Medicine — Daughter
Carry You — Ruelle, Fleurie
Wolf Totem (feat. Papa Roach) — The Hu
New Rules — Dua Lipa
Переворачиваясь то с одного бока, то с другого, омега громко выдыхает, ведь не может понять, почему ни в одном глазу не видит сна. Стрелка часов давно перевалила за полночь, а под боком он слышит тихое сопение альфы, который скрутился калачиком. Чимин лишь на такое поведение со стороны своего альфы обиженно толкает того в плечо. Надувает щеки и, складывая руки на груди, чуть ли не шипит от злости: — Спит он! А я вот не могу! — сам не понимая почему он злится, но факт того что это происходит никто не отрицал. Мин лишь недовольно стонет. Поворачивается на бок, закидывает руку на талию парня и прижимает того ближе к себе, выцеловывая контур лица. Чимин тихо урчит от таких действий и, придвинувшись ближе, обхватывает руку любимого, прижимаясь к нему сильнее. Он улыбается, слыша тихое сопение над ухом, которое так убаюкивало. Но не в этот раз. Спустя пару минут, когда ему надоело так лежать, а сам он стал чувствовать удушающую жару в объятиях оборотня, выпутывается с них и садится на кровати. Ноги болтаются в воздухе и, взглянув на часы, видит печальную цифру три, от которой жалобно, но тихо стонет. Подойдя к окну, он видит, как луна освещает поселение…понимает, насколько оно красиво в освещении лунного света. Но его взгляд цепляется о невысокого роста фигурку, которая сидела под кустом малины в их дворе, задумчиво смотря на небо. Омега узнает эту фигуру и, тихо ругнувшись себе под нос, хватает со стула тонкую накидку укутываясь в которую, спускается по лестнице. Обув тапочки, он выскакивает на улицу, немного жмурясь от холода. — Хэвон? — обращается он к мальчику, который, повернув к нему лицо, шмыгает носом. Чимин садится рядом и видит заплаканное лицо маленького омеги. Касается ладошками его щек и вытирает большими пальцами влажные дорожки, от слез мило поджимая губы. Хэвон двигается к оборотню ближе и обнимает его, вдыхая карамельный запах. — Ты чего так поздно ходишь по улице? — шепчет Пак, гладя мальчика по спине. — Мне опять приснился плохой сон, и я выбежал в слезах из дома, чтобы не разбудить родителей, — шмыгает носом он, но аромат старшего омеги, который так бережно прижимает его к себе, успокаивает его и немного убаюкивает. — Пошли я тебе чаю заварю, хорошо? Получив кивок, Чимин, даже не думая, берет ребенка на руки, и лишь крепче ухватив его, возвращается обратно в дом. Усадив омегу на стул, он щелкает включателем, и на кухне загорается свет. Наливает воды в чайник, после чего ставит его на плиту, попутно доставая из навесного шкафчика две чашки. Кидает в каждую по щепотке успокаивающего чая, который высушивал сам еще прошлым летом. Залив чай кипятком, накрывает кружки крышечкой, чтобы он скорее заварился и был еще вкуснее. Открывает холодильник, где находит сладости, которые вчера принес Юнги от родителей. Ставит на стол и садится рядом с омегой, который с благодарностью в глазах смотрит на старшего брата. — Братец спит? — догадывается он, ведь заметил, что все действия Пака были тихими и аккуратными, хотя в любой другой день уже бы порхал как бабочка по кухне, и, может быть, что-то приготовил бы. — Спит, набегался днем. — улыбается он, вспоминая, как они перед тем, как зайти в дом и отужинать, выпустили своих волков и, бегая по лесу, резвились, купаясь в листве. — Мне снилось, как в поселение пришли чужаки и пытались забрать того омегу, который пришел пару дней назад к нам. — он сразу догадывается, о ком говорит младший Мин и тихо вздыхает, пододвигая тарелочку со сладостями ближе к нему, взглядом указывая, чтобы тот не стеснялся и принимался кушать. — Наш