Среди безжалостной толпы

             — Мам, это что?              — Не знаю, может выступление какое-нибудь.              — Пойдём посмотрим?              — Ну пошли.              

***

             Ира уже ничего не ждала. У неё больше не было того, что она считала своим смыслом. «Сокращение штата, сама понимаешь». Ну конечно понимает. Ира привыкла понимать: «Да, ты давно уже дослужилась до майора милиции, но ты же сама понимаешь». Понимает. Понимает. Да только устала она уже понимать. Сейчас, медленно шагая по набережной и поправляя свои остриженные (на службе удобнее) волосы, она не знает, что ей делать дальше. Вариантов было немного. Или идти воровать — а Ира этого не приемлет. Или идти продавать — а Ира этого не умеет. В свои тридцать у Иры не было ничего кроме любимой работы. В свои тридцать два Ира потеряла и ее. Ее молодость была потрачена на обучение профессии мечты, поэтому она не успела ни влюбиться, ни родить, ни научиться жить эту жизнь. Ира умела только одно — ловить преступников. А теперь…              Бах.              Звук, который можно было бы спутать с фейерверком. Но это был не он. Взрыв. Ира, услышав громкий хлопок, побежала в сторону звука. Из подземного перехода вываливались толпы людей и клубы дыма. Крик и плач. Ира уже не была милиционером, но всё ещё оставалась неравнодушной. Она рванула к лестнице, спускающейся под землю. Идя вдоль поручня уворачиваюсь от паникующих людей, её нога ткнулась во что-то мягкое и неподвижное. Опустив голову вниз, Ира увидела свёрнутую в комочек девочку лет пяти.              «Ее же затопчут», — подумала Ира и подняла девочку на руки. Испуганная девочка начала брыкаться.              — Тихо, ты в безопасности, я тебя выведу отсюда.              — А мама? — Девочка была вся в слезах, на ее руках скопилась пыль, поднятая в воздух взрывом.              — Мы ее найдём, только давай я сначала выведу тебя.              — Нет! — резко крикнула девочка — Я не пойду без мамы.              — Чёрт, — тихо шикнула Ира. — Ладно, тогда… садись мне на шею и ищи маму, а лучше кричи, может быть, она тебя услышит.              — Хорошо.              Толпа все ещё теснила и напирала, но Ира и ребёнок, свесивший ноги с ее плеч, стояли упершись в стену подземного перехода.              — Видишь ее?              — Не-ет, — ребёнок снова начинал плакать.              — А как мама была одета?              — Синяя куртка и хвостик.              — Уже что-то. Ребёнок, а как тебя зовут?              — Катя.              — А я… — Ира опустила взгляд и увидела женщину в джинсовой куртке и с русым с выбившимися прядями хвостом на голове. На лице у неё была паника, она смотрела вниз и не видела ни Иру, ни ребёнка на ее шее. — А вон то, не твоя мама? — указала Ира на противоположную стену подземки.              — Где? А… Ма-а-а-ма!              — Значит, она.              Ребёнок был тактически перемещён обратно на руки. Люди сбивали с ног, толкались, кричали, ругались и бежали-бежали-бежали что есть мочи с ещё более задымленного помещения, видимо разгорелся пожар. А значит нужно быть не только аккуратной, но и быстрой. Ира сняла со своей шеи шарф и отдала девочке, приказав обвязать им рот и нос. Ира стала аккуратно маневрировать сквозь толпу. Сейчас на ней был дополнительный груз и дополнительная ответственность, ей нужно быть максимально осторожной.              Толпа теснила, била по рукам и рёбрам, Ира могла только надеяться, что ребёнок в этой схватке с безжалостной людской волной не пострадает. Но Катя вела себя тихо, лишь крепче прижимаясь к груди своего спасителя. Дым забивался в нос и горло, но Ира продолжала идти. Наконец увидев пред собой не рой мельтешащих картинок, а стену, Ира смогла выдохнуть чуть спокойнее. Протолкнувшись к стене, она оглянулась, справа от неё, через несколько метров, замерев стояла женщина. На лице видны потеки туши, то что было помадой сейчас было размазано по щекам и подбородку. Взгляд потухший, плечи опущены. Под напором людских масс, женщина и сама едва стояла на ногах.              