Секс, наркотики и виски с колой. Часть I Бекстейдж

Пролог Сумерки загустели, уставший солнечный шарик закатился за горизонт. Лишь слабый свет отражался от верхних слоев атмосферы, придавая небу фиолетовый оттенок. В джунглях с криком просыпались полуночные птицы. Они то ссорились, то мирились, иногда казалось что кто-то из них даже плачет. Я в свою очередь сидел на краю бассейна, опустив ноги в воду. Потягивал виски и мысленно проклинал человека, который устроил за мной слежку. — Кто ты?! — заорал я яростно в наступающую ночь. — Меня зовут Стас, — послышался тихий голос сзади. Словоблудие Рим в огне, поэтому теперь все дороги ведут только к разочарованию. С этих слов начинается моя первая книга. Вы спросите: почему я решил использовать эту фразу снова? Всё просто — первый роман стал бестселлером, и, мне кажется, нет, я практически уверен, что если не начну вторую книгу с этих слов, она обязательно провалится: сблюёт редактор, агент попросит увеличить ему процентную ставку за услуги, и я тогда буду бухать днями и ночами, полагая, что виной сему неправильно выбранное вступление. Я не суеверный, так мне хочется думать, хотя точно могу сказать, что с тех пор как перестал получать стабильную зарплату банковского клерка, что-то переменилось, знаки и прочая херня понемногу пускают корни в мой разум. Грёбанный Гонорар, грёбанный Роялти. Ой, простите меня мои боги. Если случилось так, что вы еще не прочли мою первую книгу «Осторожно, повсюду люди», будьте добры, исправьте это недоразумение, — я люблю жить на широкую ногу. Я — писатель. Вру, я — пустышка, однодневка. Мне повезло: затянувшаяся депрессия, крепкий алкоголь и бессонные недели, позволили вылить мне на страницы весь яд, которое моё сознание собирало в течение 33 лет. Роман, как по мне, получился скучноватым, куда мне там до Хантера Томпсона, однако же, весьма успешным коммерческим проектом. Я бросил жену с ребенком. Не осуждайте меня, все бы на моём месте бросили. Вообще-то говоря, институт семьи давно уже отжил свой век. А если еще где-то существуют полноценные семьи, то супруги держаться друг за дружку из-за боязни делить совместно (или несовместно) нажитое имущество. Из-за боязни общественного мнения, что удивительно, мнение это формируется в большинстве своём разведенными людьми. Разве вышеперечисленные причины стоят того, чтобы мучить себя и партнера? Определенно нет, это — крайней степени идиотизм. Впрочем, меня от развода долгое время удерживала совесть. Ни то чтобы она держала меня за руку, не давая покинуть дом. Нет, я боялся, что оставив жену с дочерью, засыпая ночью в холодной кровати свободного человека, буду слышать угрюмый голос совести, которая неизменно обращается ко мне, да и к тебе, читатель, со слов: как ты мог (могла). Совесть, вы еще помните эту суку? Ну эту сука, которую придумали власть имущие, чтобы сберечь свои капиталы от нищих, эту сука, которую всячески распиарили лидеры мировых религий. Поражает тот факт, что эти так званные «духовники» по сей день педофилию именуют целибатом, но не будем об этом. Жаль, правда, что только бог им судья. Бали После того как мой горячо любимый литературный агент продал права на экранизацию романа (сладострастно целую тебя в попу, мой добытчик), я почувствовал крепкую почву под ногами. Фундамент из песка вдруг обратился в твердые кости мертвых американских президентов — обратился в доллары. Я собрал чемодан и купил билет в вечное лето. Остров Бали. Остров богов, остров невероятных закатов. Остров секса, остров непрекращающихся волн. Праздный мир, моя сладкая нега, моя мекка. На острове я прожил около года, поначалу мне казалось, что обоснуюсь там на всю оставшуюся жизнь. Честно, это был предел моих