Наша кизуна

В сэкае всё было также ярко, как и всегда. Цукаса улыбнулся, поняв, что с ним действительно всё хорошо — если бы так не было, то это однозначно бы отразилось на его мире. Тенма обрадовался также тому факту, что был тут совершенно один. Никто не встречал его с криками, а значит у него наконец появилась возможность побыть наедине с собой. Никто не появлялся и не трогал его. Кругом царила идиллия. «Обычно Рин и Лен бы встретили меня с объятиями… или Кайто и Мейко сказали «добро пожаловать», или Лука бы кивнула мне… но сегодня их нет, — подумал Цукаса. — Неужели, из-за того, что я пожелал одиночество? Я и вправду буду тут один?» Вот только, чем дальше Цукаса шёл по сэкаю, дабы найти место для недолгого сна, тем хуже начал себя чувствовать. Возможно, вся проблема была в лодыжке. Но чувство противного неудобства, едкого дискомфорта не хотело покидать его даже на минуту. Это был его мир, его сэкай. Однако он совершенно не был связан с ним и с теми, кто обитал в нём. Словно что-то не позволяло быть в близких отношениях с другими. «Скорее всего, я что-то себе просто придумываю…» — подумал подросток, но идти становилось всё труднее. Он всего лишь немного устал. Всего лишь надо немного отдохнуть. Выдохнув, Цукаса подошёл ближе к одному из аттракционов, решив присесть у него, но тут вдруг ударил его слабым, но ощутимым, током. Парень вмиг отстранил руку от вещи, что всего пару секунд словно стала… глючить. Тенма увидел какие-то помехи, но, моргнув вновь, осознал, что всё встало на свои прежние места. Словно ничего и не происходило. — Что ж, это, — пробормотал он в шоке. — …было странно. Но и пусть. Чем больше буду придавать внимания глупым вещам, тем быстрее сам стану идиотом. Но по какой-то причине внезапная грусть буквально омыла его волной, что была больше похожа на цунами. Цукаса даже не сразу понял, что с ним произошло. Просто в момент стало так противно и одиноко, что захотелось рыдать. Слёзы застряли где-то на половине пути, потому что в момент Тенма подавил их. Не смея давать себе слабину, он продолжил уверять, что права плакать у него нет. А это ужасная тревога скоро сама пройдёт. С кем не бывает, в конце-то концов. Может, он и вовсе расстроился, из-за того, что аттракцион так грубо отверг его? С ним ничего не происходит. Всё в порядке. Цукаса оттянул рукав своей кофты и утёр подступающие слёзы. «Я не должен плакать! Я же звезда, что дарит другим улыбки. Саки и Тойя, и все мои друзья страдают куда больше, чем я, потому я должен им помогать, — твердил он сам себе, стараясь улыбнуться вновь, но губы дрожали. — Я же всегда им помогал и радовался этому. Вот и сейчас я не должен плакать…!» Руки и ноги становились ватными, а грудь щемило. Так, будто вот-вот разорвёт. Цукаса нахмурился, совсем потеряв нить, что привела бы к пониманию того, почему он вообще всё это испытывает. Это его вина? Он сам себя довёл до этого состояния? Сам завысил себе планку, сам решил, что ему следует больше стараться? Он не понимал. Не помнил. А ещё ужасно злился на себя. Тяжело выдохнув, Цукаса хотел вновь начать ходить кругами, как делал это обычно, но больная нога не очень позволяла это делать. «Что я вообще натворил?! Заставил всех волноваться… Звезда такого бы ни за что не допустила, а я…! — Тенма прикусил губу и отвёл взгляд. — Что со мной? Я всё меньше и меньше похож на звезду в последнее время. Моё поведение ужасно. Такими темпами, я просто…!» Но тут совсем рядом парень услышал песню. Она была такой знакомой, будто где-то Цукаса уже её слышал. И вдруг он стал вспоминать фортепьяно, листы бумаги с нотами, улыбку Тойю и свои собственные слова «а знаешь, у этой песни есть слова, хочешь споём их вместе?». Ах да, Тойя… Тенма опустил взгляд вниз, вспоминая