Несколько шагов по направлении людского потока и вот Ира уже держится за плечо женщины.              — Эй, — никакой реакции. Ира тряхнула ее посильнее, и женщина будто вынырнув из-под воды, тяжело вдохнула. — Это ваша дочь?              — Что? — на лице недоумение, страх, и совсем немного пробуждающейся в глазах надежды. — Катя?              — Да, вот она. — Ира отняла от себя испуганного ребёнка.              — Катя! — слезы вновь наполнили глаза женщины — Катенька!              Женщина бросилась к ребенку притянув к себе, обнимая гладя и что-то тихо шепча.              — Нам нужно уходить! — Ира потянула женщину за локоть вверх по лестнице. — Быстрее.              — А? — секундный ступор. — Да, конечно.              Теперь уже трое. Женщина с ребёнком на руках и непонятно как примкнувшая к этой компании бывшая милиционерша двинулись вперёд.              — Будьте аккуратны и смотрите под ноги.              — Хорошо — сквозь гул толпы раздался ответ матери.              Двадцать спасительных ступеней и трое уже на свежем воздухе. Все-таки идти с толпой в одном направлении проще. Ира, все ещё державшая мать за локоть, отводит ее подальше от подземки, куда-то во двор жилого дома. Найдя лавочку, мать и ребёнок плюхаются на нее.              — Вы как? Не пострадали?              — Не знаю, думаю пару синяков у меня есть, но это ничего.              — Осмотрите девочку, я ее нашла в ногах свернувшуюся клубком, возможно, ей нужен доктор.              — Да, конечно. И, спасибо.              — Да не за что.              — Катюша, сними кофту, я тебя посмотрю, — обратилась мать к девочке, но девочка видимо после пережитого стресса спала, уложив голову матери на колени. — Ой, уснула.              — Это хорошо, что уснула. Она многое пережила.              — Но ее же надо осмотреть.              — Я живу недалеко, давайте отнесём ее туда, там и осмотрите, да и вам нужно отдохнуть.              — Да ну, это как-то неудобно, да и у вас дома, наверное, муж с работы вернулся, не хочу никого стеснять.              — Нет у меня никого, и никого вы не стесните. — Ира подхватила девочку под колени и шею и аккуратно подняла. — Идёмте.              — Вам не тяжело?              — Неа, у меня работа состоит из физической нагрузки, точнее состояла. Идемте же.              И женщины двинулись вглубь дворов. На улице начинало темнеть, и несмотря на теплоту поздней осени стало холодать.              — Ой, а что за шарф на Кате? — удивлённо спросила мать, взглянув на дочь.              — А, это мой, она обмотала им лицо, чтобы не дышать дымом.              — Ох, спасибо вам большое.              — Хватит уже меня благодарить, и почему «вы»? Я думаю, мы примерно одного возраста.              — Ну, мы же так толком и не познакомились.              — Ира — прервала женщина.              — А, очень приятно, я Алиса.              — Ну вот и познакомились, теперь можно и на «ты».              — Ну да, — робко произнесла женщина.              — Вот мой дом, — кивнула Ира на кирпичную пятиэтажку, и женщины пошли к подъезду.              Поднявшись на третий этаж, Ира указала на свой карман, попросив женщину открыть дверь в квартиру. Не разуваясь, Ира внесла девочку в зал, и положила на диван, аккуратно прикрыв махровым покрывалом. Алиса все ещё мялась в дверях.              — Разувайтесь, проходите на кухню — пригласила Ира, наступая на мыски кед и стягивая их.              — Да, спасибо.              — Чай?              — Нет, спасибо, я просто дождусь, когда Катя проснётся и мы пойдём домой.              — Алиса, выключай свою врождённую вежливость, тебе нужно расслабиться. Кстати, могу предложить портвейн.              — Ой, что вы.              — Ты, — снова прервала метания женщины Ира.              — Что?              — Не «вы», а «ты». Мы же вроде договорились?              — Извинит… извини.              — Так-то лучше, — с улыбкой произнесла Ира. — А чаю я тебе все-таки налью.              — Спасибо, — тихо буркнула под нос Алиса.              