вожак не даст в обиду своего омегу, поверь мне. — ласково улыбается он, запуская пальцы в каштановые пряди волос младшего брата его альфы. — Но я их не видел уже два дня так точно, может с ними что-то случилось? — обеспокоено спрашивает Хэвон и надкусывает лакомство, блаженно прикрывая глаза. — Если Чонгук все еще не съел свою любовь, которая пахнет молоком, то ничего с ними не случилось. Они в лесу, отдыхают в домике, что находится на краю той поляны, помнишь? Омега кивает. Но он не понимает, что там делает вожак их стаи и омега, с которым ему так нравилось играть, ведь его брат прав — от него так сладко пахло молоком, что напоминал о беззаботном детстве, когда папа кормил его грудью. А Чимин лишь улыбается, вспоминая, как еще с рассветом почувствовал по стайной связи довольный скулеж черного волка и, выбежав на центральную поляну, где уже стоял Сокджин, что давил улыбку на лице и пытался быть максимально серьезным. Но, посмотрев в сторону, куда был направлен его взгляд, схватился за живот и повалился на спину, сотрясаясь от смеха. Он видит растерянное лицо Чонгука, чьи щеки пылали краснотой, а рядом шел довольный Тэхен, который держал его за руку и ластился как кот ближе к альфе. Картина выглядела до нелепого безумной и одновременно милой. Грозный, статный вожак, которого все уважали в стае, сейчас смотрел на омегу влюбленными глазами, а внутри него его внутренний зверь давно радостно вилял пушистым хвостом и скулил от счастья. Кажется, Ким все-таки решился и, взяв все в свои руки, показал альфе, что ему плевать на то, что думают другие, плевать на многочисленные шрамы на его лице. Ему плевать на все. Ему просто нужно здесь и сейчас. Рядом с Чонгуком. Ведь понимает, что его тянуло именно к нему. Всю его жизнь его тянуло не за горы, где он думал, найдет упокоение души. Всю его жизнь тянуло дальше в стаю волков, где вожаком был его альфа. Его альфа. Даже звучит непривычно, верно? Чимин тогда перестал смеяться только после того, как Чон рыкнул на него, но тут же смягчился от легкого поцелуя в щеку. Сокджин, кашлянув в кулак, с прищуром в глазах посмотрел на вожака, который осознает, что собирается делать лис и медленно кивает головой. — Тили-тили тесто! — начинает кричать он на все поселение, пока ему не закрывают рот множество ладоней, в том числе и Пак. — Какого черта? — испуганно шипит омега, во всю таращась на каждого по отдельности. — Просто. — пожимает плечами лис. — Захотелось. — отвечает Чимин, невинно хлопая глазами. — Еще раз закричишь, откушу хвост. — рычит Чон и убирает руки от омеги. Даже сейчас вспоминая этот момент, хотелось как можно быстрее их вновь увидеть. Чимин скучал по Тэхену, ведь кажется, не видел его целую вечность, но прошло сколько-то дней? От силы два дня прошло с начала его течки, которая вот так обрушилась на них словно снег на голову, а буквально через пару часов у Чонгука наступил гон. Тогда потешались все. Старые оборотни говорили, что такое случается, но довольно редко. Лишь тогда, когда внутренний зверь находит своего долгожданного истинного, к которому того тянуло всю его сознательную жизнь. И они, дружно сцепившись за руку, ускакали в лес на поляну, где стояла парочка домов как раз для такого дела. Чем бы дитя не тешилось, вот и соорудили дома для проведения особых периодов в жизни оборотней, и соответственно некоторые еще и соглашались остепеняться в тех домах, где после недели обитания возвращались обратно в поселение, где родители встречали молодых с распростертыми руками и новым пополнением в семье. Хэвон допивает остатки чая и, поблагодарив старшего омегу, который за шесть лет стал ему вторым старшим братом, тянет свои ручки к