хён, мне плохо

это было лишь начало. с полнейшей пустотой в голове намджун ушел за аптечкой. почему и откуда он узнает потом, сейчас раны надо обработать. вернувшись обратно, он застал, свернувшегося маленьким котёнком и тихо всхлипывающего себе в колени, чимина на полу возле кровати. нам аккуратно приземлился рядом, выуживая из аптечки бинты и перекись, откидывая ту в сторону. — я... — пытался начать светловолосый, вновь громко всхлипывая и заполняя красивые, цвета мокрой осени и крепкого кофе глаза, слезами вновь. — ну что же ты, я тут, все хорошо, — мягко сгребая того в объятья успокаивал ким, выпуская столь нежный аромат убаюкивающей мелисы, — давай обработаем ранки, а затем я заварю чай и ты если захочешь мне все или то что посчитаешь за нужное расскажешь? — продолжал альфа, чувствуя что истерика сходила на нет, а всхлипы ставали все реже. — хорошо, — отстраняясь тихо ответил пак, хлюпая носом и утирая влажные щеки. джун, смочив ватку в перекиси, протянул руку, ожидая пока омега сам сделает тоже самое в ответ. чимин робко, с переполняющим чувством отдернуть руку, все-же кладет её в большую, с чуть огрубевшей кожей на пальцах, руку нама, открывая вид на исполосованную от запястья вплоть до самого предплечья левую, когда-то совершенно чистую и невинную, руку. весь процесс проходил в гробовой тишине, которую разбавляли тихие пошетпывания нама себе под нос, о том что будет немного больно, а затем он слегка дул на раны. перемотав руку чистыми бинтами, после последней обработанной раны, джун принялся повторять тот же самый процесс с правой, менее пострадавшей от лезвия, рукой. завязав милый бантик, вместо узла, напоследок, альфа, собирая хаотично раскиданное содержимое аптечки, встал и нерастаропным шагом направился к двери, мысленно отмечая в голове купить ещё бинтов и перекись. переступая порог комнаты, джуну в спину полилось тихой, но такое до глубины души пробирающие: — спасибо, — нам готов тонуть в этом до дури вязком, как патока голосе, который растягивает слова, что лучшим лекарством для его души становятся. — это я должен говорить тебе спасибо, ты спас меня от одиночества, — с грустью в глазах, улыбнулся ким, — я заварю чай и прийду обратно, можешь пока осмотреться, — добавил и скрылся за пределами комнаты. от такой теплоты чимину хотелось вновь заплакать. в последний раз такое чувство овладевало им в классе третьем, когда прийдя со школы он увидел счастливых родителей, которые специально взяли выходной и пошли с сыном в парк. маленький омега тогда был безумно счастлив. отец катался с ним на карусели, а мама, радостно хохоча, отрывала кусочек розовой, приторно сладкой ваты. пак до сих пор помнит этот, пронзающий легкие, запах, что до сих пор хранится в самой глубине души. выплывая из своих мыслей, пак вспомнил о своем желании осмотреться, но тело не желало повиноваться его владельцу. голова начала неистово болеть, а конечности начали наливаться свинцом. он начал рассматривать темное, немного притрушенное звёздами небо, только сейчас осознавая что уже не лето, и даже не осень. глубокая и холодная зима, медленно сьедающая день и нежные души. из затягивающей в себя магии темноты, вырвала теплая и приятно тяжёлая рука, мягко опустившаяся на плечо: — я заварил чай, пошли, — плавно отходя в сторону сказал альфа. — хорошо, — все так же тихо, на выдохе ответил чимин, начиная плавно подыматься. ноги начали подкашиваться, перед глазами начало темнеть. джун сразу заметив пошатывающегося омегу, подхватил его руками за тонкую, фарфорово хрупкую, талию. — тихонько, ну ты чего, а? — не нашутку перепугавшись, нам обнял мальчика, трепетно поглаживая того по спине, позволив себе зарыться рукой в светлые, сухие, но до безумия манящие к себе, волосы. — все в порядке, пошли, — выпутываясь из объятий, все еще немного пошатавыяся сказал омега. тихо и плавно, будто змея надвигающаяся из засады на свою жертву, запуская свою