Ошибка заклинателя

— Ее зовут Эльмара, дочь градоправительницы из семьи выше по статусу, богатству и уважению, чем семья Эрихмантура. Красива как небожительница, умна и решительна, подобна чистому жадеиту. Вопреки сплетням, Эльмара благосклонно относилась ко второму брату, а тот старался изо всех сил соответствовать. У нас в горах человек меряется по отношению соотечественников. Второй брат хотел заслужить уважение поэтому старался помогать во всех тяжелых работах, не жалея сил. Говорили, все чего он касался, получалось на славу. Постепенно, он стал вхож в городской совет и даже почтенные лунны прислушивались к его мнению. От рассвета до темной ночи второй брат трудился, чтобы стать достойным невесты. Первый на охоте, первый в чтении работ мудрецов, первый в состязаниях по механизмам! Сколько надежд было возложено на него! Сколько людей прочили светлое будущее молодым! Эльмара не смотрела на других достойных женихов, один Эрихмантур был в ее глазах. Но второй брат ненадежен, я много раз говорил тебе сестренка. Он своими руками разрушил все, что построил. — Ты говоришь о суде? Эмма никогда не забывала о преступлении второго брата, но до сих пор о том давнем деле не говорили прямо, а по намекам ей не удавалось создать полную картину. — Разведчики привели голодного мальчишку родом из равнин. Лунны в совете подозревали, что он шпион, но Эрихмантур пожалел оборванца и взял его под поручительство. Мальчишка приклеился к нему как репей, а тот и был рад. Знай водил его везде и показывал все секреты горцев. Известно, что самым большим сокровищем ныне являются вовсе не залежи руды и нехитрые поделки, а запасы продовольствия на зиму. Второму брату по статусу были доверены ключи, их-то и украл мальчишка, пробрался в амбары, окатил все горючей жидкостью и поджег. Полыхало так, что сгорело полгорода, погибло девять человек в попытках потушить. Зима настала суровой, старики и дети не пережили голода, включая младшего брата Эрихмантура. Второго брата судили за халатность и предательство, ведь он поручился за малолетнего шпиона из Ра. Кстати, тот сбежал в суматохе. На суде второй брат не промолвил ни слова в свою защиту, даже когда Эльмара отказалась от помолвки. В него кидали протухшей едой, его даже пришлось посадить в клетку, чтобы защитить от людской ярости. Говорят, перед тем, как быть сосланным с гор, он просил Эльмару взять его младшим наложником, если сможет искупить вину. Он до сих пор надеется к ней вернуться, сестренка. Эмма тяжело вздохнула. Что тут сказать, если Эрик поплатился за свою доверчивость? Притом, он совершенно не изменился, и при первой же возможности бросился спасать неизвестную бродяжку от стражников. Он повторил ошибку, за которую горько расплатился. Она обязана его доброте жизнью. — Вот так сестренка, — продолжал Урман. — Не лучше ли перенести свое внимание на того, чье сердце свободно? На того, кто готов довольствоваться и толикой чувств? — Нет, — покачала она головой. — Ты достоин большего, Урман и прилагаешь усилия попусту. Эта сестра никогда не примет ваших обычаев. Я не сумею быть хорошей женой… Если бы ты знал, как фальшиво звучат твои признания! Если бы ты видел меня раньше в моем собственном теле, то не обратил бы внимания. Только потому, что по воле случая у меня появились магические силы. Без них я бы продолжала быть пустым местом. Нет, Урман, поверь, будет лучше, если мы просто останемся братом и сестрой. А по поводу Эрика… Ты был честен со мной, поэтому откроюсь тебе — со вторым братом у нас был похожий разговор. Его сердце занято, и эта сестра отступила. — Ты не собираешься брать его в мужья? — обрадовался Урман. — Нет. Он этого не хочет, — честно призналась Эмма. После разговора Урман заметно оживился. С щек ушел лихорадочный румянец, уголки