нему. Пак заботливо поднимает малыша и позволяет обвить себя ногами. Они так поднимаются обратно в комнату, где альфа видел уже девятый сон и, опустившись на постель, омега обнимает малыша, притягивая того к себе. Почувствовав руки на своей талии и то, как Юнги притянул его к себе, хмыкая себе под нос от приятного запаха карамели, который заполнял все легкие. Наутро, когда часы уже давно показывали двенадцать часов дня, омега сладко потягивается в постели и смачивает пересохшие губы кончиком языка. Постель оказывается пуста, и краем уха он слышит лишь то, как альфа что-то готовит. Видимо, он уже давно проснулся и успел навестить родителей, да и отвести обратно Хэвона, который ночью сбежал из дома. Нежась в теплой постели, Пак думает о свежем душе и вкусном сытном завтраке, который ему ну сто процентов приготовит его муж. Улыбнувшись собственным мыслям, он радостный подскакивает на кровати и бежит в душ. Стоя под теплыми струями воды, он смотрит на полочку с баночками, где стоит куча шампуней, которые так любит покупать Юнги, если выбирается с Чонгуком в город. То ему не нравится после, то запах не тот, то после просто надоедает. Поэтому не удивительно, что однажды Чимин разорался на все поселение, когда полка под тяжестью банок просто свалилась ему на ногу и он, собирая их, поскользнулся на плитке и упал, больно ударившись поясницей. Тогда вся стая потешалась, ведь омега держа в руках кухонное полотенце, бегал за бедным Юнги, который, истошно крича, извинялся и обещал прекратить скупать все шампуни в магазине. — Я тебе член откушу во время минета, если еще раз купишь хоть одну банку шампуня и не прикрутишь еще одну полку в ванной, ведь места не хватает! — кричал тогда он, бегая туда-сюда за своим альфой. Только тогда альфа споткнулся о свои же ноги и кубарем скатился с одного бугра, омега навалился сверху, грозно смотря на него. Но любовь — такая странная вещь, и как бы в тот день Пак не был зол на своего супруга, он все ему простил только за нежное прикосновение к его белоснежным волосам и нежный, мягкий поцелуй в губы. Чимин лишь улыбается, поддаваясь влечению воспоминаний. Поэтому не задерживается на выборе шампуня и искренне радуется, что Юн сдержал обещание и перестал скупать шампуни и все-таки прикрутил еще одну полочку. Выглядело даже неплохо и одновременно красиво. Закончив принимать душ, омега выныривает из плена пара и понимает, что забыл полотенца. Он же еще вчера уходил их стирать и так не положил новую сухую партию. Проклиная все вокруг, он гаденько усмехается и, прокашлявшись, кричит: — Юнги! Принеси полотенце! Сам же садится на тумбу, виляя ногами в разные стороны. Сложив губы трубочкой, он насвистывает знакомую мелодию и продолжает даже тогда, когда видит, как приоткрылась дверь и в щелку просунулась рука альфы с полотенцем. — Разве ты не можешь зайти? — возмущается Пак, складывая руки на груди. — А можно? — в проеме появляется рыжая макушка оборотня. Омега лишь тянет ручки к нему, словно маленький ребенок. Мин, улыбнувшись на такое привычное поведение любимого, подходит ближе и, накинув ему полотенце на голову, принимается просушивать волосы. Встает меж разведенных ног, которые тот сразу же фиксирует на бедрах супруга, и плавно касается шеи. Омега прикусывает пухлую губку, наблюдая за тем, как его супруг заботливо вытирает влажные волосы и другим концом полотенца касается слегка влажной шеи. И почему-то именно в этот момент захотелось прервать альфу и примкнуть к его губам своими. Чимин лишь касается ладонью его лица и оглаживает нежную кожу, ловя носом любимый аромат голубики, по которому всегда сходил с ума в любой день, в любую секунду или