Consorte Lan

Лето подходило к концу. Листья на деревьях пестрели различными красками. Дни становились прохладнее и короче, а небо ярче алело на закате. Приглашённые ученики готовились к возвращению в родные ордена. Вэй Усянь с некоторой ностальгией смотрел на закат. В это время года Пристань Лотоса особенно красива. Может быть он сможет убедить Лань Чжаня отправиться туда? Они могли бы взять малыша Ибо на прогулку по озёрам, они могли бы есть очень острую еду и жареные семена лотоса. Было бы весело. — Дядя, я с тобой разговариваю. — А-Лин? Когда ты пришёл? — Только что. О чём ты так задумался? — Я хочу поехать в Юньмэн. Я очень скучаю по Пристани Лотоса, в своих снах я возвращаюсь туда. — Здорово, ты можешь отправиться туда, когда захочешь. Цзюцзю всё время ворчит, что ты его не навещаешь. — Да? — Вэй Усянь улыбнулся, порой Цзинь Лин слишком много болтал. — Поверю тебе на слово. — Ай! Только не говори цзюцзю, что я тебе сказал! Он мне ноги переломает! — Ты же знаешь, что твой цзюцзю — много шума из ничего. На самом деле он мягкий и нежный, словно свежеиспечённая булочка. Ну а ты что здесь делаешь? Я думал, ты уже собираешь вещи, чтобы вернуться в Ланьлин. — Дело в том… — Цзинь Лин уставился на красную ленту в волосах дяди. — Я не хочу уходить, не попросив сначала… о помощи. Поэтому Вэй Усянь отвёл Лань Сычжуя на лужайку с кроликами, где его ждал Цзинь Лин. Несмотря на то, что Вэй Усянь хотел знать, что произойдёт, он ушёл, потому что это был личный момент между двумя юношами. Несколько часов спустя они вернулись в Цзинши, где Вэй Усянь кормил маленького Лань Ибо, а Лань Ванцзи просматривал отчёты с ночных охот, мальчики поклонились им и попросили разрешения. — Вы хотите стать партнёрами на тропе совершенствования, — сказал Лань Ванцзи. — Да, а-дье, — ответил Лань Сычжуй. — Ты понимаешь, что тебе придётся отправиться в Ланьлин, потому что Цзинь Лин станет главой ордена? — спросил Вэй Усянь. — Да, а-нян, — снова ответил Сычжуй. — Они слишком молоды, — наконец сказал Лань Ванцзи, он встал и открыл дверь, чтобы выйти во двор. — Если следующим летом, вы всё ещё будете хотеть этого, мы отправим в Ланьлин предложение. — А-дье, мы совершенно серьёзны! — Лань Чжань, не ты ли в свои двадцать лет хотел сражаться со всем своим орденом за меня? — как бы между делом спросил Вэй Усянь. Лань Ванцзи замер. — Мн. — Не ты ли был уверен, что хочешь быть рядом со мной всегда с тех пор, как тебе было шестнадцать? — снова спросил он, вручая Чэньцин маленькому Ибо. — Мн. — Разве не Ханьгуан-цзюнь ждал меня шестнадцать лет, уверенный, что я не умер? — Ибо принялся слюнявить флейту. — Тогда говоря своему сыну, что он слишком молод, чтобы знать влюблён ли он, не будь лицемером, дорогой. — Вэй Усянь, — Лань Ванцзи обернулся и посмотрел на мужа. В его голосе звучало что-то похожее на предупреждение. — Лань Ванцзи, — ответил Вэй Усянь, черты его лица заострились, прежде Лань Сычжуй видел у него такое выражение лица, только когда он собирался призвать свирепых мертвецов, но никогда в разговоре с его отцом. Лань Ванцзи повернулся к двум юношам. — Поговорим позже. Идите. Бегать было запрещено, но из Цзинши они просто вылетели, не осознавая насколько они были напуганы. — Что это было? — спросил Цзинь Лин, цепляясь за руку Лань Сычжуя. — Вэй Усянь и правда ужасает. — Никогда не видел, чтобы они так разговаривали друг с другом. А как же диди, он будет в безопасности, если они начнут драться? — Ты думаешь, они будут драться, когда рядом ребёнок? В абсолютной тишине они вернулись в Цзинши. В комнате, где раньше спал Лань Сычжуй, когда был ребёнком, в абсолютной тишине спал Лань Ибо, сжимая в маленьком кулачке Чэньцин, на входной двери висел заглушающий талисман. — Думаю, что они не дерутся… — вздохнул Лань Сычжуй, краснея ушами. Цзинь Лин рассмеялся — он выглядел мило. — Давай я помогу тебе собрать вещи на завтра. Цзинь Лин уже почти отвернулся, когда Лань Сычжуй схватил его за плечи и подошёл ближе, чтобы поцеловать в лоб. Цзинь Лину хотелось кричать, плакать, бить всё вокруг и ещё много чего, но он стоял неподвижно. Он чувствовал себя так, словно его лицо обожжено, но он не двигался, пока губы Лань Сычжуя касались его лба. — Я рад, что ты оставил записку, я не хотел, чтобы ты ушёл вот так, — прошептал Лань Сычжуй, взял его за руку, и они вышли из Цзинши.