мечтаний: солнце, океан и загорелые тела юных красоток. Да, я весьма ограниченный тип. «Всё — круто, всё — тип-топ, расслабься, мужик» — вот слоган Бали. Первое время я наслаждался всеми дарами острова, если вы еще не успели побывать на Бали, вы просто обязаны купить мою книгу и читать во время перелета в этот чудесный край. Все же рай может надоесть. Вы до сих пор полагаете, что Адама с Евой изгнал из Эдема сам господь бог, отнюдь. Он ведь благ и милостив, кто выгонит деток в ужасный неприветливый мир, разве что редкая сволочь. Могу предположить, что Отец что-то начудил с настройками, поэтому мы вечно ищем злоключений, неосознанно, наверно, а может… бог его знает. Я обожаю Бали, обожаю тропики, бесконечно люблю океан и бесконечно люблю состояние релакса. Хоть и релакс считается излюбленным занятием целой нашей эпохи, он весьма переоценен. Опять-таки, сказануть подобное может позволить себе только тот, кому действительно удалось прожить в полной безмятежности духом и телом достаточно долгое время. Мне удалось, это скучно, я же уже говорил, что-то неладное в наших настройках. Меня утомил отдых, да-да, утомил. Все поставленные перед собой цели на Бали я достиг, даже перевыполнил план. Подтянуть разговорный английский — есть. Освоить сёрфинг — есть (опыт приобретённый в подростковом возрасте в скейт парке весьма упростил мою задачу). Управление катером — есть. Танцевать всю ночь без малейшего допинга — есть. Переспать с девушками со всех континентов - есть, по много-много раз. Забавный факт, мне даже посчастливилось заняться сексом с девушкой, родившейся в Антарктиде. Представляете, и такое бывает, я имею в виду есть более десятка людей, которые появились на свет в Антарктиде. Но еще, меня крайне поразило чувство юмора родителей снежной королевы, они назвали дочурку Пальмой, да-да, я не шучу. Пальма родилась в Антарктиде, звучит здорово, неправда ли? Теперь услышав фразеологизм: когда рак на горе свиснет, то всегда отвечаю, что всякое бывает, например, мне достоверно известно, что пальмы появляются даже в ледниках. Всё вышеизложенное я реализовал живя в Куте. Кута - это район в южной части острова. Находится в двадцати минутах езды от международного аэропорта,расположенного в городе Денпасар. Дистрикт славится: сёрфингом, отличные волны как для мастеров так и для начинающих, славится самыми большими пляжами по протяженности и, конечно же, тусовками. Кута не спит, Кута всю ночь кутит. В общем, около девяти месяцев я прожил там. Потом мне всё наскучило, вот прям всё-всё: тёлки, бары, клубы, волны. Я решил сбавить обороты и перебрался в Убуд. Справка (материал взят из Википедии, только сухие факты, потому что если я начну описывать красоты Убуда, то вам покажется, что я копирую не только информацию из Интернета, но и всеми силами пытаюсь закосить под Тургенева — прославленного мастера пейзажа : «золотисто зеленело, … лоснилось под тихим дыханием теплого ветерка»). Итак, справка: Убуд — город на индонезийском острове Бали в одноимённом районе, расположенный среди рисовых полей и крутых ущелий в центральных предгорьях округа Гианьяр. Считается центром искусства и культуры. Конец справки. С Википедией спорить не буду, кто я такой, просто немного добавлю от себя. Убуд — сердце острова Бали. Большинство музеев, выставочных комплексов и арт-галерей нашли свою обитель именно здесь. Именно здесь нашли свою обитель: вегетарианцы, веганы, астрологи, блогеры, йоги, художники, псевдоцелители, псевдогуру, псевдо то и псевдо это. Поистине настоящими были здесь только природа, мой друг Майкл и я. Хотя, если уж начистоту я всеми мысленными и не мыслеными силами старался стать псевдо. Я на целый долгий предолгий день отказался от мяса, полторы