Ньери

      - Уважаемые пассажиры, мы прибываем…       Включенная чуть ли не на максимальную громкость запись разбудила Саске. Учиха мысленно ругнулся, зевнул и осмотрелся. На улице стемнело. «Купе» освещал неяркий белый свет. Сидящие напротив попутчики завозились. Похоже, обращение к пассажирам разбудило и их.       Несмотря на объявление о прибытии в Амэ, колеса поезда все еще размеренно стучали, вагон несильно покачивался, а за окном виднелся редкий лес.       - Где мы? – шепотом, но в то же время достаточно громко спросил Итан. Его спутник ответил что-то невнятное.       Поезд промчался мимо очередного фонаря, и его яркий, белый свет, ворвавшись в «купе», на мгновение ослепил пассажиров. Саске слегка поморщился, тряхнул головой и покосился на Узумаки. Ньери мирно спал у него на плече. Его не потревожил ни включенный во всем поезде свет, ни объявление о скором прибытии, ни яркие и довольно частые вспышки фонарей, лишний раз озаряющие «купе».       - Компания «Силвер Экспресс», - в салоне поезда снова разделся приятный женский голос, - благодарит вас за выбор нашего поезда.        Состав заметно сбавил скорость. За окном все еще виднелся лес, однако совсем скоро его сменили небольшие дома и производственные постройки. Не прошло и пары минут, как Саске разглядел за окном платформу.       - Приехали! – оживились попутчики.       Практически одновременно они вскочили с места. Один – чтобы снять сумки. Второй хотел то ли помочь, то ли помешать. Шума от них было в несколько раз больше, чем от аудио-объявлений. Учиху это раздражало. Ему безумно хотелось отвесить обоим по увесистому подзатыльнику. Однако он продолжал сидеть на своем месте, смотреть в окно и не позволял ни одной из переполнявших его эмоций отразиться на лице.       Шум, царящий в «купе», все-таки прорвался в сон Узумаки. Наруто тихо фыркнул, приподнял голову и, совершенно ничего не понимая, осмотрелся по сторонам. Тусклый белый свет, освещавший купе, показался ньери слишком ярким. Два молодых человека, которые суетились напротив, выглядели совершенно незнакомыми. Место тоже слабо поддавалось узнаванию. Наруто настороженно посмотрел на своего соседа. Признал в нем Саске и немного расслабился. Пытаясь понять, почему сидение не сильно, но достаточно ощутимо трясется и почему он слышит непонятный стук, Узумаки невольно задался вопросом: где он, собственно, находится. Ньери осмотрелся еще раз. Зевнул и вспомнил, что едет в Амэ. Он все еще был в поезде. Решив, что проснулся он от того, что замерз, Наруто снова положил голову Учихе на плечо и собрался спать дальше.       - Добе, - негромко, но требовательно позвал Саске, - не расслабляйся. Мы уже приехали.       В подтверждение его слов, поезд остановился. Узумаки тихо вздохнул и заставил себя сесть ровно. Проводив задумчивым взглядом попутчиков, что очень спешили выйти на свежий воздух, Наруто зевнул и потер рукой слипающиеся глаза.       Убедившись, что ньери не собирается спать, Саске встал, и достал с верхней полки сумки. Наруто рассеяно наблюдал за его действиями и думал о том, что в поезде довольно прохладно. А еще ему безумно хотелось лечь, укрыться чем-нибудь теплым и снова заснуть. Впрочем, последнее он мог сделать в любую минуту. Огромным волевым усилием он напоминал себе о том, что до сих пор находится в поезде, и что ему еще нужно куда-то идти.       - Наруто...       Услышав тихий, немного укоризненный голос, Узумаки едва заметно вздрогнул. Он немного повернул голову в сторону и устало посмотрел на склонившегося над ним человека. Саске внимательно рассматривал сонное лицо ньери и пытался на глаз оценить его состояние. Получалось у него это скверно. Кроме усталости он не смог увидеть ничего. У добе не было ни намека на болезнь. Это казалось странным и каким-то неправильным. Таким же неправильным был его взгляд. Отрешенный, усталый, какой-то измученный. Наверное, именно он и выдавал состояние Узумаки.       