руку в чужую, большую и по медвеже теплую, переплетая пальцы. а вторую укладывая чуть выше локтя все той же руки, ощущая под пальцами слегка касающиеся, как лодка по волнам, мышцы. от таких казалось бы детских, совсем незначимых действий с юношеский осторожнестью, у намджуна бабочки в животе начали кружиться, порхать, а потом и вовсе улетели на волю. альфа уже давно не школьник, и даже не студент, но этот мальчик вызывает в нем чувства как никто другой. аккуратно придерживая свободной рукой чимина за плечо, они медленно двинулись в сторону кухни. квартира кима была довольно большая, от спальни до кухни они шли минут 5, прерываясь на краткие рассказы джуна про комнаты что были по пути. на кухне, в центре, стоял стол с заваренным чаем и сладостями. в воздухе витал аромат травяного чая с мелиссой и мятой. этот спокойный и убаюкивающий аромат дурманит чимину голову. — присаживайся, — любезно предложил альфа, галантно отодвигая для парня стул. тот осторожно сел, не промолвив ни слова, устремляя взгляд вниз, теребя подол чужой футболки. наливая чай, джуна прервали тихо выдавленные, слегка хриплым голосом, слова: — можно воды, пожалуйста, если не трудно теплой? — прозвучало из пакових уст. — конечно, — вылетело немного растерянно, в голову начали лезть дурные мысли, почему омега отказывается от чая, но верить им не хотелось. протягивая чимину стакан, который тот опустошает почти сразу, прося ещё один. джуну воды не жалко, на это начинало все больше настораживать. присаживаясь на соседний стул, отпивая чая, начал нам: — что ты делал поздно вечером, там, ещё и в футболке? — с долей гнева на того кто сделал это, с хрупким, совершенно юным омегой, выпуская успокаивающий феромон насыщенной мелисы, что полностью обволакивал чимина. — у...меня.....отец пьёт, — тихо, почти не уловимо, слегка запинаясь промолвил тот, вновь потянувшись рукой за стаканом. — он что-то тебе сделал? — куда тише спрашивает альфа, выпуская больше феромона пряной мелисы. — да........., — по все еще слегка красному лицу, скатывается непрошеная, одинокая слеза. — тихонько, иди сюда, — замечая это, прошептал джун, сгребая омегу в объятья, усаживая к себе на колени. истерика брала новые обороты и пака начинало поколачивать, голос начинал осипивать, а крики стали походить на хрипы. только чужая, что стала уже роднее чем мамина, большая и безумно теплая, ладонь без остановки поглаживала по спине, напоминая что он не один. чимин вообще никогда не плачет, последнее что он вспоминает это случай во втором классе, когда маленький альфа швырнул в него мяч, на уроке физкультуры. с тех пор ему начали вдалбливать, что сильные не плачут. все верно, не плачат, а просто медленно сгорают изнутри. по истечении получаса, слезы исчерпав свои запасы, а силы начав сходить на нет, плавно унесли мальчика в царство морфея. что джуну делать дальше, он не знает. отпускать чимина, по крайней мере сейчас, не хочет. этот совершенно юный, словно хрусталь хрупкий, омега вызывает в эмоций больше, чем самый сильный в мире наркотик. он хочет просыпаться, видя его заспаное лицо. приходя с работы, ощущать нежные, словно поцелуй теплого весеннего ветра, объятья. он хочет чтобы тот в ответ плакал ,только от счастья с, по детски наивной, улыбкой на лице. но это все потом, а пока он несет чимина на руках, попутно выключая свет на кухне, плавно шагая к себе в спальню. укладывая спящего, словно выпавшего из сказки, омегу на кровать, укрывая того одеялом, что было пропитано убаюкивающей мелисой. решив все-же принять быстрый душ, нам не забыв выключить небольшую лампу, что стояла на прикроватной тумбе и взять сменную одежду, направился в ванну. выходя из душа, и выключая за собой свет, альфа подойдя к кровати, окинул ту взглядом. его сердце начинает трепетать вновь, стоит ему взглянуть на парня. ложась на кровать и укрывая другим, заранее вынутым из шкафа, пледом. глядя на это столь очаровательное