мгновение. Оглаживая нежную кожу лица, омега ловит затуманенный взгляд супруга на своем теле, на что лишь ухмыляется. — Вылижи меня, — сдается омега под напором черных, как смоль любимых глаз, заглядывая в них, где читается миллион вопросов, и он отвечает лишь на один, примкнув своими губами к чужим губам. Омега прижимается ближе к супругу, втягивая того в сладостный, словно вата поцелуй и, получив ответ на свои действия, чувствует, как легкие начинают гореть. Юнги откидывает полотенце в сторону и, немного отстранившись от Пака, стягивает через голову свою белую майку и снимает того с тумбы, вдавливая его в предмет поясницей. Мин целует настойчивей, когда получает первый тихий стон, когда проводит холодными пальцами по все еще влажному телу и сжимая ягодицы парня. Оторвавшись от сладостного поцелуя, он подхватывает тело супруга и заводит его в душевую кабину, где включает теплый поток воды и вновь прижимается к пухлым губам, вдавливая в холодный, влажный кафель. Руки Чимина блуждают по массивному телу альфы, то и дело, получая новую порцию мурашек от своих же прикосновений. Пальцы зарываются в влажные рыжие волосы, с силой их оттягивая, заставляя альфу целовать не только его пухлые губы вкуса сладкой карамели, но и шею, где тот поспешно облизывает метку, которая была поставлена еще восемь лет назад. Чимин как вспомнит, что в первые два года отношений уговаривал Юнги поставить метку, но тот вечно отказывал ему, заверяя, что еще рано. Но рано для чего? Для того, что бы показать, что он занят? Чтобы другие альфы из стаи не засматривались на него и всегда воротили нос от приторного смешавшегося запаха голубики и карамели. Мин же, в свою очередь, ждал лишь подходящего времени, ведь тайком боялся, что омеге надоест жить в поселении и в скором времени захочет уйти домой. Но этого так и не произошло, и в один из прекрасных дней он поставил метку довольному Чимину, который ходил и светил ею, чуть ли не указывая пальцем. Прикоснувшись к влажному колечку мышц от куда уже сочилась смазка, альфа вводит сразу два пальца и, набирая темп, начинает двигать ими. С уст супруга срываются тихие стоны и мольба: — Вылижи меня, Юнги, — просит задыхаясь Чимин сам уже насаживаясь на три пальца оборотня. — Чуть позже, малыш, — томно отвечает альфа. Он одной рукой подхватывает тело омеги и, закинув его ноги на свою талию, чувствует как тот обвивает его ногами. Придерживая его за ягодицы, он водит головкой своего члена по пульсирующему колечку мышц и резко входит по основание, вызывая громкий стон удовольствия. Сделав первых два резких толчка, Мин утробно рычит, вызывая табун мурашек у омеги и громкие стоны с любимых губ. Уткнувшись в шею Пака, альфа тяжело дышит, но продолжает покрывать поцелуями любимое тело, оставляя небольшую россыпь красных пятен на шее, ключице и спускаясь чуть ниже на грудь. Острые коготочки омеги царапают спину мужа и кажется у того начинает темнеть в глазах от приближающего оргазма. — Что… — задыхается омега, чувствуя, как начинает разбухать узел, и немного впадает в легкую панику смотря на Юнги. — Не нужно, — начинает скулить он словно маленький волчонок, но абсолютно не двигается, а лишь сильно зажмуривает глаза. — Мы будем осторожными на этот раз, хорошо? — заверяет Мин держа на весу тело омеги и прижимается к его лбу, замечая, как тот морщится от того, что узел начинает разбухать. — Мне страшно, — тихо скулит волчонок ближе прижимаясь к супругу, но не слезает, — Мне все еще страшно, как и шесть лет назад. Прижавшись к пухлым губам, альфа ласково целует, продолжая успокаивать своего волчонка. Чимину страшно. Юнги страшно. Они боятся. А все дело в том, что шесть лет назад, когда