Призванные за гранью и новые стороны мира. Том 2

Полностью окружённые заботами о детях, призванные и хантеры, в роли молодых отцов, совершенно не замечали, как пролетали дни. Но это время нельзя было назвать спокойным. Девушки и их мужья практически потеряли покой и сон; иногда им казалось, что они и вовсе не смыкают глаз. Младенцы требовали слишком много внимания, а ни у кого не было достаточно опыта, чтобы быстро их успокаивать. Теперь вся жизнь подчинена капризам детей, и о собственном комфорте можно надолго забыть. У Арии довольно быстро начала проявляться послеродовая депрессия. Постоянно ухаживая за детьми, она скоро перестала следить за собой. Но не обращала должного внимания, пока случайно не увидела себя в зеркале. Это ещё больше вгоняло в уныние и обречённость. Семейная жизнь вовсе не такая лёгкая и беззаботная, как обычно представляют. Из зеркальной поверхности на Арию смотрела измождённая женщина, с осунувшимся лицом и тёмными кругами под глазами. Всегда аккуратно причёсанные фиолетовые пряди закручены в небрежный пучок на макушке, а футболка пестрела цветными пятнами. На месте груди ткань была влажной из-за постоянно выделяющегося молока. Каждое утро, когда Ария просыпалась после пары часов беспокойного сна, на животе и груди постоянна скапливалась белая жидкость. Хоть организм и перестроился на кормление большого количества детей, сама призванная так и не смогла морально себя подготовить. Особенно к тому, что их рождение сопровождается большим количеством проблем. Кормление превратилось в настоящую пытку, особенно, когда все хотели есть одновременно. И если начинал плакать один, то за ним подхватывали и остальные. - Убери это от меня! Я устала уже их кормить! У меня грудь болит, понимаешь? – психовала девушка, когда Леорио снова шёл с ней с малышом на руках. – Неужели нельзя найти какой-нибудь прикорм? Тоже мне, доктор называется. - Но дорогая, детям, в первые месяцы жизни, нужно именно материнское молоко, - терпеливо говорил Палладинайт. Он не вступал с призванной в перепалку, видя её состояние. Да у обоих и не хватало сил на взаимные пререкания. Только долгими просьбами и аккуратными словами удавалось уговорить Арию покормить новорождённых. Пусть в последнее время это делалось на автомате, но часто сопровождалось слезами, потому что сильно болели и щипали треснувшие соски. Всё чаще девушка чувствовала себя дойной коровой, а не человеком. Ведь детей нужно кормить несколько раз в день, и это могло растянуться на долгое время. Всё чаще у попаданки возникали мысли отказаться от младенцев. Никакого материнского инстинкта она не испытывала – только усталость и отвращение. Даже несмотря на то, что сама выносила их и родила. Всё совершенно отличалось от времени, которое проводила с племянником в своём мире. Тогда она даже не задумывалась, сколько времени и сил нужно, чтобы вырастить и воспитать ребёнка. Способом показать свою любовь было подарить игрушку и поиграть несколько часов; на большее её не хватало. Иногда возникали мысли, чтобы мальчика оставили с ней подольше, но он, всё-таки был старше, и кое-что мог сделать сам. А здесь пятеро вечно орущих беспомощных младенцев. Они не шли ни в какое сравнение, а стали причиной вечной бессонницы и психического истощения. Хель испытывала схожие ощущения, и ей, в некоторой степени, повезло. Уследить за двумя было проще, чем за пятью, однако сама попаданка не могла полностью посвятить себя детям. Её выписали из больницы сразу после снятия швов, а дальнейшие обработки уже нужно проводить самой. И за это время боль отступила совсем немного, что сильно сковывало движения. Почти всё время девушка проводила в кровати, потому что от любого резкого движения могли разойтись швы или начаться внутреннее кровотечение. Восстановление после операции шло медленно, постоянно ныло место разреза и спина, куда делали анестезирующий укол; из-за чего любые неаккуратные действия – да просто глубокий вдох – заставляли чуть ли не взвывать от боли. Всё, что могла призванная делать – это кормить детей и хотя бы немного следить за своей гигиеной. Основные заботы взял на себя Хисока. - Я так устала, - жаловалась девушка, тихо