Ошибка заклинателя

— Я немного осведомлена, о системе торговли. У меня есть несколько идей, как можно заставить Ярана пожалеть о краже, но не уверена, сработают ли они, — осторожно сказала она.  Эрик повернулся к ней, на его устах промелькнула легкая улыбка, как солнечный зайчик.  — Если сестренка желает поделиться своими наблюдениями эти братья рады выслушать.  — Я совсем недавно с вами, наверное во многом не разбираюсь. Поправьте меня, если я ошибаюсь, — нерешительно начала Эмма. — Вы вывозите лотки на базарную площадь, где ваши покупатели в основном люди ранга До. Они небогаты и неприхотливы. Они никогда не смогут позволить себе напольные часы. Если третий брат желает обойти соседа, ему следует сначала понять, кто возжелает подобный предмет роскоши, затем разобраться какие у него привычки. Лучший вариант это иметь собственный роскошный магазин, где продаются не только часы, но и другие диковинки, произведения искусства или даже украшения. Все наилучшего качества, с собственным клеймом. Тогда цену не нужно будет сбивать, а наоборот увеличить, чтобы обладание часами стало неким знаком отличия, который выставляют напоказ. Если Яран украл механизм, то можно придумать другое отличие - возможность повесить часы на стену. Тогда мастерски выполненные часы будут привлекать взгляд, станут предметом разговора, и количество покупателей увеличится… Я что-то не то сказала? Урман неотрывно смотрел на нее с открытым ртом и широко распахнутыми глазами. Первый брат переводил взгляд с нее на четвертого, который задумчиво потирал подбородок. Эрик скрестил руки на груди и задрал подбородок, полуприкрыв глаза, словно что-то подсчитывал.  — Продолжай, пожалуйста, сестренка, — подбодрил ее четвертый брат. — Третий, не зевай на облака, доставай бумагу и записывай, все что она говорит.  Третий послушно вытянул рулон бумаги из склада всякой рухляди в углу. Схватил угольный карандаш, для которого не требовалось растирать чернил. Расстелив бумагу, он посмотрел на Эмму как на пророка, вещающего заповеди.  — Сестренка не знает, — мягко сказал Эрик. — Горцам запрещается держать магазины.  — В таких случаях находят надежное лицо из местных, оформляется все на него, а прибыль делится, — легко нашла решение Эмма. — О том, откуда берутся товары лучше молчать, или придумать красивую легенду о мастере-затворнике. Но это пока только разговоры, на все это требуются средства, которых я понимаю у вас нет.  Третий брат усердно строчил что-то на бумаге.  — У сестренки есть идеи как заработать деньги? — с затаенной улыбкой спросил Эрик, искоса рассматривая ее.  — Если ваши покупатели не слишком богаты, не стоит ими пренебрегать. Наоборот, большинство семей живут экономно. Если продать большое количество предметов обихода, то и прибыль будет соответствующая. Я не слишком разбираюсь в том, что люди ищут на базаре, но можно придумать, как облегчить им жизнь. Например, я заметила, что третий брат во время приготовления еды, неотрывно сидит перед жаровней. Можно придумать специальный клапан у чайника, который издает свист, когда вода закипает. Он совсем маленький и недорогой в производстве, но если понравится людям, то завистникам придется сильно постараться, чтобы обойти нас в обороте.  — Нарисуй-ка этот клапан, сестренка, — попросил четвертый брат, массируя виски.  Эмма подозревала о том, что его постоянно мучают головные боли, но он никогда не жаловался.  Третий подвинул к ней бумагу и передал карандаш. Урман открыл рот, собираясь что-то спросить, но тут же получил тычок под ребра от четвертого.  — Только посмей спросить, откуда он все это знает! Я тебе уши откручу! — зарычал первый брат, отлично поняв намерения третьего.  Эмма нарисовала чайник и откидной язычок с маленькой дыркой. Потом увлеклась, и нарисовала мандолину для резки овощей. Ее же совсем легко отштамповать, расход металла минимальный. Только опасно для пальцев, нужно продавать в комплекте с кожаной перчаткой с железными вставками и предупредить, чтобы держали вдали от детей. Потом Эмма вспомнила давилку для чеснока, соковыжималку и прочие полезные предметы обихода. Не забыла и о ножницах.  