невероятно грустных недель не употреблял алкоголь, на две унылые недели отказался от секса и всех его проявлений. Ездил к гуру, совершал омовения, молился индонезийским богам, занимался йогой, пытался поймать дзен, пытался нырнуть в нирвану, в общем, пытался срать бабочками и написать хотя бы с десяток страниц для нового романа. Всё тщетно, всё — тлен. Ах, да, простите меня грешного, забыл упомянуть, одной из главных причин переезда в Убуд, было то, что я желал сызнова начать писать в тихом пейзажном месте. Литературному агенту кроме продажи прав на экранизацию романа, удалось убедить издательство, что следующая моя книга в разы превзойдёт первую. Вот он истинный отец лжи, вот он — настоящая акула литературного бизнеса. Мы подписали новой договор, взяли аванс. Я улетел на Бали, агент рванул на пару недель в Нью-Йорк. Трудно сказать сколько времени я прожил в Убуде, сколько времени пялился на пальмы, рисовые веранды. Сколько времени тупо пялился на белый лист, принадлежащий Майкрософт офис. Ничего, ни одной долбанной строчки, ни одной маломальской идеи. Потом однажды вечером я конкретно нажрался виски. Одуревший мозг выдал мысль, что мне пора вернуться в Куту. Быть может, там на юге острова внимательно присмотревшись да прислушавшись к разговорам загорелых людишек, у меня выйдет придумать какой-нибудь незаурядный сюжетец. На следующей день я так и поступил. Почти. Собрал вещички: майки, пару сорочек в стиле средневековья, дождевик и лаптоп. Принял душ под открытом небом. Нагишом обсох на веранде. Затем напялил шорты, выгоревшую футболку с принтом «Металлика». Обул белые «Найки», далеко не белого цвета, сшитые детскими ручонками где-то в Азии, возможно прямо здесь — в Индонезии, уселся на кастомный мотобайк, и рванул на юг. Но перед тем как мчать в Куту, мне нужно было вернуть ключи от бунгало риелтору, а затем лично сообщить новоприобретенному товарищу, что я покидаю Убуд. Я катил по грунтовой узкой дороге, оставляя за собой хвост пыли. Теплый ветер ласкал тело, колыхал листья пальм, листья экзотических папоротников, растущих по обе стороны транспортного пути. Складывалось впечатление, что лучи заходящего солнца, точно пальцы, играющие по листьям-клавишам, выдают нескончаемую мелодию рая. Как же красиво, подумал я, не заметив поворот, ведущий к дому маклера по недвижимости. Ну и черт с ней. Спустя несколько минут дорога резко эволюционировала — стала асфальтной. Я доехал к перекрестку и свернул налево. По встречной полосе ехала парочка на мопеде. Парень правил, девушка, сидящая сзади беспечно крутила по сторонам селфи-палкой, совершенно не заботясь о личной безопасности. Потом она нацелила оптический прицел смартфона прямо на меня. Когда же наши байки достигли максимального сближения, вместо улыбающегося парня на навороченном мотоцикле, девчонка на экране телефона увидела мой оттопыренный средний палец. Я понадеялся, что она вела прямой эфир в Инстаграм. Позади меня раздался истеричный голос девицы, слов было не разобрать. Думаю, она пожелала мне счастливого пути. Прибавив газу, байк отреагировал — рыкнул тигром, потом сладко заурчал, как обожравшийся хищник. Дорога уходила в гору, дорога петляла. Кроны пальм окрашивались оранжевым цветом, тропические птицы допевали колыбельную песнь световому дню. Добравшись к деревянному указателю в виде логотипа «Liecoin», который Майкл собственноручно поставил в честь созданной им криптовалюты (как вы наверняка поняли с очень насмешливым названием), я крутанул руль влево и поехал по проселочной узкой полосе. Джунгли сгущались, казалось, что уже наступила глубокая ночь. Впрочем, через минуту-другую всеми огнями встречал мини дворец. Откровенно говоря, уродливая вилла — помесь колониальной архитектуры с бунгало стайл. Фонтан с писающими Амурами, лепнина, колоны при парадном входе, кованные перила балкона, за которыми беспардонно виднелись громадные современные раздвижные окна. Весь этот ужас от жары и сезонных дождей берегла соломенная крыша, далеко выступающая за внешний периметр здания. Побывав впервые у Майкла, я, как полагается культурному гостю, заявил, что это самое ужасное, что когда-либо создали умы и руки человеческие. Майкл пятерней поправил длинную челку назад, почесал большой нос, огляделся вокруг и гордо сказал: «Это мною созданный проект, это я — утончённость и дикость. Лагеря смерти — вот что самое ужасное, что создал когда-либо человек». С Мишей (он же Майкл) мы «познакомились» на юге острова. Дело обстояло так. Я плескался у берега с новой подругой, с той, что родилась в Антарктиде. Как вдруг Пальма обратила моё внимание, на чёрную капну волос, мелькающую вдалеке. Я не раздумываю ни секунды бросился плыть. Плыть было нелегко, волны всячески старались остудить героический пыл, приходилось быстро-быстро грести руками. Добравшись наконец, я увидел, что человек ещё жив, что человек тонет. Он не кричал, никто из утопающих не кричит. Те силы, которые в нем остались, он использовал чтобы хоть как-то удерживаться на поверхности воды и время от времени высовывать нос дабы вздохнуть бесценный воздух. Я подплыл сзади, схватил его, так сказать, удушающим хватом, опрокинул к себе на грудь и попытался плыть спиной к берегу. Ничего из этого не вышло — утопающий, на беду, не был в состоянии мне помочь. Вместо того чтобы расслабить тело, он совершал панические движения руками и ногами. Теперь мы вдвоём начали тонуть. Я перепугался. Сердце гулко заколотилось, отдавая эхом в уши и пульсацией в глотке. С большим трудом, приложив массу энергии нам посчастливилось всплыть на поверхность Я не знал как быть. Нужно его бросать, нужно спасаться самому иначе мы вдвоём пойдём кормом для рыб. Я был готов его отпустить в темную бездну, но вдруг волны усилились и неспешно приступили нас нести к берегу. Тут-то меня посетила идея. Увидев накатывающуюся волну, я развернул парня лицом к суше, затем нырнул под воду. Открыв глаза, передо мной предстала картина: левая нога утопающего была неестественно скручена, будто бы его сбил автобус. (Судорога, подумалось мне). Волна приближалась, парень медленно погружался в пучину. Схватив его за подмышки я со всей силы вытолкнул тонущего вверх. Мы оказались на гребне волны, несущей нас к берегу. Сработало, на миг обрадовался я, но тут же увидел, что парень снова уходит под воду. Не знаю сколько раз мне пришлось нырять за ним, чтобы повторить вышесказанное действие, может быть, пять, может быть двадцать пять, честное слово, не знаю. Помню, что в очередной раз выныривая вместе с ним, мои мышцы начали сдавать — теперь и мне нужно было спасение. К счастью, впереди показались двое парней сидящих на сёрфах, в ожидании идеальной волны. Я замахал им рукой, крича о помощи. Толи ветер развеял слова, толи русский язык, не оказал на них должного впечатления. Они лишь помахали в ответ. Сообразив, что ору на родном, я собрал остатки сил, затем закричал снова, но уже на английском. Реакция последовала незамедлительно — через несколько секунд ребята оказались рядом. Я схватился за сёрф. Легкие жадно насыщали кровь кислородом, ноги непроизвольно тряслись, руки гудели от боли. Сёрфингисты затащили жертву судороги на вторую доску. Мы двинулись к берегу. Оказавшись на суши, я поцеловал земную твердь, потом перевалился на спину. Надо мной закружил чей-то дрон. На Бали это обычное дело: сёрферы снимают свои выкрутасы, тревелблогеры демонстрируют в социальных сетях красоты острова. Я