губ чуть приподнялись. Он мог по праву занимать место самого красивого из братьев, с самыми тонкими чертами лица и большими голубыми глазами. По правде говоря, он вовсе был не плох. Со сложным характером и излишне мнителен, но кто идеален? В комнату вернулся молчаливый и бледный Бастинар. С тех пор, как появились деньги, Эмма не раз предлагала ему визит к лекарю, но четвертый брат отвечал, что его болезнь наследственная и не поддается лечению. — Сестренка все еще тут? Ее могут увидеть, — отметил Бастинар безжизненным голосом. Четвертый брат был прав. Полукруглые окна выходили на внутренний дворик, откуда помещение легко просматривалось. Последние месяцы она провела в тесной маленькой комнатушке, при любых посторонних скрываясь в ящике. На единственном окне ставни всегда были полузакрыты, погружая помещение в полумрак. Она в первый раз оказалась в просторной комнате и чувствовала себя неуютно. Урман указал на потолок, состоявший из тонких реек. Тут и там висели декоративные перегородки из бамбука с нарисованным распустившимся лотосом. — Там что-то не так? Ничего не вижу, — пробормотала Эмма. — Ага! — радостно воскликнул Урман. — Этот брат усердствовал над потолком. Смотри сюда, сестренка. Откинув светлую прядь со лба, Урман вскочил на ноги и ловко достал из-за ширмы узкую лестницу. Затем ткнул в одну из перекладин и она сдвинулась в сторону, открывая круглый лаз, совершенно незаметный прежде из-за плотно пригнанных реек. Эмма залезла первой и ахнула от восхищения. В ее распоряжении был целый чердак, незаметный снизу, размером с целую квартиру. Во всем чувствовалось внимательность братьев - стол для работы был выше обычных, точно, как она мечтала, чтобы сидеть за стулом привычной высоты. Широкая кровать, стол, этажерка для многочисленных документов. И мерцание звезд за окном, как она соскучилась за внешним миром! Эмма подошла к окну, всмотрелась в даль. Тут и там россыпь сверкающих звезд закрывали черные очертания деревьев и изогнутые линии крыш. Эмме хотелось пронзить взглядом темноту до самой центральной площади, где решалась судьба Адама. Сердце пронзило острое сожаление о том, как мала сумма на его спасение. Эмма прикоснулась лбом к рейке и взмолилась местным богам, чтобы те пожалели жизнь заклинателя. Ей показалось, что ветер донес рев встревоженной толпы и все внутри сжалось от нехорошего предчувствия. Урман устал ждал похвалы за тщательно и с любовью собранный стол. Он подошел и захлопнул ставню перед носом Эммы. — Ночью дует холодный ветер, сестренке нужно поостеречься. Эмма, так погрузилась в переживания, что вздрогнула от испуга. Она вновь напомнила себе, что третий брат не желал плохого, всего лишь притягивал к себе немного внимания, но что-то в ней сломалась и Эмма осела на пол, горько разрыдавшись. — Я ничтожество, полное ничтожество, — горько повторяла она. Урман замер рядом, не зная, чем помочь. В редком приступе озарения, ему удалось правильно угадать причину слез. — Сестренка переживает из-за смазливого заклинателя? И тут же вновь ляпнул совершенно черствое: — Лучше забыть о нем. Поклонницы больше всего любят губить прошлых кумиров. Эмма спрятала лицо в ладони и повернулась спиной к Урману. Рядом на пол мягко опустился Бастинар. Он безмолвно протянул белый шелковый платок, который Эмма приняла с благодарностью. Четвертый брат сухо сказал: — Ничего еще не решилось, следует ждать новостей. Сестренке нужно набраться терпения. Третий брат, принеси персиковых пирожных с розовыми лепестками. Ты лучше печешь, чем владеешь словами. Эмма глубоко вздохнула и понятливо кивнула, показывая Бастинару, что услышала его доводы. Урман в ответ упрекнул Бастинара в том, что тот не прикрыл ставни перед тем, как подниматься наверх к Эмме. Им необходимо быть осторожными и