Однажды в Токио...

«Где ее черти носят?» — размышляла Ами, сидя на открытой террасе кафе и вертя в руках телефон. Усаги должна была явиться на встречу с подругой еще час назад, но катастрофически опаздывала. Конечно, мисс Цукино нельзя было назвать верхом пунктуальности, но обычно она хотя бы предупреждала о том, на каком этапе удаленности до места назначения находится. Ами отправила ей несколько сообщений, написала в соцсетях, что ожидает в ближайшем кафе, а обратного ответа так и не поступило. Звонить не хотелось — вдруг разговор со звездой все же значительно затянулся, и ее вмешательство разрушит какие-то рабочие планы Усаги? Нет, этого точно нельзя допускать… Подруга возлагает на это интервью слишком большие надежды. Что ж, наверное можно подождать еще полчасика. Миниатюрная брюнетка вздохнула и жестом подозвала свободного официанта сделать еще один заказ на кофе с круассаном. Когда Усаги не появилась и через сорок минут, Ами все же решилась ей позвонить. Телефон подруги был недоступен, и в сердце Ами проросли маленькие, едва теплящиеся семена беспокойства, которые она тут же постаралась затоптать. Ну в самом деле, Уса уже большая девочка, наверняка такому ее отсутствию найдется логичное объяснение. Ами его конечно же выслушает, как и собственно поток извинений, а потом устроит подруге небольшую взбучку, чтоб впредь неповадно было. А сейчас ничего не остается, кроме как возвратиться домой ни с чем или просто прогуляться в одиночестве. Выходной все же, жалко при такой удивительно хорошей погоде прозябать дома. Почти дойдя до южного входа на станцию Синдзюку, Ами на какой-то момент остановилась и прислушалась к песне двух уличных музыкантов, играющих в уютном закутке совсем рядом с метро. Парни пели очень красиво, звук гитар был на удивление отличным для такого перформанса, не хуже обычной записи. Но девушку зацепил именно текст. Спешить было некуда, так что Ами решила постоять в толпе таких же заинтересовавшихся прохожих и послушать. Высокий шатен и худощавы блондин с чересчур длинной непослушной челкой исполнили еще три песни, поблагодарили собравшийся народ и начали собирать аппаратуру. Люди подходили, оставляли им небольшие деньги, спрашивали о творчестве и местах, где их можно еще послушать. На вопросы отвечал шатен, второй же предпочел держаться поодаль, притворяясь, что полностью поглощен упаковкой гитары в чехол. Не прошло и пяти минут, как на импровизированной «сцене» не осталось никого, кроме дуэта и самой девушки. Ами медлила. С одной стороны ей очень хотелось также подойти и запросто пообщаться с ребятами. С другой — это совершенно не в ее характере. Поразмыслив, она все же решилась преодолеть природную застенчивость и задать интересующий ее вопрос. — Привет, — просто начала девушка, слегка покраснев, но все же продолжила. — У вас очень интересные тексты песен… Хотела сделать комплимент на этот счет… Я просто никогда не слышала, чтобы кто-то так удачно использовал принцип неопределённости Гейзенберга в песне о взаимоотношениях. Да вы наверное первые, кто вообще об этом спел… Парень посмотрел в ее синие глаза с высоты своего внушительного роста и улыбнулся, придерживая усилитель в руках. — А Вы — первая, кто понял эту аналогию… Эта песня называется «Полет светящейся бабочки», и я написал ее два года назад, но никто до этого дня не смог разгадать аллегорию. Даже мой брат. Он кивнул на нелюдимого блондина, надевающего кожаную куртку поверх футболки. — Спасибо… — неловко поблагодарила Ами, не зная что говорить дальше. — Меня зовут Тайки. — не растерялся шатен. — Тайки Коу. А это Ятен. — еще один небрежный кивок назад. — Мы иногда здесь выступаем… Хотя в большинстве случаев договариваемся о совместных концертах в небольших токийских клубах. Если Вам интересно… Приходите послушать! Следующее выступление в клубе Shelter, в Сэтагая. Возьмите визитку, если захотите узнать подробнее. Я напишу Вам свой личный