послал воздушный поцелуй камере, удобно улёгся на песок и закрыл глаза. Мне тогда в голову не могло прийти, что эта злоебучая машина для съемки видео будет частенько меня преследовать. Тем более, я не мог себе представить, зачем и кому, нахрен, всё это нужно. — Сэр, вы в порядке? — спросил подоспевший парамедик. — Да, со мной всё окей. Лучше помогите тому парню, — я указал рукой в сторону, не имея ни малейшего понятия, где находится неудавшийся утопленник, справа, слева, черт его знает. — О, сэр, он порядок, — говорил врач на ломаном английском, куда более ломаном чем мой. — Сэр судорога, воды глотал. Живёт будет. — Ну и славно, — на выдохе ответил я. — Salamat tingga — попрощался балийский лекарь, оставив меня загорать под пылающим солнцем. Через пару минут послышался сексуальный женский голос, такой знаете, с приятной хрипотцой: — Ах вот ты где, мой герой, — она улыбнулась. Потом заметив на себе пристальный взгляд убрала волосы с лица, растрёпанные ветерком. — Вот держи, — Пальма протянула мне руку с водой. Я взял бутылку, ощущая, как она приятно холодит ладони. — Знаешь, — говорила она, пока я пил воду, — это я вызвала скорую и сообщила спасателям. — Умничка, — похвалил я. — Только спасателей я не видел. — Здесь нет их вины, я пока соображала что делать, всё уже закончилось. — Долго соображаешь, — вырвалось у меня, засим я быстро улыбнулся, чтобы смягчить реплику. В мессенджерах, это ведь работает. Ты можешь человеку написать что угодно: что он туп, либо что он законченная сволочь, главное в конце поставить смайлик. Вроде бы высказался, по идее, обидел человека, а он в ответ тебе тоже смайлик и как ни в чем небывало продолжает вести бестолковую переписку. Странно это, конечно. — Прости, что? - она нахмурила брови. — Не бери в голову, — махнул я рукой, видя, что обидел её. — Я пропущу это мимо ушей, только из-за того, что ты спас человека — сказала она нарочитым тоном, опираясь кулачками о бёдра, точь-в-точь как строгая учительница. — Не знаю, что ты себе там надумал, но проведённая тобой спасательная операция длилась не больше трёх минут. — Не может быть! — искренне удивился я. — Прости, пожалуйста, не хотел тебе нагрубить. Знаешь, я изрядно вымотался — нелегко спасать жизни человеческие. Её напряженная тело расслабилось, вновь превратившись в желанный объект. Ветер затих и я опять услышал вращающиеся лопасти дрона. Мы вдвоём посмотрели вверх, сопроводив взглядом докучливую аэротехнику цвета хаки. Дрон улетал на север. — Да, кстати, это тебе, — она из лифа купальника вытащила блокнотный лист бумаги. — Парень, которого ты спас, попросил тебе передать. — Собственно, где он? —поинтересовался я. — Его увезли в госпиталь. Я общалась с врачами, они сказали, что к вечеру наверняка его уже выпишут. Забирают чисто для формальности. — Отлично, значит, день прожит не зря. Давай-ка сюда, — я взял из её рук записку и вслух прочёл: «Я тебя обязательно найду. Майкл». Хм, странно, — произнёс я с недоумением. — Неожиданное сообщение. Думал прочту слова благодарности или что-то типа того. А здесь, здесь, будто бы написана угроза. — Расслабься, Макс, — весело проговорила она. — Думаю, он хочет тебе отблагодарить, расспрашивал, как тебя звать, где ты живёшь. — А ты? — А я... что я? Я кроме твоего имени ничего о тебе знаю. — Тоже верно, — я опять взглянул на послание. — Вот объясни, почему он просто не сказал тебе передать его сообщение, без всяких записок, устно, я имею в виду? — Я тоже его об этом спросила, когда он при мне набросал одну единственную строку. — Что он тебе ответил? — Сказал, что в нашем веке слова не имеют никакой силы, если только они не записаны на бумаге. — Слушай, а он мне нравится, по-моему, интересный