Two Birds

Таббо просыпается, чуть ли не задыхаясь под одеялом. Он вслепую пробирается наружу в порыве паники. Его голова показывается снаружи, и он смотрит на потолок, тяжело дыша. Он кладет руку на грудь, желая, чтобы его сердце перестало так быстро стучать. Когда он наконец привстает, Таббо вспоминает, что он дома у Рэнбу. Он отодвигает одеяло и идет спускаться по лестнице. — Посмотрите, кто наконец-то встал! — шутит Рэнбу. Он стоит перед зеркалом и наносит крем на лицо. Рэнбу тихо шипит, когда его пальцы касаются новых ожогов. Он виляет хвостом и обхватывает им ногу Таббо. Тот трет глаза и зевает. Он выхватывает крем из рук Рэнбу и нюхает его. — Как ты себя чувствуешь? — нежно спрашивает Рэнбу. — Как говно. — Справедливо, — хихикает Рэнбу, — не могу не сказать, что чувствую себя так же. Рэнбу забирает у него крем и обратно закручивает крышку. Затем он тянется к буфету и достает буханку хлеба. Таббо плюхается за стол и играется с торчащей из его штанов ниткой. — Сегодня мне надо произносить эту дурацкую речь, — ворчит Таббо. Он кладет голову на стол и продолжает обматывать нитку вокруг пальцев. — Не то чтобы НАДО, — говорит Рэнбу. — Лучше я уже покончу с этим. Чем раньше я публично уйду в отставку, тем раньше я смогу сфокусироваться на Томми. При упоминании Томми у него все переворачивается внутри. — Полагаю, что так, — отвечает Рэнбу. Таббо наблюдает, как Рэнбу размазывает красный джем на кусок хлеба. Он кладет хлеб на тарелку и подталкивает ее к Таббо. Таббо откусывает кусочек. Клубника. Рэнбу улыбается ему. — Я буду смотреть. Прошло несколько часов. Таббо нервно поправляет галстук. Через две минуты ему придется выйти на сцену и заявить о своей отставке. Квакити убирает руки Таббо от галстука и поправляет его сам. — Готов? — спрашивает он. — Наверное, — произносит Таббо. — Ты отлично справишься, чел! Я буду с тобой все время. — Я знаю, — отвечает Таббо. Он пытается улыбнуться Квакити, но у него получается так себе. Квакити легонько бьет его по плечу. — Я знаю, что в последнее время было много трудных моментов, но мы в этом вместе. Таббо кивает. — Что ж, время пришло, — объявляет Квакити, хлопая в ладоши. Таббо выглядывает из-за кулис. Зрителей не так много. Л'Мэнберг — страна с не самым большим населением. Но его живот все равно нервно трепещет. Он делает глубокий вздох и выходит на сцену. Толпа вежливо аплодирует. Он доходит до подиума и немного стучит по микрофону. — Меня хорошо слышно? — спрашивает он, его голос эхом разносится по павильону. Все кивают, и он снова вздыхает. — Уверен, вы все задаетесь вопросом, почему Томми был в Л'Мэнберге. Он посматривает на улыбающегося ему Рэнбу среди зрителей. — Как вам известно, Дрим жестоко обращался с Томми в изгнании. И так как это моя вина, что он оказался в этой ситуации, я взял на себя вытащить его из нее. Он делает паузу. Его руки трясутся, и Таббо сжимает их в кулаки и прячет их за кафедрой. — Я тайно сбегал из Л'Мэнберга в течение трех дней. Мне удалось убедить Томми покинуть место изгнания и остаться тут. Я знал, что Дрим в первую очередь начал бы искать здесь и угрожать нам расправой, потому я и не рассказал многим из вас о прибытии Томми. Толпа ерзает и шумит. Таббо опять вздыхает. — Для тех из вас, кому интересно, Томми пребывал здесь четыре дня, прежде чем появился Дрим и забрал его. Только Рэнбу и Квакити знали о том, что он здесь. — Почему ты изначально привел Томми сюда? — прерывает Ники. — Ты знал, что это угроза для страны, но все равно сделал это. — Потому что Томми мой лучший друг. Я поставил его в ситуацию, через которую никто не должен проходить. Я должен помочь ему сбежать. — Ага, и теперь Дрим собирается взорвать Л'Мэнберг! — возражает Ники. — Томми используют и манипулируют, — продолжает Таббо, — он потерял слух из-за Дрима, и я не дам ему потерять еще что-либо. — Но ты позволишь нам всем лишиться наших домов? Таббо чувствует раздражение. — Как я и сказал, над Томми издеваются. Наши дома можно возвести вновь после их потери. С человеком так не сделаешь, — объясняет он настолько терпеливо, насколько возможно. — Ты совсем не переживаешь о состоянии своих граждан? — Честно говоря, Томми — моя главная забота сейчас. Можете называть меня высокомерным, но это правда! — вспыливает он. — Какого черта? Ты ужасный лидер! — кричит Ники. Дела идут совсем плохо. Таббо переводит взгляд на Квакити. Тот кивает. — Что ж, больше я не ваш лидер, — импульсивно объявляет он, — я ухожу в отставку. Я пытался быть ответственным президентом, но, боюсь, я не подхожу на эту роль. Так что я передаю свою власть в качестве президента Квакити, решение вступает в силу незамедлительно. Шокированная толпа ахает, пока Таббо отходит в сторону. Квакити встает за кафедру. — Ты серьезно бросишь свою страну в час нужды? — фыркает Ники, не веря своим ушам. — Ники, я более чем компетентен для этой должности, — говорит Квакити, — я много сделал для этой страны в качестве вице-президента, и я продолжу добиваться прогресса в роли президента. Карл начинает хлопать, и еще несколько людей неловко присоединяются. — Спасибо, — смеется Квакити, — я обещаю, что буду хорошим лидером. Вы видели мою работу, и я уверен, вы все знаете, что я делаю. Карл снова аплодирует. — Спасибо, Карл. А теперь, в качестве повестки дня, мы вытащим Томми из изгнания и из рук Дрима. Ники раздраженно фыркает и пробирается к выходу из павильона. — У меня есть план, как безопасно освободить Томми, — продолжает Квакити, — однако я не могу гарантировать, что Л'Мэнберг не падет после этого. Я осознаю риски плана, но на кону чья-то жизнь. Если вы с этим не согласны, я советую присоединиться к Ники и покинуть собрание, — прямо объявляет он. Никто не шевелится. — Прекрасно, — улыбается Квакити, — вот, что я надумал. Не стесняйтесь остановить меня и предложить свои правки. Квакити излагает свой план, и все работают вместе, чтобы довести его до идеала. По сцене распластаны карты. Всем выданы ручки и бумага. У всех есть свое предназначение. Все знают свою роль. Таббо записывают свою на листе бумаги. Его почерк плывет из-за его трясущихся рук. Когда собрание заканчивается, все разбегаются выполнять свои задания. Им остается лишь одно. Ждать завтрашнего дня и надеяться, что все образуется.