номер… вот тут на задней стороне, если хотите? Ами, смущаясь, все же кивнула, а Тайки достал авторучку из нагрудного кармана серой тенниски и быстро написал что-то на прямоугольной визитке после чего протянул ее девушке. Та взяла ее двумя руками, как и положено, выражая почтение к владельцу, и поблагодарила еще раз. После чего уже хотела было уйти, но вопрос парня догнал ее на развороте к метро. — Как все же Вас зовут, прекрасная незнакомка? — Ами Мицуно. — потупившись все же ответила Ами. — И… я обязательно приду вас послушать. После чего, мягко улыбнувшись, отправилась по своим делам, предварительно спрятав визитку в сумочку. А Тайки остался смотреть вслед, пока бесцеремонный тычок в бок от младшего брата не прервал его мысли о неожиданных приятных встречах. Место для ночлега нашлось на удивление быстро, через каких-то двадцать минут медленной ходьбы. Хотя это скорее можно было назвать просто передвижением с черепашьей скоростью. Сейя быстро свыкся с палкой-«рогаткой» в роли костыля — Усаги строго-настрого запретила наступать на раненую ногу и все время переживала, что швы могут разойтись, но к счастью все обошлось. — Вот здесь оптимальные условия. Да, здесь… — заявила девушка, останавливаясь и осматривая округу. Почти отвесная, поросшая зеленым мхом скала уходила вверх на добрых пятнадцать метров, слегка выступая вперед и образуя естественный козырек. Если заночевать прямо под ним, со стороны горной породы они будут защищены от ветра и внезапного нападения диких животных. Это будет их «тыл». А изгиб в виде навеса худо-бедно, но спасет от дождя. Кроме того, пространство вокруг скалы было свободно от кустов и деревьев — возможно отсутствие достаточного количества солнечного света поспособствовало такому положению вещей. Сейя доковылял до подножия, снял рюкзак и устало опустился на землю. Очевидно, что такой марш-бросок дался ему отнюдь нелегко — лицо бледное, лоб в испарине… Уса даже заволновалась нет ли у него жара, но наощупь кожа была прохладной. Хвала богам и за это… Усаги прекрасно знала, что в лесу темнеет быстро, а сделать нужно было еще довольно много. И прислонившийся спиной к скале парень был ей совсем не помощником. Так что развивать бурную деятельность стоило прямо сейчас, пока есть силы и дневной свет, пробивающийся сквозь высокие кроны деревьев. — Дай пожалуйста нож. — обратилась она к сидящему. Необходимая ей вещь во время сборов перекочевала из багажника машины к Сейе в рюкзак. Добротный и острый, охотничий ножик уже сослужил им хорошую службу, когда пришлось подчищать кору и сучки с импровизированного костыля. — Я надеюсь ты не собираешься меня добить и забросать тело зелеными листьями прямо под этой скалой? — шутливо осведомился брюнет, но нож достал и протянул рукояткой вперед. — Вообще-то нет, но я подумаю над этой идеей. — засмеялась девушка, хватаясь за теплое дерево ручки. — Соорудить лежаки, собрать ветки для костра… Сейя обвел рукой место вокруг себя и похлопал по земле. — А чем плохо устроиться прямо тут? Постелем плед, вроде не очень холодно… Усаги слегка закатила глаза, но отвечать с сарказмом передумала. Он же не виноват, что отдых на природе отнюдь не его конек. Тем более настолько экстремальный. Вот если бы она сказала что-то наивно-неправильное о музыке выступлениях, он бы не стал над ней подшучивать… Или стал бы? Или испортил бы все как он умеет это делать… Так стоп! Не об этом надо думать в первую очередь, нашла тему для размышлений. Дела прошлые в прошлом и надо оставлять, сейчас главное дождаться спасателей. — Нет, так точно не пойдет. — начала объяснять девушка. — Температура ночью ощутимо упадет, мы рискуем простудиться, если не используем плед и твои вещи для обогрева. К тому же на лежаках из веток безопаснее от насекомых и прочей грунтовой мелочи. А еще нам необходим костер… Так что ты посиди, а я пока займусь делами. Можешь пока… поесть организовать, только не все