if we wanted to tell you everything,
we would leave more footprints in the snow
or kiss you harder
Джинки схватили у служебного входа, когда он вышел покурить перед вечерним наплывом посетителей. Двое крупных парней в потёртых куртках с неприметными, неприветливыми лицами перегородили ему дорогу, и Джинки успел подумать, что это не к добру, а вот среагировать не успел. Удар по голове не вырубил его, но оглушил, и через пелену боли он почувствовал, как его закинули в машину. Руки стянули чем-то твёрдым и островатым на краях, рот залепили скотчем. Какое-то время вокруг хлопали двери и переговаривались люди, затем всё стихло и машина тронулась, а Джинки наконец потерял сознание. Очнулся он когда его подхватили, как мешок с картошкой, и чужое плечо больно впилось в живот. - Куда его? - Босс сказал в ангар. Там уже всё готово. - Нихера народу... Готовимся к обороне? - Будем надеяться, что до этого не дойдёт... Но ты ведь и сам понимаешь, с кем мы имеем дело. - Да бред. Онью сюда не сунется... Я тебе честно скажу - мне кажется, он даже на связь не выйдет. Нахер ему этот малёк?.. Джинки разлепил глаза, но смог разглядеть только проплывающий мимо асфальт. Кажется, его несли через пустую парковку? От положения вниз головой, а может и от удара по голове, мутило, в висках пульсировала тупая боль. Очень хотелось пить. - Не выйдет на связь - тем лучше. Целее будем. И малька можно будет в расход пустить. Он же один в один Онью - ты прикинь, как с ним будет весело. - Ты прав, - согласился тот, кто нёс Джинки, - Только чур я первый. - Эк высоко берёшь. Тут много у кого на Онью зуб. У босса первого, если уж на то пошло! Нахуй, ты думаешь, мы это всё затеяли? Открылась скрипучая дверь, тёплый вечерний воздух стал холодным - они зашли в какое-то помещение, очень большое, судя по тому, как гулко разносились шаги. Джинки не понимал ничего из того, что говорили его похитители. Где он? Почему его схватили? И кто такой этот Онью, на которого у них "зуб"? Да что за нахуй вообще происходит?! Также бесцеремонно, как и тогда, в машине, его уронили на стул, с которого Джинки немедленно свалился бы, если бы один из похитителей не поймал его за воротник рубашки и удержал. Затем его прочно примотали к спинке стула верёвкой, которая даже через одежду больно впивалась в кожу. - Очнулся? Джинки и сам не был уверен. Голова кружилась, звуки то появлялись, то затихали, тело казалось непомерно тяжёлым. Но он сделал над собой усилие, открыл глаза и попытался сфокусировать взгляд на лице похитителя. - Не слишком сильно ты его приложил? - Нормально, зато истерить не будет. Чёрт, да он вылитый Онью! Нос сломать в паре мест, и вообще не отличишь-... - Я бы много отдал, чтобы на его месте сейчас был сам Онью, - этот голос Джинки раньше не слышал. Незнакомец появился из-за спин похитителей и встал рядом с ними, вглядываясь Джинки в лицо, - Нечего сказать - вылитый... Расклейте-ка ему рот. Скотч отодрали и Джинки наконец вздохнул полной грудью. Туман в голове немного прояснился. - Скажи что-нибудь, - незнакомец был средних лет, с лицом банкира и глазами сумасшедшего, - Давай, не стесняйся. - Где я? - просипел Джинки, - Ч-что происходит? Незнакомец цокнул языком. - Голос, конечно, не так похож... Впрочем, твой мне нравится даже больше. Даже не знаю, на что надеятся: что Онью согласится на встречу или что откажется, - оба похитителя рассмеялись, - Ладно... Самое главное, - он достал из кармана смартфон и направил на Джинки камеру, - Улыбочку, - Джинки не улыбнулся, но фото, видимо, получилось удачным, потому что незнакомец довольно цокнул языком и убрал телефон обратно в карман, - Приложу это к своему письму… Вы двое - глаз с него не спускать. И без моего разрешения чтобы никто не трогал, поняли? - Где я? - с нажимом