тип. — Честно, мне не очень, — она тонкими пальчиками подтянула лямки трусиков бикини выше, быстро огляделась, точно опасаясь кого-то. — Он так на меня пялился, словно хочет меня изнасиловать или убить. — Может и то и другое, — заулыбался я, вставая с песка. — Да ну тебя, — она легонько толкнула меня в плечо. — Интересно только, в какой последовательности он желает это проделать? — Фу, ну ты извращенец, — промурлыкала она. Я обнял Пальму за талию, прижал к себе. Она мгновенно отвернулась, делая вид, будто заинтересовалась проходящей индонезийской парочкой. Мой нос едва не касался изящного ушка. Я чувствовал, исходивший аромат от прекрасных густых чёрных волос: жасмин и нотку морской соли, идеальное сочетание, как по мне. Наверное, нос громко дышал, поэтому девушка, наконец-то, повернулась. Пальма закусила нижнюю губу, повела взглядом по мужским рукам, которые по-прежнему держали её талию, затем провела указательным пальцам по моим выпученным венам. Я почувствовал, как мурашки пробежались по спине. Вспоминая сей момент, могу сказать, что ничего подобного никогда не испытывал. Казалось бы что тут такого, девушка гладит твои руки, да, согласен, но для меня, извиняюсь за тавтологию, это было сексуальней секса. Скорей всего, потому что это делала Пальма. Она смотрела мне в глаза, тёплым, взглядом, таким родным, как смотрит моя дочь. Пальма меня украдкой чмокнула в щеку, засим мгновенно отвернулась в сторону океана: — Пошли поплаваем? — Который час? — встрепенулся я. Она взглянула на наручные спортивные часики: —10:50. — Твою то мать, я совсем позабыл о сегодняшней скайп встречи с дочуркой, — вместо этого я сказал, — мне нужно бежать. Выражения лица Пальмы на миг обозлились, затем приняло полное безразличие. Вдруг она озарилась улыбкой: — Герой сделал своё дело, герой должен уходить. Она повернулась спиной и бросилась бежать к океану. Я зачаровано смотрел на удаляющейся фигурку: на спину, руки, на длинные ножки, на запечённые под солнцем булочки, облепленные сахарным песком. — Эй, погоди! — услышал я свой крик. Она остановилась у самой воды. — Где ты живешь? — На Бали, — засмеялась она, пробежала вперёд и нырнула. — Я обязательно тебя найду, — повторил я слова из записки Майкла. Въехав во внутренний дворик, я припарковал железного коня между двумя бетонными вазами, высаженными малыми деревцами. Достал сигарету, закурил, направляясь к парадному входу. Проходя у фонтана, обнаружил кроме мотоцикла „Indian”, принадлежащий Майклу, розовый мопед, с руля, которого свисала каска такого же убогого цвета. Американская инженерная мысль рядом с двухколёсным китайским недоразумением, подумал я, кидая окурок в пепельницу, неизменно стоящую у одной колоны парадного. Войдя в дом, я оказался в коридоре, ведущему в просторную гостиную. Оттуда раздавились громкие женские крики на немецком языке. Не мешкая, я зашагал к источнику звуков. «ПИХТИШ, ПИХТИШ, ЙА, ЙА! ЙА, ЙА, ЙА НАТЮРЛИХ!ДАС ИСТФАНТАСТИШЬ, УНЕ ГРОССЕ ДИЗЕЛЬМАШИН!» — Мать честная! — поразился я увиденному. Майкл пялил раком нескладную безгрудую девицу лет пятнадцати, не больше. Узкие мальчишеские бёдра, угловатые широкие плечи. Девчонка с силой сжимала спинку дивана, пока Майкл всаживал в неё длинный и невероятно тонкий хер. Завидев меня, он с тяжелым придыханием сказал: — Здорово, Чинаски. Не думал, что приедешь так рано. Присаживайся не стесняйся, — он рукой указал на противоположный диван. Я молча подошёл к девушке, наклонился и тихо на ухо спросил на немецком: — Милая, сколько тебе лет? — Отвали, придурок! — заорала она фальцетом на чистом русском. — Майкл, какого хера ему нужно? — Да, действительно, Макс, какого хера, лучше присаживайся. Я обогнул, кофейный ротанговый