то, что потерял кохая, как только сам посоветовал ему бросить уроки музыки. Остался один, но вовсе не жаловался, ведь Аояги был счастлив. Тоже самое случилось и на Новый Год, когда Саки вдруг ушла к подругам и оставила Цукасу в одиночестве. Ему было скучно и неудобно быть в тишине в большом доме, но он не возражал, зная, что сестра счастлива. Тенма никогда не шёл против счастья других и весь этот проклятый сэкай напоминал ему об этом просто своим существованием. Хацуне также была по-своему жестока, потому что не хотела прекращать петь. Цукаса видел её и эту улыбку, которая словно была приклеена к её белоснежному лицу. И он бы был не против видеть вокалоида счастливой и дальше, но не сейчас. Когда угодно, но не сейчас. — Мику, хватит! Прекрати! Просто заткнись уже! — не выдержав, Тенма вдруг закрыл руками уши, дабы больше не слышать эту песню, дабы больше ничего не вспоминать. — Хватит заставлять меня это слушать! Вокалоид резко оборвала песню, а после покосилась на подростка. Но она не смотрела с обидой или удивлением, а всё также улыбалась. Правда, улыбка её казалась немного повзрослевшей и понимающей. — Наконец ты показал настоящего себя, Цукаса-кун. Тенму словно кипятком ошпарило. Он тут же убрал руки вниз и активно стал качать головой, как бы этим говоря «нет, ты не права!». Он пытался сказать многое, но шок позволил выдать лишь: — Нет! Неправда! Это не я! Настоящий я обязан быть добрым и…! — Ты добрый, Цукаса-кун, — прервала его Мику, подходя ближе. — Самый добрый мальчик из всех★! Но ты также человек, у которого есть свои чувства. — Э? — Тенма уставился на неё чуть ли не с открытом ртом. — О чём ты вообще говоришь? Мику легко взмыла в воздух и вдруг её перевёрнутое лицо оказалось нос к носу с лицом Цукасы. Он смотрел ей чётко в глаза, но всё равно ощущал себя странно, понимая, что вокалоид буквально левитировала. Её длинные хвостики спадали на землю, касаясь её самыми концами. Девушка отчего-то мило улыбнулась ему. — Почему ты не хочешь открыться, Цукаса-кун? Юноша посмотрел на неё, удивлённо улыбаясь и совершенно не понимая, о чём вообще шла речь. — Открыться? Мне нечего открывать, Мику, — ответил он, всё также с лёгкой улыбкой. — Так ли это~? — поинтересовалась она, привычно растянув тон своего голоса. — Почему тогда аттракцион не хотел пускать тебя, Цукаса-кун? Тенма лишь пожал плечами, ответив: «потому что был закрыт». Но Хацуне продолжила смотреть ему чётко в глаза и говорить: — Почему он закрыт, если сэкай — это манифестация твоего разума и воспоминаний? Эй, Цукаса-кун. — М-мику, хватит… — пробормотал парень, начиная чувствовать себя немного неудобно. И даже некомфортно. — Ты говоришь это так, словно у меня есть какие-то проблемы. А у меня их нет! Я ведь звезда! Ты, что, не веришь мне? — Мику думает, что это ты не веришь ей, — пояснила вокалоид. — Почему ты всегда пытаешься себя оправдать? Цукаса удивлённо моргнул, а после немного оскорблённо задрал подбородок. — Я не опра…! Вы все просто преувеличиваете! Это не так важно, — фыркнул подросток. — Вы все просто что-то сами себе выдумываете. — Но как же тогда наша с тобой кизуна? — Ки–что? О чём ты говоришь? Мику в ужасе опустила уши, начиная бояться за Цукасу. Но после девушка наконец перевернулась в воздухе и аккуратно поставила собственное тело на землю. Теперь её лицо всё больше выражало тревогу и это не могло не напрягать. — Ты уже не помнишь? Мы же говорили об этом вчера. Но ты сказал, что это неважно. — Я… — на миг блондин запнулся, но после серьёзно ответил: — Я такого не говорил. — Нет, говорил. Ты совсем-со-овсем мне не веришь~… Ты даже злишься сейчас. Тенма, хмурясь всё сильнее, помотал головой: — Я тебе верю, просто сейчас очень тяжело не злиться на тебя. — А