***
В маленькой квартире было тихо и пусто, как могло показаться на первый взгляд, но если прислушаться, можно было услышать рваные всхлипы, а если заглянуть в ванную комнату — застать сидящую на полу светловолосую девушку, что свернувшись в этакий комочек, обхватила руками худые ноги, согнутые в коленях и прижатые к телу. Сейчас ей было отнюдь не хорошо: она осталась совсем одна, наедине со своими страхами и навязчивыми мыслями, что отдавали в голове противным звоном, медленно сводящим с ума. Грегори в больнице. Его нашли работники, другие охранники, с которыми Мия и её брат работают параллельно, даже не видя друг друга. Но как-то так случилось, что они обнаружили кареглазого парнишку в очень плачевном состоянии, с вывихнутой ногой, кучей ссадин и царапин и до безумия испуганным взглядом. Скорая, что приехала, быстро приписала ему шок, обосновывая это тем, что шатен мог увидеть что-то, что и повлияло на него должным образом. Он даже сказать не мог, где его вообще угораздило пораниться, до приезда скорой сознание покинуло его и люди в белой форме увозили уже спящего парня. Сероглазой позвонил один из охранников, сообщая о случившемся и через минуту она уже вовсю плакала, смотря, как его увозит машина скорой помощи. Она с трудом дождалась окончания смены, не находя себе места и сразу же погналась в больницу, но пройти и увидеть брата ей не дали. Мол, состояние не самое лёгкое, он всё ещё без сознания и ему нужен покой. В итоге девушка вернулась домой одна и она никогда бы не подумала, что стены их по своему родной квартиры могут так давить, будто напоминая о том, что произошло. И вот несколько часов Мия сидит и плачет, желая укрыться от всех и сразу, чтобы её никто никогда не нашёл. Навязчивые мысли о том, что в этом есть её вина постепенно опутывали молодой разум подобно колючей проволоке, больно впиваясь шипами из мыслей наиужаснейшего содержания. "Если бы ты была рядом, ничего бы не случилось! А если братишка не очнётся? Ты должна была защитить его, помочь! Это всё твоя вина! Ты! Ты! Ты!" – мысленно ругала и винила себя Мия, не в силах остановиться. Она истерила и чуть ли не кричала, хватаясь за голову руками, больно дёргая себя за волосы и практически вырывая их прядями. Ей хотелось истошно завопить и вырыдаться изо всех сил, но боясь, что соседи могут её услышать, старалась держаться, собственноручно опутывая себя в собственном самоуничтожении. Слёзы ручьём лились из её глаз, коих она и раскрыть не могла, солёная жидкость неприятно жгла, мешая видеть, девушка была практически слепа и ещё никогда не ощущала себя такой беспомощной и бесполезной. У неё намечался серьёзный срыв и то, что происходило сейчас — всего лишь предзнаменования грядущей истерики, в которой отдавать себе отчёт становится крайне тяжело. Её всегда выручал Грегори, он был как вспышка света во тьме, что окружала Мию, к нему так и хотелось тянуться, ощутить крепкие объятия и утешительные слова, после заснуть на несколько часиков и проснуться в полном порядке, видя перед собой счастливую, тёплую ухмылку парня. Но сейчас его здесь нет, некому спасти Мию от неё же самой, некому сказать, что всё хорошо и ничего не нужно бояться, некому. Как же она хотела, чтобы кто-то оказался рядом, кто угодно, даже Луна или Солнышко, кто-то из них обязательно бы успокоил девушку, не позволил бы казнить себя за всё подряд. Она была рада увидеть кого угодно, лишь бы не оставаться одной, стены подобно прессу давили на неё со всех сторон и деваться было некуда. Кое-как придя в себя и найдя в себе силы встать, Мия чуть ли не на ощупь идёт на кухню. Руки скользят по дверцам шкафа, выискивая ручку и открывая его, беря с полки пачку недорогих успокоительных. В пластинке из десяти таблеток оставалось всего шесть. Трясущимися руками светловолосая выковыривает из металлизированной пластинки сразу две белые таблетки, уже припоминая их странный горько-сладкий привкус. В попытках налить воду в стакан, она