повторил Джинки, чувствуя, что человек с настоящей властью вот-вот пропадёт из поля зрения, - Чего вы хотите? Незнакомец бросил на него оценивающий взгляд. - Я хочу заключить сделку с Онью, - сказал он, после недолгой паузы, - Но ему нужна... Мотивация, и этой мотивацией будешь ты. - Я не знаю, кто такой Онью! Произошла какая-то ошибка, я-... - О нет, мальчик, - рассмеялся незнакомец, - Никакой ошибки здесь нет. Об этом мне говорит твоё хорошенькое личико. - Он реально не знает Онью? - с подозрением спросил один из похитителей. - Это неважно. Главное, что Онью его знает, - незнакомец улыбнулся, обнажив ряд ровных, мелких зубов, - Я, в каком-то смысле, совершаю здесь доброе дело. Объединяю семью! - Пожалу-... - начал было Джинки, но незнакомец снова его перебил. - Будешь много шуметь - тебе снова заклеят рот. У нас ведь остался ещё скотч? - Конечно, босс. Целый рулон. - Одного кусочка будет достаточно. Я тебя предупредил, мальчик! Незнакомец ушёл и Джинки снова остался наедине с двумя похитителями, которые устроились чуть поодаль, на каких-то коробках, и старательно не спускали с него глаз, тихо переговариваясь. Ангар в который притащили Джинки, наверное в своё время служил складом для каких-то товаров. Вдоль стен тянулись ряды пустых стеллажей, то там то здесь валялись пустые коробки и обломки строительного мусора. Стул оказался прикрученным к полу. Рядом с ногой Джинки в пыли блестело что-то металлическое, округлое, и Джинки видел эти штуки только в кино, но был на девяносто девять процентов уверен, что это гильза, или как там называется эта штука, которая вылетает из пистолета при стрельбе. Блять. Блять, блять! В окно под потолком был виден кусочек темнеющего неба. Джинки прикинул, что сейчас, наверное, около половины восьмого. Схватили его в шесть с небольшим, сразу после смены, значит дорога заняла больше часа. Этого с лихвой хватало, чтобы добраться до окраины Сеула, а может и покинуть город вовсе. Да где же он, в самом деле? И узнает ли? Пыльная гильза, тёмное пятно на полу, пронизывающие насквозь глаза незнакомца, которого его похитители называли боссом - всё это не добавляло ему оптимизма. Глаза резало от яркого, белого света ламп под потолком. Устав рассматривать стеллажи и собственные кеды Джинки на мгновение прикрыл глаза и, наверное, снова потерял сознание, потому что когда он их открыл, за окном уже было совсем темно. У его похитителей появилась компания - ещё несколько крупных, не слишком дружелюбных на вид мужчин. Вместе они пили и переговаривались в нескольких метрах от него - Джинки был одновременно совершенно один, и при этом совершенно на виду. В затылке поселилась тупая, изнурительная боль. Джинки старался дышать глубоко и ровно, чтобы подавить зарождающуюся тошноту - больше всего на свете ему сейчас хотелось даже не домой, а воды и прилечь. Можно даже на пол, в грязь и пыль. - Какие новости, босс? Увлечённый собственными невесёлыми мыслями, Джинки не заметил возвращение жуткого незнакомца. - Никаких, - в его голосе слышалось раздражение, - Сообщение он получил, но отвечать не стал. - Может думает? Мы же ему время до полуночи дали… - Ну пусть думает, - незнакомец выхватил у одного из своих людей бутылку и сделал несколько больших глотков, - Подождём ещё полчаса. Если от него не будет вестей… Повторим приглашение чуть настойчивее. Найдите-ка мне-... Его прервал раздавшийся снаружи взрыв. От громкого звука боль у Джинки в голове вспыхнула так ярко, что на несколько мгновений он совершенно перестал видеть и слышать. А когда ему всё-таки удалось проморгаться, то вокруг царил хаос - люди незнакомца кричали друг на друга, снаружи слышались выстрелы. Оба похитителя оказались рядом с Джинки, и замерли рядом, оба с пистолетами. Они выглядели злыми и