Однажды в Токио...

Глаза Усаги, находящейся за спиной едва стоящего Сейи, то и дело бегали между угрожающим им зверем и разбросанными вещами. Кровь стучала в голове, а зрение и сознание сократилось до фокуса на одной-единственной вещи. Отпугнуть медведя и выжить! Обязательно! Они столько пережили за последние сутки не для того, чтобы быть задранными этим животным — почему-то в данную минуту совершенно не милым пушистиком. В голове Сейи проносились примерно такие же мысли. Необходимо что-то придумать и сделать. А главное — не навредить и не ухудшить их положение. Стоять на одной ноге, опираясь на «костыль» было крайне неудобно. Если он потеряет равновесие и упадет, это может спровоцировать обозленную особь. Казалось, весь мир застыл в ожидании каких-либо действий с любой стороны. Медведь опустил голову и не сводил с них глаз, сам парень старался не выказать сковавшего страха и не форсировать события. Усаги за спиной что-то шептала полупаническим голосом, стараясь не делать резких движений и все время пытаясь что-то найти. Шерсть животного топорщилась на загривке, а бусины глаз выглядели совершенно неподвижными. Казалось вот-вот и он нападет, разорвет их словно тряпичные куклы… Что жить им осталось считанные мгновения и мозг уже прокручивает варианты, спрашивая как лучше умереть — быстро или мучительно, сохраняя призрачную надежду на то, что зверь растеряет боевой пыл и уйдет. Спустя секунды, которые показались Сейе ничуть не короче, чем прожитые годы, медведь зарычал громче… А потом развернулся и убежал в ночной лес. Сердце все еще продолжало стучать как бешенное, а сознание уже воспринимало что-либо кроме «картинки» того места, куда скрылся их ночной пришелец. В том числе и звуки — гудение и шум сверху. Лишь через несколько мгновений до парня дошло, что он слышит вовсе не звуки природы. Это был вертолет! Одновременно с ним этот простой факт дошел и до измученного сознания Усаги, а еще через пару секунд мощный прожектор осветил место их стоянки и на землю спустился незнакомец в камуфляжном костюме и защитном шлеме. — Добрый вечер! Назовите себя, пожалуйста! Перекрикивая шум вертолетных лопастей и работающего мотора, спросил мужчина. — Цукино Усаги! — Коу Сейя! — они тоже старались говорить громче, хоть горла все еще сдавливали эмоции и страх от столкновения с медведем, так вовремя отпугнутым прибытием помощи. Спасатель поднес поясную рацию ко рту и ответил: — Прием! Мы нашли их! Начинаем эвакуацию и зачистку места. Маячок будет установлен! Спустя двадцать минут Усаги уже смотрела на ночной лес из окна вертолета, кутаясь в выданное ей одеяло. Двое спасателей оценивали поврежденную ногу Сейи, подсвечивая себе мощными налобными фонарями. Ее же оставили в покое до прибытия на обусловленное место, где их будут ждать две кареты скорой помощи. Их импровизированный лагерь осмотрели, забрав указанные ценные вещи с собой, загасили костер и оставили особую геолокационную метку, по которой это место потом найдут специалисты. Ведь их аварию наверняка будут расследовать и оценивать причины и последствия. Сейя ведь не рядовой японец, заинтересованные люди в любом случае должны четко представлять что произошло. И кроме всего прочего есть еще и страховая… После звонка отцу, который ей позволили сделать из вертолета, в голове ком сумбурных мыслей только вырос. Ами и Кенджи уже места себе не находили, гадая куда она подевалась и почему ее телефон целый день вне зоны доступа. Усаги только и успела, что сказать «Все в порядке» и «Я перезвоню из больницы — на проверочной госпитализации настаивают спасатели». Пока что никаких объяснений и ответов на град вопросов, которым ее засыпал встревоженный отец. Всю дорогу до Токио Усаги как будто находилась в прострации, лишь отстраненно наблюдая за происходящим. Вот пилоты ведут переговоры с кем-то по связи и между собой. Вот спасатели совещаются по поводу швов и делают предварительные заметки о случившемся. Вот Сейя то и дело бросает на нее взгляды из-за склоненных над ним суетящихся силуэтов. В конце-концов им даже не дали попрощаться. Усаги проводили в карету скорой и увезли в Сайсэйкай — Центральную больницу. Девушка протестовала и просила отпустить ее домой, но ей отказали — таков протокол. Как только медики позволят, ведь важны не только физические повреждения, но и пережитый стресс. Кенджи уже уведомили, так что отца ожидали в приемном покое в течение часа. Сейю сразу же погрузили на каталку и отправили в одну из частных клиник — Уса едва успела разглядеть логотип одного из таких учреждений на боку уезжающей кареты. Хорошо еще, что их прибытие в Токио не стало достоянием прессы. Не хватало еще увидеть завтра свои фото на