они планировали завести своего маленького оборотня, у омеги неожиданно на четвертом месяце случился выкидыш. Тогда, пожалуй, всем пришлось не сладко. Пак целыми днями пропадал в комнате, где сидел на кровати и тихо плакал, прижимая колени к себе. Так и проводил целые дни в комнате, не желая видеть даже Мина. Тот же в свою очередь не мог найти себе места, и первые дни пытался выйти с супругом на контакт, но тот отказывался и лишь видя уголком глаз лицо альфы, вновь начинал плакать. Держа в руках уставшее тело Чимина альфа аккуратно несет того обратно в комнату где укладывает того на постель. Накрыв супруга одеялом, Мин ступает босыми ногами по полу, оставляя влажные следы и, найдя сухое полотенце, вытирает мокрое тельце. Все тело прошибает током, отчего неприятно искажается лицо, а в глазах резко темнеет лишь на долю секунды. Альфа смотрит на взволнованного омегу, который явно почувствовал тоже самое. — Это?.. — пытается подобрать он нормальные слова. — Сигнал от Чонгука. Вторжение чужих оборотней на территорию. — договаривает за него Мин и, даже не думая, выпускает своего волка и быстрыми движениями покидает дом.***
Упав рядом с нагим телом омеги, Чон смотрит блестящими глазами в потолок и чувствует, как скулит его волк, он так же довольно урчит, радостно виляя хвостом из стороны в сторону. Тэхен, лежа рядом, тяжело дышит после очередного оргазма, до которого доводил его альфа уже который день подряд, порой практически заставляя кончать на сухую. Прижавшись ближе к потному любимому телу, омега вяло закидывает правую ногу на его бедра и крепче жмется. Ближе и ближе. Так хочется быть ближе. Так хочется его всего и вновь до потери пульса. Ведь с Чонгуком так хорошо и он не хочет этого отрицать. Ему нравится, когда тот выбивает из него весь воздух, и тот кричит на весь лес во время оргазма, не сдерживается, ведь знает, что в округе никого нет и никто его не осудит. Кто бы мог подумать, что так скоро начавшаяся течка так сильно сблизит их? Тэхен даже думать об этом не хотел, а просто хотел простого человеческого ухаживания по началу и немного романтики. Той самой романтики, о которой он читал в книгах, которые ему дарил папа. Хотелось, чтобы альфа считал звезды, смотря в его изумрудные глаза. Хотелось, чтобы тот подавал руку, когда он спускался по лестнице. Хотелось носить его одежду, которая была ему словно мешок, но ему это нравилось. Тогда, лежа на поляне, он понял, что ему не нужны дорогие ткани, которые привозил отец из северного города и из которых ему после шили одежду, ему не нужны были дорогие украшения и изысканная пища. Ему не нужны были любимые серьги в виде чистой капли изумруда, ему не нужны были лучшие масла для волос, из-за чего его кучеряшки всегда были гладкими и блестящими. Ему нужен был просто Чонгук и его вселенная в его черных глазах, в которых омега, кажется, утонул тогда ночью. Он тонул, тонул и еще раз тонул. Тэхен тонул, когда первый потянулся за поцелуем. Тэхен тонул, когда показал вожаку, что ему не важны его шрамы на лице, из-за которых тот думал, что омеги проявляют к нему жалость. Тэхен тонул, когда делал первые шаги на встречу и получал тот самый отклик на них, из-за чего сердце бешено трепетало, а внутренний зверь весь скулил и пищал от радости. Тэхен тонул, когда альфа проникся им полностью и в первый день течки даровал ему только любовь и ничего больше. Тэхен тонул в его жарких руках, которые блуждали по всему телу. Тонул, когда его раскаленные губы целовали его — цвета спелой вишни, оттягивая нижнюю зубами, а после слизывая капельки крови. Тэхен тонул, когда Чонгук опалял дыханием его шею, тяжело дыша в то время, пока всем своим телом дарил