напуганными и тоже кричали, и если Джинки было плохо раньше, то теперь стало совсем невыносимо, потому что кричали непосредственно у него над головой. Затем дверь в ангар открылась, и всё разом стихло. Только откуда-то снаружи доносился слабый треск огня. Порог перешагнул всего один человек, вооружённый лишь приветливой улыбкой и похожий на Джинки как две капли воды. Послышался шёпот, но Джинки и сам догадался, что это Онью. - Добрый вечер, - он сделал общий поклон, - Прошу простить за поздний визит. И за машину. Из неё стреляли, а я, ну… Я не очень такое люблю. Джинки вдруг с невероятной ясностью понял, что Онью, с его улыбкой и непосредственным, почти детским “не люблю” был куда опаснее, чем все эти здоровенные, вооружённые мужики. Только вот понял ли это незнакомец? - Ты совсем сбрендил, Онью, - незнакомец, кажется, не понял ровным счётом ничего, - Игнорируешь меня, затем приходишь без приглашения… Только надежды на долгое, плодотворное сотрудничество не дают мне приказать, чтобы тебе всадили пулю в лоб!.. - Без приглашения? - Онью подошёл ближе, - А это тогда что? - он кивнул на Джинки, - Давай без вот этого кокетства, дружище. Ты позвал, и я пришёл. Несколько мгновений незнакомец молчал, видимо пытался найти подвох, или просто пытался понять, что происходит. Затем как-то со значением повёл плечом, и те, кто успел поднять пистолеты, опустили их, хотя и не стали убирать. - Как мило с твоей стороны навестить меня лично, - сказал он, - Значит, ты готов согласиться на моё предложение? - Я готов его обсудить, - мягко сказал Онью, - Внести пару корректив… А затем и согласиться, да. Мне не нравятся твои методы, но, вынужден признать, они имеют эффект. Губы незнакомца растянулись в победной улыбке. Он мотнул головой и его люди неохотно спрятали пистолеты обратно под полы широких курток. - А с тобой приятно иметь дело, Онью. Думаю, мы поладим… Пойдём в мой кабинет, там-... - Пока мы не ушли - могу взглянуть на него? - перебил Онью. - Конечно, - незнакомец взмахнул рукой, жестом щедрого хозяина, - Но пока мы не поговорим, он останется на том же месте. Надеюсь, не возражаешь? - О, боюсь я не в той позиции, чтобы возражать. Во время их разговора про Джинки словно забыли, но теперь он снова оказался в центре всеобщего внимания и ещё острее почувствовал боль и дурноту. Весь вечер все разговоры вокруг упирались в то, придёт за ним Онью или нет. Тот пришёл, но не так, как того хотел незнакомец, и не тогда, и вообще что-то было очень нехорошее в том, как все вокруг настороженно переглядывались, держались за оружие и говорили недосказанностями. Джинки понятия не имел, что будет дальше, и боялся даже думать об этом. Онью подошёл ближе и наклонился, чтобы заглянуть ему в лицо. - Привет, приятель, - сказал он тихо, - Как ты тут? Джинки молча вытаращился на него, уверенный, что его вид говорит громче любых слов. Но Онью терпеливо ждал ответа. - Г-голова очень болит, - выдавил наконец Джинки, - Ты-... - “заберёшь меня отсюда?” повисло в воздухе, он не нашёл в себе силы сказать это незнакомому и очевидно опасному человеку, но Онью, кажется, всё равно услышал его немой вопрос, потому что улыбнулся и коротко кивнул. - Что вы с ним делали? - бросил он в сторону незнакомца. - Холили и лелеяли, - отозвался тот. В его голосе слышалось ленивое высокомерие, - Сдували пылинки. Один раз только по голове приложили, и то с любовью. Видишь, Онью, я - хороший человек. Если уж и одалживаю чужие вещи, то во всяком случае их не порчу. Хотя, если бы ты ещё потянул с ответом… - Зачем было его связывать? - Онью никак не отреагировал на эту очевидную угрозу. Вместо этого он распрямился, обошёл Джинки и остановился у него за спиной где, наверное, был закручен узел от верёвки, - Он даже голову с трудом держит. Посадили