Наруто тихо вздохнул и хотел было что-то сказать, но его прервал поцелуй. Безумно нежный, до обидного короткий. Ньери машинально облизнул губы и отчего-то нахмурился. Несколько секунд он растерянно и как-то удивленно смотрел на Саске. В какой-то миг Учихе показалось, что ньери забыл об их недавнем разговоре и решении, которое они приняли.       - Не делай так, - отчего-то шепотом попросил Узумаки. И еще тише добавил: - Заразишься.       Саске хмыкнул, покачал головой и протянул ньери руку.       - Пойдем.       Сказано это было настолько спокойно и уверенно, что Наруто и в голову не пришло возражать. Он взял протянутую руку, несильно сжал ее и с едва заметным усилием встал.       - Неужели в Конохе нет хороших больниц? – поинтересовался Саске, на шаг отступая от Узумаки и беря свободной рукой сумки. – Зачем утомлять себя переездами?       - Мой лечащий врач весной работает в Амэ, - вяло ответил Узумаки.       Тихо вздохнув, он задумчиво посмотрел на практически опустевший коридор. Только что мимо их «купе» прошло двое. Они весело переговаривались и довольно громко смеялись. Раньше ньери не обратил бы на это внимания. Но сейчас каждый достаточно громкий звук его раздражал.       - Тебя устраивает только он? – невольно удивился Учиха. Подождав, когда мимо «купе» пройдет опирающийся на трость старик, он вышел в коридор.       - Она, - поправил Узумаки, следуя за Саске. – Я наблюдаюсь у нее чуть ли не с самого рождения. Она достаточно хорошо меня знает. Вводить других врачей в курс дела довольно проблематично.       Учиха хмыкнул, не обратил внимания на попрощавшуюся с ними проводницу и поспешил выйти из поезда. Ему хотелось как можно быстрее доставить Узумаки в больницу. Ждать того страшного момента, когда силы ньери иссякнут было верхом глупости. В том, что им следует поспешить, Саске лишний раз убеждали: холодный ветер, по-осеннему моросящий дождь и далеко не теплый воздух.       - Холодно, - поежился Узумаки.       О своей сумке он не вспоминал. То ли видел, что ее забрал Учиха, то ли вовсе о ней позабыл. Двигаться с места и предпринимать любую, пусть и самую нелепую попытку согреться, он тоже не спешил.       Саске чуть крепче сжал руку ньери, привлекая к себе его внимание. Поймав на себе усталый взгляд синих глаз, он, не говоря ни слова, повел Узумаки к выходу с платформ. Только после того, как они зашли в здание вокзала, Учиха прервал молчание и поинтересовался, в какую, собственно, больницу едет добе. Он немало удивился, узнав о том, что лечиться Узумаки собирается в «Суне». Казалось просто невероятным, что им настолько по пути. Впрочем, не мудрено. Медицинское обслуживание «Суны» было известно далеко за пределами Амэ.       Уже поймав такси, и назвав водителю адрес, Саске не без труда выяснил имя лечащего врача добе и на всякий случай убедился в том, что некая Цунаде Сенджу знает о том, что к ней приедет пациент.       - И как тебе только в голову могло прийти куда-то ехать самому, в твоем-то состоянии, - негромко проворчал Учиха, почувствовав, как Наруто положил голову ему плечо.       - Но ведь ты же со мной, - едва слышно ответил Узумаки.       - Ты только не спи, - со вздохом попросил Саске.       Дорога до «Суны» не заняла больше десяти минут. Это определенно было плюсом. Узумаки не успел крепко заснуть, разбудить его не составило особого труда.       Черные, железные ворота, ведущие на территорию санатория, были распахнуты настежь. Вдоль центральной аллеи стоял ряд скамеек, позади которых тянулись к небу вечнозеленые кипарисы. Аллею освещало несколько больших фонарей в форме старинных ламп. Из-за непогоды на улице не было ни души.        «Суна» - огромное пятиэтажное здание, разросшееся в ширину так, что его невозможно было охватить взглядом – встретил посетителей ярким светом и негромкой классической музыкой.       Холл в санатории был просторным и казался стерильно чистым. По углам стояли круглые столы, с двух сторон от которых поставили мягкие кресла. Напротив оборудованного по последнему писку моды ресепшена располагался длинный, достаточно узкий диван. К нему-то и порывался подойти Узумаки. Саске сделал вид, что не догадывается о том, чего хочет добе, и упрямо тащил его к ресепшену. Довольно быстро устав сопротивляться, Наруто тяжело вздохнул и, пробормотав что-то вроде: «Совсем ты меня не бережешь», попытался даже обогнать Учиху.       Саске хмыкнул. На мгновение ему показалось, что он ошибся. Что нужно было усадить ньери на диван и заняться поисками его врача. Так бы он точно не стал впадать из крайности в крайность. Просто бы заснул мертвым сном и все. Едва ли это было такой уж большой бедой. Учиха резко остановился и с силой потянул Наруто на себя. Заключив ньери в свои объятия, он внимательно посмотрел в его удивленные, широко распахнутые глаза и строго произнес:       - Не балуйся, добе.       - А то что? – не задумываясь поинтересовался Узумаки.       - Накажу, - многообещающе улыбнулся Саске.       Наруто занервничал. Попытался вырваться из столь теплых объятий. Попытка оказалась тщетной. Силы были потрачены впустую. Ньери обиженно вздохнул, и подумал о том, что рядом с Учихой довольно-таки тепло. И что именно тепла ему-то сейчас и не хватает.       - Ладно, - со вздохом решил он, - буду вести себя хорошо, - едва слышно продолжил Наруто, уткнувшись лбом в грудь Учихи. Помолчав пару секунд, он невинно поинтересовался: - Ты не хочешь меня понести?        Саске тяжело вздохнул, припомнил реакцию добе на то, как он взял его на руки, и задумчиво хмыкнул. В принципе, это можно было повторить. Узумаки наверняка испугается и слегка оживится. Возможно, это его оживление поднимет на уши весь санаторий. Можно было проверить, какие у этого будут последствия.       - Я пошутил, теме, - прошептал ньери, осмыслив все им сказанное. Подняв голову и заглянув в непроницаемые глаза Учихи, он снова предпринял попытку вырваться из крепких объятий.       - Здравствуйте, Узумаки. Так редко доводится видеть вас настолько бодрым.       - Это доктор Сенджу, - едва слышно произнес Наруто, даже не оборачиваясь к врачу.       Саске внимательно посмотрел на женщину, только что вышедшую из правого коридора. Цунаде Сенджу оказалась молодой, симпатичной блондинкой. Она казалась приветливой и добродушной. И наверняка любила улыбаться. Улыбалась она и сейчас, но только аккуратными, подведенными не слишком яркой помадой губами. Светло-карие глаза оставались серьезными. В них отчетливо читалось напряжение и готовность действовать немедленно.        «Она – терапевт?» - невольно заинтересовался Учиха. Он искренне полагал, что только хирурги обладают таким решительным, и в тоже время самоуверенным взглядом.       - Мало того, что вы лично звоните мне, - продолжала Цунаде, подходя к застывшей посреди холла паре, - и чистосердечно сознаетесь в том, что заболели, так вы еще и самостоятельно приезжаете. Это вселяет надежду, знаете ли.       Наруто медленно повернулся лицом к врачу и вымученно улыбнулся. Он вдохнул, чтобы что-то сказать, но передумал и тихо выдохнул.       Доктор Сенджу смерила своего любимого пациента внимательным взглядом, нахмурилась, недовольно хмыкнула. Коснувшись ладонью лба Узумаки, она помрачнела еще больше.       - Срочная госпитализация, - пробормотала она. – Очень срочная.       