рыдая охотнику в плечо. В этих словах были собраны все тяготы и переутомления, и очень точно отражалось состояние молодых родителей. – Не хочу быть самостоятельной. Это так сложно, - всхлипывала Хель. Фокусник механически гладил её по голове, и ему хватило разума не высказать роящиеся в голове мысли. Хотя самобичевание попаданки только сильнее действовало на нервы, которых и так не хватало. Девушка не ждала слов поддержки от мужа, но ей было необходимо поделиться с ним своими эмоциями. Всё чаще в последнее время она думала об оставленном доме и маме, которая, наверняка, скучает. А ведь они даже толком не поговорили в тот единственный раз. Будь возможность связаться, она бы наверняка дала совет; ну, или на худой конец, поддержала бы дочь. Но реальность столкнула Хель с проблемами, к которым та оказалась не готова. Экзамен на хантера и постоянные нападения уже не казались чем-то страшным. Рождение детей стало началом нового этапа, в котором много ответственности. Призванная была совсем не уверена, что сможет дать их с Хисокой наследникам качества, необходимые для этого мира. Как и вырастить из них нормальных людей. Она сама ещё ребёнок, и только благодаря друзьям смогла чего-то добиться. Что сможет дать такой человек своим детям? Злость на саму себя невольно перекидывалась и на младенцев. Они уже проявляли большую активность, постоянно стремясь дёрнуть родителей за волосы, или ощутимо ударить в грудь матери во время кормления. - Ну я же просила вас быть послушными.... Неужели это так сложно? – со слезами в голосе говорила призванная. Также у них отмечалась большая скорость роста ногтей и волос, поэтому приходилось их часто подстригать, чтобы дети не поранили сами себя. Всё это новоиспечённым родителям пришлось изучать на ходу. Со своим слухом, который после беременности обострился ещё больше, Хель остро реагировала на каждый плач. Никаких материнских чувств к детям она не испытывала. Отвращение начало появляться ещё в больнице, когда призванная вспомнила, с какой болью те появлялись на свет. А учитывая, что на девушек давила Организация, дети точно были не желанными. Их ждёт несчастливое будущее, думала попаданка. Невольно возникали мысли, что лучше бы они умерли во время родов. Или случилось бы ещё что-нибудь, лишь бы не брать за них ответственность. Постоянный присмотр за детьми лишал сна и отдыха, поэтому неудивительно, что уже через три месяца призванные заявили, что отказываются от детей. Конечно, во время экзамена тоже не было возможности толком расслабиться. Но тогда они опасались только за свою жизнь, готовые каждую минуту защищаться или убегать. А теперь личная жизнь надолго отложена. И они понимали, что совершенно не готовы к материнской роли. Ария впала в апатию, и, казалось, не замечала разрывающихся от плача младенцев. Хель же срывалась на постоянные истерики из-за того, что и минуты не может вздохнуть спокойно. Потому что рождение детей стало настоящим испытанием не только для охотников, но и для призванных. И они были готовы его провалить.

***

Пока одни хантеры всеми силами пытались поддерживать свои пассии в нелегком родительском деле, Киллуа готовился к прибавлению в семействе. А именно, обустраивал отдельную детскую комнату в поместье. При этом старался, чтобы новая спальня не напоминала тяжёлую атмосферу родового особняка. И если большая часть дома была отделана в мрачном и готическом стиле, с горгульями и каменными статуями в коридорах, то здесь по стенам скакали единороги на обоях. Пол максимально утеплён несколькими слоями ковров, сквозняки и острые, торчащие углы надёжно закрыты и залеплены. Хантер очень придирчиво осматривал каждый сантиметр новой комнаты, пытаясь предусмотреть всё. Его отцовский порыв не ограничился только детской, и это сильно нервировало Кикио, не узнававшей своего сына. - Зачем ты так стараешься? И мягкий пол, и ковролин, и радужные стены. Только не говори, что вдруг решил пожить нормальной жизнью? Ты же из семьи убийц! Вспомни, как сам рос. - Вот именно! – возражал Киллуа. – Я не хочу для своих потомков такого воспитания. И ты права – я хочу нормальную семью. Или хотя бы попытаться её создать. Пусть