первых полосах или ночью в соцсетях — грязной, в рваной одежде и совершенно разбитой. Хотя куда более радикально это сказало бы на персоне Сейи — слишком много вопросов как он тут оказался в таком виде и что вообще произошло. Оставался маленький шанс, что это вообще нигде не всплывет и можно будет жить дальше обычной, ничем не выдающейся жизнью. В больнице впоследствии полного осмотра Усаги отвели отдельную палату, где ее практически сразу же навестил отец. После небольшого рассказа — довольно сумбурного и сжатого — дежурный врач объявил ей, что утром, в субботу, после беседы с психологом она отправится домой. Успокоенный Кенджи уехал домой, пообещав вернуться в десять. После его ухода Уса думала, что не уснет сегодня, но ее глаза закрылись как только голова коснулась подушки. На следующий день дом встретил ее непривычно шумной обстановкой. Пока они с отцом ехали из больницы, Ами украсила гостиную плакатом «Ура! Ты снова дома!» и включила ее любимую музыку, выбрав самый «веселый и энергичный» трек. После приветственных объятий Кенджи тактично удалился, решив оставить девушек наедине. Сам он услышал лишь голые факты, а ведь дочери было необходимо поделиться еще и эмоциональной составляющей. Кто же лучше всего подойдет на роль слушателя как не лучшая подруга? Ами отставила чашку с чаем на кухонный стол и деликатно спросила: — Ничем не хочешь поделиться? Усаги отодвинула свою полупустую чашку и тарелку с нетронутым пирожным, сложила руки на гладкую деревянную поверхность и уронила голову вниз, пробубнив: — Ты даже не представляешь как хочу… Весь рассказ занял минут пятнадцать, во время которых Ами то и дело ойкала, подносила ладонь ко рту и затаивала дыхание в особо драматичных местах. — Ты действительно зашивала его ногу?! — расширенные глаза подруги так и впивались в профиль Усаги. — Угу… На тот момент мне казалось это самым здравым решением. Я конечно не медик, но проходила курсы первой помощи. Хотя эта пятница и суббота как будто из другой жизни. Словно это все и не со мной произошло… Ами сочувственно покачала головой. Да уж, после такого в себя приходят далеко не за сутки. — Мы справимся. Обязательно, вот увидишь. Усаги почувствовала как теплая рука накрыла ее плечо и слегка сжала. — Спасибо, Ами. Даже не знаю что бы я делала без вас с папой… Ами тепло улыбнулась подруге и засобиралась домой. До вечера Уса бесцельно бродила по дому, пыталась убираться, читать и смотреть фильмы. Но в голове царил бардак и разум отказывался полностью сосредотачиваться на чем-то одном. Около семи раздался звонок домашнего телефона — им пользовались относительно редко, но не отключали совсем. Иногда по нему звонили бабушка с дедушкой и соседи. — Алло. — мерным голосом сказала Усаги в поднятую трубку. — Мисс Цукино? — раздался сухой знакомый альт. — Да, я слушаю, госпожа Нехеления… — тут же подтвердила девушка. — Отлично. Я звоню узнать будешь ли ты в понедельник на работе. В целом я на это очень рассчитываю… Нужно обсудить твое пятничное задание и его итог. И надеюсь ты не пострадала… «Откуда?.. И что конкретно ей известно?», подумала Усаги, а вслух ответила: — Да, я приеду как обычно. — Отлично. Можешь сразу подниматься в мой кабинет. — и положила трубку. Да уж, источники информации Нехелении зря времени не теряли. Со смутной тревогой девушка вернула телефонную трубку на место и отправилась делать чай. В пасмурное утро понедельника едва Усаги опустила сумку на офисное кресло, из-за перегородки показались живые глаза Унадзуки и заговорщицким шепотом было произнесено: — Привет, Уса! Что такого стряслось, что Каори первым делом спустилась и спрашивала о тебе? Неужели Нехелении настолько не терпится получить рассказ о пятнице из первых рук, что она уже отправляла свою личную секретаршу следить не пришла ли Усаги на работу? Неприятное чувство пробудилось в самой сущности и холодок пробежал по спине под блузкой. — Ничего… Ничего такого. Мне просто нужно сразу же подняться и обсудить кое какие моменты… Ничего такого. — речь девушки выглядела довольно бессвязно и, чтобы отделаться от дальнейших нежелательных расспросов, она схватила первую попавшуюся папку со стола и поспешила к начальнице. Как только Усаги переступила порог кабинета Нехелении, прикрыла за собой дверь и открыла рот, собирася поздороваться, начальница отложила смартфон и отодвинула ноутбук, выдохнув единственное: — Ну?! — Доброе утро, мисс Ито. — оставить разговор без приветствия все же было крайне неудобно. — Я поднялась к Вам как тольо пришла… — Да, да. — отмахнулась от обычного этикета визави. — Пятница, Цукино. Интервью со СтраФайтером и дальнейшие события. Сейчас мне интересно именно это и ничего