столик, заставленный фруктами: папайя, мангостинами, рамбутанами и ещё какой-то неведомой экзотической херней. Тут же, помимо здоровой растительной пищи, стоял совсем нездоровый вкусный алкоголь: 25 летний виски «Chivas Regal» и ведёрко с французским шампанским. А рядом с ним на зеркальце рассыпался ни то что нездоровый, скажу даже, экстремальный продукт — кокаин. Усевшись на диван, мне в поле зрения попалась небрежно брошенная книга. Моя книга — «Осторожно, повсюду люди» — Спасибо, что купил в твёрдом переплёте, — громко произнёс я, чтобы Майкл услышал сквозь фальшивые стоны девицы. — Не за что, дружище, — заорал он. — Увлекательное чтиво хочу тебя сказать. — Рад, что ты оценил! — крикнул я. — Миша, я пойду к бассейну, мне не очень то комфортно находится здесь, глядя на твою дрыгающуюся тощую жопу. — Нет-нет, — запротестовал он. — Как ты пришёл, я почувствовал, что у меня есть шанс кончить. — Меньше нюхай кокс, тогда всё у тебя получится, — прикрикнул я, встав на ноги. — Макс, прошу те… — Эй, вы, — злостно прервала девка, — может я вас оставлю и вы сами будете друг дружку потрахивать. — Что скажешь? — спросил Майкл с игривой усмешкой. — Как-нибудь в другой раз, — захохотал я. В угоду Майклу и назло плоскогрудой я остался, взял свой роман и принялся за вычитку. — Долбанный порошок, — взревел Миша. — Давай-ка, попробуй сделать минет. Я оторвал взгляд от книги, наблюдая за тем, как Майкл с эрегированной ялдой грузно свалился на диван. Девчонка встала, сделала шаг к столику, откупорила шампанский фугас и совершила долгий глоток. Вытерев тыльной частью ладони маленький рот, она бросила мне похотливый взгляд. Затем взяла со стола розовую (да-да, розовую) резинку для волос. — Ты там ещё долго? — с недовольством поинтересовался Майкл. — Нет, — ответила она, завязывая волосы в хвост. Потом девчонка повернулась к нему передом, а ко мне, как вы понимаете, задом. Началось шоу, предназначавшиеся исключительно для меня. Она очень, ну прям очень медленно опускалась на колени. Вот за ней уже показался Миша, демонстрирующий самодовольный оскал, а она всё опускалась и опускалась. В конце концов, девица встала на колени, её попа скрылась за кофейным столиком. Я утратил всякий интерес к происходящему. Послышались громкие чмокающие звуки, Миха тяжело задышал. Я снова окинул парочку взглядом, заметив, что Майкл смотрит мне в глаза и лыбиться как придурок. В перерывах он наиграно охал и ахал, закатывая глаза, якобы от блаженного удовольствия. Я еле сдержал рвущийся смех, а после спросил его беззвучно артикулируя губами: — Кто это? — Модель, — ответил он на мой манер, следом вслух произнёс, — ты же помнишь, всё моё — твоё? — Конечно помню, ведь ты при каждой встрече мне об этом говоришь. Внезапно из-за стола плавно, неспешно, чуть раскачиваясь из стороны в сторону начала показываться попка девахи. Член в шортах вяло отреагировал, но зрелище продолжалось, зрелище завораживало, фаллос твердел. Когда задница достигла возможного физиологического пика, полностью показавшись из-за кофейного столика, девчонка резко прогнулась в пояснице, ягодицы раскрылись, предоставив моему вниманию отбелённый анус, и, о Боже, неестественно розовые, как её мопед, половые губы. (Лишь позже я узнаю, что в Японии подобный татуаж набирает бешеную популярность). Завидев анимешную вагину, член тут же обмяк. — Будешь? — предложил Майкл, похлопывая новую Лолиту по жопе. Она заслышав его предложение, обернулась ко мне лицом, нацелила взгляд в пах, задержала его там на секунду-другую, после произнесла томным голосом: «Ну-ка, красавчик, покажи, что у тебя там в штанах» Я было хотел её поправить, сказать что штаны не могут быть выше колен, но промолчав, я демонстративно взял