бы на стул просто… - Так чтобы не упал! - весело отозвался один из похитителей. - Забота о человеке, - согласно вздохнул незнакомец, - Ладно, Онью, ты насмотрелся? Заключим сделку и можешь его забрать. Даже вместе со стулом, если хочешь. Для партнёра мне ничего не жалко. - О, я ценю, - сказал Онью, но, судя по всему, не сдвинулся с места, - Можешь не сомневаться, я приму во внимание твою… Щедрость, когда буду выносить решение. - Какое решение?.. Раздался громкий хлопок и во всём ангаре разом погас свет. А затем на уши Джинки легли чужие ладони, и выстрелы он слышал словно сквозь толщею воды. Если очень постараться, можно было представить, что он просто сидит на тёмной кухне и слушает, как в микроволновке лопаются ядрышки попкорна. И впереди его ждёт тёплая кровать и хороший фильм, а не пугающая неизвестность. Когда всё стихло Онью разжал ему уши и осторожно погладил по напряжённым плечам. - Готово! - откуда-то сбоку раздался незнакомый звонкий голос, - Ещё одна и зажигаю! - Всё почти закончилось, - тихо сказал Онью, - Сейчас зажжётся свет и мы уйдём. Хорошо? Потерпишь ещё минуту? Джинки кивнул, и только потом сообразил, что в кромешной темноте его кивок, скорее всего не виден, и пробормотал “да, да, пожалуйста”. - У меня будет к тебе просьба, Джинки, - собственное имя резануло слух - откуда Онью знал, как его зовут? Даже похитители, кажется, не знали, - Зажмурь, пожалуйста, глаза покрепче, когда свет зажжётся. Лучше даже сейчас. Подозреваю, что вокруг не очень… Красиво. Сможешь? - Ага, - сказал Джинки, - Только… - “только уведи меня отсюда, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!”. Свет лизнул ему веки и отдался болью в голове. Просьбу Онью было несложно выполнить - открывать глаза и, тем более, держать их открытыми, совершенно не хотелось. - Отличная работа, - сказал Онью кому-то, кого Джинки не видел, - Теперь… Господи, как ты умудрился так перемазаться? - Один дурак решил полезть ко мне с ножом, - отозвался… Кто-то, - Ну, я дал знать, что это плохая идея. Кто же знал, что в нём столько кро-... - Тэмин-а, ты неисправим, - включился ещё один голос, - И слезь уже с этого пидораса старого, он не будет рыпаться. - Конечно не будет! Не будешь ведь? Раздался шорох и болезненный стон. - С ним мы сейчас поговорим, - бросил Онью, и в его голосе Джинки отчётливо услышал лязг металла, - Но сначала главное… Минхо, у тебя есть нож? Будь добр, разрежь верёвки. Тут не узлы, а макраме, не знаю что с ними делать. - Сейчас. Совсем рядом щёлкнул складной нож, и Джинки дёрнулся рефлекторно, но верёвки, которые пережимали ему грудь и руки вдруг ослабли и он наконец смог вздохнуть полной грудью. - Тише-тише, - тот кого звали Минхо мягко перехватил его всё ещё связанные запястья, - Не дёргайся, не хочу тебя поранить. Джинки послушно замер, и скоро пластиковая перетяжка тоже исчезла. Он с наслаждением вытянул руки, разминая затёкшие мышцы. - Сейчас Минхо тебя выведет, - сказал Онью, стягивая с него разрезанную верёвку, - Не открывай глаза, пока не окажешься в машине, хорошо? Даже знаешь, погоди секунду… - послышался шорох, и затем на глаза Джинки опустилась мягкая ткань, нагретая чужим теплом - кажется на Онью был шейный платок? - Вот так. Теперь можете идти… Мы скоро будем. Встать Джинки смог и даже прошёл несколько сравнительно уверенных шагов, крепко держась за руку Минхо, но затем он наступил носком ботинка во что-то липкое, поспешно отпрыгнул в сторону и чуть не полетел носом в грязный бетон. Минхо поймал его за плечи, неодобрительно цокнул языком, а затем без слов подхватил на руки. Джинки только пискнул от неожиданности. То, что они добрались до входа он понял по порыву свежего воздуха, который обдал его лицо. Сразу несколько вещей стали ему очевидны: во-первых, что