Чай разлился по старым кружкам с маленькими сколами. На столе появилась вазочка с печеньем и сахарница. Женщины молчали, медленно потягивая горячий напиток. На улице стемнело уже окончательно, в москитную сетку на маленькой форточке бились злобные из-за похолодания комары и мухи. На кухне жёлтым светом горела лампа под простеньким абажуром. Чай согревал. Понимающее молчание согревало. Забота совершенно незнакомого человека тоже согревала, и Алиса наконец-то оттаяла:              — Я думала там какое-то выступление уличных артистов, туда шли люди, оттуда был какой-то шум, но он не казался опасным. Я осознала куда я за руку привела свою дочь только на лестнице, когда на встречу мне бежали люди, плачущие, кричащие, спотыкающиеся. Но было поздно, я не успела осознать, когда моя рука уже просто сжималась в кулак, а не держала Катину руку. Нас оторвали друг от друга, а я этого даже не заметила. А когда заметила… — Алиса всхлипнула — Я думала. Я думала, я никогда ее больше не увижу. Я думала, что из-за меня она…              — Тихо-тихо. — Ира встала и положила руку на плечо женщины. — С ней все хорошо, ты ни в чем не виновата. Катя сейчас спокойно спит.              Тяжёлая рука с загрубевшей кожей на пальцах как могла мягко поглаживала плечи и спину матери, которая сейчас уже не сдерживая слез тихо рыдала. Ира не пыталась ее остановить. Ира просто была рядом. И сейчас Алисе не нужно было больше ничего.              — Спасибо тебе. — Алиса утёрла слезы.              — Не благодари.              — Нет, правда, спасибо, если бы не ты…              — Не думай об этом, все произошло так, как произошло, и хорошо, что так.              — Ты права.              — Пойди умойся, вся заплаканная.              — Да, спасибо.              Умывшись, Алиса вернулась на кухню. Без разводов от туши она выглядела уставшей, пусть и милой женщиной. Под глазами были синие пятна — следы недосыпа. Такие были и у Иры, но она уже перестала обращать на них внимание. Ира лишь взглянула на женщину и долила в ее кружку ещё кипятка из чайника.              — Катя все спит — тихо произнесла Алиса.              — И правильно. Так ее мозг отдохнёт от сегодняшнего дня.              — Ну да, но…              — Только не начинай говорить, что тебе неудобно.              — Но…              — Все нормально, вы меня не стесняете.              — Ты так поздно не спишь, тебе ведь, наверное, завтра на работу.              — Нет у меня больше работы — Ира в момент помрачнела.              — Ой, прости.              — Да ничего. Сейчас это многих коснулось.              — А кем ты работала?              — Я была милиционером.              — Ух ты! — на лице Алисы вырисовывался неподдельный восторг. — Так здорово, не часто встретишь девушку-милиционера.              — Ага, только я вот уже не милиционер.              — А что случилось?              — То же что и со многими в наше время. Сокращение штата. И как будто больше увольнять некого. Но я ведь женщина, вдруг я рожу и мне надо будет выплачивать декретные. Ага, как же, рожу.              — А почему не родить?              — Если бы у меня было время хоть на что-то кроме работы, возможно я бы и родила. А теперь… ни работы, ни семьи.              — Не переживай, все у тебя ещё будет.              Алиса излучала оптимизма, Ира могла лишь смотреть с усталостью в глазах на эту женщину. Казалось, она не переживала ничего страшного или просто тяжелого. Казалось, что она всегда жила спокойно и мирно. Но ведь так не бывает, правда?              — А где твой муж? Может стоит позвонить ему, сказать, что с вами все хорошо?              — Да нет его, — спокойно произнесла Алиса.              — Ты растишь Катю одна?              — Вроде того. Иногда помогает моя мать, но в основном я сама.              — Вот как. Извини что спрашиваю, но что случилось с отцом Кати?              — Не извиняйся. Его убили в Афганистане.              — Ох черт. Прости пожалуйста.              — Я же говорю, не извиняйся, — все ещё спокойно говорила Алиса. — У нас с Катей все хорошо.              — Ты так говоришь, будто совсем по нему не скучаешь — без укора, но с непониманием уточнила Ира.              — Хах, — усмехнулась Алиса. — По чему скучать? Может, по тому, как он пил, бил меня и дочку, или как из раза в раз выкидывал меня из дома на мороз? Если так, то да, я по нему не скучаю.              — О боже. Зачем же ты тогда вышла за него замуж?              — Сейчас я уже и сама не знаю. Я не любила его, но он за мной ухаживал, а мама очень хотела внуков. Мы поженились, у нас родилась Катя, а потом он начал пить. А потом война. Наверное, плохо так говорить, но я благодарна этой войне.              Голос Алисы начинал дрожать, из глаз снова полились ручейки слез. Она утирала глаза, но говорила. Говорила все, о чем думала с тех пор как он ушёл на войну, и о том что она думала раньше. Она выливала боль и разочарование, страх и надежду.              — Скажи мне, — дрожащим голосом спросила Алиса. — Почему я плачу? Я рада что его больше нет с нами, я рада, что моей дочке больше ничего не угрожает хотя бы в ее родном доме. Так почему же я плачу?              — Ты плачешь, потому что все те чувства, которые ты в себе давила ради дочки, наконец-то нашли выход. Поэтому не стесняйся плакать. — Ира взяла в руки ладонь Алисы, которой она закрывала лицо. — Я тебя не осужу. Ты очень сильная женщина.              Ира встала и подошла к Алисе. Присев она притянула к себе все еще плачущую женщину. Алиса дрожала в приступе истерики, а Ира лишь гладила ее спину и волосы бормоча что-то успокаивающее. Алиса вцепилась в олимпийку Иры и не давала отдалиться. Когда ее дыхание стало успокаиваться она уткнулась носом ей в плечо.              — Прости — тихо буркнула она.              — Эй, — Ира взяла Алису за подбородок и подняла лицо. — Не нужно передо мной извиняться. Ты большая молодец и я считаю, что ты, наверное, самая сильная девушка из всех, кого я знаю, правда.              — Я знаю одну посильнее, — с нервной улыбкой произнесла Алиса.              — Кого же?              — Тебя, — Алиса накрыла руку, лежащую на щеке, своей. — Правда.              — Да ну. — Ира отвела взгляд. — Может быть, я сильнее физически, но я уж очень слабохарактерная.              — Слабохарактерный человек не станет спасать чужого ребёнка из горящего подземного перехода.              — Это профессиональное.              — Ты больше не милиционер. — Алиса посмотрела Ире в глаза. — Но ты все равно это сделала. Знай, что ты спасла не только жизнь моей дочери, но и меня. Я не знаю и не хочу думать, что было бы со мной если бы что-то случилось. Но все закончились хорошо, благодаря тебе. Ты спасла меня. — Алиса положила руку на щеку Иры — Спасибо тебе.              Алиса приблизилась свое лицо к лицу Иры и прикоснулась губами ее щёк, подбородка и затем губ. Легкое касание, ничего больше. Алиса хотела отстраниться, не почувствовав ответа, но Ира притянула ее ближе. Теперь это нельзя было назвать ничем иным как страстью. Женщины поднялись, не размыкая губ. Руки Иры лежали под джинсовой курткой и легко касались живота. Алиса притягивала Иру ближе за шею и зарывалась пальцами в коротких волосах. Хриплые вдохи и выдохи в перерывах, руки, гуляющие по телу, губы, которые спускались ниже. Алиса едва стояла, стараясь притянуть и притянуться поближе, вставая на носочки.              — Маа-ам, — услышали женщины детский голос из дверного проёма. — Тетя Степа тебя укусила?              — Что? — Алиса была в шоке от данной ситуации.              — Как ты меня назвала? — Ира думала чуть быстрее.              — Тебя Степа. Ну помнишь дядю Степу из сказки, он тоже помогал искать маму малышу.              — Хах, — смешок похожий на истерический. — И правда. Но зови меня Ирой.              — Хорошо, так зачем ты кусала маму?              — Клещей выгрызала, — ляпнула первое попавшееся Ира.              — Чего? — Катя видимо слышала о таком впервые.              — У меня тот же вопрос, Катюш, — наконец-то оттаяла Алиса. — На самом деле мы целовались.              — А, понятно. Так бы сразу и сказали.              — Как себя чувствуешь, малыш?              — Да ничего, только вот. — Катя указала на синяк на коленке.              — Сейчас я принесу что-нибудь холодное. — Ира рванула к холодильнику и достала из морозильной камеры какой-то замороженный свёрток. — Вот, приложи к коленке.              — Спасибо.              — Пойду я перекурю, наливайте себе ещё чаю, если хотите. Печенье тоже берите, не стесняйтесь, — быстро произнесла Ира, ретируясь на балкон.              — Мам, а почему вы с тётей Ирой целовались?              — Потому что мы захотели поцеловаться, — спокойно ответила Алиса, наливая чай дочери.              — А, понятно. Теперь вы поженитесь?              — Катюш, такое рано ещё обсуждать. И не скажи такое при тёте Ире, а то ее инфаркт хватит. Я пойду схожу к ней, а ты пей пока чай, только не обожгись.              — Хорошо.              Ира стояла на балконе опершись о перегородку. Сигарета в ее руках давно истлела, а она все продолжала держать ее в руках и смотреть вдаль пустыми глазами, в ее голове носилось столько мыслей, которые нужно собрать в кучку, но пока они лишь плавали бесформенной массой под стенками черепа. Алиса тихо подошла сзади и обхватила Иру поперёк живота. Ира вздрогнула от неожиданности, из ее рук вылетела сигарета.              — Ты чего? — спросила она у Алисы.              — Ты против?              — Нет, но...              — Ну вот. Я просто захотела тебя обнять.              — Ты уверена, что стоит это делать?              — О чем ты?              — Тебе стоит меня избегать, я ведь извращенка.              — Чего?              — Я, же тебя поцеловала.              — Я тебя поцеловала первой, и что, я извращенка?              — Нет, я…              — Или тебе не понравилось?              — Понравилось, даже очень.              — Так что не так-то?              — Не знаю, просто…              — Эй, спокойно. — Алиса снова притянула Иру к себе. — Все хорошо, не паникуй. Мы не делаем ничего незаконного.              — А как же твоя дочка?              — А что моя дочка? Она тоже не делает ничего незаконного.              — Я не о том, как мы ей это объясним?              — Думаю, этого делать нам не придётся.              — Это почему?              — Она спросила у меня, когда мы поженимся.              Ира залилась краской. Алиса лишь засмеялась.              — И вообще. Клещей выгрызала, серьёзно?              — Это первое, что мне пришло в голову. Я не думала, что она так спокойно к этому отнесётся.              — У неё нет причин относиться к этому иначе.              — Так значит, ты по женщинам?              — Не знаю. Ты — первая женщина, которую я захотела поцеловать.              — А мужчин?              — Мужчин целовать мне никогда не хотелось, но иногда приходилось. А у тебя как с этим?              — Я только в школе целовалась с одним мальчиком. Он сказал, что я ему нравлюсь, а я не знала, что на это ответить и сказала ему то же самое. Благо долго это не продлилось. Мне нужно было готовиться к экзаменам и было совершенно не до мальчишек.              — Понятно.              — Так. что мы будем с этим делать?              — Жить — снова спокойно произнесла Алиса, поднялась на носочки и чмокнула Иру в губы.              — Ладно. — уже более спокойно ответила Ира.              — Докуривай и подходи к нам — произнесла Алиса, выходя с балкона.              Ира снова посмотрела куда-то за горизонт. Закуривать новую сигарету она не стала. Все-таки нехорошо дышать на ребёнка табаком. Собравшись с мыслями, она направилась на кухню.              — Мам, а ты любишь тётю Иру? — спрашивала Катя.              — Солнце, я не знаю, но, думаю, она мне нравится, — отвечала Алиса, сидя спиной к дверному проёму.              — Тётя Ира, а тебе нравится мама? — обратилась девочка к своей спасительнице.              — Определённо… — с улыбкой ответила Ира.              Алиса обернулась на неё с заметным стеснением и также радостью от услышанного. Ее улыбка, кипящий чайник и жёлтый свет, льющийся из-под простенького абажура, излучали лишь одно — тепло.