Несколько секунд врач сосредоточенно о чем-то думала, потом перевела взгляд на Саске. Цунаде не без удивления отметила про себя, что свободолюбивый Наруто уже и думать забыл о том, чтобы вырваться из чужих рук. Более того, он стоит к нему спиной и достаточно расслаблен в объятиях незнакомого ей молодого человека. Смотря на все это, женщина пришла к выводу, что Узумаки этому парню очень даже доверяет. В то же время, от внимания врача не утаилось, как крепко и в тоже время властно, буквально говоря: «моё», молодой человек обнимал ньери. По всему выходило, что отношения у этих двоих были более чем серьезные. Не исключено, что они женаты. Если же нет, то до этого знаменательного события осталось всего ничего. Не исключено, что именно болезнь Узумаки и отсрочила их свадьбу.       - Вы супруг? – все же решила уточнить Цунаде.       - Нет, - немного удивился такому вопросу Саске. Да, их многие считали парой. Да, не один из их сотрудников спорил на дату их свадьбы, но еще никто не предполагал того, что их отношения уже зашли настолько далеко.       - В таком случае, - вздохнула врач, - вы не можете идти с ним дальше.       Доктор Сенджу достала из кармана телефон и кому-то позвонила. Сказав несколько коротких фраз, она сбросила вызов и снова спрятала телефон в карман врачебного халата. Не прошло и минуты, как в холл вышла медсестра. Следом за ней, катя перед собой кресло, следовал медбрат.       Саске задумчиво наблюдал за тем, как медбрат подходил к ним. Он прекрасно знал о том ряде случаев, когда рядом с больным могли находиться только его родственники. Но он до сих пор и предположить не мог, насколько серьезной может оказаться любая, самая простая болезнь добе. Конечно, он помнил об его аллергии на лекарства. И, вполне возможно, что Узумаки даже рассказывал ему о том, как весело протекают у него болезни. Но реальность была красочней и в какой-то степени даже неожиданней, чем любой рассказ или предположение.       - Посадите его в кресло, - ни к кому конкретно не обращаясь, принялась командовать Цунаде. Когда ее поручение не без труда было выполнено, она продолжила. – Если у него есть какие-то личные вещи, - сейчас было очевидно, что врач говорила с Учихой, - отдайте их Дану. И будьте любезны, следуйте за мной. Нам надо поговорить.       Саске кивнул, передал медбрату сумку ньери и выжидающе посмотрел на Сенджу. Цунаде неопределенно хмыкнула, пропустив вперед пациента и помощников, она неспешным шагом последовала за ними. Пока они шли в ее кабинет, доктор Сенджу выяснила, что спутника ньери зовут Учиха Саске. Открытие немало поразило женщину. Об Учихах она была наслышана, но лично встречалась с представителем столь известной семьи впервые. В свете новых открытий ее очень удивил тот факт, что Узумаки и Учиха все еще не женаты. По статусам они идеально подходили друг другу. Да и вместе смотрелись довольно мило. Впрочем, как бы велико ни было ее любопытство, задавать личные вопросы Цунаде не стала. Собственно, все это ее не касалось. Достаточно было того, что она уже знала и видела.        Кабинет доктора Сенджу пришелся Саске по душе. Здесь не было ничего лишнего, отвлекающего внимания. Собственно, здесь, кроме стола, пары кресел и небольшого шкафа, вообще ничего не было. Приняв предложение присесть, Учиха терпеливо ждал, когда врач заговорит.       - Сейчас состояние Узумаки далеко от критического, - прервала тишину Цунаде. – Мы приступим к его лечению, как только выясним с чем имеем дело. Лечение займет два-три дня. Если, - уточнила она, - не будет осложнений.       - Быстро, - хмыкнул Учиха.       - Реабилитация длится недели две-три. А то и месяц, - невозмутимо продолжила Цунаде. - В реабилитационную палату его переведут через два-три дня. Тогда вы сможете его навещать.       Саске кивнул. Его командировка длилась примерно неделю. Впрочем, он был сам себе начальником и мог продлить ее на любой удобный ему срок. К тому же, встреча еще не состоялась. И никто не знает, как гладко она пройдет. Эти два-три дня должны были все прояснить.       - Вы будете держать меня в курсе дела, - скорее утверждал, чем спрашивал Учиха. – Со мной можно связаться по этому телефону, - он достал из бокового кармана пиджака визитку и положил ее на стол.       Цунаде возмущенно фыркнула. Еще никто не смел разговаривать с ней подобным, приказным тоном. Никто! Даже Узумаки-Намикадзе проявляли к ней должное уважение. А этот, с позволения сказать, ребенок позволяет себе так себя вести!       Саске едва заметно усмехнулся и смерил врача тяжелым взглядом. Этот взгляд обещал перевернуть вверх дном всю жизнь Цунаде Сенджу, если только она не будет сообщать ему о состоянии Узумаки. Не прерывая зрительного контакта, Учиха встал. Невероятно изящно подняв с пола свою сумку, он неспешно направился к двери. Не дойдя до нее одного шага, Саске обернулся и сдержанно улыбнулся:       - Приятно было познакомиться, доктор Сенджу, - спокойным, практически доброжелательным голосом сказал он. Его взгляд по-прежнему был тяжелым и пугающим. Не говоря больше не слова, молодой человек вышел из кабинета.       Цунаде тяжело вздохнула и невольно поежилась, все еще ощущая на себе чужой, неприятный взгляд. Взяв в руки черно-белую прямоугольную визитку, она несколько секунд рассматривала то, что там было написано.       - Учиха, - одними губами прошептала она. Аккуратные брови нахмурились, глаза вспыхнули гневом. Женщина раздраженно швырнула визитку на стол, и резко встала из-за стола. – Да кем он себя возомнил? – буквально прошипела она.

***

       О, непорочный рамен! Как мне плохо. У меня даже нет слов, чтобы описать это. Самое удивительное, что у меня ничего не болит. Совсем ничего. Да и в сон практически не клонит. И мне не жарко. И не холодно. Нормально так. И вообще, если бы не слабость, на тонну увеличившая вес каждой части моего тела, я бы вообще сказал, что здоров. А ведь вроде как заболевал. Помню, больничный взял, в Амэ собрался. В поезде с теме встретился. Мы еще встречаться решили. Не по приколу. По-настоящему. Интересно, что это в его понимании значит? А в моем?       О невинные креветки! Чем я только думал, принимая его предложение? У меня всего одиннадцать дней, чтобы найти любовь всей моей жизни, представить ее родителям и пойти с ней под венец. Как я собираюсь ее искать, если я вроде как занят? Это что же будут говорить обо мне? Да и о теме тоже? Впрочем, это не имеет значения. Почти не имеет.       - Ужасный молодой человек, этот ваш Учиха Саске, - прозвучало у меня надо головой, и я волей-неволей открыл глаза. Открыл и тут же закрыл. Солнечный свет показался мне слишком ярким.       - Просыпайтесь, Узумаки, - требовательно повторила Цунаде Сенджу. – Всю жизнь проспите, - процедила она.       Уж лучше всю жизнь проспать, чем остаться один на один с непонятно чем разъяренной Цунаде. Хотя, почему непонятно чем? Она же сказала: Учиха Саске. Просто она не знает, что он теме. Для того, чтобы встречаться с ним лицом к лицу, без должной подготовки, нужно знать его чуть ли не с самых пеленок. Одним словом, думаю, на свете едва ли существует кто-то, кроме меня, кто может вытерпеть все проявления теме в Саске. Хотя, конечно, не исключено, что ему очень повезет, и он встретит другого человека, способного на это.       Хочу спросить, что разозлило моего незаменимого врача, но вместо слов получаются какие-то хрипы. Как будто я очень долго молчал. Что-то здесь однозначно не так. Я прекрасно помню, как буквально вчера вечером говорил с теме. Или… это было не вчера?       Снова открываю глаза. Кто-то задвинул шторы, а я даже не услышал ни единого шороха. Может, потому, что тогда доктор Сенджу говорила? Хм, какая разница?       По-возможности, не двигая головой, осматриваюсь по сторонам. Обзор, конечно, не ахти, но даже лепки на потолке вполне достаточно, чтобы я узнал свою неизменную реабилитационную палату. Мой третий дом, так сказать. Здесь, наверное, кроме меня никто и не живет. Место навеки бронировано мной.       