигиллимент не обнаружил. Только темнота и голые эмоции. Простейшие и чистые. Инстинктивные. Полуобразы. Полутуман. И ничего явного. Ничего понятного. И Снейп, влекомый твердым намерением докопаться до истины, нырнул в глубину. Осознавая, что может никогда уже не вынырнуть. Если бы зельевар взялся описывать содержимое головы своей жертвы согласно образному мышлению, с помощью ассоциаций и аллегорий, то он бы остановился на английских торфяниках и болотах. Пустых, туманных и внешне безопасных. Для того, чтобы найти нечто более существенное, в этих болотах было необходимо утонуть. Дабы попасть в черное, бушующее, безграничное море. На дне которого спало в упругом коконе Нечто. Полностью защищенное от вторжения. Урсула никуда не делась. Она окуклилась где-то внутри. Настолько хорошо, что, ежели не знать, что искать, ощутить присутствие было невозможно. Но никаких ответов, тем не менее, в этом мраке не было. А потому следовало развернуться и осторожно выплывать назад. Кое-что поразительное и невероятное нашлось на изнанке, там, где уже терялась надежда и ощущалась бесполезность усилий. Почти у поверхности этого моря теней. Припорошенная туманом, растянутая на безграничное расстояние, на тонкой грани серебрилась изящная ментальная закладка. Заметить ее было сложно. Если отойти подальше, она тут же тонула в тумане. Если приблизиться – оставалась в зоне видимости только часть. Но Мастерство за красивые глаза не присуждают. Так что… Если нельзя сразу получить все, можно ведь и покусочничать. И банально пройтись вдоль «текста». Спустя несколько минут онемевший от удивления он вынырнул. Надпись была не для входящих, а для самой Ванессы. Надпись, уверенно вырезанная на подкорке размашистым летящим почерком. «Я – Ванесса. Я люблю Северуса». Вернувшись в реальность и показательно уделяя все внимание палочке из черного дерева, бывший Декан Змей сполна оценивал и иронию, и своеобразный юмор Сциллы. Каждый человек обязан бояться своих желаний. Просто потому, что однажды их могут исполнить. А девушка сдавленно всхлипывала, не понимая его злости. А он стоял рядом и не знал, что делать, растерянно смотря на отчаянно трущую виски девушку. Да, голова должна после такого болеть невыносимо. Так или иначе… просвещать ее об истинном положении дел он не станет. *** Закат после грозы, что утихла и ушла вдаль, не найдя той, что искала, горел алым. Последние лучи умирающего солнца застали странную картину, нетипичную как раз таки ее участниками. Ванесса, что ныне была лишь малой частью Урсулы, все еще всхлипывая, бесцеремонно свернулась клубком на коленях сидящего на краю кровати напряженного мужчины и обвивала руками его шею, жалуясь ему на него же. И плохой он от слова совсем. И зачем делает ей больно, она же не кидается на него со всякими палками. И не помнит она ничего, не знает, в чем виновата. И пусть расскажет, что с ней случилось и что она ему за зло сделала. И не любит он ее, а должен бы и вообще… А Северус Снейп, темный маг и Пожиратель Смерти, молча кивал, соглашаясь абсолютно со всем, и неловко гладил по голове девушку, с которой совершенно не знал, что делать. Еще днем он предполагал, что ему придется нести некую вахту у тела спящего божества, а в итоге он получил на руки… Урсулу? Нет. Но и… да. В общем, не совсем. Но… та давящая, мешающая дышать тоска, сопровождавшая существование волшебника последнее время, с появлением Ванессы исчезла. Что не удивительно. По сути, пока Урсула, даже в подобной ипостаси, была рядом, он мог нормально дышать. Жить. *** Она пришла к нему в комнату, когда темнота накрыла дом. И, нахально подвинув его на узком диване, легла рядом, по хозяйски забросив на него длинную ногу. Абсолютно голая. Мерлин, за что?.. Уснула Ванесса почти сразу, пробормотав, что не может оставаться одна. Естественно. Как же иначе. Можно было поорать. Даже выгнать. Ванесса переживет его склочность, в этом Мастер Зелий был уверен. Только вот сам он, когда проснется Урсула, не переживет последствий. Никто же не обещал, что с «подарком» будет легко, верно?.. С другой стороны… если не задумываться о сроках, будущности и реальной личности фиалочки, все было не так уж и плохо. Прижатый к стене и страдающий от щекочущего дыхания человек рассеянно поглаживал лежащую на нем и мирно сопящую ему в шею девушку по волосам, хранящим аромат морского ветра и соли. И грустно хмурился. Ванесса была милой, красивой, ласковой. Чистым листом, на которым крупной прописью было написано лишь его имя. И, видимо, истинная хозяйка сосуда легкой рукой позволила ему дописывать на этой странице ее существования все, что вздумается. Видимо, потому, что ей было все равно. Что древнему созданию несколько лет, которых она через время даже не вспомнит? Да, где-то там, в глубине сравнимых с лавандой и аметистом глаз спала виновница его бед и истинная владелица этого девичьего тела. Та самая львиная доля личности Ванессы, без которой смысл… терялся. Бессердечная, жестокая, хищная доля личности. Которой было искренне плевать на Северуса Снейпа самого по себе. И это-то и было печально. Потому что ему самому Ванессы, пусть и в такой откровенно-подарочной упаковке, было недостаточно. Однако Северус при этом прекрасно знал, что, как только вернётся Урсула, даже все то, что ему свезло обрести сейчас, исчезнет. Спрашивается, почему