сразу — еду и воду придется экономить. Мы же не знаем насколько тут задержимся. И береги ногу! — последнее было сказано с таким нажимом, что Сейя невольно улыбнулся. Такая забавная девушка, даже странно. Они знакомы всего несколько часов, а она заботится о нем как будто они приятели. Конечно он чувствовал себя не в своей тарелке. По натуре активному и деятельному, сейчас приходилось сидеть на пустом рюкзаке и создавать видимость хоть какой-то полезной деятельности. Естественно, Сейя понял, что никакой обед, плавно перетекающий в ужин, ему было готовить не обязательно, ведь почти все продукты были в вакуумных упаковках, которые нужно было просто открыть. Усаги сказала это просто чтобы пощадить его самолюбие и дать ему понять, что не чувствует его бесполезной обузой. Странно, но, сидя под скалой в диких условиях, с раненой ногой, уставший и потрепанный, он впервые за последний год почувствовал себя… живым. По-настоящему живым, жаждущим изменений, деятельности, прогресса в достижении своих, а не чужих целей. Красивое лицо озарила счастливая улыбка. Абсурдно чувствовать себя счастливым в такой ситуации, но кто сказал, что ему есть какое-то дело до обыденных суждений? Сейя потянулся и, аккуратно вытянув раненую конечность, решил сделать бутерброды до прихода своей напарницы по злоключениям. Первым делом Усаги осмотрела окружающую местность. Лагерь они разбили довольно удачно — метрах в тридцати нашелся небольшой родник, а вокруг было много сухих веток. Уса умыла лицо и руки, а затем принесла воды и Сейе для тех же целей, использовав пустую пластиковую бутылку, которую они намеренно прихватили, осушив содержимое по дороге от места аварии. Питьевую воду следовало расходовать крайне экономно, ведь у них не былое ёмкости чтобы вскипятить родниковую, а отстаивать сырую воду придется довольно долго, да и то пить ее — сомнительная затея. Это уже на крайний вариант… Девушке пришлось сделать пять ходок: одну для того, чтобы принести воды, и четыре — притащить охапки свежесломанных веток с мягкими зелеными листьями. Усаги выбирала только проверенные знакомы растения. Мало ли что — вдруг тут есть деревья с ядовитым соком или растения-сильнейшие аллергены? Не для того они чудом уцелели (ну практически, не считая одной ноги из четырех), чтобы отравиться или заработать новую проблему. Грабы, липы, ясени — как раз то, что надо. Две зеленые кучи выросли буквально на глазах, и перед тем, как организовывать место для костра, ребята решили подкрепиться. Благо Сейя уже успел все организовать и только и ждал, отгоняя насекомых и сетуя, что не может физически ничем помочь. — Я просто счастливчик, что в спутницы мне досталась именно такая девушка как ты. Умная, подкованная в теории и практике выживания. А не разрисованная кукла на каблуках и с маникюром, который застрял бы в первой же ветке. — сказал парень, облизывая жирные от колбасы пальцы. При жесточайшем дефиците пищи даже такие ничтожные калории терять было жалко. Усаги слегка зарделась, но все же рассказала: — Вообще-то сегодня с тобой должна была встречаться не я, а моя непосредственная начальница. И да, ты прав — она ничего не смыслит в живой природе, а маникюр и шпильки — ее обязательные атрибуты. Стихия миссис Акиямы — каменные джунгли и мир шоу-бизнеса. Интервью бы получилось значительно круче, но не факт, что с ней вам удалось дожить до того момента, чтобы оно увидело свет. — мрачно пошутила девушка, следуя примеру брюнета и тоже облизывая длинные тонкие пальцы с короткими ногтями, покрытые бесцветным лаком. Скорее практично, чем красиво. — Обязательно пошлю ей букет цветов в благодарность за несделанную работу. — тоже пошутил Сейя, доставая бутылку воды. — Хочешь пить? — Да, спасибо. — ответила девушка, отпивая пару глотков из горлышка. Просто удивительно — еще в восемь утра между ними была огромная социальная пропасть, а после обеда они запросто общаются как друзья, шутят и