Любовь сквозь столетия

- Осман-бей, позволишь поговорить с тобой с глазу на глаз? - в шатёр главного бея вошла Морозова. - Конечно, Алкеста-хатун, проходи, - пригласительным жестом бей указывает на место подле себя. Девушка уверенно садится и смотрит прямо в карие глаза мужчины. - Здесь больше никого? - Никого, - отвечает Осман, удивленный поведением гостьи. - Очень хорошо. Осман, - Морозова придвинулась ближе и тихонько сказала: - Я знаю, что в нашем стойбище завёлся шпион! - Откуда ты знаешь? И почему так уверенна? - тоже тихо спрашивает мужчина, поднимая брови. - Когда Гайхату схватил меня в плен, он чего только не говорил. Но его следующие слова о том, что происходит в Кайи заставили меня задуматься над этой версией. Он рассказал мне то, о чём знаем только мы. Свадьба Мари, присутствие Айсун, о которой знает только наше стойбище и Николай, тот случай с пленным монголом, а ещё он говорил, что Гёктуга убьют. Я успела практически в последний момент, когда над головой моего мужа занесли топор. Я чуть не потеряла того, кто мне дороже всех и Гайхату об этом знал раньше меня! - Определённо завёлся шпион, раз даже такие подробности были известны врагу раньше нас. А ведь знаешь, хатун, я об этом тоже думал. Когда тебя похитили, мы сразу же бросились на твои поиски, а когда вернулись Малхун тоже не оказалось, весь лагерь сожжён, мои воины убиты. А когда мы стали хоронить наших братьев, налетели текфуровцы. Они недолго пробыли, это был отвлекающий манёвр, чтобы забрать Гёктуга. И в стойбище они тоже приходили, особого вреда не нанесли, но ведь пострадала Айсун-хатун. Она едва в живых осталась. - Это была хитрая тактика. Заставить нас нервничать и метаться, - кивнула Алкеста, - чтобы мы знали, что если мы выйдем далеко в поход, наш дом пострадает. Они знают, что если похитят хоть одного человека и Кайи останется без главной защиты и станет более уязвимым. Они хотят стереть с лица земли наш дом, Осман-бей, потому что ты набираешь больше силы. Беи нашего государства идут больше к тебе и даже из-за границы люди идут к тебе с помощью. Михаил Коссес чего только стоит. Он отдал сестру за мусульманина, не противился тому, чтобы она приняла веру мужа. С тобой считается даже султан Месуд. Такая мощь, могущество власти стоят внимания всего мира. - Да-а, - протянул Осман, поглаживая бороду, - шейх Эдебали и Кумрал Абдал были правы, когда просили за тебя и твою сестру. Она лечит людей вкусной едой и заботой, старается для мирного населения, а ты - лучший воин в моём войске, с прозорливостью и даром, которым не обладает никто. Повисло молчание между собеседниками. Логическая цепочка стратегического плана с маневрами паники и суеты потихоньку выстраивалась у обоих в голове. Наконец замок щёлкнул, замыкая круг. Малхун! Где бы она ни была, всегда происходит что-то из ряда вон выходящее. - Неужели моя жена.... - Не-ет, Осман, я уже знаю твою жену, будто я ей муж, - усмехнулась Алкестида. - Она тебя так любит, что если ты ей скажешь прыгнуть в огонь, она туда полезет без зазрения совести. Кто-то очень близкий ей, кто всегда тенью ходит рядом, будь она на краю света... - Точно! - прищелкнул языком бей. - Ага! - девушка согласно кивает. - Предлагаю бросить на тень луч света, чтобы посмотреть в лицо этой гадине. ******** - Гёкче, мне нужны ещё нитки, - Малхун откладывает шитье и смотрит на служанку. Та подходит ближе, глядя на госпожу. - Вот, возьми деньги и сходи на рынок. Ну, ты знаешь я всегда покупаю у Кюмсаль-хатун, у неё хорошие нитки и пряжа. - Хорошо, госпожа, я всё сделаю, - девушка поклонилась и вышла, пряча деньги за широкий пояс платья. Рынок полон народа. Торговля кипит, деньги текут рекой. Благодаря новым завоеваниям, на рынки толпой едут торговцы из близких и далёких стран, готовые предложить свой товар. Гекче находит