Consorte Lan

Ханьгуан-цзюнь, Лань Ванцзи, его будущий тесть, заявил, что они должны подождать, пока они оба достигнут возраста идеального для брака. — Агх! — Цзинь Лин не мог ждать так долго. Если бы он ждал, пока ему исполниться двадцать, он был бы уже стариком! Он думал, что теперь, когда они помолвлены, они будут проводить с Лань Сычжуем больше времени, но не тут-то было! Потому что весь мир был против него. — Мне неприятно это говорить, но Ханьгуан-цзюнь прав, — сказал его цзюцзю, спокойно попивая чай с Цзэу-цзюнем. А Цзян Ваньинь между прочим не любил чай, и пил его здесь только для того, чтобы быть рядом со своим хорошим Цзэу-цзюнем. Цзинь Лин скрестил руки на груди и надулся. — Так нечестно! — И именно поэтому Ханьгуан-цзюнь хочет, чтобы вы подождали, — ты всё ещё ведешь себя, словно ребёнок, устраивая истерики. Как можно быть хорошим мужем, если ты всё ещё глупый ребёнок? Цзинь Лин встал и направился к выходу из ханьши, зло топая ногами. — Перестать топать, как слон, ты не у себя дома! — крикнул вслед ему Цзян Ваньинь, на что Цзэу-цзюнь ему любезно напомнил, что кричать тоже запрещено. — Я не кричу, я так разговариваю. Так просто невозможно жить, Цзинь Лин был в ярости. Его единственным утешением было время, которое он мог проводить с Лань Сычжуем, но даже здесь были ограничения. Если они хотели проводить время вместе, их должен был кто-нибудь сопровождать. Так что с ними всегда был Лань Цзинъи. — Они-то сюда зачем заявились, — пробормотал он, когда Лань Сичэнь, Лань Цзинъи и Вэй Усянь сошли с лодки, на которой к нему прибыл Лань Сычжуй, чтобы провести с ним время в Пристани Лотоса. — Цзэу-цзюнь хочет провести время с Главой Цзян. А-дье и а-нян хотят, чтобы диди знал, где вырос а-нян. Цзинъи мой сопровождающий. Прости, А-Лин. Лань Сычжуй грустно улыбнулся. — Почему ты здесь? — пробормотал Цзинь Лин, закатывая глаза при виде стоящего рядом Лань Цзинъи. — Выйди и оставь нас ненадолго одних. — Думаешь, я хочу здесь находиться? Будь моя воля, я бы уже искал деву Мэйлин, но нет, Ханьгуан-цзюнь хочет, чтобы я убедился, что кое-кто не наделает глупостей. — Мы же всё равно собираемся выйти замуж друг за друга! — Когда тебе исполнится двадцать! — Закрой рот и не напоминай мне! — Ребята, не деритесь, уверен, мы сможем что-нибудь с этим сделать. Добравшись до города, они удачно потеряли Лань Цзинъи. Лань Сычжуй, казалось, был рад посетить это место и посмотреть на рынок. Цзинь Лин, казалось, был рад скупать всё, на что падал даже мимолётный взгляд Сычжуя. — А-Лин, в этом нет необходимости. — Как я могу быть хорошим мужем, если не могу обеспечить тебя всем необходимым? — Тебе не нужно доказывать это, скупая всё, что ты видишь. В конце концов, Лань Сычжуй был сыном Ханьгуан-цзюня. Он не интересовался такими мирскими вещами. Всё, что их окружало, не было важным, важным было время, которое они проводили вместе. Цзинь Лин решил воспользоваться этим и взял Лань Сычжуя за руку, и побежал, утягивая его за собой к небольшой аллее. Там Цзинь Лин прижал Сычжуя к стене и, прижавшись к нему, наконец, поцеловал его в губы. На самом деле поцелуй был нежный и невинный. Цзинь Лин понятия не имел, что он делает, но так как от него