бутылку виски, наполнил стакан на одну треть, достал два кубика льда из ведерка, в котором охлаждалась французская шипучка и со звоном кинул в стакан. — Будешь?, — повторил Майкл вопрос, снова захлопав девчонке по ягодице. — Нет, спасибо, я за рулём, — сказал я и осушил стакан. Миша от всей души расхохотался, подскочил с дивана, надел халат: — В другой раз, малышка, в другой раз, — он поцеловал девчонку в макушку. Она подняла с пола помятый сарафан, встала, скорчила мне гримасу и показала средний палец: — Выкуси, педик! — Очень милое предложение, непременное им воспользуюсь, но не сейчас. Девчонка убежала в ванную комнату. — Блядь, Миша, сколько ей лет? — Сегодня восемнадцать. Я же тебе писал сообщение: вечером у меня кутёж, празднуем совершеннолетие моей новой знакомой, приезжай. Я замотал головой. — Ты хоть изредка выключай авиарежим, лётчик, а то глядишь, начнётся извержение вулкана, а ты ни сном ни духом, будешь сидеть и таращиться в белый лист. — Не бей по больному, — попросил я. — Слушай, действительно, отличное чтиво твоя писанина, — он взял в руки книгу. — Читаю второй раз. — Майкл, не заливай! — С мужем искренним — искренно, — процитировал Михаил Ветхий Завет. — Ладно, о моем гении поговорим при следующей встречи без посторонних, потому что это слишком интимная музыка для моих ушей. Сейчас ты лучше скажи, где ты подцепил малолетку? — В Чангу в баре La Brisa. — Ничего местечко, — вставил я. — Да, мне тоже нравится. Кстати, хочу сказать, девчонка эта — отбитая на всю голову. — Трудно не заметить. — Представляешь, она в баре закатила грандиозный скандал, орала на обслугу, била посуду, вопила, что она звезда, а ей видите ли не подали торт со свечами и не спели песенку „happy birthday”. — Она звезда? — удивился я. — Какая там звезда, что ты. Богатенький папочка устроил ей фотосессию для немецкого «Vogue», нанял команду профессиональных пиарщиков, сммщиков и прочих специалистов для раскрутки бестолковой девчонки, — он изобразил плевок, — пустышка она. — Как и все мы. — Макс, здесь нет публики, так что без этих твоих писательских закидонов, окей? — Окей. — Тебе наверное интересно, почему я предложил малолетней сучке отпраздновать день рождения у меня на вилле. — Не особо, — сказал я. Майкл недовольно хмыкнул. Наступила тишина, но ненадолго. Послышалось жужжание чертового дрона. — Майкл, — завопил я испугано, хватая подушку и вскакивая с дивана, — это дрон, злоебучий дрон здесь, у тебя дома, — продолжал я истерить, вертя головой во все стороны. Майкл разразился заливистым смехом: — Сколько раз тебе говорить, у тебя паранойя, мой друг. — Ты что не слышишь? — Нет, не слышу, — ржал Майкл, — психопат ты конченный! И вправду, звук прекратился. — Ты думаешь, я схожу с ума?, — я упал на диван. — Без сомнений. — Миша, с того момента как дрон цвета хаки появился на пляже, когда я тебе жизнь спас, он меня преследует. — Да-да, помню я твои истории: трахаешь девчонку по-собачьи и за окном видишь, как за тобой наблюдает дрон. Выходишь из бара, идёшь к байку, а он сверху тебя снимает и так далее и тому подобное. Ну пойми, Макс, из всех твоих рассказов, где участвует дрон, ты только один раз был трезвый, тогда на пляже. Я открыл рот, но мне было нечем крыть.— Хочешь, я тебя успокою?— спросил Миша. — Валяй. — Я тоже слышал жужжание, — сказал он заговорчески. — Вот видишь! — вскочил я с дивана. Майкл снова загоготал. — Придурок! — я в него запустил подушкой. — Нет, серьезно слышал, — говорил он ухмыляясь. — Только это были не лопасти дрона, это подъехал чей-то дешевенький мопед и я догадываюсь чей. Я больше не мог терпеть его издевательств, поэтому безмолвно взял вискарь и вышел к бассейну, с которого открывался потрясающий вид.