охранять безопасность сестры. Эмме следует привыкнуть поднимать бамбуковую лестницу и держать лаз на второй этаж закрытым и невидимым снизу. Таким образом третий брат выражал свое сожаление тем, что довел ее до слез. На первом этаже послышались громкие топающие шаги. Эмма хорошо различала походки братьев, это вернулся Дагеран. Эмма встрепенулась, и зашарила руками по полу, в поисках щели, чтобы убедиться своими глазами. Бастинар показал Эмме хитро спрятанные оконца, позволяющие видеть все, что происходит внизу. Дагеран стоял внизу задрав голову, рассматривая потолок с взволнованным лицом. — Скорей! — Эмма метнулась к лестнице. — Какие новости? Дагеран взлетел вверх, все еще задыхаясь от бега. — Этот брат исполнил поручение сестренки, еще добавив сверху десять тысяч от меня и четвертого брата. Если сестренке важно спасти этого заклинателя так и будет! Его чуть не растерзали, но в последнее мгновение удалось заменить вердикт на заточение. Он жив! — Жив? — переспросила Эмма, и прошептала как заклинание: — Он жив. Урман поднялся следом, держа в одной руке поднос с пирожными. — О нас сестренка будет так же переживать? Эмма тут же испугалась: — У нас же нет такой суммы, все вложено в фабрики и магазины! Как тебе удалось достать столько серебра? Дагеран лишь пожал плечами. — Я договорился с Гу Сьяо, он заложил магазин за слитки. — Что? — вскричали одновременно Урман и Эмма. Эмма вцепилась в волосы, Урман застонал, как раненный зверь. Третий брат не смел противостоять первому, поэтому шепотом запричитал, перечисляя свои обиды. Магазин считался его личным детищем, он каждый день утром днем и вечером навещал его и томно заглядывал через окна и задний двор, не смея войти внутрь и потревожить покупателей присутствием горца. Не смотря на то, что они жили вместе уже несколько месяцев, Эмма все еще попадала в ситуации, когда ей с трудом удавалось подобрать слова. — Но как же… — пробормотала она, с недоверием глядя на Дагерана. — Почему? Вы рискуете своими соотечественниками ради чужака? Не понимаю. — У нас говорят, что одна жизнь это целый мир. Кто мы такие, чтобы назначать цену? Раз сестренке важен этот человек, то наша честь диктует сделать все возможная. — Только не моя честь! — вставил Урман. Эмма накрыла ладонью рот. Глаза вновь наполнились слезами. Она порывисто выпрямилась и обвила руками мощную шею Дагерана. Тот осторожно похлопал ее по спине. Если бы ситуация была обратной, проявили бы жители Ра подобное благородство по отношению к горцам? — Где второй брат? — чуть успокоившись, Эмма тут же встревожилась об Эрике. — Эта сестра послала его со схожим поручением, но тот еще не вернулся. — Первый брат виноват, — пробасил Дагеран. — Он не разглядел в толпе Эрихмантура. Там нынче драка между девицами ранга До. Крик страшный стоит, вцепились в волосы друг друга, стражники боятся подступиться. Бастинар легко дотронулся до плеча первого брата. — На улице холодно, идем, этот брат налил горячий суп. Они спустились вниз, захватив с собой Урмана, и Эмма осталась в тишине. Она открыла ставни и с тоской взглянула на звездное небо, позволив ночному ветерку приласкать щеки. Она думала об Адаме. Теперь, через несколько месяцев в этом мире, она стала лучше понимать его жителей и история с заклинателем представилась ей совсем в другом свете. Эмма вспомнила подсмотренную сценку во внутреннем дворике, и осознала, что поняла ее превратно. Что с того, что Адам принял приказ жениться на белокурой двойнице? Разве мог он отказать? Имел ли право проявить непокорность? В отличие от заклинателей, у горцев браки заключались по любви. Мужчины пользовались относительной свободой, без всякой печати. Даже разведенные, подобно Урману, могли искать новую жену. И все же, какими бы свободолюбивыми и гордыми не