не сложилось с личной жизнью, но хотя бы у детей будет нормальное детство. Не вмешивайся. Несколько дней он обшаривал все уголки особняка, на поиск возможных сквозняков, торчащих гвоздей, либо острых предметов. Несомненно, когда дети подрастут, в спальне им станет тесно и они пойдут познавать мир за её пределами. Тем более, если их всё же родится трое. В пределах дома им, конечно, не будет угрожать опасность похищения или нападения, но воспитание самих Золдиков всегда было направлено на выживание. Поэтому надёжно закрыть двери в подвалы всё же стоило. Как и убрать под замок все шипастые и деревянные люльки, а также всевозможные орудия пыток. Киллуа не хотел, чтобы дети повзрослели раньше времени и на них постоянно висело клеймо семьи наёмников. Однако одна мысль не давала ему покоя и продолжала грызть изнутри – разочаруются ли они, когда узнают, почему Лин не захотела принимать участия в их жизни? Его до сих пор не отпускала слабая надежда вымолить у девушки прощения, и уговорить не бросать детей. Вдруг сработает пресловутый материнский инстинкт, и она передумает? Ведь не может же призванная сразу после родов оставить младенцев и просто уйти. Золдик не хотел в это верить, а ещё больше боялся остаться с детьми на руках. Ему светила роль отца-одиночки, потому что поддержки в семье искать не стоило. Ведь сам же и отвадил родственников от будущих потомков. Хотя в одном был согласен с Лин – Кикио точно повлияет на них не лучшим образом. И всё-таки он пытался вернуть себе моральное присутствие духа с помощью особой подготовки. Понимая, что с детьми следует обращаться более бережно, хантер наделал себе манекенов, которые пробовал аккуратно держать на руках. При этом стараясь увернуться от летевших в его сторону тренировочных снарядов. Вот только инстинкты убийцы уже давно и прочно въелись в подкорку, и на любое резкое движение тело реагировало соответственно. При таких рывках куклы ломались и крошились. Даже когда Киллуа специально подставлял себя под удар, держать в руках нечто бережное и хрупкое не удавалось. От бессилия он был готов лезть на стену. Как ухаживать и заботиться о детях, если даже не получается нормально их удержать? Движимый упрямством, хантер снова и снова проводил время в тренировочной комнате, и гора сломанных манекенов под дверью росла с каждым днем. Сильва смотрел за метаниями сына с растерянностью – ведь совсем не думал, что тот настолько серьёзно отнесётся к его словам. Конечно, Киллуа выполнил уговор и не приближался к девушкам, однако его дотошность и упорство начинали граничить с одержимостью. Кроме тренировок, парень скрупулёзно обходил дом, в сотый раз проверяя углы и щели. Он хотел создать для детей безопасную зону, хотя бы в поместье. Но чтобы они могли находиться здесь, им нужно просто выжить. И опасность исходит, в первую очередь, от собственного отца. Точнее, от его слишком оточенных навыков.

***

Киллуа уже около десяти минут топтался под дверью дома Хель, то и дело намереваясь постучать. Но каждый раз с опаской отдёргивал руку, словно собирался уходить. Решение было принято быстро, спонтанно и охотник даже не дал себе возможности передумать. Опрометчивость поступка Золдик понял, когда оказался в лагере. Уже дважды он нарушил обещание, данное отцу, но на этот раз сделал это вынужденно. Только призванные могли ему помочь, ведь они уже несколько месяцев нянчатся с детьми. Но не столько поэтому хантер решил показаться перед девушками. В частности, он хотел поговорить с Хель насчёт Лин. Раньше её советы помогали пережидать трудные времена и находить компромисс. Мысленно Киллуа дал себе зарок, что в последний раз тревожит призванную подобной проблемой. И если она попросит какую-то оплату, согласится на всё. Несколько раз вдохнув и выдохнув, охотник всё-таки негромко постучал. Через несколько секунд тишины с другой стороны послышался детский плач, а затем возмущённые возгласы Хель. - Кого там, блять, принесло? Я их только уложила! – судя по тону, девушка была очень раздражённой, и явно не настроенной на разговор. Киллуа не знал, что творилось в парах всё это время, но успел понять – семейная жизнь проходит не слишком