любовь, показывая насколько ему важно быть рядом с омегой и важно, что тот его ценит. Чонгук влюбился. Он это понял, когда причудливый гость появился на пороге его дома, чей силуэт освещала луна, пытаясь показать тому, что вот он. Именно сейчас перед тобой стоит твоя пара, которую ты так давно и упорно искал. Чон сколько помнит себя, не замечал за собой того, чтобы его волк так сразу стал скулить по какому-то омеге. Он сперва даже и не понял. Не понял, как лежа в своей постели задумался о том, спит ли его гость и тепло ли ему. И, кажется тогда он потерял контроль над чувствами, которые взяли верх. Он тихо прокрался в соседнюю комнату, где встал у кровати на колени и выглянул из своего укрытия, словно нашкодивший ребенок. Он высматривал умиротворенное лицо Кима, который тихонечко сопел, свернувшись калачиком, обнимая самого себя руками. Вожак лишь тихо сидел и наблюдал за тем, как спит его гость и только когда его тревожность отпустила, ему словно что-то стукнуло в голову. Мозг ему тогда так и кричал: «Ты же вожак стаи! Ты же пример для подражания, для всех оборотней! А ты сидишь на коленях перед спящим омегой и выглядываешь, словно нашкодивший ребенок?» И кажется тогда он дал своему стержню повод треснуть, когда пухлые, сладкие на вкус губы накрыли его собственные. И его стержень треснул еще больше, когда услышал: — Меня тянуло к тебе, — осознано говорит Тэхен, аккуратно касаясь черных волос и шрамов на скуле. — Всю мою жизнь меня тянуло не за горы, меня тянуло к тебе, Чонгук. Тогда-то все и пошло трещать по швам. Собственные убеждения, которые он всегда говорил самому себе на протяжении каждого дня, стали осыпаться осколками его собственного зеркала. Тогда он понял, что хотел бы целовать это лицо, где не было ни одного шрама или недостатка на коже. Хотелось целовать каждую родинку и вылизывать шерсть его животного, а после утыкаться носом в шею и вдыхать прекрасный молочный запах. Хотелось ухаживать за ним, дарить ласку и любовь, которую тот полностью заслуживал. Хотелось всего и сразу. И это все сразу альфа пообещал сделать потом, когда пройдет его гон и течка Кима, из-за которой им пришлось уединиться в лесу, оставив все свои дела на верные плечи своего друга Юнги. Чонгук недовольно жмурится, когда в висках что-то стрельнет и когда он понимает, что в нем просыпается вожак который обеспокоенно смотрит на взволнованное лицо омеги. Альфа подрывается на кровати и тяжело дышит, пытаясь сконцентрироваться на своих территориях, и когда понимает, что происходит, его глаза заплывают желтым оттенком, а губы больно трескаются под напором волчьих клыков. — Беги в поселение и держись рядом с Чимином, — рычит он смотря на омегу, который медленно осознает в чем дело. — Если я учую твой запах, я оторву тебе голову, ты понял меня? Ким лишь боязно кивает и смотрит на то, как вожак выпускает своего волка, а тот в свою очередь оборачивается на омегу, тычется носом в его щиколотку и, громко взвыв, уносится прочь. Омега слазит с кровати и через ноющую, но приятную боль в теле, выпускает своего зверя и срывается прочь из лесного домика, где они прекрасно провели три дня с вожаком стаи. Черный волк передвигает своими массивными лапами все быстрее и быстрее. По стайной связи слышит, как за ним следует Юнги и еще несколько альф оборотней из стаи, которые сразу откликнулись на зов вожака. В таких случаях у них всегда был определенный план, которого они должны были придерживаться. Всегда восемь волков срывались первыми на границы, во главе которых стоял сам вожак и его верный друг, на которого тот всегда мог положиться. В поселении оставались остальные альфы, охраняя омег и детей, но в случае