замечает, что руки совсем перестали слушаться, трясясь и дёргаясь, как чужие. В глазах темнеет, дышать становится ещё труднее обычного, мрачные мысли снова лезут в голову, втыкаясь в расшатанные нервы раскалёнными прутьями. Мия хватается за голову, роняя пару таблеток, желая отогнать от себя всё это. — Нет-нет, пожалуйста, нет... Не сейчас... – хнычет она в пустоту, теряя равновесие. Ноги слабеют и больше не могут держать дрожащее тело и девушка с грохотом падает на пол, теряя сознание. Очнулась Мия быстро, всего несколько минут в отключке пролежала, от чего замёрзла ещё сильнее, всё-таки, пол холодный. Сил, чтобы встать не было совсем, но если не подняться и не выпить успокоительного будет только хуже, хотя, как ей казалось, хуже уже и быть не может. Добравшись до пачки таблеток, девушка выпивает сразу две, запивая их водой. Горло неприятно першило и пить жидкость оказалось крайне неприятно, даже больно. "Надо прилечь..." – устало решила девушка и через силу поплелась в комнату, желая поскорее оказаться в кровати и укрыться одеялом, хоть как-то согреться. Пройдя пару шагов, Мия почувствовала знакомое неприятное чувство в теле, что от живота стремительно тянулось в горлу и прикрыв рот рукой, бросилась в уборную. Упав на колени, она убрала руку, позволяя только что выпитой воде и таблеткам выйти из неё, с соответствующим звуком попадая в унитаз. Похоже, организм отверг лекарство или же просто не имел сил принять что-либо, даже воду. Голову жутко кружило, леденящий озноб пробежался по спине, заставляя Мию чуть сгорбиться. Она ещё долго кашляла и хныкала, желудок и прочие внутренности сводило в судорогах, от чего сероглазая лишь корчилась, крепко сжимая зубы, рвано дыша сквозь них. Ресницы на мокрых от слёз глаз слиплись и подрагивали при каждой попытке проморгаться. Дикий гул в голове вперемешку с судорогами сводил с ума, Мия сильно дрожала, она не могла контролировать это и очень боялась умереть сейчас. Вскоре её немного отпустило и с трудом моргая раздражёнными от долгого плача серыми глазами, кои сейчас будто в туманной пелене были, девушка всё-таки сумела добраться до кровати и в полнейшем бессилии завалиться на неё, надеясь поспать и упорно игнорируя шум в собственной голове. Надо ли говорить, что сон длительностью в пару часов не улучшил состояние измученной девушки, заставляя вместо этого думать, что сейчас она чувствовала себя ещё хуже и ложиться спать не стоило? Уже не имея сил плакать и кричать, Мия пустым, мутным взглядом уставилась на потолок, разглядывая белое покрытие. Мысли то затихали на время, то резвились в её разуме, не давая покоя и какого либо морального отдыха. Единственное, что Мия могла чётко осознать — в том, что случилось с Грегори виновата она. Девушка не могла объяснить причин, почему и как пришла к такому выводу, но горькое утверждение само пристало к ней, не желая покидать, в отместку добивая ужасными мыслями. Как идти на работу в таком состоянии сероглазая понятия не имела. Да и стоит ли идти? Вероятность того, что она отрубится где-то посреди тёмного коридора, делая обход и что никто ей не поможет была большой и ей было страшно рисковать. Повернув голову к тумбе возле кровати, Мия берёт телефон и начинает искать в нём необходимый номер. Раздались гудки и через несколько секунд послышался суровый мужской голос. Девушка извинилась и предупредила начальство, что не сможет выйти на работу день или два, мол, неважно себя чувствует. Человек лишь задумчиво хмыкнул и вздохнув, позволил охраннице остаться дома при условии, что пропущенные смены будут вычтены из её зарплаты. Какая мелочность. Но Мию это не сильно заботило сейчас и она согласилась, снова извинившись. Разговор был завершён, а телефон возвращён на место. Сероглазая думала, что делать дальше и как быть. Она чувствовала себя просто максимально ужасно, не было сил и желания даже встать, не говоря уже о том, чтобы пойти на кухню и перекусить, ведь она практически сутки без еды живёт, молодой организм изрядно выдохся от недавней истерики и не наличия здорового питания. Глаза устало сомкнулись и она снова проваливается в глубокий и крайне тревожный сон, зная, что не будет чувствовать себя отдохнувшей после.***