🐥

Приглашённые ученики были готовы к отъезду. Вэнь Кэсин и Чжоу Цзышу прибыли лично, чтобы забрать своих учеников. Гу Сян с маленькой Цао Мэйсян на руках решила поехать с ними. Се Ван проигнорировал всех прибывших, сразу же направившись к пухленькой малышке. — Посмотрите, кто приехал, золотце, ты скучала по дяде Скорпиону? Конечно скучала, дай расцеловать эти прелестные щёчки! — Вы посмотрите только, хотя бы поздоровался! Скольких мук стоило родить её, так теперь ещё всех интересует только она, и все игнорируют её мать! — пожаловалась А-Сян. — Ай-йя, А-Сян, все мы знаем, что твой глупый муж тебя избаловал, — фыркнул Вэнь Кэсин. Не важно, сколько времени пройдёт, он и дальше намерен обращаться с Цао Вэйнином словно с глупым ребёнком. Несмотря на слова Вэнь Кэсина, дела молодого человека шли в гору, люди выстраивались в огромные очереди, чтобы купить выпечку в его лавке. — Я ведь не видел малышку так долго… — Се Ван прикусил губы и вернул Цао Мэйсян матери, — затем обратился к Вэнь Кэсину и Чжоу Цзышу: — Вы были очень добры ко мне, несмотря на всё, что я сделал, и я вам очень благодарен, но я хотел бы остаться в Облачных Глубинах ещё немного. — Э? Почему? — Вэнь Кэсин выглядел обиженным. — Мы недостаточно хороши для тебя? Ты больше не хочешь жить с такой шумной толпой? Се Ван отступил, а Чжоу Цзышу закатил глаза. — Нет! Всё не так! — Се Ван всплеснул руками, затем в страхе обернулся к Чжоу Цзышу. — Это не так! — Мы знаем, Лао Вэнь просто как всегда драматизирует. — Драматизирую? Вы видите, как он со мной обращается? Этот муж и правда больше не может этого выносить… — Лао Вэнь, уже достаточно того, что люди думают, что я плохо с тобой обращаюсь. Это ты меня мучаешь. — А-Сюй не жалеет моих бедных нервов… — Твои нервы и я были очень хорошими друзьями последние годы, Лао Вэнь. — Ладно, а почему ты хочешь остаться здесь? — спросила Гу Сян, игнорируя драматичную парочку. — Что-то в это скучном месте привлекло твой взгляд? — Не что-то… Кто-то. Вэнь Кэсин сразу же повеселел и обнял Се Вана. — О, как мне повезло! Я получу кучу денег от Вэй Усяня! — Ты делаешь ставки на моих учеников? — Чжоу Цзышу ударил ладонью Вэнь Кэсина. — Ты, демон… — Это была не моя идея! Это всё этот пройдоха Вэй Усянь! — Единственный пройдоха здесь ты, — Вэй Усянь стоял у входа в Облачные Глубины, как всегда облачённый в одежды, расшитые облаками. — Убирайся из моего дома, я не хочу тебя видеть до тех пор, пока Се Ван не захочет уйти! — Ты жить без меня не можешь, Вэй Усянь! — Ах, ты примерно так же интересен мне, как охота на фазанов! — Девы, вы обе прекрасны! Может перестанете ругаться перед детьми? — Цзян Ваньинь, облачённый в элегантные лавандовые одежды поверх тёмно-фиолетовых, отругал их. На его одеждах, как и на одеждах Вэй Усяня, были расшиты лотосовые озёра. — Этот пройдоха не перестаёт меня задирать, — фыркнул Вэй Усянь. — Позволь своему ученику остаться, Лань Цзичжи позаботиться о нём. Се Ван покраснел до ушей. Гу Сян рассмеялась, и малышка на её руках сделала то же самое. Вэнь Кэсин драматично упал в объятия Чжоу Цзышу. — Ах, дети растут так быстро… — Отлипни от меня, Лао Вэнь. Как и предсказывал Вэнь Кэсин, днём ранее Лань Цзичжи признался, что не хочет, чтобы Се Ван покидал Облачные Глубины. Юноша хотел, чтобы он остался, чтобы он мог видеть его каждый день, чтобы они могли играть на пипе вместе. Он хотел быть рядом, когда Се Вану грустно, и когда он был полон радости. Сердце Се Цзелюбо было потрясено, он думал, что то, что когда-то было ранено не будет больше ощущаться. В нём жило существо, которое верило, что больше никогда не сможет никому доверять. Но он не смог отказать. И Се Ван думал, что это не так уж и плохо — играть на пипе вместе с Лань Цзичжи до конца своих дней.