Кюмсаль-хатун и покупает нитки. Отойдя от прилавка с товаром и, убедившись, что знакомых лиц рядом нет, девушка сворачивает с дороги домой и идёт в противноположном направлении. Дойдя до переулка, сворачивает в него и скрывается с глаз. За переулком тихая улочка, где народа практически не видно. Её останавливает человек в драном плаще и протягивает руку. Мимолётное движение и в руках нищего монета, а в руках девушки маленький, практически крохотный свёрток. - Айсун, помнишь ты как-то вкусные булочки пекла? - спрашивает Мари, сидя за вишивкой. Обе девушки и Зюхре с Айше сидят в шатре последней и вышивают. - Да, помню, - Айсун улыбается. Беременная Бала тогда под удивлённые взгляды подруг съела семь штук. - Мне что-то тоже их так захотелось. С ягодами и творогом, - девушка в предвкушении облизывает розовые губки. - Хорошо, скоро обед да и заканчивать уже пора. Айше, Зюхре, вы как смотрите на это? - Ты ещё спрашиваешь, - Зюхре сдув тёмную прядь волос, выбившуюся из-под чадры. - Да, да, - Айше смеётся, - никто не откажется. - Да, никто, - Мари улыбнулась и тут же побледнела. - Я так уж...- девушка выпустила пяльцы из рук и упала на подушки. - Мари, - испуганно вскрикнула Айше. - Мари, что с тобой? - Айсун коснулась рукой лба, затем пульса девушки. - Не-ет, нет, зовите лекаря, девчули. Она не придёт в себя просто так. Немедленно позвали лекаршу. Женщина осмотрела жену Тургут-бея и взглянула на обеспокоенных подруг лукавым, ласковым взглядом: - С ней всё хорошо. В её положении это нормально, - отвечает она на немой вопрос в глазах девушек. - Поло...Погодите, она беременна? - тихо спросила Зюхре. - Да. - Вай, как хорошо, - Айше и Айсун обменялись взглядами. Мари, спустя время, приходит в себя. Лучистые лица подруг окружают её. - Что со мной? - устало спросила девушка, приподнимаясь на кровати. - У-у, ты заболела, сестричка Мари, - Айсун закатывает синющие глаза, скрывая коварный взгляд. - Ага, заболела, - подначивает Зюхре, - страшной болезнью. - Что? Какой болезнью? - серые глаза испуганно смотрят на девушек. - Так, ладно, дурочки, - хохочет Айше и ласково берёт за руку Мари. - Сестрица, не переживай так, с тобой всё хорошо. Просто ты беременна. - Кто? Я? - Нет, Сидорова коза, - смеётся Айсун, - конечно же ты. Поздравляю тебя, сестрёнка, - девушка обнимает подругу. - Какая уж теперь работа. Я для тебя целую корзинку булочек напеку. Будешь у меня сама, как булочка. Сладкая, румяная и пышная, - Барская шутливо надувает щёки. Подружки смеются. Как и было задумано, вскоре пошёл пыл и жар. Айсун с двойным дерзновением чуть ли не полностью залезла в кадушку и вымешивает тесто, Бала и Сельджан моют ягоды. Остальные девушки тоже готовят что-то очень вкусное. Только Морозовой нигде не видно, хотя Айгуль и Зюхре чуть ли не всё стойбище оббегали. Даже Гёктуг удивился, куда это его жена запропастилась. День клонится к закату. Холодная, зимняя ночь на подходе, когда Алкестида и сама вспотевшая и пыльная, и коня на поводке в мыле ведёт на конюшню. Возле шатра её ждёт Гёктуг. - Итак, - голубые глаза мечут молнии, - где ты, жена благоверная, шастаешь до полуночи? - Ой, да ладно, брось свои замашки, ты же знаешь, они на меня не действуют. - Алкеста, - Альп хватает жену за руку и тянет к себе. - Не позорь ни меня, ни себя. Где так долго пропадала? Ты лошадь загнала, я сюда слышу это тяжёлое дыхание. - Ладно, идём, я тебе скажу, - шёпотом и как-то загадочно произносит девушка, ведя мужа в шатёр. Затем шепчет ему несколько слов на ухо. - Серьезно? - глаза воина потемнели. - А сразу нельзя было меня в известность поставить? - Ну ладно, ну не злись, - Алкеста ластится к мужу, целуя его в губы. - Больше так не делай, - прижимая её к себе, тихо говорит Гёктуг. - Тайна тайной, но я должен быть в курсе. Вскоре уже всё стойбище знает, что скоро