Так, стоп. Реабилитационная палата? Это же значит, что основное лечение я уже прошел, да? И почему я этого не помню? Хотя, наверное, даже хорошо, что не помню… Но все же…       Пытаюсь прочистить горло, чтобы задать несколько уточняющих вопросов. Ох, непорочный рамен, кто бы знал, что трудно заставить себя хотя бы кашлять.       - Как самочувствие?       Видимо, мои жалкие потуги вернуть себе хоть какое-то подобие голоса были замечены. И все-таки, какой глупый, нелепый вопрос. Я бы ответил жестом. Красноречивым таким жестом. Вот только боюсь, мне проще заставить себя говорить, чем двигаться.       - Трудно, - наконец сипло выдавил я из себя. – Говорить трудно.       Сказал, и только потом понял, какую правду выдал. Это же надо. Наверное, я никогда ни с кем не был настолько откровенным.       - Это нормально, - бодро отозвалась Цунаде. Она все никак не желала попадать в мое поле зрения.       - Разве? – вяло пытаюсь поддержать разговор. Идея, пожалуй, плохая. Меня самого пугает мой голос. Уж лучше его не слышать вовсе. Хотя с другой стороны, мне надо разговориться.       - Проспал два дня, - пробормотала доктор Сенджу, - и чему-то удивляется.       - Какой сегодня день? – невольно заинтересовался я.       - Понедельник, - после минутной заминки последовал уверенный ответ. - Восьмое апреля.       - Что?!       Что значит, восьмое апреля, понедельник? Я ведь ехал сюда четвертого. В четверг. Куда девались четыре дня моей жизни?       - Три дня ты пролежал в палате интенсивной терапии, - невозмутимо ответила Цунаде. Она села где-то у изголовья моей кровати, так что увидеть ее я так и не смог. – А оставшиеся практически полноценные два дня спал здесь.       Вот как, значит. Наверное, все сходится. Если меня начали лечить сразу же по приезде, то нет ничего удивительного. Собственно, я никогда не помнил о том, как меня накачивали лекарствами против очередной простуды. После чего, подождав несколько минут, чтобы дать лекарству убить вирус, спешно откачивали. Чтобы это лекарство заодно с вирусом и меня не прихлопнуло. Брр! Иногда мне совершенно не хочется знать, как проходит мое лечение.       - Ты напугал меня, - немного помолчав, продолжила Цунаде. Если она обращалась ко мне на «ты», значит, действительно, переволновалась. – Целых два дня спал. Беспробудно. Ни на что не реагировал. Одно лишь утешение, что сам дышал.       Я промолчал. Понятия не имею, что говорить в таких ситуациях. Не признаваться же, что в последнее время не высыпался, и организм, видимо, решил за это немного отомстить. Поэтому я молчал. Цунаде тоже некоторое время ничего не говорила.       В повисшей на несколько минут тишине, я отчетливо услышал какой-то тихий писк. Примерно так же тикают механические часы, только звук при этом издают менее противный. Как же было хорошо, когда я не обращал на него внимания! Теперь, когда я знаю о его существовании, едва ли мне удастся игнорировать его.       - Что ж,- вновь заговорила Цунаде. Голос ее звучал уверенно и бодро. Но ее все еще что-то беспокоило. – Пока отдыхай. Обед будет в два часа.       Обед? Какой еще обед? Кто его есть-то будет? Я не голоден. Да и не уверен, что сейчас мне хватит сил удержать в руках ложку. Что там! Я и руку-то не подниму.       - И будь добр, - Цунаде стояла уже в дверях, и мне наконец-то худо-бедно удалось ее увидеть. Она выглядела строгой и до пугающего серьезной. – Вправь мозги своему кавалеру.       Она ушла, а в воздухе так и повис вопрос: «Какому кавалеру?». Впрочем, я довольно быстро вспомнил о своем необдуманном решении. Судя по всему, доктор Сенджу имела в виду Учиху. И она хочет, чтобы я поговорил с ним. Что ж, это сделать - раз плюнуть. Если, конечно, он захочет меня навестить...

***

Коноха.