Братья возбужденно задавали вопросы, подавали свои идеи, обсуждали, что будет пользоваться наибольшим спросом.  — Этой мандолиной будет удобно нарезать мясо! — воскликнул третий. — Выйдет дешевле, если корпус сделать из дерева и только лезвие оставить металлическим, — предложил четвертый и все согласно закивали.  — Я бы советовала в ближайшие дни отправлять на базар самого талантливого в продажах, а остальные могут наладить производство, - увлеченно продолжила Эмма. — Будет намного быстрее, если организовать конвейер… Как бы это объяснить — один отливает металл, другой соединяет детали, третий обрабатывает дерево.  Опять все замолчали и уставились на Эмму, а той пришлось объяснять принцип организации работы. Третий брат все писал и писал, в то время, как четвертый заглядывал под руку и вносил исправления.  Эмма вспомнила, что неточно выразилась по поводу покупателей ранга До: — На самом деле и небогатые люди могут купить дорогие вещи, например — жаровню. Я только сейчас заметила, что наша печь никогда не коптит и греет очень ровно. Не знаю, придумка ли это горцев или у всех так. Если ваше изобретение лучше, то можно продать в рассрочку на год или два. Сумма в месяц выйдет скромная, зато цену можно увеличить так, чтобы расходы на материалы и работу покроются за несколько месяцев, а потом пойдет чистая прибыль. Правда, не знаю, какие у вас законы по поводу займа под проценты… Я опять что-то не то сказала? Третий брат раскачивался на стуле, за что и поплатился, растянувшись на полу под страшный грохот. Первый принялся вызволять Урмана, тихонько под нос понося его дурной характер и дальних родственников. Четвертый закусил губу, сдерживая смех.  Эрик подошел к ней и осторожно обнял, опасаясь причинить боль.  — Ты неосторожна, — прошептал он ей на ухо, так, что теплое дыхание коснулось шеи. — Они догадались, что ты родом не из этого мира. Если пожелаешь, я укрою тебя в другом месте.  — Можно ли им доверять? — спросила Эмма, пытаясь справиться с волной румянца.  — Твою жизнь я бы не доверил никому, — Эрик легонько сжал талию Эммы и отстранился.   Третий брат лежал на полу, прижимал к груди угольный карандаш и твердил, как обкуренный: — Хочу мои часы на стене… И все говорят о них… Кто же мастер? Загадочный гений, нигде не достать… Только в одном магазине. Хочу… Чтобы вышло она сказала… Как сказала небожительница… — Проценты, — подсчитывал тихонько четвертый, мечтательно глядя в окно. — Десять слишком много, три маловато. Семь - красивая цифра, да и жители Яншо считают с трудом, а на семь умножать и делить не так легко.  Первый брат тоже обдумывал услышанное: — Один штампует, передает второму, тот точит, затем покраска. Вот и все, даже палочка для благовоний догореть не успеет. Хитро придумано.  Они еще долго сидели на кухне и обсуждали поданные Эммой идеи, но Эрик настоял на том, что сестренке необходим сон. Братья согласно закивали и послушно перешли на шепот.  Эмма лежала в темной комнате на мягком пуховике, сплетя пальцы с Эриком. В первый раз, с тех пор, как оказалась в новом мире, она чувствовала себя на своем месте, а не щепкой в бурном водовороте событий. Если бы еще знать, что в будущем Эрик будет рядом, то и дышать станет легче. Она слушала его тихое дыхание и вдруг отчетливо поняла, что безумно влюбилась.  Это было очень глупо и неуместно. Особенно потому, что Эрик ясно дал понять, где проходит между ними отчетливая черта. Эмма не собиралась навязываться со своими чувствами, это было бы с ее стороны чистой неблагодарностью.  Невольно, вспомнился заклинатель и то, как в первые дни ее тянуло к нему. То чувство все еще осталось в сердце. Она часто вспоминала Адама, но теперь отчетливо разделяла притяжение, которое создавала магия этого мира по сравнению с собственными чувствами. Главным мотивом в магически наведенной симфонии проступало вожделение. В заклинателе все воспламеняло кровь -  движение, каким он заправлял прядь волос, длинные пальцы пощипывающие струны суньми, горячий взгляд из под ресниц. Противиться страсти стало для Эммы вызовом и занятной игрой. А что останется в сухом остатке, если убрать странное притяжение? Их с Адамом даже друзьями назвать нельзя. Два незнакомца, связанные заклинанием.