День был в самом разгаре и Детский сад переполняли маленькие дети, за которыми приглядывал заботливый Солнце, находя развлечение для каждого. У него было отличное настроение, он был приятно удивлён, обнаружив на диктофоне новую запись, сделанную Муном. Услышав его голос, дневной воспитатель чуть не запрыгал от радости, ему было радостно от того, что его "коллега" решил выйти на контакт и что он не ненавидит Сана за то, что тот в наилучшем виде располагает детей к себе. Он будто понимал, что тот не специально, ему просто хорошо с ними, нравится играть и придумывать что-то новое, интересное. Что уж там, в этом плане он сам как ребёнок был, так что злиться на него за то, в чём он не виновен, не было смысла. Однако, вместо с радостью Санрайз ощущал некую тревогу. Луна сказал что-то о том, что их новый друг — сероглазая девушка-охранница была обеспокоена чем-то и сам воспитатель надеялся, что ничего серьёзного не произошло. Он очень хотел увидеть её, но выходить из Детсада, тем более, когда здесь полно детей ему запрещено, то ли дело Мун — ночью он где угодно гуляет. Так что, всё, что оставалось Солнцу — терпеливо ждать и надеяться, что Мия придёт, навестит его перед началом смены. Однако, она не пришла. Сан не видел её, хотя был уверен, что если бы девушка пришла на работу, то непременно бы зашла к нему, хоть на минутку. Разумеется, он сказал об этом Муну, оставляя запись порядком короче первой. И когда свет во всём плексе погас, аниматроник сразу вышел из Сада, желая поскорее обойти здание и найти девчонку. Но где бы он не был, куда бы не заглядывал — найти Мию у него не получалось. Чуть подумав, Мундроп решил пройтись по участку, выданному под обходы её брату, но, как ни странно, кареглазого парня тоже нигде не было. "Их же не могли уволить..." – думал Луна, неспеша возвращаясь в Детсад. Он был несколько удивлён, можно сказать, даже обеспокоен тем, что не увидел Мию на месте, а значит, она отсутствовала уже около суток. Это было причиной, почему ночной воспитатель не находя себе места, блуждал по Саду. Он постоянно цеплялся к ней, подкалывал, порой даже пугал и выводил из себя, желая изучить девушку поближе, понаблюдать за её действиями и реакцией, люди всегда казались Луне интересными и непредсказуемыми созданиями, к которым он испытывал разное. Воспитатель никогда бы не подумал, что сероглазая девчонка с бойким характером станет причиной его мимолётной тоски, без неё в Детсаде и во всём остальном плексе было как-то пусто и тихо, Мундроп привык видеть её, бросать колкие или даже отчасти непристойные фразочки в её адрес, ловя лёгкий руманец на девичьих щеках, вслед на которыми появлялись попытки отвернуться от взора аниматроника. Он понимал, что однажды Мия уйдёт, покинет это место и будет жить дальше, но не рассчитывал, что этот момент наступит так скоро, воспитатель попросту отказывался принимать факт того, что остался один и от этого было досадно. Мун знал, что будет скучать по вредной девчонке. Так прошла ночь, затем день, ещё одна ночь и снова день. Мия и Грегори не приходили, никто из них не навещал Санрайза днём и Мундропа ночью. Дневной воспитатель старался выглядеть счастливым и беззаботным, дабы не расстраивать детей своей угрюмостью, но он скучал по Мии. Именно она подарила ему возможность кое-как общаться с Муном, а ведь он даже не просил, просто доверил секрет, о чём ни разу не пожалел. Теперь ему удавалось оставлять записи Луне, делясь своими мыслями, болтая о всяком, порой упоминая ушедших ребят. Лунный воспитатель проверял диктофон каждую ночь, обнаруживая новые записи и записывая ответ для Сана, говоря, что тоже тоскует по ним, но раз они решили уйти — это их решение и ничего с этим не