гладко. А ещё, что пришёл не вовремя. Стоило хотя бы позвонить, но он не был уверен, что Хель захочет его слушать. И пока все эти мысли пробегали в голове, дверь, спустя несколько минут, открылась. - Чего припёрся? – голос Хисоки был непривычно уставшим и бесцветным, без вечной иронии и сарказма. Золдик даже не сразу его узнал – настолько фокусник переменился даже внешне. Он держал на руках двух трёх-месячных малышей, недовольно хныкающих и постоянно норовящих дёрнуть отца за волосы. Судя по некоторым местам, отдельные пряди им всё-таки удавалось выдрать. На лице виднелись следы явного недосыпа в виде тёмных кругов и отсутствующего макияжа. Обычно всегда чистая жилетка джокера сейчас была запачкана цветными пятнами разного происхождения, а сам охотник стоял и вовсе без штанов. Киллуа от удивления даже потерял дар речи; в его голове образ всегда идеального до зубного скрежета Хисоки совершенно не сочетался с этим измученным человеком. - Я.... хотел посоветоваться с Хель, - нерешительно ответил Золдик, окончательно понимая всю бесполезность своей затеи. Фокусник лишь слегка повернул голову в сторону, когда один из детей снова дёрнул его за волосы. - Тебе лучше прийти позже. Мы сейчас заняты. - Насколько позже? – уточнил Киллуа. Моро медлил с ответом, и со стороны казалось, что ему даже думать сложно. - Месяцев через десять. - Ну, тогда я зайду к Леорио, - Золдик не хотел уходить так быстро, не получив ответов. - Если ты самоубийца, то иди, - без дальнейших объяснений Хисока захлопнул дверь, потому что дети снова начали жалобно плакать. Киллуа ещё некоторое время постоял на пороге. Конечно, он не собирался идти к другу – там могли устроить ещё более прохладный приём. Зато дали понять, что со своими проблемами придётся разбираться самому. Погружённый в не слишком радостные мысли охотник направился к выходу из лагеря. Внезапно внутреннее чутьё послало сигнал – рядом опасность! Золдик замедлил шаг и прислушался; на первый взгляд вокруг всё тихо. Уже давно инстинкт убийцы никак себя не проявлял, потому что голова была забита другим. Но Киллуа всегда прислушивался к голосу интуиции, когда дело касалось выживания или слежки. Поэтому не стал его игнорировать, тем более здесь, где находятся другие призванные, и сейчас, когда мужья не в состоянии их защитить. Усилив зрение нэн, Киллуа обнаружил множество людей, окруживших лагерь. Наверняка, они все были наёмниками, которые не единожды совершали набеги. Но уже долгое время подобные банды не беспокоили охотников. Что же заставило такое большое количество головорезов снова заинтересоваться попаданками? Впрочем, сильно разбираться в причинах такой активности Золдик не хотел. Ему подвернулся хороший шанс выплеснуть накопившийся негатив и немного очистить голову. - Как хорошо, что вы попались мне под руку, - маниакально проговорил он, скоростью молнии срываясь с места.

***

- Это всё та девка.... Обещала нам награду, говорила, что они сейчас беззащитны. А ещё, что у них дети родились и сейчас самый подходящий момент. Это всё, клянусь! – оставшийся в живых наёмник трясся от страха перед грозной фигурой убийцы. Лицо Киллуа было частично испачкано кровью, как и одежда, а то, как он задумчиво рассматривал свои острые, как бритва когти, и вынудило мужчины выложить всю информацию подчистую. По обрывочным данным Золдик догадался, что наводку дала Эва. А именно, раскрыла секретную информацию о подругах и развязала руки многочисленным бандам и группировкам. - Вот дерьмо, - раздражённо цыкнул парень, почти не глядя, разорвав наёмнику грудную клетку. Под жуткие, захлёбывающиеся звуки, Киллуа посмотрел в сторону лагеря. Призванным нельзя сейчас говорить об этом; да, и скорей всего, они не поверят. Или им просто не до этого. Вставала проблема с охраной, потому что за эту, хоть и короткую, но драку, никто из хантеров даже не появился из домов. Значит, лагерь остаётся без защиты. Поразмыслив, Золдик достал телефон и набрал номер отца. – Пап, появились проблемы... ...