считали бы себя горцы, в их культуре положение магически одаренной женщины неизмеримо выше. Допроси Эмма прямо жениться, даже Эрик не посмел бы отказать. Как бы не хранил светлый образ прежней любви в своем сердце. Эмма на мгновение захотелось отдать подобный приказ и сделать Эрика своим, но она тут же подавила этот порыв. Конечно Адам должен был изобразить радость от подобной чести перед золовкой! Он не мог поступить иначе, особенно если хотел защитить Эмму. Теперь Эмма знала, что у заклинателей в Ра принято накладывать на мальчиков при рождении особую печать. Эта традиция началась во время великой войны, а потом стала частью традиций. Способность к магии многократно усиливалась, но и плата была не малой. На самом деле, заклинатели становились накрепко привязанными к женам, и даже смерть супруги не могла освободить их, ведь после наложения печати заклинатель не мог быть близок ни с кем другим, кроме той, с которой провел первую ночь. Поэтому заклинатели блюли девственность почище средневековых дворянок. Бывало, Лунна победнее соблазняла заклинателя из хорошей семьи, и тогда заключался поспешный брак. А если несчастного бросали после первой ночи, то ему оставалось идти на платонический брак, в котором его ожидала судьба слуги на побегушках. Адам отдал Эмме девственность, тем самым подписав себе приговор. Эмма горько усмехнулась, вспомнив, что ей казалось, что наоборот, Адам специально старался влезть в ее постель… Раньше она считала себя жертвой заклинателя, и хранила обиду в своем сердце. Что же ей оставалось теперь? Жалеть его? Злиться на себя за импульсивное решение сбежать? Если бы она осталась в его домике, если бы дождалась, то может быть его бы не судили сегодня на площади. Иногда один импульсивный порыв приводит к непоправимым последствиям. Но тогда бы в ее жизни не было бы горца… Мысли Эммы вернулись, как всегда, к Эрику и она тоскливо вздохнула. Сердце сжалось от предчувствия беды. Само ее присутствие навлекло на Адама катастрофу, что же будет с горцами? Адам был богат, любим и знаменит, но одна ошибка привела к полному краху. А что защитит братьев? Она подумала о письме, которое долгие недели жгло кожу под одеждой. Теперь оно в руках Эрика. Смог ли он передать его по адресату? Будет ли ответ тем, что она надеется, или это очередной просчет с ее стороны? Минуты тянулись в темноте и горькие мысли окутали Эмму сплошным липким коконом. Ее лоб покрылся холодным потом, а сердце лихорадочно стучало. За стеной усадьбы прошел человек с колотушкой, огласивший окончание часа крысы и начало часа быка. По привычному времени перевалило за час ночи. Она прикусила щеку и положила голову на локоть, не сводя глаз с силуэтов кустарников внизу. Только в три часа ночи, она заметила шевеление, а потом знакомые быстрые шаги внизу, отозвавшиеся ликованием в груди. Эмма открыла круглый люк и спустила вниз лестницу. Сильные пальцы ухватили перекладину, затем показалась светлая голова. Когда Эрик уперся коленом в пол ее чердака, Эмма не выдержала и крепко обняла его, вдыхая знакомый запах кузницы и мускуса, к которому сейчас примешалась изрядная доля пыли. — Этот брат так и знал, что сестренка будет волноваться. Это моя вина, прости, пожалуйста, но я не мог вернуться раньше. За мной следили… Ай-йя, сестренка, что с тобой? Тебе было так плохо, а братья-дураки бросили тебя одну? Я третьему уши оторву. Эмма, посмотри на меня! Эмма! Она виновато подняла лицо. — Сестренка, что же ты? Этот недостойный жив и в твоем распоряжении. Твое поручение выполнено наилучшим образом. Сейчас все расскажу… Нет, ты расстроена чем-то другим. Что тебя мучает? Эмма спряталась у него на груди, стараясь скрыть хлынувшие слезы. — Этот брат понял в чем дело. Айгуо... Сестренка, послушай, если будешь брать на себя