не отстранились, юноша стал смелее. Он слегка приоткрыл губы, стремясь углубить поцелуй. Он почувствовал тепло триумфа и счастья, разливающиеся у него в груди. До тех пор, пока рука Лань Сычжуя не легла ему на талию, но вместо того, чтобы прижать его к себе, Сычжуй оттолкнул Цзинь Лина. Что происходит? Он сделал что-то неправильно? Он открыл глаза и увидел, что Лань Сычжуй, весь красный, часто дышит. Значит, он хорошо справился, ведь так? — Что случилось? Почему ты отстранился? — Прости, А-Лин… Я думаю… Это не то, что мы должны делать, пока не вступим в брак… ЧТО, ЧЁРТ ВОЗЬМИ, ЭТО ЗНАЧИТ?! Цзинь Лин хотелось смеяться, плакать, кричать и злиться, но душа Лань Сычжуя была доброй и милой. Он обнял Цзинь Лина, чтобы унять его гнев и поцеловал его в лоб. — Пожалуйста, не злись, А-Лин, просто я не думаю, что мы должны делать это в переулке, вот и всё. Цзинь Лин снова надулся. Он снова чувствовал себя глупым ребёнком, устраивающим истерику, но Лань Сычжуй был прав. Возможно, его цзюцзю тоже был прав, и он был просто глупым мальчишкой. Вернувшись в Пристань Лотоса, чтобы наблюдать за тем, как Цзян Мэйлин игнорирует Лань Цзинъи (что абсолютно обычное явление), а Цзян Ваньинь игнорирует Лань Сичэня, абсолютно занятый тем, что показывает лотосы маленькому Лань Ибо, а Лань Сичэнь наблюдает за ними из-за стола, находящимся недалеко от пруда. Цзян Ваньинь смотрит на Цзинь Лина, но ничего не говорит, но что-то в его взгляде читается как предупреждение, что они поговорят об этом позже. Всё его внимание вновь приковано к Лань Ибо, который с большим интересом смотрел на листья лотоса и тщетно пытался дотянуться до них своими маленькими ручками. — Хорошо погуляли? — спросил Лань Сичэнь, занятый чисткой семян лотоса. — Нашли что-нибудь интересное на рынке? — Да! А-Лин накупил всякой всячины, — Лань Сычжуй сел рядом с Лань Сичэнем и принялся показывать, что купил для него Цзинь Лин. — Айя, молодая госпожа Цзинь очень щедр с Лань Сычжуем, — прокомментировала Цзян Мэйлин. — Но он никогда ничего не покупал для своего двоюродного брата, молодого господина Лань, ему нужно научиться ценить родственные связи. — Тебя не спрашивали, — огрызнулся Цзинь Лин. Лань Сычжуй подавился восклицанием и ударил его по руке. — Что? — Не груби, А-Лин, Мэйлин — твоя сестра. — Они никогда не были ни с кем любезны, — со стороны пруда раздался голос Цзян Ваньиня. Теперь у маленького Ибо в руках был стебель лотоса, которым он размахивал из стороны в сторону. — Эти двое наглых детей не знают, что это такое. — Единственный пример для них ты, — сказал Вэй Усянь, выходя во двор, за ним следовал Лань Ванцзи. Здесь, в Пристани Лотоса, он снял одежды ордена Лань, и перед всеми вновь стоял привычный, абсолютно не имеющий стыда Вэй Усянь. — Ты! Возьми своего сына, я не могу заботиться о нём вечно! — Цзян Ваньинь отошёл от пруда и усадил Лань Ибо на колени Вэй Усяня, как только тот сел. — И хватит нести чушь. Нет ничего плохого в том, как я воспитывал свою дочь и своего племянника. — Я всего лишь говорю, что между родственными отношениями Цзян Мэйлин с Цзинь Лином и Лань Цзинъи с А-Юанем большая разница. Никто не говорил, что родство между двумя мальчиками может быть