на улице уже ночь, во-вторых, что он всё ещё в рубашке и узких джинсах, как был на смене - блять, смена, он же просто исчез во время перерыва, что скажет менеджер? - и в третьих, что его зверски знобит, может от холода, может от стресса, а скорее всего от того и другого пополам. И всё-таки на улице было просто нечеловечески хорошо. Свежий воздух, далёкий шум деревьев - боль в голове на какое-то время отступила, убаюканная тишиной и возможностью, наконец, дышать вдоволь. Откуда-то, правда, тянуло гарью и бензином, но даже это было приятнее, чем запах пыли и пива, который стоял в ангаре. - Можешь стоять? - спросил Минхо, - Мне нужно открыть машину. - Могу, - отозвался Джинки. Минхо аккуратно опустил его на землю и положил руку Джинки на холодный, металлический бок машины, чтобы тому было за что держаться. Затем разблокировал дверь, помог Джинки забраться внутрь и сам сел рядом. - Хочешь воды? - ...нет, спасибо, - сказал Джинки. Оказавшись далеко-далеко за границей зоны комфорта, он цеплялся за своё воспитание обеими руками, как за последний оплот нормальности. Слушаться старших. Говорить “пожалуйста” и “спасибо”. Не брать еду и питьё у незнакомцев, даже если очень-очень хочется. - Уверен? - уточнил Минхо, - Тебе давали что-нибудь пить, пока ты был там? - Да… То есть нет… - Джинки запутался и проговорил чуть медленнее, - Да, уверен. Нет, не давали. Спасибо, но я правда не хочу. Минхо хмыкнул, но настаивать не стал. А затем со стороны ангара донёсся одиночный выстрел, и Джинки безотчётно втянул голову в плечи. Он не хотел знать, что там произошло, не хотел даже догадываться, и тем не менее с удивительной, непривычной ясностью понимал, что Онью только что из-за него, Джинки, убил человека, и, чёрт, чёрт, эта мысль была такой большой и тяжёлой, занимала так много места в голове, что её никак не получалось игнорировать. Наверное он издал какой-то звук или как-то иначе выдал своё состояние, но Минхо положил большую, тёплую ладонь ему на спину и легонько погладил, так, как сам Джинки обычно гладил милых незнакомых собак, которых боялся спугнуть - со сдержанной лаской, без настойчивости. - Всё хорошо, - сказал Минхо, - Всё уже закончилось, ты в безопасности. Этот хуй больше никогда тебя не тронет. - Он... - Джинки сглотнул, - Он мёртв? - Да, - не колеблясь сказал Минхо. - Это из-за меня? - Это из-за него. Из-за того, что он тупой хуй. Из-за того, что он лез куда не должен был. Из-за того, что он пытался надавить на хённима используя тебя. Он получил ровно то, что заслужил… Может быть даже чуть меньше. Джинки не хотел представлять, совсем-совсем не хотел, но картинка сама встала перед его завязанными глазами - Онью, спокойный и улыбчивый, с лицом Джинки, и бледной кожей Джинки, и тонкими губами Джинки, но другой, другой, старше, опаснее, стреляет незнакомцу в лоб. Тот падает на грязный пол ангара, из-под его головы медленно растекается лужа крови, как в сериале про спецагентов, который Джинки забросил после первого сезона, и, блять, блять!.. Минхо говорил что-то ещё, и Джинки слушал его приятный, низкий голос не разбирая слов. Этот голос и тяжесть чужой руки на спине удерживали его на плаву, не давали свернуться в клубок и разреветься. Затем открылась дверь, и Джинки почему-то сразу понял, что это Онью. - Как вы тут? - раздался голос, так похожий на его собственный. - Ну, могло быть хуже, - отозвался Минхо, - У вас? - Всё по плану. Иди, помоги мальчикам всё закончить. - Конечно, - Минхо убрал руку, и Джинки подавил желание схватить её обратно, - Тебе больше ничего не нужно? - Если будешь заезжать за сигаретами, возьми сахара килограмм. И овощей каких-нибудь. Боюсь на рынок я в ближайшее время не попаду… Да, и передай Тэмину, чтобы рубашку в стирку не кидал, а сразу выкинул. Её