родится ребенок у Тургут-бея и его красавицы жены. - Да уж, ничего не меняется, ни с годами, ни со столетиями, - говорит Морозова подругам. Вместе они ходят по рынку, выбирая лучшую пряжу и шерсть, чтобы подготовить одежду для будущего новорожденного малыша. - Ага, сарафанное радио - несломимая вещь, - Айсун усмехнулась. - А что это такое? - с любопытством спрашивает Малхун. - Ну, это устройство такое, которое работает в любом месте, в любое время и передаёт новости со всего мира. - А-а, - непонимающе протягивает женщина. - Такое у вас бывает? - Да. - А почему сарафанное? - Ну-у, радио в основном в деревнях, где не каждый может себе позволить дорогие вещи, а оно стоит недорого. Тем более, женщины постарше носят сарафаны летом и делятся своими новостями, своей деревни, которые знают только там, а по радио их не передают. Вот и называется сарафанное радио. - И, правда, прямо как у нас, - поддержала Айгуль. - Та-акс, ну ладно, я уже всё купила, - говорит Алкестида. - Вы как? - Я тоже, - поддержала Малхун. - Нет, мы ещё не всё, - замотали Зюхре Бала и Крис. - Вы тогда возвращайтесь, а мы ещё походим, - сказала Сельджан. Обе женщины направляются домой. - Малхун, - начала разговор Алкеста, - как вы поживаете? Как у тебя дела? Как Орхан? - У нас всё хорошо, сестрица. Только Орхан грустит, ты после того как стала женой Гёктуга, реже заходишь к нам, - Малхун улыбается. - А ведь и правда, наведаюсь к вам сегодня же, - с улыбкой говорит девушка. - Давно спросить хотела, а как ты относишься к Гёкче? - Она девушка прыткая, услужливая, подвижная, всё что скажу, делает. А что? - Да как-то я за ней одну странность заметила, но не знаю, может, показалось. Ты бы за ней понаблюдала. Я понимаю, что Орхан и так у тебя много времени забирает, но всё же таки приглядись к ней. - Хорошо, Алкеста, я присмотрюсь, - согласно кивнула Малхун. Айсун сидит возле огня, глядя, как подрумянивается пирог. Яркие языки пламени отражаются в синих глазах и придают взгляду необыкновенное выражение, которое гипнотизирует, завораживает. Девушка посыпает горячий пирог тёртым орехом и заваривает горячий чай из душицы. Взяв чистый поднос и накрыв всё льняным полотенцем, она идёт к шатру Тургут-бея. Мари сидит тут же посреди шатра и вяжет носочки. Яркая шерсть тянется из корзинки фантастическими змейками. Тёплый воздух, исходящий от очага наполнен лёгким ароматом корицы и ванили. Внезапно дверь открывается, впуская свежий морозный воздух. На пороге стоит Барская. - А вот и я? Пригласишь? - девушка улыбается. - Айсун-хатун, - Мари приветливо машет рукой. - Я к тебе с вкусняшкой, - подруга проходит вглубь шатра, закрыв дверь за собой. - Ох, ты меня откормишь скоро так, что я растолстею и вы все меня разлюбите, - смеётся Мари. - Ты и так растолстеешь, благодаря ребёнку, но от этого меньше мы тебя не будем любить. - А что это так вкусно пахнет? - девушка потягивает воздух хорошеньким носиком. - Пирог и чай из душицы, - Айсун снимает полотенце. - Между прочим, чай очень полезный успокаивает, боль снижает, а в твоём положении от него только больше пользы. Мари отламывает кусочек и пробует. - Мммм, это прекрасно. До чего же ты восхитительно готовишь, ты богиня кулинарии. - Я же этому всю жизнь посвятила, конечно, - тряхнула белокурой головкой Барская. В шатёр входит Тургут-бей похожий на белого медведя. - А, вы тут. А на улице снег, давно такого не помню, - мужчина улыбается, отряхиваясь. - Здравствуй, Айсун-хатун. - Здравствуй, Тургут-бей. - Что моя красавица забыла покушать и ты теперь её кормишь? - Ага, - девушка улыбается. - Ничего я не забыла, - Мари жуёт пирог, - просто делом была занята. - Ну ладно, я пойду, наверное, а то меня ещё голодные ждут, - смеётся Барская. - А ты, сестричка, питайся хорошо. Девушка выходит на улицу. Снег уже припорошил дорожки, одел