На следующий день Киллуа снова пришёл, уже с твёрдым намерением поговорить со всеми сразу. Пришлось проявить настойчивость, чтобы убедить призванных и охотников выйти на улицу. - Что-то случилось? – из всех бодрым выглядел только Леорио. Правда, судя по недельной щетине, семейная жизнь, особенно с детьми, продолжала причинять неудобства. - Да, случилось. Я вчера, случайно, обнаружил здесь несколько банд наёмников. Они были наняты довольно влиятельными людьми, за большие деньги. Думаю, сами понимаете, для чего. Я с ними разобрался, но и успел кое-что узнать. Они пришли по слитой Эвой информации. Она подробно рассказала о каждом, вплоть до того, что призванные недавно выписались из больницы вместе с детьми, - Золдик вздохнул и уже более тихо, себе под нос добавил. – Прав был Курапика – от неё стоило ожидать чего-то подобного. - Нам твои умозаключения ни к чему, - резко произнесла Ария. – Если это всё, проваливай. - Я знаю, вы меня ненавидите и хотите убить, - Золдик поднял руки вверх в примиряющем жесте. – Но я просто хочу помочь. Тем более, вы друзья Лин. А я виноват перед ней. Она мне нравится и я хочу быть с ней вместе. Не знаю, как извиниться и попросить остаться. Если она уйдёт, я просто не смогу. Наверное, только сейчас понял, каково – это любить человека. Так сильно и искренне, что не представляешь жизни без него. Вот я и подумал, что если смогу уберечь вас от опасности, это как-то повлияет на неё. - Свои сопливые раскаяния оставь при себе, - рубанула с плеча Ария. – Есть, что ещё сказать? - Я просто хочу попросить вас быть бдительными, - Киллуа немного отступил назад, видя, что его откровения разбиваются о холодную стену презрения. – Мы выставили вокруг лагеря свою охрану, и думаю, что в ближайшее время никто сюда не сунется. Но и вам следует быть настороже. Если что, я предупреждал, - последняя фраза была сказана, чтобы предотвратить возможный поток оскорблений и претензий. Призванные и охотники переглянулись между собой. Хисока аккуратно положил детей в переносную люльку и.... рухнул без сознания на землю. Это заставило Киллуа быстро оглядеться, но от охранников не поступало сигналов о вторжении, а они все были опытными пользователями нэн. Поэтому он, с некоторым удивлением наблюдал, как Хель, присев на корточки перед мужем, тыкала в его плечо пальцем. - Эй, ты норм? - Какой к чёрту норм? – упёрла руки в бока Ария. – Не видишь, что с ним? - Вижу! Сама такая же! – огрызнулась призванная, и в этот момент фокусник открыл глаза. - М-да уж, - Хель потёрла пальцами переносицу. – Множество сильных противников в этом мире за сорок с лишним лет не смогли тебя с ног свалить. А здесь просто два новорождённых за три месяца... - Они не лишали сна и о них не нужно заботиться, - хрипло ответил Моро, устало проводя ладонью по лицу. - О богатырь, не смей сдаваться! – воскликнула девушка. – Откинешь копыта, и кто позаботиться о семье? Кому я буду нужна с двумя детьми? - Я ведь обещал тебе заботу и защиту, - также тихо произнёс джокер. – Поэтому не умру. По крайней мере, не в ближайшее время. - Почему-то я тебе верю, - со вздохом проговорила Хель, усаживаясь рядом на траву. И тут же, более оживлённо, добавила. – Подожди. Так, значит, ты меня всё-таки любишь? - Ты же знаешь, я не могу это сказать. Я дам многое, но не всё, о чём ты мечтаешь. - Этого уже достаточно, - мягко сказала призванная, слегка наклонив голову, словно собиралась подремать. Правда, сделать это всё равно было невозможно, потому что Леорио уже с кем-то эмоционально разговаривал по телефону. Судя по возмущённой интонации, вскоре стало понятно, на кого направлен праведный гнев Палладинайта. - Так вы выполняете свои обещания? Только что лагерь был атакован какими-то неизвестными. Где ваши хвалёные охотники? Сами знаете, что мы сейчас не можем полностью защищать призванных. Нам нужно как-то заботиться о детях. Вы же этого добивались? Ну вот, задание выполнено. А о том, что им нужно дать защиту, не подумали? Ради чего вообще тогда мы столько времени и сил потратили! Немедленно пришлите охрану для лагеря! Иначе мы переедем и вы никогда не увидите наших потомков! Ария сейчас была солидарна с Леорио, хотя ей казалось, что ничто не способно вывести её из апатичного состояния. Они всегда опасались нападения и оно случилось в самый неподходящий момент. Почему-то девушке