уже не спасти. - Понял. - И сильно не шумите, когда вернётесь. - Когда это мы шумели? - Когда это вы не шумели? - Хорошо, хорошо, я тебя понял… Давай тогда, до встречи. Он вылез из машины. На его место сел Онью и захлопнул за собой дверь. - Привет, приятель, - сказал он тихо, - Так, это уже можно снять… Он стянул с Джинки повязку и тот поспешно вытер мокрые глаза, надеясь, что не выглядит совсем уж размазнёй, прежде, чем бросить на Онью осторожный взгляд. К его облегчению, тот выглядел точно также, как тогда в амбаре - чистая, неброская одежда, никаких следов крови или пороха. Глядя на маленькие руки с аккуратными, ухоженными ногтями, вообще невозможно было поверить, что в них могло быть оружие. Онью, кажется, проследил его взгляд, потому что тихо хмыкнул, взял ладонь Джинки и прижал к ней свою, сравнивая. У Джинки кожа была чуть бледнее, а на ногтях кое-где ещё виднелись остатки чёрного лака. У Онью на пяти пальцах было шесть колец, чёрные и серебряные, все без камней. - У тебя пальцы длиннее, - с сожалением заметил Онью, - И родинки… Сколько у тебя родинок! У меня вот почти совсем нет… Это у тебя, наверное, от Йерим-нуны. Джинки отдёрнул руку, словно ошпарившись. - Ты знаешь мою маму? - Виделись пару раз, - Онью с мягкой настойчивостью снова взял его ладонь в свою, - Очень давно. Ещё до того, как вы уехали из Сеула, пару раз заглядывал в гости, чисто из любопытства. Сначала, когда узнал, что мой-… Наш отец снова женился. А потом уже когда узнал, что он снова бросил жену с маленьким ребёнком, - Онью цокнул языком, - Наш отец любит повторять одну и ту же ошибку несколько раз… Чтобы закрепить эффект, наверное. - ...наш отец. - Наш отец, - повторил Онью и свободной рукой погладил Джинки по запястью, - Мы оба очень на него похожи… Но не так сильно, как друг на друга. Удивительно, правда? Джинки молча кивнул. Ему хотелось выкрикнуть, что это всё бред, что такие истории бывают только в сериалах, и что его отец умер, просто свидетельство о смерти затерялось во время переезда. Но Онью смотрел на него глазами, которые Джинки двадцать лет видел в зеркале, и говорил правду, или во всяком случае что-то невероятно к ней близкое. И вместо страха у Джинки в груди зарождалось что-то похожее одновременно на тоску и надежду. - Что теперь будет? - спросил он тихо. - Ну, для начала, мы поедем ко мне, - Онью говорил ласково, но безапелляционно, - Посмотрим, что у тебя с головой… На сотрясение не похоже, но мне всё равно не нравится как тебя шатает. Потом ты хорошенько выспишься. А потом… - он повёл плечом, лёгким, естественным жестом, которого у самого Джинки никогда не было, - Потом посмотрим. Если повезёт, Кибом сделает на завтрак вафли… Если не повезёт - обойдёмся хлопьями, - он помолчал и вдруг добавил, - Я думаю, тебе стоит называть меня хёном. Ну-ка, скажи - “хён”. - Хён, - тихо сказал Джинки. Онью ослепительно улыбнулся, и Джинки, наконец, разревелся как девчонка. - …я могу просто залезть под душ, - попробовал возразить Джинки, когда Онью принялся наполнять ванну. - Не говори ерунды, приятель. Ты на ногах еле стоишь. Хочешь наверняка сотрясение заработать? - он вылил в воду немного мыла с приятным фруктовым запахом, которое быстро начало пениться, - Давай-ка без самодеятельности... Покажи мне пока свои руки. Джинки с тихим вздохом протянул ему запястья с красноватыми следами от пластиковых стяжек. Онью аккуратно провёл по ним пальцами. - Не болит? - Нет, - отозвался Джинки, у которого на фоне боли в голове и мышцах всё остальное казалось мелким и незначительным, - Только чешется. - Не чеши, - Онью отпустил его руки и принялся рыться в шкафчике над раковиной, - После того, как вымоешься, я тебе намажу, у меня есть крем как раз для таких случаев... - Часто приходится вызволять