весь мир в свои белые одежды. Между тем, Малхун каждый день наблюдает за Гёкче. Но чтобы она ей ни поручила, служанка умело выполняет всё. Нигде себя не выдала. На кухне помочь, с детьми посидеть, Орхана убаюкать или поиграть с ним. Морозова только руки заламывает. Не может быть, чтобы она ошиблась. Да нет. - Что с тобой? - во время одного из ужинов спрашивает Гёктуг, глядя, как жена в раздумьях даже к еде не притронулась. - Я не понимаю, - задумчиво протянула девушка. - Я никогда не ошибаюсь, а тут подчистую никаких улик, ничего. Сколько ни смотришь, а всё кажется таким, как надо. - Может, ты слишком много уделяешь внимания деталям, не замечая целой картины? - Гёктуг размахивает ложкой. - Может, и так, - Алкестида проводит рукой по волосам, отбрасывая чадру в сторону. - Значит так, - Альп берёт девичье лицо в свои руки и заглядывает в глаза, - ты сейчас поешь и ляжешь спать ни о чём не думая, поняла? От того, что ты слишком много думаешь, сытнее ты не станешь. - Ладно, - Алкеста берёт ложку. Гёктуг с нежностью смотрит на жену и на него нахлынивают воспоминания. После брака обычно женщина как-то меняется, одомашниваеться, но только не его Алкеста. Она любит волю, ценит свободу и любит Его. Только Его! Она каждый день проводит рядом с ним на тренировках, оттачивая не только своё мастерство. Она любого воина и даже его самого, Гёктуга, за пояс заткнет. Трижды спасала его жизнь, ссорилась, препиралась, но всё же безвозвратно храброе девичье сердце и янтарные русалочьи смеющиеся глаза принадлежат только ему. Молодой человек в порыве чувств целует жену, вложив всю нежность, на которую способен. - Ты чего? - жуя плов, мычит Алкестида. - Люблю тебя, - томно шепчет воин, вдыхая аромат волос жены. - Я тебя тоже люблю, - тихо смеётся девушка, - но можно я сначала доем? - Потом доешь, - Гёктуг выхватывает ложку из рук и целует жену в губы. Малхун по наставлению Морозовой снова отсылает Гёкче на рынок. Девушка, укутавшись в тёплый кафтан, бежит на рынок к Кюмсаль-хатун за очередной пряжей и нитками. Справившись с покупками, она идёт вдоль рядов и поворачивает за угол дома, затем резко сворачивает в переулок. Снова тот же нищий в накидке, те же движения рук, едва ли уловимые и всё. Гёкче спокойно возвращается домой. Алкестида, купив халвы, тоже идёт домой. В этот раз девушка коварно улыбается и ждёт. Выжыдает. Как хищный тигр, затаившись в кустах, ждёт свою добычу, так и Морозова ждёт, когда же случится то самое. День за днём проходит, а ничего не случается. Позднее утро одаривает природу солнышком, морозом и инеем, покрывшим деревья, кустарники и всю землю. Тонкий слой белого снега приятно хрустит под ногами. Айсун просыпается в прекрасном настроении. Смотрит на всё ещё спящего рядом Борана и легонько целует в мягкие губы. Быстренько одевшись и умывшись, не забыв причесать белокурые волосы, удивительным образом посветлевшие за время пребывания здесь и мягкие, как самая мягкая шерсть, девушка берёт корзинку, готовая идти на рынок. Беременность Мари её только радует. Она, кроме, как здесь, ещё ни разу так долго не находилась в окружении детей и тем более маленьких и совсем младенцев. А здесь они будто сами идут к ней со всех сторон. Конечно, иногда и несут заботливые мамочки, зная, что Барская никому не откажет. Учитывая необычность давнишней гостьи, ставшей частью их стойбища, женщины понимают, что прекрасная юная особа и её сестра разбираются едва ли не во всех детских и взрослых проблемах со здоровьем и в большинстве случаев они могут помочь получше, чем кто-либо из тех лекарей, которые их окружают. Зима не очень снежная, да и холод не тот, поэтому Кристина ощущает себя вполне комфортно. Стойбище потихоньку оживает. Женщины и мужчины постепенно выходят из шатров, готовые заняться каждый своим делом. Воины Осман-бея сегодня