Ошибка заклинателя

Эмма зажала уши и закрыла глаза. Слышать этих девиц и вправду невыносимо. Бесстыдницы, разве так можно — человек в беде, а они обсуждают размеры интимных частей тела! Хотя, следует признать, Адам и вправду щедро одарен природой. Эмма с силой сжала зубы. Оказалось, все ее плохие предчувствия подтвердились. Она во всем виновата. Адам говорил, что ее появление повлияло на магические потоки. Связано ли переселение души с тем, что перестали рождаться девочки? Не по этой ли причине ее ищут? Как бы то ни было, Эмма услышала очень важную информацию и поняла, что действовать надо быстро. — Пожалуйста, Эрик, — прошептала она. — Найди южанку по имени Деви. Передай ей сто серебряных слитков для заклинателя. А потом, отдельно, через уличного мальчишку, записку от меня. Убедись своими глазами, что она получила в руки. Только будь осторожен! Письмо было написано и запечатано уже месяц назад, но никаких новостей о местоположении Деви не приходило. До поры до времени, Эмма не желала, чтобы братья знали, что в нем написано, поэтому прятала в рукаве, а сейчас достала и поднесла к горловине мешка. Горячие пальцы Эрика мимолетно коснулись, принимая бумаго. — Этот брат понял, — шепотом ответил он. — Будет сделано. Перед тем, как покинуть повозку, Эрик прошептал: — Сестрёнка оценила жизнь заклинателя в сто слитков, весьма щедро. За меня бы не дали и медной монетки. На сто серебряных слитков семья могла прожить целый год. В распоряжении Эммы была сумма в сотни раз больше, но разве могла она использовать ради Адама деньги предназначенные на караван, и тем самым рисковать голодной смертью жителей Баолян? За Адама готова вступиться целая армия девиц, а кому нужны несчастные горцы? Теснота лотка, душная темнота и тревога сводили Эмму с ума. Она считала дыхания и с ужасом вслушивалась в происходящее на улице. — Какие новости? — то и дело спрашивали прохожие друг у друга. — Красавчик вступил в распутные отношения до свадьбы. Он отказывается назвать ее имя! Эмма провела с заклинателем одну единственную ночь. Тот раз был для него первым. Эмма вспомнила, как подозревала Адама в том, что тот призвал ее ради намерения затащить в постель. Выходит, все иначе? Он сейчас в беде, потому что помог Эмме привязать душу к новому телу? Но почему? Как единственный раз привел к таким страшным последствиям. — Какой позор! — истошно закричала другая. — Наш красавчик… Не верю! Он так постоянен в своей любви. — Даже владелица борделя, Золотая Бабочка, свидетельствовала, что красавчик приходил каждую ночь. Что ты скажешь на это! Я говорю — тьфу на него! Чтоб он у него отсохло! Строил из себя такого чистенького, а на самом деле обманул нас! — Не может быть! Эмма уже один раз попала в эту ловушку и была не намерена поддаваться опять. Заклинатели не имеют права вступить в отношения с девушкой ранга До, тогда их магия уйдет водой в песок. Диэр и вправду упоминала, что один из заклинателей приходил смотреть на девушек… Выходит, это был Адам? Но зачем? Ведь он был девственником когда встретился с Эммой? Что он делал в борделе? — Императрица приговорила красавчика к смерти за распутство! — послышалось со всех сторон и снаружи поднялся страшный шум. Смертная казнь? Этот мир слишком жесток! Эмма чувствовала, что задыхается. Сердце болело за Адама. Вновь дорогой ей человек в опасности, а она должна оставаться безмолвным свидетелем. — О нет! Бежим скорее. Говорят, южанка будет выступать в его защиту. — Вот уж и глупо! Я уж точно не дам за его жизнь и гроша! Эмма похолодела от страха. Она вспомнила, что поручила Эрику передать сто серебряных слитков на спасения Адама. А что если этого ничтожно мало? Повозка тем временем миновала шумные улицы, свернула к тихим усадьбам. Послышался шум открываемых ворот, затем Дагеран осторожно взвалил ее на