пьют из одной бутылки. Превратности судьбы неисповедимы… Сейя сидел на куче веток и просто наслаждался видом пьющей блондинки. Нога болела, перспективы спасения были ощутимо туманными, под рукой не было хотя бы мало-мальских удобств, но он чувствовал себя странно умиротворенным. Совсем как после удачного концерта на каком-нибудь стадионе, где еще час назад стотысячная толпа скандировала его имя и пела вместе с ним. Душа успокоилась, а раздражение последних недель уходило, поглощаемое жаждой жизни и новых приключений. Простых радостей и удобств, разделенных с близким по духу человеком. — Как так вышло, что ты стала журналисткой? Если это не большой секрет, конечно. — спрятав бутылку обратно в пакет, вдруг спросил Сейя, испытующе скосив взгляд. Лицо Усаги как будто осияло внутренним светом. Было заметно, что эта тема ей нравится, и ответила она с видимым удовольствием, растягивая губы в улыбке. — Это решение я приняла еще в пять лет. Обычно все дети учатся читать с помощью азбуки, а я училась по заголовкам статей в газете, которые писал папа. Он брал меня на руки и терпеливо озвучивал каждый иероглиф, а я старательно запоминала. Потом он читал мне саму статью, в упрощённой форме объяснял ее смысл, чтобы было понятно даже ребенку, и мы обсуждали какие-то темы, связанные с написанным. Это было нечто вроде ежевечернего ритуала, вместо сказки на ночь, и особенно нас сблизило после смерти мамы. А с каждым годом я все больше убеждалась, что хочу пойти по его стопам. Писать о том, что важно и дорого людям, нести в мир радость, откровение, бороться с несправедливостью и помогать человечеству с помощью слова. Поэтому когда пришло время поступать в университет, о выборе факультета даже речи не шло — только журфак. Девушка затихла на минуту, глядя куда-то в лесную чащу невидящим взглядом, а Сейя так и не нашел слов, чтобы разрушить установившееся молчание. Оно совершенно не тяготило, словно разговор продолжался и дальше, перейдя в более тонкую форму, понятную без использования фраз. Усаги сама развеяла это странное состояние, ухмыльнувшись и добавив: — Наверное ты думаешь, что я бездарная, раз, имея такие амбициозные планы, работаю в журнале, пишущем в основном о богемной жизни Японии. Да и то без году неделю… Сейя прокашлялся и ответил: — И вовсе я так не думаю. То, как ты об этом говоришь… Я редко встречал людей, способных настолько самозабвенно увлекаться выбранной стезей. И так красиво, даже поэтично об этом говорить. Уверен, все еще впереди… — Спасибо. — просто ответила Уса и спохватилась. — Ой, что же я рассиживаюсь! Нужно насобирать валежника для костра, чтобы ночью не замерзнуть. Кроме того, многие дикие животные боятся огня, что будет только на руку. Да и заметить нас с воздуха гораздо проще, если они конечно ищут. Вскочив, она снова дала указания Сейе отдыхать, а сама отправилась дальше в лес. Через час у скалы выросла основательная куча хвороста и сухих веток различной величины. Усаги даже приволокла часть трухлявого ствола — ночью этот большой кусок будет прогорать дольше, и не придется постоянно подпитывать огонь горючим лесным топливом. Им здорово повезло, что до начала Цую, сезона дождей, в запасе оставалась еще пара недель, ведь согреться в сыром лесу было бы намного проблематичнее. Пробираясь сквозь ветки и складывая сучья на изгиб руки, Усаги не могла отделаться от мыслей, что сегодня познала совершенно другого, третьего Сейю Коу. Первым был задавака-старшеклассник, любимчик всего Джубана, мечта практически каждой девушки средней и старшей школы. Вторым — придуманный ею самой образ звезды, взлетевшей на музыкальный небосклон мирового масштаба, капризный и жаждущий еще большей популярности. А за этот суматошный, невероятный день вышло так, что пред ней предстал совершенно другой человек. Обычный парень, со своими слабостями и особенностями характера. Умеющий признавать свои ошибки, замечать таланты других и