тогда он так хочет её пробуждения, если даже нынешнюю иллюзию оно разрушит? Так или иначе, как бы это фатально и печально не звучало он... Увы, он любил Сциллу. Неестественно приобретя эту любовь во время не пойми какого Обряда, тем не менее, само чувство он вполне мог характеризовать, как что ни на есть реальное. Урсула. А Ванесса была лишь её тенью. А юная нимфа что-то неразборчиво мурлыкнула во сне и перекатилась на него полностью, активируя тем самым здоровую физиологию. Обреченно застонав, маг попытался перекатить девушку обратно. Внезапно понимая, что, даже если сегодня он все таки сможет спокойно доспать до утра, в будущем подобного ему не позволят. Просто потому что. Да что же ему тихо-то не живётся, в конце концов… *** (Шесть лет спустя): Из самого темного угла небольшой палаты зазвучал насмешливый женский голос: - Да неужели? Резко обернувшись, Гарри увидел «Ванессу». Она смотрела на него с иронией и не делала попыток приблизиться, прислонившись к стене и хоронясь в тенях комнаты. И почему-то натяжение, то самое, мучительное и горькое, куда-то сразу исчезло. Поттер растерянно махнул рукой. - А мне не легчает. Хуевые они колдомедики, раз еще и галлюцинации начались. Прищурившись, женщина щелкнула пальцами и дверь, запертая Высшими Чарами, надсадно скрипнув, открылась. Парень недоверчиво подошел к створке и вышел в коридор, щурясь от искусственного освещения. Огляделся. Зашел обратно. Сигналки, хоть и были простейшими, на распечатку палаты среагировали. А вот персонал на них – нет. Мунго будто вымер. - А где все? Посетительница фыркнула: - Я их… удалила. Мальчик-Который-Больной сразу же всполошился: - Ты, выебанная в башку водоросль, с ума сошла! Нахуя! Ты хоть знаешь, как магов мало?! Да я… - Ты – «что»? Что ты мне, малек, такого вредного собрался сделать? Укусишь? И за что, недоразумение? За усыпленный больничный персонал? - Фуф. Поняв, что сглупил и поторопился с выводами, Гарри сконфуженно замер на месте, глядя в пол. - Ты можешь уйти, если не заметил. Дверь открыта. Меченый с подозрением посмотрел на Сциллу. Подошел. Ткнул пальцем в женское плечо. Убедился в реальности посетительницы. Задумался. - Тебя в детстве не учили, что совать свои руки, куда не попадя, без разрешения некультурно? Поттер раздраженно почесал щетину и огрызнулся: - А у меня было тяжелое детство, мне можно. И вообще… ты ведь ничего просто так не делаешь. Зачем пришла? Все с тем же терпеливым умиротворением Ужас Глубин заявила: - Что ты, мальчик, в самом-то деле? Что мне с тебя брать? Я лишь хочу помочь несчастной душе! И вот тут-то, расслышав знакомую формулу, которую Ведьма Глубин применяла относительно любых сделок, Гарри Джеймс с торжествующим выражением лица, отойдя от гостьи, вальяжно развалился на кровати. А Урсула, поняв, что сболтнула лишнего, досадливо цокнула языком. Но сделала еще одну попытку: - Разве ты не хочешь покинуть это место душевных тревог? Народный Герой лишь усмехнулся в ответ и привычно взъерошил волосы. - Я тут, так-то, по абсолютно доброй воле. Так что… либо говори, чего хочешь, либо я спать. Упрямству бывшего гриффиндорца, находящегося в смятении разума в довесок, можно было только позавидовать. Но Ведьма Морей была упорней. И как добиться желаемого, тоже знала. - Ты можешь уснуть, верно, мальчик. И, когда проснешься, меня здесь уже не будет. Ты останешься собой, как и желал в тот день. Нити связки будут натягиваться все сильнее. И рано или поздно это станет тебе невыносимо. Но исправить уже будет ничего нельзя. Что ты будешь делать тогда? С каждым вкрадчивым словом Урсула, крадучись, подходила все ближе. А Гарри, помрачнев, уткнулся взглядом в стену. Он-то прекрасно знал, что именно сделает. Он ведь, на самом деле, никогда не был храбрым. Или каким-то супер-стойким… Сцилла осторожно протянула руку волшебнику: - Я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО могу избавить тебя от тревог. Как-то по-детски вздохнув, Народный Герой грустно уточнил: - А меня… Меня совсем не будет, да? - Как и меня. Будем МЫ. - И ты не боишься? Или врешь? - Перемены всегда пугают. Но мир меняется. Чтобы выжить, надо меняться вместе с ним. - Ты же говорила другое, разве нет? Что-то про поглощение… - Я говорила про естественный процесс. А сейчас речь о другом. - Эм… Я не понял. - Речь о подконтрольном действии, результатом которого будет совсем иное. - И… зачем тебе? Я б понял, если б у тебя эта… Как ее… Связь зудела и в мою сторону. Это, вроде как, неприятно. А тут что? Зачем так радикально? Ванесса тяжело вздохнула. Глаза недобро сверкнули. Ведьма понемногу теряла терпение. А Поттер, тем временем, лучезарно улыбнулся и ехидно протянул: - А у тебя пробле-ее-е-емы. Так ведь? Я пока не знаю, какие, но они самые, да? И тут внезапно мужская рука решительно легла в женскую, тут же крепко сжав. В голосе крестника самого безумного из магических семейств зазвучало веселье: - Жги, чего уж. В тот же миг на теле брюнетки вспыхнуло белым соцветие, окутав режущим глаз сиянием обе фигуры. Дождь, деловитой темной волной шелестевший по крышам Лондона в сторону Сент-Мунго, к утру затих, окончательно изжив себя и никак не отреагировав на босую девушку, стряхивавшую то и дело капли влаги из волос на землю и выплясывавшую в радужных лужах одиночное танго. Это, дери Мерлин, сработало.