плечо и понес куда-то. Эмма слышала шум листвы и журчание ручейка. Наконец она смогла выбраться из душной мешковины. Эмма тут же нашла глазами Бастинара и схватила его за рукав. — Пожалуйста, братец! Отправляйся-ка на главную площадь, отнеси тысячу слитков на спасение Айгуо! Урман в это время встал с другой стороны и пытался привлечь внимание Эммы, но та лишь отмахивалась от него. Она думала, как уговорить Бастинара, если тот не согласится. — Сестренке не стоит так волноваться, — спокойно произнес он. — Этот брат все сделает. — На улице темно и ветренно, — нахмурился Дагеран. — У четвертого брата слабое здоровье. Если сестренка не против, этот брат выполнит ее просьбу. Эмма согласно кивнула, а Бастинар прошептал что-то на ухо Дагерану. Урман не выдержал и взорвался: — У сестренки опять лишь красавчик на уме, она даже не осмотрелась, а ведь этот брат так старался ее порадовать! Эмма постаралась сосредоточиться на словах Урмана, но слезы застилали глаза. Все ее мысли были о происходящем на площади. Если Адама казнят, она не сможет простить себя… Что же делать? Урман держался за ее рукав и имел вид побитой собаки. С трудом сдерживая раздражение, Эмма осмотрелась. Просторная комната, размером с весь их прошлый дом, была обставлена элегантно и со вкусом. Резная мебель из черного дерева покрытая шелковым подушками, низкий столик с дорогим набором для чая, внутренний дворик с белой галькой, посеребренной лунными лучами. А еще пионы, сотни пионов, расставленных в тяжелых расписных вазах в каждом закоулке, наполняющих воздух сладким ароматом. Эмма и вправду упомянула, что это ее любимые цветы, но ведь сейчас глубокая осень, не сезон! Пионы стоят целое состояние. Не лучше ли потратить эти деньги на спасение Адама? Какое расточительство… Вслух, конечно же, Эмма не высказала недовольства. Братья горцы из кожи вон лезут ради нее. Даже Урман не хотел ничего плохого, только угодить. — Большое спасибо, цветы очень красивы. Воцарилось неловкое молчание. Урман отпустил ее рукав и встал рядом, беспомощно заглядывая в лицо Эммы. Они готовили новое поместье больше месяца, что же сделали не так? Эмма между тем думала о том, уместно ли спросить о том, возможно ли продать пионы пока те не увяли, или же это оскорбит чувства горца? Посмотрев на несчастное выражение лица третьего брата, Эмма решила промолчать. В голубых глазах мерцали непролитые слезы, пухлая нижняя губа подрагивала. Он выглядел, словно его смертельно обидели. Дагеран и Бастинар вышли, оставив их наедине. Эмма мяла летучую ткань ледяного шелка на колене, думая о судьбе заклинателя. — Этот брат давно желал переговорить с сестренкой наедине, какая насмешка, что он не удостоен даже ее взгляда! Эмма сглотнула и посмотрела прямо на Урмана. — Если сестренке по нраву голос красавчика, этот брат обучен искусствам, и может развлечь сестренку песней, игрой или даже танцем. Эмма отрицательно покачала головой. Даже в своем мире, она не слишком увлекалась музыкой, предпочитая точные науки. Урман опять все неправильно понял, но у нее не было сил объяснить его ошибку. — По правде говоря, этот брат не знает, чем привлечь внимание сестренки. Скоро Эмма отправиться на север и забудет про нас. Пусть ей встретятся более достойные, но ни один из них не будет столь предан сестренке, как Урман. — Я не хочу никуда ехать… — Этот брат не слеп. Я вижу, что сестра не сводит глаз со второго брата и давно хотел поговорить начистоту. Правда в том, что Эрихмантур уже обещан другой невесте. Они помолвлены с детства, а сестренка ведь понимает, что нет крепче подобных уз. Эта девушка лунным светом освещает душу второго брата. — Что? — Эмма поневоле вынырнула из кокона безразличия. Эрик никогда не упоминал никакую невесту. Еще одна уловка Урмана чтобы привлечь внимание? Или он говорит правду?