чего, если волки подадут сигнал, они всегда готовы броситься на помощь своей стае. Нескольким волкам все равно придется остаться на месте в поселении, чтобы защитить остальных членов стаи, хоть омеги у них не из робкого десятка. Тот же самый Чимин, который выглядел словно пушистое облачко, на которое как ни посмотри — просто обними его и обнимай дальше. Но на самом деле всегда рвался куда-то и всегда отстаивал свои права. Однажды, года четыре назад, подрался с одним альфой в стае, который назвал его слишком милым и не подходящим супругом для такого правильного, и порой сурового Мина. Тот же выпучил свои голубые глаза, в которых тогда заполнилась злость, и как дал лапой по морде наглого волчары. Тот не остался сидеть с задетой гордостью и пытался показать наглому омеге, где его место. Юнги же стоял неподалеку и смотрел на то, как из его мужа вырывается большой белый волк, который тут же напал на серого и разодрал тому ухо в кровь. Добежав до территории земель, где больше всего в нос стал ударять запах чужаков, черный волк принюхивается и улавливает нотки альфы вожака, который так сильно витал в воздухе. Рядом появляется волк огненного окраса, который тут же скалится, стоит большому снежному барсу выйти из своего укрытия. Животное рычит, скалится и пытается своим всем видом показать, что он намерен забрать то, что по всем правам принадлежит ему. Намджун чует, как от черного волка витает запах молока, и этот запах альфа ни с чем попутать не может. Тэхен. Он тут. В его глазах туман, который смешивается с его нарастающей злостью. Он чертовых две недели искал омегу, с которым должен был обручится. Он чертовых две недели искал Тэхена, который вот так вот сбежал от него, буквально подставив таким нелепым образом. Ему стыдно. Стыдно от того, что позволил своей стае увидеть эту его оплошность, в которой он винил только себя. И отсюда же вырастала злость, которая подпитывала его зверя все сильнее, отчего он счесывал свои лапы в кровь, пока не наткнулся на сладостный молочный запах, который так привычно оседал на языке. Это было два дня назад, когда он наткнулся на запах омеги совсем недалеко от территорий оборотней-волков. Тогда он дал своим людям отдохнуть и набраться сил, ведь он видел, как другие оборотни устали, но не подавали виду. Они следовали за вожаком до конца. Юнги рычит сильнее, когда к ним подходит оборотень-гепард, который осуждающе заглядывает каждому в глаза. Он явным взглядом дает понять обеим сторонам, что им стоит поговорить мирно, чем прямо сейчас драться, показывая мощь друг друга. Черный волк недоверчиво смотрит на зверя, но медленно кивает, смотря прямо в голубые глаза барса, который явно не хочет говорить. Оборотень намерен забрать свое. То, что принадлежит ему, а не какому-то черному волку, который, судя по запаху и размерам является вожаком стаи. Мин лишь подает сигнал стае в виде воя, что означало, что все вроде и хорошо, но вернутся они не одни. Тэхен стоял у широкого дерева, что находилось на одном конце поселения. Рядом стоял Чимин, который, сложив руки на груди, то и дело хмурился и пытался унять дрожь в своих пальцах. Он беспокоился, что альфы могут пострадать, а чужаки, прорвав защиту, смогут напасть на их стаю, где ему с остальными оборотнями придется держать оборону. Но он заметно расслабляется, когда видит знакомый огненный окрас, который выходит из крон деревьев. Рядом идет черный волк, по бокам — остальные, которые окружали чужаков со всех сторон. Пак неосознанно подсчитывает их и насчитывает одиннадцать оборотней разных видов, которые пришли на чужую территорию. И омега готов был поклясться, как услышал громкий мат со стороны Тэхена, который