правда ли… правда ли ты веришь Мику? — вдруг Хацуне приложила руки к своим красным ушкам и внимательно оглянулась. — Мику слышит, что у тебя есть проблемы. И ты злишься, потому что Мику пытается вытащить их наружу. Ты злишься на любого, кто пытается это сделать. — Я не…! — Знаешь, Цукаса-кун, должно быть, тебе было очень тяжело. Ты столько пережил в одиночестве, но даже этого не помнишь, — продолжила Мику, приуныв. — Тебе ведь больно и одиноко, разве нет? — и тут девушка вдруг мягко взяла его за щёки. — Но всё в порядке★! Мику будет здесь для тебя. Даже если ты никогда не откроешься Мику, как это сделали Эму-тян и остальные! Тенма опустил голову, о чём тяжело задумавшись, пока Хацуне продолжала легко поглаживать его кожу своими хрупкими пальцами. — Разве ты не видишь, Цукаса-кун? Даже если ненавидишь свой сэкай, даже если не хочешь тут быть, Мику ни за что тебя не бросит! Ты ведь причина моего рождения★ — О-о, — покивал блондин. — Ты благодарна мне, я понимаю. Я ведь звезда, потому как одна из моих фана…! — Мику не фанат, Цукаса-кун★, — улыбнулась вокалоид так, что её клыки вновь стали видны. — Мику — твой друг. Даже если ты забудешь, всё в порядке. Даже если станешь прошлой версией себя, всё в порядке. Потому что я знаю, что ты всегда изменишься обратно к лучшему, — Хацуне подошла ближе. Она была так близко, что её нос почти касался носа Цукасы. — Разве в Америке Эму-тян тебе не говорила? Твоё сияние помогло всем изменить их чувства. Ты помог им и сам стал хорошим человеком! — Мику… Цукаса с грустью посмотрел на девушку, которая всё также ярко ему улыбалась. Она так искренне пыталась заставить его поверить в себя. Раньше этим занимался он. Но иногда ведь… надо учиться принимать помощь от других тоже, разве нет? — Но тебе ещё надо выучить две вещи, Цукаса-кун. Как принимать и как отпускать. Ты ведь держишь обиду. — Вовсе нет! — Нет, держишь. Ты большой-большой мальчик сейчас, все-е-е смотрят только на тебя, — с улыбкой пропела Хацуне. — Но у тебя не всегда было это внимание и из-за ты держишь обиду. Настолько большую, что отталкиваешь всех от себя, — после Мику стала чуть более серьёзной. Для неё это обычно было… как-то несвойственно. — Тебе не вернуть прошлого и не получить того внимания, что не хватило в детстве, когда ты был миленьким ребёнком~ И потому ты не можешь избавиться от обиды. Но она уйдёт, если ты позволишь Мику помочь. Цукаса внимательно всмотрелся в лицо вокалоида, будто искал подвох. Вместе с этим он также думал, какую бы ещё отмазку сможет придумать, чтобы не заставлять остальных — особенно Мику — переживать. Но в последнюю секунду подросток заметил, с какой уверенностью и надеждой сверкнули глаза Хацуне. Неужто, она… и вправду хотела ему помочь? А у неё вообще получится? Она хоть сама понимает, во что вписывается? Ситуация Тенмы ведь не так проста. Некоторые люди знают, где вход, но не могут найти выход. Цукаса же не имеет и малейшего представления, где был вход и где сейчас находится выход из этого состояния. — А точно ли я от неё избавлюсь? — опустив плечи, немного обречённо прошептал блондин. — Как ты и сказала, эта «обида» только отталкивает всех от меня. И тебя оттолкнёт тоже. — Ни за что★! Даже если будешь пытаться, Мику всё равно останется с тобой, честно-честно, — радостно пропела девушка. — Потому что Мику хочет, чтобы кизуна между Мику и Цукасой-куном была самой прочной из всех. Потому что Мику хочет быть тебе лучшим-прелучшим другом! Тенма посмотрел на неё с сомнением, не зная, что и сказать. И вдруг его губы отчего-то задрожали. Он резко дрогнул, а после глотнул как-то чересчур много воздуха в лёгкие. Нет, сейчас нельзя расплакаться. Он ведь звезда, в самом-то деле. Цукаса вновь оттянул рукав и уже