🦂

Не Хуайсан был рад узнать, что его племянник скоро вернётся. Несколько лет назад он и подумать не мог, что сможет воспитать ребёнка, не говоря уже о таком ребёнке, как Не Сяолан. — Эй, молодой господин Не, верно? — услышал он голос из-за деревьев в отдалённом уголке сада в Ланьлине. — А ты… — Не Хуайсан прищурился. — Сюэ Ян! — Ага. А ты молодой господин Не. И мне нужно, чтобы ты сделал мне одолжение. — Я? — Да, ты. — Почему я? — Потому что, думаю, ты умеешь хранить секреты. Сюэ Ян увёл его в лес, где на небольшой поляне плакал трёхлетний мальчик. — А-Сун? Что здесь происходит? — Ты что, не знаешь? — Сюэ Ян приподнял одну бровь. — Но А-Яо сказал, что его похитил другой орден… ты работаешь на них? — Хотел бы я, чтобы всё было так просто, но нет. Цзинь Гуанъяо сказал мне привести его сюда, чтобы это выглядело как похищение, они обвинят другой орден, от которого он хочет избавиться. Он сказал мне, что я знаю, что делать. — И почему ты этого не сделал? — теперь был уже черёд Не Хуайсана вопросительно приподнимать бровь. — Я не убиваю детей. — А что насчёт детей ордена Чан? — Я не убивал их. Я оставил там иньскую печать, и они попереубивали друг друга сами. — Ясно, ты ангел во плоти. — Суть в том, что я не могу его убить, у меня пока ещё есть какие-то границы. Сначала я собирался оставить его здесь на съедение диким животным, но потом я подумал о том, кому это может быть выгодно. — Мне? — Разумеется. Ты забираешь ребёнка, и однажды, когда коротышка падёт, а это обязательно случится, ты сделаешь так, что его мёртвый сын вернётся. Не знаю, делай, что хочешь. — Ладно, но я делаю это потому, что А-Сун хороший ребёнок и не заслуживает подобного. — Отлично, договорились, но мне нужна одежда мелкого, я измажу её кровью, чтобы все подумали, что он мёртв. — Договорились. Не знаю, какая выгода тебе с этого, но пусть будет так. Сюэ Ян подошёл к ребёнку и погладил его по голове. — Гэгэ… — рыдал мальчик. — Ты оставил меня здесь одного. — Прости, А-Сун, мне нужно было кое-кого найти. Теперь ты отправишься в Цинхэ со своим дядей Хуайсаном, ясно? А-Сун кивнул, шмыгая носом. — Будешь хорошим мальчиком, договорились? — спросил Сюэ Ян. А-Сун кивнул, и Сюэ Ян широко улыбнулся ему, ущипнув за щёчку. — Какой хороший мальчик! А теперь дай мне свой верхний халат, я отнесу его твоему дьедье, чтобы он знал, что ты в безопасности с дядей Хуайсаном, хорошо? А-Сун кивнул и снял халат, чтобы отдать его Сюэ Яну. — Хороший мальчик, теперь иди со своим дядей и веди себя хорошо, твои родители придут за тобой позже. Не Хуайсан чувствовал себя ужасно из-за того, что они лгут мальчику, но не успел он опомниться, как Сюэ Ян растворился среди деревьев. Несколько дней спустя он наблюдал, как Цинь Су оплакивает своего маленького мальчика, обнимая его окровавленные одежды, в то время, как Цзинь Гуанъяо выглядел страдающим, но не проливающим слёз. Было очевидно, что всё это было спланировано им. Ещё позже, когда он был в своих покоях, его навестил Сюэ Ян. — Я сказал ему, что это была его собственная идея. — Зачем ты это сделал? — Убить собственного сына? У Цзинь Гуанъяо и правда нет сердца, ты так не думаешь? — Ответь на мой вопрос. — Потому что ты сохранишь этот секрет, и потому что ты можешь использовать его, чтобы отомстить, мы оба знаем, кто заставил твоего брата исчезнуть. — Ты! — Если хочешь, я могу сказать ещё больше… Он заставил меня отрезать ему голову его собственной саблей… это была очень хорошая сабля. Не Хуайсан замер. Сюэ Ян говорил об убийстве его старшего брата так просто, словно о погоде. — Делай с этой информацией, что хочешь, можешь даже убить меня, если хочешь и если сможешь. Я не знаю, где он оставил тело твоего брата, но когда узнаю, скажу тебе. — Почему? — Услуга за услугу. Ты сделал что-то для меня, я сделаю что-то для тебя. Кому нужна благотворительность? Сказанное ещё долго отдавалось эхом у него в ушах. Цзинь Гуанъяо никогда не появлялся в Цинхэ Не с требованием увидеть сына, поэтому все в Нечистой Юдоли считали, что ребёнок был родственником Не Хуайсана. Были даже те, кто говорили, что это внебрачный сын покойного Главы Не. Спустя несколько лет он получил коряво написанное письмо, некоторое описанное в письме ему уже было известно, некоторое — нет.