      Андору был доволен жизнью. Он не сомневался в том, что Учиха и Узумаки порознь, и наслаждался отсутствием обоих. Работать вместе с Инузукой Кибой было сплошным удовольствием. Они понимали друг друга с полуслова, не трепали нервы ни себе, ни окружающим, но и не принимали никаких важных решений. Впрочем, последнее не имело ровным счетом никакого значения. Работа постепенно выполнялась, никаких форс-мажоров не было. Такарада наслаждался спокойными размеренными днями, и скрупулезно, до мельчайших подробностей продумывал свои действия по тому, как окончательно и бесповоротно заполучить Узумаки.       Сакура ходила мрачнее тучи. Харуно старалась не показывать своего дурного расположения духа. Однако те, кто знал ее достаточно хорошо, прекрасно понимали настроение девушки. Все ее дежурные улыбки и хорошо поставленный, практически веселый смех не могли их провести. Выводило Сакуру из себя две вещи. Первая – Саске не отвечал на ее звонки. Пару раз он сбросил вызов, однако перезванивать не стал. А потом и вовсе ей стал отвечать автоответчик. Шел уже пятый день командировки Учихи, а он ни разу не позвонил в офис, не проверил как дела, ничем не поинтересовался. Вторая – Наруто. Его тоже не было в офисе. Харуно знала, что ньери взял больничный. Скорее всего, он заболел. И едва ли поехал куда-то лечиться. Наверняка отлеживался дома. Вот только на звонки он тоже не отвечал. С телефоном у него была примерно такая же ситуация, как и у Учихи. Сначала Узумаки не брал трубку, а потом и вовсе отключил телефон. Впрочем, зная Наруто, можно было предположить, что его мобильник разрядился, а он и не заметил. И все же, то, что ни Узумаки, ни Учиха не выходили на связь, выводило Сакуру из себя. И тревожило это ее куда больше, чем радостная мысль о том, что вместе в командировку они не поехали.       Мрачнее тучи была и исполнительный директор «ASA». Об этом, правда, знали только в кругу ее семьи. И все же, взвинченное состояние Узумаки Кушины так или иначе отражалось на работе. Исполнительному директору лишний раз старались не попадаться на глаза. А необходимость посетить ее кабинет считалось наказанием за все совершенные и несовершенные грехи.       Кушину нисколько не заботило то, что подчиненные отчего-то замолкают, видя ее. Каждую свободную от работы минуту, женщина корила и упрекала себя. Как она могла! Как она только могла отпустить ребенка одного. Он обещал ей позвонить по приезде, но не позвонил. И на звонки он не отвечает. А вдруг с ним что-то случилось? Вдруг ему в дороге стало плохо? Да, четвертого она дозвонилась до доктора Сенджу, и та успокоила ее, что Наруто приехал в «Суну» и что он проходит лечение. Но как он туда добрался? Что пережил? Не обидел ли его кто? Нельзя! Нельзя было отпускать его одного. Что стоило отвезти его в больницу и вернуться назад. Она ведь знала! Знала, что у него температура. О чем она только думала тогда. О чем?       Понедельник, восьмое апреля, выдался у Сакуры напряженным. Пожалуй, самой большой ее проблемой была необходимость идти к исполнительному директору утверждать разработанный план проекта. Харуно не спешила идти «на ковер». Внимательно перечитывала план, дополняла недостаточно на ее взгляд расписанные места, уточняла все, что только было можно, редактировала уже расписанные пункты и подпункты. И все же эта работа могла только отсрочить неизбежное. Не отменить. Тяжело вздохнув, Харуно сложила рабочие листы в большую черную папку, встала из-за своего стола, подошла к висящему на стене зеркалу, немного поправила прическу, ободряюще себе улыбнулась и пошла к исполнительному директору.       