ближе, чем думали окружающие. Вэнь Цин, когда А-Юаню было всего два года, не была уверена, что он ребёнок кого-то из Вэней с горы Дафань, но если он был из Цишань Вэнь, возможно, он был сыном кого-то из главной ветви или где-то близко к ней. Вэй Усянь не знал и не хотел знать. Тем не менее, они были воспитаны как братья, один из которых был сыном Ханьгуан-цзюня, а второй — сыном одной из жемчужин Лань Цижэня. Это всё, что нужно было знать. — Лань воспитывают своих детей так, а Цзян — вот так. Странно, что ты ещё не научил его плавать. — Поблизости нет хорошего озера или пруда, чтобы бросить его туда, — Вэй Усянь улыбнулся, Лань Ванцзи выглядел шокированным его словами. — Вэй Ин! — воскликнул он. Вэй Усянь рассмеялся. — Не волнуйся, он ещё слишком мал, чтобы бросать его в воду, правда, милый? — ответил Вэй Усянь, с нежностью глядя на ребёнка, который разломал стебель лотоса пополам. — Ладно, хватит вам. Кто хочет пожарить семена лотоса? — спросил Лань Сичэнь. Цзян Мэйлин и Лань Цзинъи одновременно подняли руки и принялись спорить, у кого из них больше прав на то, чтобы заняться этим. — Я старше! — воскликнула Цзян Мэйлин. — И что? Я первый раз в Пристани Лотоса! — Продолжайте в том же духе, и я вам ноги переломаю, тогда никто ничего не будет жарить, — принялся угрожать им Цзян Ваньинь, после чего эти двое немного притихли. — Пусть сначала попробует Лань Сычжуй. — Я? — Лань Сычжуй нервно огляделся. — Почему я? — Однажды ты выйдешь замуж за Цзинь Лина и тебе придётся научиться это делать, иначе этот дурак не будет счастлив, давай возьмём семена и пойдём с тобой на кухню, я научу тебя, как это делается. Перед тем как уйти, Цзян Ваньинь посмотрел на Вэй Усяня и кивнул головой в сторону Цзинь Лина. Казалось, он хотел, чтобы Вэй Усянь поговорил с ним. Вот почему он взял с собой Лань Сычжуя. Вэй Усянь рассмеялся и отдал свой колокольчик ясности Лань Ибо, который обнаружил, что тот издаёт очень забавный звук, и поэтому принялся трясти его. — Что было на рынке? — спросил он Цзинь Лина. — Я слышал, что вы бросили бедного Цзинъи одного, и у него не оставалось иного выбора, кроме как вернуться сюда. Цзинь Лин вздохнул. Он не мог им лгать, тем более Ханьгуан-цзюнь смотрел на него так, словно хотел прожечь в нём дыру. — Ну… мы накупили много разного… — Да, я вижу, — Вэй Усянь рассматривал покупки с большим интересом. Это были безделушки, и он знал, что Цзинь Лин купил их только потому, что Сычжуй проявил к ним интерес. Лань Ибо потянулся за погремушкой, и Цзинь Лин подал её ему. И вздохнул ещё раз. — Потом мы зашли в переулок… и я поцеловал его… Цзян Мэйлин вскрикнула. — Нет! — А-Лин! — Вэй Усянь тоже выглядел изумлённым. — Цзинь Жулань! — Лань Ванцзи поднялся со своего места, словно Цзинь Жулань только что оскорбил всех его предков. — Сядь, милый, — сказал ему Вэй Усянь, и Ханьгуан-цзюнь немедленно повиновался, но продолжил смотреть на Цзинь Лина с ненавистью. — А что было после? — спросил Лань Сичэнь, Лань Ванцзи выглядел так, словно брат предал его. — Что? Ванцзи не смотри на так, не моя вина, что наблюдать за первой любовью сплошное удовольствие. — Первый братец Лань, да ты настоящий дьявол, — Вэй Усянь злобно рассмеялся. Маленький