«Что-то для вас. Что-то для меня. Надеюсь, с мальчиком всё хорошо. Чэнмэй»

Хуайсан сжёг письмо, прочитав его. И запустил свой план в действие. Он никогда никому не рассказывал о мальчике. Теперь Не Хуайсан с нетерпением ждал своего ученика. Он всё ещё помнит первые годы, когда Цзинь Жусун только оказался в Цинхэ Не. Он постоянно спрашивал о своих родителях, а Не Хуайсан заверял его, что они скоро придут, очень скоро. Со временем он стал спрашивать о родителях всё реже, пока вовсе не перестал, занятый уроками и тренировками. Он так хорошо управлялся с саблей, что Не Хуайсан прозвал его Сяолан — маленький волчонок. А-Сун был хорошим ребёнком, невинным и добрым. Он был умным, вежливым и почтительным. Он больше походил на мать, чем на отца и, к счастью, рос, как на дрожжах — никто никогда не поверит, что он сын Цзинь Гуанъяо. Не Хуайсану надоело быть использованным другими людьми и надоело использовать других самому, поэтому он сделал всё возможное, что А-Сун никогда ни при каких обстоятельствах не был замешан в его планах, он дал ему хорошую жизнь. Он унаследует всё это, и Не Хуайсану не о чем будет волноваться. — Дагэ, я хорошо воспитал твоего племянника, ты бы им гордился. Ты можешь быть спокоен. Он вздохнул и увидел, что просторный зал пуст. В конце концов, никто лучше него не мог устроить беспорядок. И про него говорили, что он не принесёт никакой пользы.