приготовился утереть только-только подступающие слёзы, как вдруг мягкое касание Мику его остановило. — Цукаса-кун, всё в порядке, если ты плачешь. Тебе ведь больно. И твоей ноге, и твоему сердцу. Ты так отчаянно пытаешься закупорить свои чувства, что они превращаются в гига-а-антскую ношу! — слегка строго заявила вокалоид, пусть и вновь в своей детской манере. — Но если ты их выплакаешь, то будешь свободен, как милая птичка, вновь! И затем сможешь с новым приливом сил помогать другим людям улыбаться★ Подросток помолчал, а после вдруг громко всхлипнул. По покрасневшим щекам вдруг сами собой полились слёзы, но Мику не давала их утирать. Вместо этого она просто сидела рядом и, гладя Тенму по его светлым волосам, приговаривала: — Всё-всё, ты хороший, Цукаса-кун, ты обязательно станешь звездой, всё будет хорошо. Кайто и остальные смотрели за этой картиной издалека. Рин и Лен, конечно, хотели побежать к Цукасе и успокоить его, но Мейко остановила их тем, что заявила: — Я, кажется… чувствую, будто между нами и Цукасой-куном медленно рождается кизуна! Все остальные тут же покивали, заявив, что тоже начинают ощущать первые искорки появления связи между ними и Тенмой. Их кизуны гораздо слабее, потому что лишь начали формироваться. Но, впрочем, и этому вокалоиды были довольно рады. Их кизуны были так похожи на весь их сэкай. Ведь они ещё даже не начались. *** — Цукаса, ты точно в порядке? Тенма вздохнул, поправляя пряди своих волос. Он, честно, ощущал себя старым дедушкой при смерти. По крайней мере, ситуация была похожа. Все его друзья стояли у его кровати и внимательно рассматривали его ногу. Боже, и лица ещё такие состроили, как будто и вправду вот-вот его похоронят. — Врач сказал, что ко вторнику уже буду бегать быстрее всех вас вместе взятых, — хмыкнул блондин, что сидел, облокотившись спиной на изголовье кровати. — А вот и нет~ — протянула Эму. — Я всё равно буду бежать быстрее, хи-хи! — …ну это мы ещё посмотрим! Руи облегчённо выдохнул, замечая, что к Цукасе вернулся его прежний настрой. У него не было больше той натянутой улыбки… он, можно сказать, вернулся к прежнему себе. Парень был без понятия, что именно произошло за один вечер, но это всё-таки произошло. Возможно, в сэкае ему помогли — оно же и к лучшему. — Правда вот… простите, что шоу пришлось перенести из-за меня, — продолжил подросток, виновато отводя взгляд. — Ничего-ничего, Цукаса-кун, — улыбнулся Камиширо. — Шоу ведь может и подождать. Твоё здоровье нам, как твоим друзьям, гораздо важнее. Тенма удивлённо на него посмотрел. Друзьям… Верно, они ведь друзья. И относятся друг к другу, как друзья, а не просто напарники по шоу. Они ведь заботятся друг о друге не только, как о рабочем персонале. Они ведь все друзья. — Именно! — строго заявила Кусанаги, поставив руки в боки. — Потому обязательно сначала поправляйся и только потом уже продолжай делать шоу. А то так ведь и умереть можешь! Если с тобой опять что-то… — Ха-ха-ха, я понял-понял, Нене, — задорно расхохотался Тенма, чувствуя себя отчего-то необычайно легко и приятно. Изнутри так и лилась радость. Даже хотелось сделать кувырок, но в больнице запретили. — Спасибо, что вы всегда со мной рядом. «Может, однажды… я наберусь смелости и расскажу вам всё-всё, что у меня на душе» — подумал блондин, а после довольно кивнул самому себе. — Цукаса-ку-ун! — и вдруг Эму отчего-то бросилась ему прямо на шею с объятиями. — Конечно же, мы всегда будем рядом! Ты ведь наш самый-самый-са-амый лучший друг. Руи и Нене покивали в ответ. Цукаса отчего-то понял: ему есть тут место. И не только тут, ведь в сэкае его также всегда будут ждать те, кто никогда и ни за что его не бросит. «Хм… наверняка Мику сейчас очень рада, что наша с ней кизуна стала крепче.»