поделаешь. Мун не умел профессионально утешать кого-либо, поэтому говорил как думал, проявляя этакую прямолинейность, но при том стараясь не грубить и быть с Солнцем повежливее. Оба испытывали радость от этих разговоров, представляя, что сидят рядом и просто беседуют. Это помогало воспитателям чувствовать себя не так одиноко. От нечего делать, Мундроп вышел из Детсада, смотря по сторонам, думая, куда бы пойти. Ещё до того, как в его жизни объявилась Мия, он любил блуждать по плексу, при возможности наблюдая за охранниками, что оставались здесь на ночь. Некоторые из них были не в восторге от незапертого робота, некоторые опасались, видя в нём угрозу и стараясь избегать десятой дорогой. Луна снова вспомнил светловолосую девчонку и их первую встречу. Она была напугана, но проявила отвагу, кинувшись на высокого аниматроника с одним лишь шокером в руках. Она не была сильной, не была достаточно ловкой, Мун с лёгкостью мог бы покалечить её или даже убить, но смысла в этом не видел. Ему было интересно контактировать с ней, говорить, трогать... Ему нравилось её смущение, по его мнению, оно делало девчонку крайне милой. Неспешно идя по одному из длинных коридоров, освещаемых лишь неоновым подобием гирлянд под потолком, Луна частенько натыкался на ботов-охранников, но те никак на него не реагировали, поскольку аниматроник был вписан как безопасный объект в их программы. Приближаясь к офису в конце коридора, воспитатель понял, что ненароком забрёл на территорию, выданную Мие под охрану и этот офис был тем самым, в котором они относительно недавно виделись и девушка просила помощи у Муна. Колеблясь, стоит ли заглянуть туда или лучше вернуться в Садик, Луна выбрал первое, приближаясь к дверному проёму помещения. В погруженном во тьме офисе не было света даже от старого компьютера, стоящего на столе, хотя по старинке его оставляли включённым. Красные глаза шустро пробежались по выкрашенным в яркие цвета стенам, ящикам около них и остановились на фигуре, явно принадлежащей человеку, стоящего возле личного ящика и застёгивающего на руке специальные рабочие часы. С каждой секундой Мундроп находил в, очевидно, охраннике, всё больше и больше знакомого: относительно высокий рост, худощавое телосложение, короткие светлые волосы... Человек стоял спиной к аниматронику, но тот уже понял, кто это был и незамедлительно переступил порог офиса, парой больших шагов оказавшись в полуметре от Мии. Девушка, что обычно слышала приближение воспитателя за счёт характерных механических звуков, исходящих от него, не обратила на это внимание сейчас, но услышав тяжёлые шаги, резко оборачивается и вздрагивает, позже расслабляясь, понимая, что это Луна. Он был рад вновь увидеть её, но что-то не давало ему покоя. Рукой он осторожно приподнимает её лицо, внимательно разглядывая. Серые глаза выглядели жутко уставшими и покрасневшими, на коже под ними красовались видимые синяки, обозначающие отсутствие сна в её жизни на протяжении несколько последних дней. Лицо стало чуть более осунувшимся и в контрасте с побледневшими щеками казалось ещё более измученным. Всё ещё немного шмыгая носом, Мия выдавала недавнюю истерику и последующий плач. Неотрывно смотря на неё, изучая, Мундроп заметил порядком подсохшие дорожки слёз на её щеках. Он был в замешательстве. Воспитатель и раньше видел как она плачет, но такой она предстала перед ним впервые, что заставляло пугаться и трястись за стабильность её состояния. — Звёздочка, милая, что... Что произошло? – он мягко приложил потеплевшую от подогрева ладонь к порядком холодной человеческой щеке, склоняясь, дабы быть с ней на одном уровне. Мия ничего не ответила, вместо этого как-то жалобно взглянула на Муна, секунду спустя влетая в его объятия, со всей силы обвивая руками железный торс, пальцами сминая ткань рубашки, не имея сил сдерживать новую порцию слёз. Немного удивившись, воспитатель обнимает её в ответ, утешительно поглаживая светлые растрёпаные волосы.