🦊

В ту ночь, когда приглашённые ученики разъехались по домам, в Облачных Глубинах было очень тихо. Вэнь Нин собирал с пустых дорожек опавшие листья, напевая песню, которую знал лишь он один. Он медленно шёл к плетеной бамбуковой корзине, в которую укладывал листву, а после с корзиной в руках шёл дальше, чтобы продолжить свою работу. В комнатах девушек Лань Хайян читала вслух правила для юных дев. Было несколько минут девятого, но Лань Юэгуан не могла удержаться от зевоты. В своих покоях Лань Линжун закончила разбор лекарственных растений, что были у них в Облачных Глубинах и села за написание письма, чтобы попросить отца закупить недостающие. Лань Хуэй в своей комнате закончила расшивать новый халат для Цзинъи, оставшись довольной, она задула свечи и отправилась спать. Вдали от комнат двух прекрасных фиалок находился дом Лань Цижэня и Лань Синнуань. Супруги закончили вечерний чай. Лань Цижэнь поднялся и подал руку своей жене. — Пора ложиться спать, госпожа. — Действительно, — Лань Синнуань улыбнулась и со вздохом взяла протянутую ладонь. — Думаю, этой осенью будет слишком тихо. — С этим Вэй Усянем никогда не знаешь. — Муж. — Ладно, ладно, признаю, он очень хорошо заботится о новорожденном. Лань Синнуань улыбнулась и положила голову на плечо мужа, вместе они вошли в спальню. Вскоре после того, как дверь закрылась, погасли свечи. На мужской половине Се Ван лежал в своей постели и разглядывал нефритовый жетон, который Лань Цчичжи подарил ему в тот день. Се Ван улыбнулся, возможно было ещё слишком рано надеяться, но он был очень счастлив. Впервые за долгое время. Лань Сычжуй и Лань Цзинъи делили одну небольшую комнату на двоих. В тут ночь Лань Сычжуй наконец рассказал обо всём Цзинъи, его друг смеялся и плакал. Но в его глазах читалась искренняя радость. — Всё это время, Сычжуй! — повторял он снова и снова, и Сычжуя не было иного выбора, кроме как смеяться вместе с ним. — Он даже написал тебе ту дурацкую записку! — Не умри от восторга, А-И. Сычжуй прикусил губу, казалось, он заплачет в любой момент, Цзинъи сел рядом с ним и взял его за руку. — А-Юань, ты самый милый человек, которого я знаю, ты заслуживаешь этого и много другого, но почему он не сказал тебе ничего раньше? — Он думал, что это не взаимно… представляешь? — Вот дурак, не взаимно, ты? — Должно быть, он думал так, потому что… я сын Ханьгуан-цзюня, Цзинъи. — Ты его сын, но ты не он. Но, эй, у Ханьгуан-цзюня есть Вэй-цяньбэй, разве это не показатель того, что он за человек? Это должно было хоть что-то сказать юному возлюбленному. — Не называй его так, дурачок, — Лань Сычжуй ущипнул друга за руку, Цзинъи рассмеялся, Сычжуй, спрятав лицо за подушкой, рассмеялся тоже. Через мгновение он убрал подушку и схватил Цзинъи за рукав. — А-И… Я всем сердцем желаю видеть тебя таким же счастливым. — Мн, когда-нибудь, А-Юань. В Ханьши Цзян Чэн заснул, сжимая руку Лань Сичэня. Лань Сичэнь поцеловал его в лоб и задул свечи. В Цзинши, в бывшей спальне Лань Сычжуя спал спокойно маленький Лань Ибо, накормленный, искупанный и переодетый. В главной спальне Вэй Усянь расположился на груди своего мужа. — Я думаю, они будут счастливы вместе, — внезапно сказал Лань Ванцзи. Вэй Усянь приподнял голову, чтобы посмотреть на него. — Кто? — Цзинь Жулань и Сычжуй. — О. — Они прекрасно дополняют друг друга. — И правда, — Вэй Усянь снова удобно устроился на груди мужа. — Их слуги их разграбят. — Действительно, — Вэй Усянь рассмеялся. — Они будут слишком щедры к окружающим. — И вскоре обеднеют. — Я сомневаюсь в этом. Орден Цзинь очень богат, — Вэй Усянь вздохнул, погружаясь в сон. — Я знал, что он не просто так такой красивый мальчик. Перед тем как окончательно заснуть, Вэй Усянь отчётливо ощутил вибрацию от лёгкого смеха Лань Ванцзи.