Ошибка заклинателя

От ее слов глаза Адама засверкали, и он вновь потянулся прикоснуться лбом к ее ладони. — Красивое звучное имя, да еще столь значимое. Я буду жить надеждой оправдать его, Эмма. Он помог ей подняться, затем проводил на задний дворик, где под навесом в углублении плескалась чистая вода. У Эммы кружилась голова от его прикосновения, и все тело горело. Она с облегчением отодвинула его руку, и прислонилась к деревянной подпорке навеса. — Таланты Адама позволяют нагреть для Эммы купальню, — почтительно произнес он. — К сожалению, у меня нет подобающего Эмме бальзама для волос и тела. Предлагаю воспользоваться моим. — Меня все устраивает, — заверила она. — Могу ли я попросить полотенце? — Адам принесет все необходимое, — он произносил свое имя с явным удовольствием, смакуя его, как сладость. Эмма осталась одна под ветвями цветущего дерева. Не удержалась, и дотронулась до нежного белого цветка с пятью лепестками, он тут же упал в ее ладонь, и заблагоухал чайной розой. Подле входа в дом стояли два горшка с пышными розовыми цветами, похожими на пионы. Видно, что Адам любил и ценил красоту. Купальню окружали высокие деревья с резными листьями, напоминающие клен. Эмме огляделась вокруг, стараясь заметить зверье и птиц. В этом мире люди были точно такие же, как на земле. Хотя нет, надо признать, что Адам рослее и красивее знакомых Эмме мужчин. Черты его лица не подходили ни одной расе — глаза чуть раскосые, выразительные, скулы высокие, подбородок твердый, а губы пухлые и красиво вылепленные. Он красив, как мечта. Эмма опустилась на колени, и постаралась поймать свое отражение в ровной воде бассейна. Что ж, насколько позволяет судить размытая картинка, она тоже стала ладной белокожей куколкой с копной золотых волос. Талия узкая, бедра покатые, ноги длинные и стройные. Эмма с досадой отвернулась. В отражении сквозило нечто искусственное. По словам Адама выходило, что он вылепил тело и призвал в него душу из другого мира. На первый взгляд у нее было все на месте, но движения получались немного деревянными, будто вместо суставов шарниры. Эмма не ощущала это тело своим и все ощущались словно сквозь пелену, приглушенно. Её переполнял водоворот эмоций, только когда она касалась заклинателя. Эмма дотронулась до воды, та была идеальной температуры. С наслаждением скинула с себя запачканный кровью халат, и погрузилась в бассейн. — Эмма, — тихо позвал ее Адам. Мужчина, почтительно опустив голову, держал перед собой поднос с белой тканью полотенца, на котором лежал стеклянным сосуд с розовой жидкостью. Он опустил деревянный поднос на камни, и протянул Эмме халат, не поднимая взгляда. — Слуга не успел вовремя принести госпоже одеяние для купания. Эмма смотрела на халат и раздумывала, одеться ли ей, чтобы оправдать ожидания Адама или поступить как привыкла. Потом отвернулась и окунулась в воду не думая прикрыть себя руками. Он — ее создатель, имеет полное право разглядывать свое творение. Она тщательно и долго мылась, пытаясь насладиться теплотой прозрачной воды и напоенным ароматами цветов воздухом. Чего-то не хватало, все ощущалось пресным, как несоленый суп. Начертанные кровью символы не смылись, а лишь немного побледнели. Адам так и остался коленопреклоненной статуей, чутко вслушиваясь в любой ее приказ. Эмме нужно было время, чтобы свыкнуться с новым телом, погоревать о прошлой жизни. Она подавляла в себе желание накинуться на Адама с упреками, требуя вернуть обратно. Не оставляла мысль о том, что он возможно утаил правду, чтобы оставить ее тут. Наконец она решилась попробовать подражать его высокопарной речи. В конце концов каждое сказанное слово — чистая правда. — Эта недостойная не выполнила данную матери клятву в прошлой жизни. Ей необходимо вернуться, чтобы закончить начатое дело, иначе не выдержать позора. Адам склонился еще ниже и удрученно ответил: — Глупый слуга осознает, что совершил непростительное преступление по отношению к госпоже. Слуга готов принести свою жизнь в счет неоплаченной госпожой клятвы. Госпожа должна жить, на ней нет знака клятвопреступника. Знак берет на себя недостойный слуга. «Не сработало», — мрачно подумала Эмма. — Нет ли другого пути вернуть меня обратно? — Слуга не смеет солгать госпоже, — с достоинством сообщил Адам. — Что со мной будет? — горестно спросила Эмма. — Клянусь служить госпоже до последнего вздоха, — заверил ее Адам. — Кто позаботится о моих родителях? — горестно отмахнулась Эмма. Все, что она до сих пор делала было для них. — Этот слуга смиренно просит госпожу поделиться своими тревогами. Он сделает все возможное, чтобы облегчить их. Эмма рывком села на край каменного бассейна, резким движением схватила полотенце с подноса. Вытирая себя, Эмма заметила, что по неосторожности растерла кожу до красноты. Она резко сжала зубы в досаде, заставила себя разжать ткань. Адам сидел рядом не поднимая глаз, кажется, не дыша. Эмма натянула на себя нижнюю рубаху, затем блестящее малахитовое платье, укрывшее ее до самых кончиков ног. — Моя мама попала в аварию, когда мне было пятнадцать лет. Она не может ходить, ее плохо слушаются руки. Отцу пришлось уйти с работы, чтобы ухаживать за ней. Я старалась сделать все возможное, чтобы им было легче. Переезд в квартиру на первом этаже, дорогой ремонт, потому что перестроить нужно было все — дверные проемы, неподходящие для инвалидной коляски, узкая ванная комната, дурацкая планировка. Эмма хотела бросить школу, но на семейном совете решили сделать по другому. Она считалась восходящей звездой. Эмма бросила все силы на учебу, участвовала в региональных конкурсах, а позже, вытянула счастливый билет, и отправилась на бесплатное обучение в столицу. А потом подала документы в штаты и ее приняли на докторскую степень в Колумбийский университет. Утром она сидела в первых рядах на лекциях, вечером работала. Жила в Чайна-тауне, снимая квартиру за гроши. Деньги посылала отцу. То, что в Манхеттене считалось жалким заработком, держало ее родителей на плаву. — Что будет с ними? — повторила она, сжимая кулаки. Адам встал позади нее. Эмма слышала его тяжелое дыхание. — Простите неугодного слугу. Мне было предназначено звездами пострадать из-за гордыни, но я не думал, что доставлю горести не только себе. Я низко пал, пытаясь обмануть богиню судьбы. Слуга сделает все возможное, чтобы искупить причиненное зло. Он встал напротив нее, положил руку на сердце и признался. — На самом деле душу этого слуги затянуло в тело госпожи в ее собственном мире на освободившееся место. Тут прошло лишь несколько мгновений, но там пролетели недели.