тактично сопереживать. То, насколько два предыдущих Сейи смешалось в третьем было для Усаги абсолютно непривычно и дико. Словно два плюс два вдруг стало девятнадцать с половиной. Хотя глупо было бы не признаться самой себе, что именно таким он ей симпатичен гораздо сильнее, чем могло бы быть. Когда первые сумерки, закравшиеся под кустами и в кронах деревьев, начали активно расползаться вокруг, успешно отвоевывая себе территорию минута за минутой, Усаги и Сейя мирно сидели у потрескивающего костра, хрустя только что помытыми девушкой яблоками. Блики огня плясали на неровной поверхности скального выступа, а видимая область леса значительно сократилась, в том числе и благодаря яркому пламени, не дающему рассмотреть округу дальше нескольких метров. Они сознательно платили этим неведением, променяв его на ровное тепло живого жара, согревающего и горячащего лица. Поначалу ночной лес пугал непривычными звуками. Особенно вздрагивал Сейя, хотя и старался не показывать такого восприятия окружающей дикой природы. Усаги прекрасно понимала его состояние, вспоминая свои первые ночевки с отцом. Чтобы отвлечь молодого человека от мрачных мыслей, она решила поддерживать легкий разговор. — Как ты пришел к пению на сцене? — задала она нейтральный вопрос, надеясь, что ему нравится обсуждать это. Да и какой артист не упустил бы возможность покрасоваться и похвастаться, особенно являясь действительно популярным? Сейя наклонился к костру и поворошил палкой угли, обдумывая ответ. — Петь я любил с детства. Вечно прибегал к маме и старался подражать известным японским артистам. В пять лет меня впервые привели в музыкальную школу, где преподаватели отметили мой хороший слух. В школе я посещал кружок пения помимо всех остальных… — Угу, я… знаю как это бывает. — пробормотала Уса, вовремя заменив «помню» на «знаю». Почему-то сейчас совершенно не хотелось раскрывать то, что они знакомы гораздо дольше, чем неполные сутки. Да и то, при каких обстоятельствах это самое знакомство когда-то состоялось, в особенности. — В восемнадцать я начала выступать в неизвестных клубах, записал первое демо и меня заметили. — продолжал парень. — Предложили контракт, а следующие несколько лет все летело только вверх. Я учился заочно, параллельно практикуясь в пении каждый божий день и занимаясь с лучшими учителями по вокалу. Ездил с концертами — сначала по Японии, потом и за пределы. Выпускал альбомы и синглы… бесконечный круговорот залов, стадионов, клубов. Толпы людей и ни минуты покоя… А в последнее время я настолько устал от всего, что даже подумывал все бросить. Усаги вскинулась после этих слов, недоверчиво уставившись на его профиль, освещенный пламенем костра. — То есть как это? — пробормотала она. — Вот так. — невесело усмехнулся Сейя. — Мне до смерти надоело быть красивым мальчиком, поющим примитивные песни без особого смысла. Я устал быть еще одной декорацией на сцене — поющей и двигающейся. — Но… ты же прекрасно поешь… У тебя великолепный голос, а песни… Песни это другое. — все еще в ступоре пыталась поддержать его Усаги. — Назови хотя бы три, которые тебе нравятся. — иронично попросил парень, смотря на нее в упор. — Я слышала только две. — честно призналась Усаги, сгорая от стыда и пытаясь спрятать лицо в длинных рукавах его кофты, которую пришлось надеть, чтобы не замерзнуть. Сейя заливисто рассмеялся. — Прости, до вчерашнего вечера я не интересовалась твоим репертуаром… Просто привыкла слушать немного другую музыку. Надеюсь, тебя не очень расстраивает… — Тебе не за что извиняться. — мягко перебил поток оправданий брюнет. — Я бы и сам не особо слушал. Понятно, что все это рассчитано на массовость. Просто я хочу петь нечто другое… Особенное. Если бы знал что именно, уже давно ушел бы от текущего положения дел. Дело даже не в разрыве контракта или в боязни потери аудитории или денег… Это все наживное. Деньги можно заработать, на смену одним фанатам