больше. Усаги слегка замялась. — К-конечно… Я думаю вы уже знаете об аварии… Нехеления медленно кивнула, а ее светло-зеленые глаза зажглись нездоровым любопытством. — Это все было крайне неожиданно… — продолжала Уса. — К сожалению во время инцидента были утеряны мои диктофон и телефон… Лицо начальницы скривилось так, как будто она проглотила пол-лимона. — Мы провели в лесу почти двенадцать часов… И это после головокружительной аварии, изрядно повредившей машину Сейи. Я еще не совсем отошла от произошедшего, но постараюсь… — Отлично! — перебила та, постукивая по столу маникюром. — Значит сможешь описать все, пока оно еще свежо в памяти, раз уж диктофон утерян… Я жду от тебя воистину потрясающую статью. Это должна быть сенсация! Разорвавшаяся бомба! Он случайно не делал никаких громких заявлений? Не приставал к тебе? — Что-о-о?! — глаза Усаги едва ли не полезли на лоб. — Нет! Это все… — Ну ладно. — тут же отмахнулась Нехеления. — Жаль конечно… Но я все равно жду от тебя крутой материал. Можешь кое-что приукрасить или додумать, чтобы было эффектно и интересно. То, чего никто не ждет и не подозревает. Это твой шанс! Не подведи меня, Цукино. Уса только хотела возмутиться таким поворотом, как начальница вызвала по интеркому Каоринайт, а та в свою очередь в два счета выпроводила девушку из кабинета. До конца рабочего дня мысли Усаги то и дело возвращались к злосчастной статье. По сути описать ее приключения уже было бы стоящим материалом… Но будет ли в нем сенсация, которую так жаждет увидеть Нехеления? Безусловно кое-что из сказанного Сейей определенно тянет на таковое, но имеет ли она право выносить это на публику? С одной стороны Усаги — журналист. С другой — Сейя поделился этим с ней скорее как с другом, ни в коей мере не давая ей разрешение обнародовать этот приватный разговор. Вечером, бесцельно ковыряя практически нетронутую тарелку с ужином, Усаги решила спросить совета у отца. Уж с его-то опытом в журналистике точно можно рассчитывать на дельные рекомендации. — Пап? — тихо позвала Усаги, бросив на мужчину взгляд из-под лба. — Можно у тебя кое-что спросить? Отец отложил палочки и сосредоточил все свое внимание на дочери, сложив руки в замок перед собой на столе. — Конечно, дорогая. Усаги на секунду замялась, а потом все же высказала то, что ее беспокоило с самого утра. — У тебя за все твои годы в газете бывали случаи, когда ты написал статью или заметку, используя данные, которые получил… не совсем честным путем? Когда не брал согласие на публикацию? Если статья может принести кому-то вред, а тебе — славу? Девушка испытующе уставилась на отца. Было очевидно, что его ответ играет для нее огромную роль. Кенджи вздохнул и уставился куда-то поверх тарелки в противоположную стену. — Никогда не думал, что ты спросишь подобное, проработав журналистом какой-то месяц… Да, действительно, мне не один раз поступали подобные предложения и всплывали возможности так поступить. — И? — Усаги была в нетерпении. — И если бы я реализовывал хотя бы треть от них, мы жили бы в роскоши, а я страдал бессонницей. А поскольку мы уже столько лет живем в одном и том же доме, а сплю я прекрасно — думаю ответ очевиден. Не поступал и тебе не советую начинать. У Усы словно камень с души свалился. — Спасибо, пап… На следующее утро Усаги бодрым шагом зашла в кабинет Нехелении, а та уже нетерпеливо ерзала на кресле в ожидании горячего материала. Было странно видеть обычно холодную, сдержанную и чопорную начальницу такой. Девушка протянула белый лист в холеную руку с вычурным маникюром. Нехеления сцапала листик в ту же секунду, как хищник одним молниеносным рывком хватает жертву, и тут же впилась глазами в черные печатные строчки. Улыбка удовлетворения тут же сменилась растерянностью и злостью. — Что это?! — последовал гневный вопрос. — Заявление на увольнение. Усаги давно не испытывала такого злорадного удовлетворения, покидая кабинет разъяренной Нехелении. Она хоть и была доброй по натуре, все же не могла пройти мимо готовящейся несправедливости, не повлияв на результат. Находясь на испытательном сроке, она еще по-настоящему не была принята в штат, но эффектная выходка с заявлением того стоила. Теперь эта грымза не сможет использовать материал о том, что сотрудница ее издания попала в такую интересную ситуацию со СтарФайтером, а краткая заметка о происшествии не будет интересна читателям. Судя по всему, информации из своих каналов у Нехелении крайне мало. Ну и отлично. Да, теперь вновь придется искать работу, зато делать это Усаги будет с чистой совестью. Сейчас же можно дать себе неделю передышки, восстановить моральные резервы и подумать обо всем и ни о чем. А отец и Ами ее поддержат.