явно узнал чужаков. Тэхен замирает словно статуя, которая оцепенела, и не знает что ему делать. Его разрывает на две части: первая, которая хочет подбежать к Чонгуку и посмотреть не ранен ли он, ведь зная далеко не гладкий характер Намджуна, тот мог и вписать пару раз, а после только думать, что наделал; вторая, которая хочет подбежать к барсу и обнять его, ведь он скучал, но скучал по нему, как по своему старшему другу. И когда он словно просыпается от недолгого сна, то делает шаг, но его хватают за запястье, сильно сжимая. — Не стоит, — сквозь зубы предупреждает Пак, зная, чем это может обернуться. Ким же скидывает его руку и бежит прямо на встречу оборотней. Босые ноги быстро передвигаются по немного влажной траве, отчего он поджимает губы. Когда черный волк видит, как омега бежит сломя голову прямо к ним, он рычит и с громким рыком срывается с места. Он бежит прямо на встречу Тэхену, пока не запрыгивает на него, при этом повалив его на землю. Ким больно ударяется затылком и шипит, отчего альфа еще сильнее рычит, смотря прямо в лицо омеги. — Чонгук, — ласково зовет омега и волк, не удержавшись, тычется мокрым носом в шею и легонько лижет. — Чонгук, позволь мне поговорить с ним, — чуть тише говорит он, касаясь черной шерсти, и немного тянет большую морду прямо на себя, обнимая любимого волка. Оборотень предупреждающе рычит, и его рык становится сильнее, когда видит, что совсем рядом стоит ему незнакомый человек, который садится на корточки и заглядывает в изумрудные омежьи глаза. — Ну здравствуй, — грозно говорит Намджун. Волк оглядывает его и благодарит, что у этого оборотня есть мозг и успел перед тем, как подойти к Тэхену натянуть на свои ноги спортивные шорты. Перед этим омегой никто не имеет право ходить полностью нагим. И точка. Барс выжидающе смотрит на вожака стаи этих территорий и явно намекает ему на то, чтобы тот дал им поговорить. — Только в моем присутствии, — заявляет он сходу, как только слезает с омеги и тут же принимает человеческий облик. — Это касается только меня и самого Тэхена, — предупреждающе рычит альфа, грозно сверкая голубыми глазами, подходя почти вплотную к Чонгуку. — Это мой омега, так что будешь говорить с ним только в моем присутствии, — обнажая свои клыки, Чон подходит ближе к чужаку. — Что за сыр бор вы устроили?! — громко кричит Сокджин, который вновь появился неожиданно. Альфы поворачивают головы на голос, в котором были явно слышны нотки недовольства. Чонгук лишь раздражающе хмыкает на манеру этого лиса появляться именно в такие моменты. И его ни капельки не удивляет его нелепо-смешной вид. Однако, Намджун подвисает. И подвисает он так конкретно. Он смотрит на омегу, на голове которого была соломенная шляпа, розовые очки на переносице, за которыми скрывались большие глаза янтарного оттенка, пухлые губы цвета самой спелой малины. Сам же омега был одет в синие шорты по колено, обычную белую футболку с пятнышками от ягод, которые находились в его плетенной корзине и зеленая клетчатая рубашка. А финалом всей странности — высокие носки горчичного цвета и шлепки на ногах. — Че вылупился? — возмущенно бухтит омега, негодуя, как альфа без капли совести осматривает его с ног до головы. — Тэхен, я, кажется, передумал, — как-то странно начинает барс. — Даю тебе добро на брак с твоим волче, — машет он рукой куда-то в сторону и, выровняв спину, делает шаг. — Как тебя зовут? — обращается он к лису, который от шока открывает рот и смотрит то на непонимающего Чонгука, то на удивленного Тэхена. А за их спинами слышен лишь громкий смех Хосока, который катается по земле на спине, держась за живот. Вот чего-чего, но такого он точно предвидеть не мог.