День у Кушины выдался поистине замечательным. Даром, что это был понедельник. Плевать, что он еще не закончился. Всего несколько минут назад ей позвонила доктор Сенджу, и сказала, что Наруто проснулся. Что он в порядке, и опасаться нечего. Еще она обрадовала женщину известием, что телефон Узумаки включили, и ему наконец-то можно позвонить. Собственно, именно это и поспешила сделать Кушина. Она совершенно позабыла о том, что к ней кто-то должен прийти и о чем-то рассказывать. О какой работе сейчас может идти речь?       Наруто долго не брал трубку. Пока длились гудки, воображение Кушины рисовало ей самые страшные причины, почему ее мальчик ей не отвечает. Наконец, вечность спустя, вместо противных, пугающих неизвестностью гудков, в динамике прозвучал родной, сдавленный и очень слабый голос.       - Все хорошо, Солнышко? – встревожилась Кушина, услышав стон.       - Д-да, - послышался в динамике неуверенный ответ. – Я только что руку поднял, - продолжал говорить Наруто. - Не думал, - он, очевидно, обращался к самому себе, - что на это способен. Привет, мам, - ньери вспомнил о том, что нужно поздороваться.       - Ох, Наруто, как я рада тебя слышать, - облегченно вздохнула Кушина. – Как ты себя чувствуешь? Ничего не болит? Тебе там не одиноко? Хочешь, я к тебе приеду?       - Мам, - устало протянули в ответ, но вместо того, чтобы о чем-то просить, тихо продолжили: - Все хорошо. Правда.       Этому усталому, лишенному силы голосу было очень трудно поверить. Узумаки напомнила себе о том, что сын только-только начал реабилитацию и это ее немного успокоило. Убедившись, что сейчас Наруто в относительном порядке, она решила выяснить еще один не дающий ей покоя вопрос.       - Расскажи мне, как ты добрался в «Суну».       Дверь открылась, и в ее кабинет заглянула Харуно. Кушина кивнула, разрешая ей войти. Жестом указав на пустое кресло, она внимательно прислушивалась к тому что, говорил ей сын, просто наслаждаясь тем, что слышит его голос. Господи! Какое это счастье! Знать, что с ним все в порядке. С ним все хорошо.       - Подожди-подожди, - перебила Кушина, не сразу поняв, о каком-таком теме говорит Наруто. – Ты встретил Саске?       Сакура навострила уши, и постаралась понять о чем идет речь. Девушка была больше, чем уверена, что знает, с кем говорит госпожа Узумаки.       - Ну да, - Кушина улыбнулась, слушая слегка возмущенный голос сына. – Он ведь тоже ехал в Амэ. Он проводил меня до «Суны». И я забыл тебе позвонить. Прости.       - Прости, - повторила госпожа Узумаки. – Дорогой, - вкрадчиво-ласковым голосом продолжила она, - знаешь, как я извелась? Ты не позвонил. Я не знала, что и думать. Я замучила твоего отца. Гаара даже бросил беременного мужа, пришел к нам, чтобы отпаивать нас валерьянкой. И ты говоришь: прости?       - Тысячу раз прости! – Наруто наверняка зажмурил глаза и слегка наклонил голову набок, так, чтобы опустить ее.       Сакура внимательно рассматривала принесенный ею план, но не видела в нем ни строчки. Сейчас у нее отпали все сомнения в том, что госпожа Кушина говорит с Наруто. И Харуно не сильно заботило почему, если женщина так переживала за сына, сама не поехала туда, где он был. И не интересовали ее и причины, по которым больной Узумаки вообще куда-то поехал. В голове у Сакуры билась только одна мысль: Саске и Наруто были вместе. Вот уже пять дней вместе. И объединяет их явно не командировка. Ко всему прочему, об этом никто не знает. Ни родители, ни друзья, ни будущие супруги.        «Они водят нас за нос, а мы об этом ни сном, ни духом, - Харуно не заметила, как нахмурилась. - Надо обо всем рассказать Андору. Вместе мы непременно придумаем, как их разделить. Нужно с ним поговорить…»        Сакура не сразу заметила, что госпожа Узумаки закончила говорить по телефону, и сейчас внимательно на нее смотрела. Не поняла она, что значил этот пристальный взгляд, которым ее удостоила Кушина. Не смогла прочитать той отчетливой мысли, что проскользнула в светло-карих глазах женщины.       «Я дам вам неделю, мальчики», - хмыкнула про себя Кушина, приветливо улыбнулась Харуно и спросила ее о работе.