развлекают себя тренировками с оружием и без. Алкестида и Айгуль одни из немногих женщин, которые оттачивают своё мастерство в этом деле. После очередного поединка между подругами, к ним подходит Гёктуг. Айгуль хитро смотрит на супругов и вдруг спрашивает: - А помнишь, братец, как тебя наша красавица уложила с одним кинжалом? - Помню как же, - молодой человек разочарован немного, ведь и правда обидно было. - Не хотите повторить поединок? - Айгуль улыбается. - Вдруг сестрица Алкеста смягчилась и не будет сильно налегать? - А почему она? - Ты против, муженёк? - девушка смеётся. - Ну что ты, любовь моя, нет, конечно, - Альп едва зубами не скрипит. Вокруг них собираются и другие воины в предвкушении поединка. - Давай же, брат, мы тренируемся едва ли не каждый день, - подначил Ахмед Альп. Мужчины усмехаются от нерешительности побратима. - Ладно. Морозова отбрасывает меч в сторону и берёт деревянный, которым тренируются дети. - Ты серьезно? - Гёктуг едва огнём не плюётся. - Издеваешься, что ли? - Ни в коем случае, просто кое-что вспомнила, чему учили. Мужчин такая самоувренность удивляет. - Сестрица Алкеста, может не надо? - пытается её остановить Боран Альп. - Как говорят у нас на родине: "Надо, Федя, надо", - Морозова усмехнулась. Оба становятся в боевую готовность. Зная, что первой жена нападать не будет, Гёктуг примеряется и первым готов нанести удар. Алкестида ловко уворачиваеться от прямого попадания и одним движением опускает конец Альпа меча вниз. Лезвие скрипит по дереву, но всё же вверх летит металл, в то время, как деревянный остаётся в руках хозяйки. Поймав на лету меч, Гёктуг, на миг удерживает его над головой, затем резко опускает вниз и наискось, разрубив дерево пополам. Морозова хватает обеими руками части былого меча и скрещивает перед собой. Альп повторяет её трюк, сделав над её головой сальто и, остановившись чётко позади концом меча касается слегка бедра девушки. В то время, как...разрубленный конец оружия жены тут же коснулся его шеи. При чём, она держит его так, будто готова воткнуть сейчас же клинок в его артерию. - Да ты издеваешься! - шипит Гёктуг. - Я просто очень хороша в этом, признай! - Что ты не умеешь вообще делать в этой жизни? - Дома строить, - Алкестида смеётся. - Да-а, - Джеркутай откровенно хохочет над этой ситуацией. - А ведь с виду сразу и не скажешь, что ты хоть что-то умеешь. - Ой, да ладно тебе. Ты, если даже женишься, тоже ничего не изменится, - Айгуль смеётся. - Я только на тебе женюсь, мне больше ничего и не надо. Зачем ещё чему-то учится? - Альп нежно смотрит на девушку. - А, может вы тоже друг с другом попробуете? - Алкестида улыбается. - Нет, что ты... - Беда! - к ним со всех ног летит Бала. - Что? Что такое? - Где Тургут-бей? - Он с Османом и Гёндузом ещё утром уехали в Сёгют, - отвечает за всех Гёктуг. - Что случилось? - Мари, наша Мари чем-то очень сильно отравилась! - Бала смотрит на Алкестиду. - Она съела немного пирожков, что Айсун приготовила и теперь страшно мучается. - Айсун? - в один голос спросили Морозова и Боран. В шатре уже все: Сельджан, Айше, Малхун и Айсун, дрожащая, как осиновый лист. - Аля, Боран, - севшим от слёз голосом говорит Барская, - это не я. Тем более, всё свежее, я лично сама готовила. - Успокойся, - Боран обнимает жену, - мы верим, что не ты. Алкестида пытливо смотрит на Малхун и подходит ближе к Мари. Девушка едва не кричит от боли, изо рта идёт тонкая струйка крови. Морозова садится рядом и протягивает руку к ней. Магические искры тут же мягкими волнами соскакивают с пальцев и касаются Мари. Волшебство медленно погружает обеих в транс. Коссес затихает постепенно, а руки Морозовой сами по себе смыкаются в замок и словно излучают энергию, зелёные глаза становятся ярче и желтее даже. Магия проникает внутрь, вбирая в себя весь яд и на выдохе