лицо, которое ещё больше чаруют сумерки холодной, зимней ночи, джуну начинает казаться что он не здесь, а где-то далеко в своих грезах. ещё немного любуясь столь прекрасной картиной, нам начал плавно проваливаться в царство морфея. ♡♡♡ просыпаясь утром, совершенно одним в постели, чимин, кое как открывая, опухшие из-за вчерашнего, глаза, начал приходить в себя. тут ему просыпаться нравится куда больше, чем дома, как бы странно это не звучало. откидывая одеяло и присаживаясь, свешивая ноги с высокой кровати, глазами он встречается с, оставленной на тумбе запиской, на которой нелепо, слегка коряво, но до жути заботливо было выведено: "Доброе утро, прости что проснулся один, мне надо было на работу. Буду к семи. Завтрак в холодильнике :)" от прочитанного, на лице невольно появилась улыбка. слишком много заботы за последние сутки. но взглянув на часы, что висели напротив кровати, над плазмой внушительных размеров, радость с лица как ветром развеяло. уже два часа дня, а это значит, что он опять просто существует, ещё один день. хотелось ровным счётом ничего. но преодолев себя, пак поплелся в сторону кухни. конечно же не чтобы есть, а опустошить два стакана воды, наполняя ею тело до состояния аквариуме, ощущая подступающую тошноту. быстрым шагом направляясь в ванную комнату и склонившись над унитазом, отправляя два пальца в рот. надавив на корень языка, из желудка начала выворачиваться желчь в перемешку с водой. начало становится настолько дурно, что из глаз хлынули слезы, начиная капать с лица прямиком в кислотную субстанцию. размазывая слюни по лицу и смывая за собой. чимин доходя до раковины и открывая кран, начинает усердно мыть руки и лицо, нервозно оттерая, попавшейся под руку мочалкой, чистые пальцы от грязного содеяного. забытые на руках бинты начали намокать и жутко выбешивать, вызывая жуткое жжение ран под ними. остатки нервов начинают давать огромный сбой, умоляя сорвать надоедливые ленты и расчесать слегка зажившие шрамы. а кто омега такой чтобы отказывать им. включив горячую воду, набирая ванну, он начал разматывать руки, скидывая окровавленные повязки на пол. поиски лезвия увенчались провалом, но найдя тонкие маникюрные ножницы, появилась надежда на минутное забытие. опустившись, прямо одетым, в горячую воду, начиная чесать, покрытые тонкой коркой, линии, загоняя их под ногти. становится легче, но хватает не на долго. слезы начинают вновь усыпать шеки, застилая разум белой пеленой. найденые ножницы напоминают о своем существование. под давлением толстоватого, хоть и довольно острого металла, кожа режется куда хуже, поэтому приходится прилагать больше усилий, доставляя ещё больше, как патока разливающейся, боли. спустя время начинает накатывать паника, а за ней истерика, стремительно утягивающая мальчика к себе. смотря затуманенным взглядом на воду, что начала окрашиваться в багрово-красный, словно долго выдержанное вино, цвет. из этого состояния вырывает звон ключей и хлопок входной двери, со звучащим вслед: — я дома, — только в ответ доноситься удушающий рёв из ванной. наспех скидывая обувь, пальто и пиджак, попутно закатывая рукава рубашки, джун оказывается в ванной. от увиденного пропадает дар речи. не думая про костюм, альфа, беря с полки полотенце и накидвая чимину на плечи, вытаскивает того из ванной. сев на пол, облокотившись спиной на холодную плитку, он усадив младшего к себе на колени, начиная укачивать как маленького ребёнка и напевать колыбельные. ♡♡♡ это был первый и, к сожалению, не последний раз, когда у чимина были срывы. но спустя огромный промежуток времени, сотни перебранных специалистов и психологов, безграничной любви и помощи со стороны джуна, перед ним будет стоять безумно счастливый омега, с широкой улыбкой, очаровательно милыми щечками и терпковатым запахом спелой сливы, говоря: — хён, спасибо, — кидаясь на того с сильными, полными любви, обьятиями. так и началась их история.