придут другие, которым новая музыка придется по душе. Проблема в том, чтобы как раз найти именно это — то, что я захочу доносить миру через свои песни. Примерно как ты хочешь делать мир лучше с помощью журналистской деятельности. — Ты не боишься, что от тебя отвернутся знакомые? — полюбопытствовала Уса, плотнее застегивая молнию. — Прихлебатели, паразитирующие на моей известности? Скатертью дорога! — с некоторой злостью заявил Сейя и уставился в ночное небо. — Львиная доля этих самых знакомых даже не знает меня настоящего. Для них я — в первую очередь СтарФайтер… — Прости… — Усаги уже жалела, что затронула эту тему. Невооруженным глазом видно, как ему неприятно вспоминать некоторые моменты своей известности. Да уж, а она представляла жизнь звезды безоблачной и прекрасной. — Тебе не за что извиняться. — во второй раз за последние пять минут повторил Сейя. — Лучше поспи. На тебя сегодня свалилась такая куча всего… Кроме того, именно тебе мы обязаны этими относительно нормальными условиями для выживания. Сейя неопределённо махнул рукой вокруг, обозначая вероятно, лежаки и костер. Усаг снова зарделась от похвалы и не нашла в себе силы что-то возразить. Она действительно валилась с ног от изнурения. Прилив адреналина в крови давно схлынул, оставив чувство опустошенности и смертельной усталости. — Разбуди меня под утро, я тоже посижу покараулю нашу стоянку. И не забудь принять противовоспалительные таблетки… Надеюсь ноге не стало хуже? — допытывалась Усаги, попутно укладываясь на своей куче зеленых веток и укрываясь единственным пледом. — Все нормально. — ответил парень, вытряхивая из шуршащего блистера пару белых кружочков в широко открытый рот и запивая водой. — Спи. Ночь тянулась медленно. Вокруг шумели ветки, где-то носились животные и ухали птицы. Насекомые то и дело подлетали к пламени костра, а самые неудачливые в нем и оставались. Сейя изо всех сил старался не клевать носом. Смотреть в окружающую темноту было бесполезно, так что он сосредоточил свое внимание на более доступных взору предметах. Пытливый взгляд сапфирово-синих глаз то и дело возвращался к спящей неподалеку девушке. Усаги по-детски сложила ладошки под щеку, безмятежно посапывая. Веера ресниц отбрасывали тени, выглядя еще длиннее в отсветах горящего огня. Внезапно безмятежность ночи нарушило утробное рычание. Сейя напрягся, вглядываясь в темноту леса. А уже через несколько секунд на самой кромке видимости показалось два желтых глаза. — Усаги! — закричал Сейя, даже не задумываясь, что может спровоцировать животное для нападения. Девушка проснулась и, еще слабо соображая, инстинктивно метнулась к брюнету. Сонным глазам понадобилось несколько секунд, чтобы сфокусироваться на происходящем и оценить обстановку. Тем временем зверь сделал еще пру шагов в их направлении, частично выйдя на свет костра. Медведь! О боги, и такой огромный! Уровень адреналина в крови резко подскочил еще выше, а мозг лихорадочно принялся вспоминать все, что она читала о гималайском подвиде и то, чему учил ее отец. Медведи… Медведи не боятся огня! Плохо видят… Отлично чуют запах! Запах! Черт, они вчера не убрали обертки от колбасы и не завернули как следует остатки ужина. Очевидно, именно запах еды привел к ним эту крупную особь. Или же они вольготно расположились на территории, являющейся ареалом обитания этой громадины. А еще… Медведи боятся резких звуков! Девушка отчаянно зашарила в поисках чего-то, что могло бы издавать резкий лязг или скрежет. Чем громче и противнее — тем лучше! Сейя в это время играл с животным в гляделки, сжимая частично прогоревшую палку и выставив ее перед ними. Раненая нога не давала встать, чтобы выглядеть больше и устрашающе. «Черт! Ну хоть что-нибудь!» мысленно ругалась Усаги, пытаясь отыскать поблизости нож или что-то металлическое. Кровь стучала в ушах, не давая сосредоточиться ни на чем другом. Медведь сделал еще шаг в их сторону и снова зарычал.