угасает. Проходит минут двадцать, прежде, чем Мари отключается от транса и впадает в глубокий сон. Алкестида сидит с зажатыми руками и смотрит в одну точку, будто загипнотизированная. Затем резко хватает ртом воздух и тоже приходит в себя. - Ну что? Как она? - наконец после непродолжительного молчания спросила Айше. - С ней всё хорошо, - холодно отвечает Алкестида. - Кто же отравил нашу красавицу? Нашу девочку? - сердито бросает Сельджан-хатун. - Я надеюсь, вы же не полагаете, что это Айсун. - Ни в коем случае. Все знают, насколько она заботиться обо всех, - Бала смотрит на всё ещё немного испуганную Айсун, прижавшуюся у мужу. - Тогда кто же это? - Айгуль сжимает кулаки. Малхун и Алкеста снова переглядываются. - Есть у нас одно подозрение, но сначала надо убедиться, - наконец говорит Малхун. Гёкче сидит у колыбели и смотрит на спящего Орхана. Из глубины души девушки поднимается гнев. Её сюда прислали, чтобы она убила Мари Коссес, жену Тургут-бея. Долго в доверие втираться не пришлось, причём хозяйка попалась наивная и доверчивая, ведь даже не поверила Айгуль, что она - шпионка. А явилась эта брюнетка с русалочьими глазами и её подружка и все планы обрушила. Пытливая, надоедливая хуже редьки, насмешливая и никому не доверяет особо. Да ещё окрутила того, на кого она, Гёкче, глаз успела положить. Из-за этой странной турчанки, которая на представительницу этой национальности похожа, как червяк на луну, Гёкче лишилась и доверия, и хотя бы мечтаний о тех самых голубых глазах и мужчине, обладателе небесного взгляда. После отравления желание убить возникло почему-то ещё сильнее и объектом стал этот ни в чём неповинный ребёнок. Девушка берёт подушку в руки и кладёт на мирно посапывающее личико. Поднимает руки и опускает сверху, прижимая подушку посильнее. - И что дальше? - раздаётся голос сзади. Гёкче дернулась и обернулась. Она! Снова! - Сволочь ты такая, - шипит служанка, подрываясь с места и бежит к Морозовой. - Это ещё почему? - равнодушно спрашивает та и с размаху даёт пощечину. Гёкче взвизгнула от боли и упала на пол. - Ну, почему я сволочь? Аргументируй! Молчание длиться. - И это я-то сволочь? Ты ребёнка убить хочешь, разве ты сама не сволочь? Алкестида выпрямляется. - Ты хотела убить девушку, которая тебе слова плохого не сказала, не то, что сделала что-то плохое. - Ты...ты...Самоуверенная дрянь! Ты во всём хороша и ещё хвастаешь этим! - Я не хвастаюсь. Ни в коем случае, а за комплимент спасибо. Хотя я это и так знаю. Никто тебе не мешал быть такой же. Уверенной в себе, красивой девушкой, которую хотят все мужчины. Вот в чем ты молодец, так это в том, что ты - дерзкая. Ты даже убийство идеальным, без последствий сделать не можешь! Морозова подходит к колыбели, убирает подушку и поднимает малыша на руки. - Живой, малец, - девушка мягко целует ребёнка и баюкает, напевая полюбившуюся колыбельную. Девушка не обращает внимания, что служанку уже схватили воины и потащили в сарай, связав по рукам и ногам, волоча в клетку, чтоб не сбежала. Алкеста поёт. Поёт о тихом ласковом вечере, о Сне, который притаился под окном и ждёт, пока ребёнок уснёт, чтобы рассказать ему сказку о фантастическом мире, из которого Он приходит к детям. Уже поздно вечером, лёжа в постели, в шатре, Гёктуг обнимает жену и шёпотом спрашивает: - Ты так много времени проводишь с Орханом, будто он твой сын. Да и Аллаэдин у тебя с рук ни к кому, кроме Айсун не идёт. - Ну, - Алкестида пожимает плечиком, прижимаясь ближе, - своих у нас с тобой пока нет, а эти два малыша ещё сыграют свои роли в истории, главное, им не помешать. - Плевать на историю, - Гёктуг пылко целует девушку, - а ты хотела бы? - Даже не знаю, наверное, - Алкеста тихонько смеётся, заглядывая в глаза мужа, - а ты? - Не отказался бы, - Альп снова жарко целует её, заставляя забыть обо всём.