даже в голову не приходило, что Палладинайт тоже будет занят уходом за детьми, и не сможет быть полноценным защитником. Поэтому сейчас, ещё неосознанно, в попаданке просыпался тот самый инстинкт, призывающий оберегать своё потомство. Даже во вред ему самому. Конечно, дети сейчас причиняли много хлопот и по большей части Ария их уже ненавидела. Но они всё-таки были её продолжением, и с таким трудом появились на свет. Между ними уже образовалась тонкая эмоциональная связь, которую призванная не замечала. Она не собиралась так просто позволить отобрать у себя детей, тем более левым людям. Пожалуй, впервые, за долгое время попаданка поблагодарила бы Киллуа, но слишком устала, чтобы сказать это вслух. А с охраной Золдиков можно было выдохнуть. Возможно, что Лин предусмотрела и этот вариант, когда заставила охотников поклясться на нэн? Хель же, в отличие от подруги, увидела в этой ситуации ещё больший негатив. Её настолько измотала самостоятельная жизнь, да ещё и с детьми, что она просто хотела, чтобы всё это поскорее закончилось. И, пожалуй, была не против, если младенцев бы забрали. Это избавило бы от многих проблем сразу. К навалившимся хлопотам теперь добавились и мысли о собственной защите, а на хантеров сейчас нельзя полагаться. Глядя на всё ещё лежавшего на земле фокусника, девушка почувствовала жалость– наверняка, он думал о том же самом. Но больше всего перевешивала именно жалость к себе. И к тому, что она больше не может заниматься тем, чем хочет. Детям постоянно нужен уход, а сердце к ним совершенно не лежало. Более того, Хель испытывала к ним неприязнь и отвращение, винила их в своей испорченной жизни и похоронённой молодости. Последние дни слились в одну бесконечную, изматывающую рутину. Девушка была уверена, что никогда не сможет полноценно полюбить своих детей. Да и как можно, если даже сейчас они вызывают лишь раздражение?

***

Пусть внешний мир и потерял краски для Линкс, но при ней остались воспоминания и цели. Она уже давно перестала мечтать и что-то желать; если она чего-то хотела, то стремилась к этому. Призванная считала, что наивные мечтания для глупых людей, не умеющих действовать. Даже в нынешнем состоянии у неё была цель – стать свободной и построить собственную жизнь. Когда-то давно она хотела быть самостоятельной и ни от кого не зависеть: ни от друзей, ни от родителей. А теперь, когда появилась возможность воплотить.... Девушка с грустью подумала об оставшейся в другом мире семье. За эти три дня она успела заметить, что родители живут довольно неплохо. Даже в какой-то степени была удивлена активности отца и братьев. Раньше она стремилась отдалиться от них, а сейчас остро чувствовала себя одинокой. Как никогда, пришло осознание, что у неё больше нет никого. Одни просто находятся далеко, других отстранила по причине предательства, а третьи просто заняты своими делами. Лин не была настолько эгоистичной, чтобы выпрашивать у друзей внимания. И то, что они уже довольно долго не появлялись, тоже вполне объяснялось – забота о новорождённых отнимает много сил. Три месяца назад Ария звонила узнать, как у подруги дела, но уже тогда её голос был очень измученным. Линкс не хотела нагружать их своими проблемами, поэтому больше не надеялась на поддержку. Трезво смотреть правде в глаза девушка умела всегда, и это никогда её не пугало. Потому что был готов план действий, а жизнь расписана на многие годы вперёд. В условиях непредсказуемости этого мира стоило быть готовой ко всему. И, по возможности, не зависеть от обстоятельств. Ведь родители смогли приспособиться к жизни без своего ребёнка, значит, и она сможет. Хотя сейчас не отказалась бы от сдержанных наставлений матери и эмоциональной риторики отца. Лин редко себе в этом признавалась, но она скучала по ним. Вдруг найдётся способ снова связаться с ними? - Что за ерунда, - помотала головой призванная и вздохнула. Поворачивать назад поздно, и теперь жизненный путь нужно прокладывать самой, сжигая все мосты. Оставалось лишь одно временное препятствие. – Ещё немного, - проговорила Лин, поглаживая уже округлый живот. – Ещё немного, и я смогу стать свободной. Надо только чуть-чуть потерпеть.