Лань Ибо бросил погремушку в сторону пруда, и Лань Цзинъи, вздохнув, пошёл за ней, прежде чем Лань Ибо заплакал, потому что игрушка не вернулась к нему в руки магическим образом. — Так что же случилось потом? — снова спросил Цзэу-цзюнь. Лань Ванцзи всё ещё выглядел оскорблённым. — Ну… Сычжуй отстранился, и сказал, что мы не должны этого делать до свадьбы. — Мн. Хорошо, — кивнул Лань Ванцзи. Вэй Усянь схватил его за руку. — Нужно ли напоминать второму молодому господину Лань о том, как он украл мой поцелуй, пока я дремал под деревом? У Лань Ванцзи покраснели не только кончики ушей. Пунцово-красная краска разлилась даже по его шее. — Ах, Ванцзи, ты похож на пион, — прокомментировал Лань Сичэнь с улыбкой. Лань Ванцзи скрестил руки на груди и повернулся к нему спиной. — Брат, не будь таким чувствительным. Ты и правда слишком сильно опекаешь А-Чжуя. — Мой бедный Лань Чжань не хочет, чтобы наш А-Юань совершал те же ошибки, что и он. А-Юань прав, А-Лин. Для всего будет время. Я хорошо понимаю, что вы молоды и хотите многое испытать, но нет ничего плохого, чтобы ждать зрелости и быть немного старше для этих вещей. — И посмотри на это с другой стороны, тебе ради этого не придётся ждать шестнадцать лет, — прокомментировал Лань Сичэнь. На этот раз Лань Ванцзи поднялся со своего места, чтобы отлупить своего брата так, как он сделал это лишь однажды, когда они были детьми, когда он пообещал никому ничего не говорить, но предал его у него же на глазах, рассказав эту историю матери, и ещё раз, когда ему было семнадцать, и Лань Сичэнь настаивал на том, чтобы послать в Юньмэн Цзян письмо о его намерениях ухаживать за Вэй Усянем. — Лань Чжань! Не будь груб со своим старшим братом. Он же мой единственный деверь! Раздались шаги, и Лань Ванцзи, всё ещё недовольный, поспешил сесть на своё место. Цзян Ваньинь и Лань Сычжуй вернулись с поджаренными семенами лотоса. — Очень хорошо, кажется молодой господин Лань прошёл испытание по обжарке семян лотоса. Судите сами. Все тут же бросились пробовать семена. Вэй Усянь воскликнул, переполненный счастьем: он очень скучал по этому вкусу. — Если бы Вэй Ин захотел, он мог бы получить их только для себя, — тихо сказал Лань Ванцзи. Вэй Усянь положил голову ему на плечо. — Лань Чжань, ах, Лань Чжань, что я сделал, чтобы у меня был такой хороший муж? — То же самое, что сделал молодой господин Цзинь, чтобы заслужить Сычжуя. — Что это значит? Что сделал А-Лин? — Абсолютно ничего. На мгновение все уставились на Лань Ванцзи, а затем Цзян Ваньинь и Вэй Усянь рассмеялись. — Я же говорил, что он смешной, А-Чэн! — А я не верил! Я правда не верил! — Цзян Ваньинь вытер слёзы с глаз и, всё ещё хихикая, сел рядом с Лань Сичэнем так, чтобы их бёдра соприкасались. Цзян Мэйлин, нахмурившись, оглядела взрослых. — Я ничего не понимаю. — Ах, на самом деле… Здесь нечего понимать, племянница, — Вэй Усянь продолжил смеяться. Лань Ванцзи казался старцем, обратившимся в камень. Лань Ибо тоже смеялся, аккомпанируя себе погремушкой. Цзинь Лин не знал, что ему делать, но глядя на смеющегося неизвестно почему Лань Сычжуя, и у него не оставалось иного выбора, кроме как, смеяться вместе с ним. Воистину странная семейка.