вину за несправедливость мира, хребет надломится. Заклинатель не смог бы защитить тебя, ты поступила правильно убежав тогда. Подумай сама, раз тебя ищут, то расследовали твое появление в этом мире. Может императрица была в курсе экспериментов и желала знать о результатах… Она послала ищеек, а те разузнали столько деталей - и твою внешности, и то, что заклинатель пытался укрыть тебя. Разве было бы лучше, если бы ты попала в их лапы? Как всегда Эрик прочитал ее словно раскрытую книгу и сумел подобрать утешающие слова. — Может у него был план, — хрипло сказала Эмма. — А я подвела его. Эмма обвила руками тонкую талию Эрика и еще плотнее прижалась щекой к крепкой груди. Горец опустил руку на ее макушку. — Тогда я не повстречал бы тебя, — повторил он ее мысли. Они оба замолчали. Эмма почувствовала, как в присутствие Эрика нервный ком в животе рассеялся, и в голове потихоньку прояснилось. Доводы Эрика показались разумными, может быть и вправду ей удалось ускользнуть от худшей участи? — Кстати, сестренка… Почему ты не сказала, что желаешь обменяться телами с девушкой из Оду? Эта Деви, получив твое письмо, чуть с ума не сошла, набросилась на меня с вопросами, а этот брат выставил себя полным посмешищем. Хотя так даже лучше, меня посчитали дурачком и мне удалось убежать из под слежки. — Я не знаю никого умнее тебя, — буркнула Эмма. И это было правда. У Эрика был невероятно пытливый ум и ему нравилась математика. За несколько месяцев их знакомства, он выучил материала за три года высшего образования и даже подал несколько идей по открытым вопросам в области симплектической геометрии. — Деви готова хоть сегодня забрать тебя в Оду и там провести ритуал, но я попросил месяц отсрочки. Подумал, что сестренка не захочет бросать начатые дела, но если этот брат слишком дерзок, чтобы решать за тебя, то… — Уже через месяц? — Эмма покачала головой. — Так быстро? Дагеран заложил магазин, у нас долг в десять тысяч, а караван не собран. Как я могу уехать? Это была глупая идея. Она по привычке вцепилась в рубашку Эрика и спрятала лицо у его плеча, стремясь укрыться от острого чувства вины. Ей хотелось, чтобы он отговорил ее безумного поступка, но Эрик лишь тихо прошептал у ее уха. — Если сестренка желает оказаться в новом теле, ей не придется больше скрываться. Именно в этом заключалось дикое желание Эммы. Оказаться на свободе. Вновь наслаждаться солнечным светом, ходить по улицам, самой заботиться о себе. Ее мучило лишь то, что своим эгоистичным желаением она рисковала благосостоянием горцев. — Только… — продолжил Эрик. — Этот брат желает быть увереным, что сестренка понимает намерения южанки. Уже много лет всей столице известно, что Деви страстно влюблена в Айгуо. C тех пор как она в первый раз появилась сопровождая отца, и услышала пение Айгуо, то в ее глазах был только он. Говорят, что в ту ночь она не сдивинулась с места, словно пораженная молнией. Потом осыпала его и богатыми дарами, и караулила возле ворот поместья и пользовалась влиянием племени, чтобы добиться и мимолетной встречи. Твой заклинатель непоколебимо оставался верным Лунне Йи Пейджи. — Он не мой, — покачала головой Эмма. — Если Деви обменяется с тобой телами, она сможет наконец заполучить Айгуо. Теперь, когда он потерял честь и оказался в тюрьме, его жизнь больше не имеет особого значения для имератрицы. Эмма поняла, что имел ввиду Эрик. Из-за действия печати Адам теперь привязан узами к Эмме и может быть близок только с ней. Но если Деви заполучит ее тело, то сможет наконец вкусить сладость губ заклинателя. Южанка получит заклинателя, а Эмма свободу. Горец немного отстранил Эмму, чтобы заглянуть ей в глаза при призрачном свете звезд. Ей показалось, или он искал отклик ревности? — Главное, пусть будет жив, — заключила Эмма.