связанных людей? - Нет, - хмыкнул Онью, - Часто натираю себе что-нибудь. То новые ботинки разнашиваю, то всякие кольца с выступающими частями... У меня есть одно очень хорошенькое, оно изображает цветочный венок и там в некоторых местах выступают длинные листики. Так вот они так натирают, если постоянно носить... Особенно когда пишешь или печатаешь. Натирал когда-нибудь мозоль на пальце? Нет? Вот и не советую… Раздеваться при Онью было странно и немного неловко, в особенности потому, что Онью продолжал смотреть на него взглядом, полным восторженного интереса, как тогда, в машине, когда он сравнивал их руки. Джинки ожидал услышать какой-то комментарий, когда снял рубашку, но не был готов к тому, что Онью проведёт костяшками пальцев по его спине, осторожно и словно задумчиво. - Подкормить бы тебя, - сказал он после недолгой паузы, - А то тебя сквозняк скоро начнёт сдувать. - Ну эй, - неуверенно возразил Джинки, - Не такой я худой! - Со стороны виднее, - пальцы исчезли, Онью снова отвернулся к шкафчику, - Давай забирайся, пока вода не остыла. Джинки помедлил немного, но всё таки разделся до конца и залез в ванну. Вода была замечательной - не очень горячей, чтобы не тревожить следы от верёвки на руках и животе, но достаточно тёплой, чтобы расслабить усталые мышцы. Джинки сполз пониже, чтобы вода закрывала его всего, до самой шеи. Мыльная пенка на поверхности была неровной и местами довольно прозрачной, но всё равно помогала ему чувствовать себя прикрытым. - Хорошо? - спросил Онью и, дождавшись кивка, ободряюще улыбнулся, - Отлично. Тогда отмокай пока, я сейчас вернусь. Джинки снова кивнул, прикрыл глаза и откинул голову на бортик. После того, как он проревелся, в голове было так тяжело и тихо, что дорога до дома Онью прошла для него в сером, усталом полусне. За окном мелькали фонари, жилые дома, жутковатый пригород сменился знакомыми городскими улицами, а затем и тихими кварталами жилого района с маленькими домиками за большими зелёными кустами. Может в другой момент Джинки бы и удивился, что кто-то вроде Онью живёт в подобном районе, а не в злодейском лофте или, хотя бы, дорогущей квартире в какой-нибудь охраняемой новостройке, но он слишком устал не только чтобы удивляться, но и чтобы думать в принципе. Онью говорил с ним - тихий, терпеливый голос, который помогал ему не терять связь с реальностью. Говорил о чём-то отстранённом, вроде того, что сорок пятую снова закрывают на ремонт, а значит на сорок второй каждое утро будут ужасные пробки, что несмотря на позднюю весну ночи всё ещё холодные, что новая жёлтая подсветка в центре ему нравится гораздо больше старой, бело-синей. Он не злился, когда Джинки не отвечал и, казалось, искренне радовался, когда тому удавалось выдавить из себя пару слов. Его дом терялся в ряду других таких же и, казалось, прятался за зарослями больших, ухоженных кустов. Внутри он пах деревом, и стиральным порошком, и какой-то специей, Джинки не знал названия. Онью провёл его на второй этаж, зажигая свет во всех комнатах, мимо которых проходил, и в ванную. - Мальчики вернутся часа через полтора, - сказал он, - Я бы хотел, чтобы ты уже спал к этому моменту, так что давай поторопимся. После этого он включил воду в ванной, и Джинки попробовал возразить. Теперь, лёжа в горячей воде и чувствуя себя почти живым, почти нормальным, Джинки был рад тому, что Онью его не послушал. Ему было тепло, и чистая, светлая ванная не давила на него стенами, как это делала машина, и он впервые позволил себе поверить, что он спасён, что он выбрался, что его не убили в каком-то грязном ангаре за чертой города. И что менеджер в кафе, наверное, не будет сильно на него злиться, когда посмотрит записи камер наблюдения и увидит, что Джинки ушёл со смены не по своей воле. От воспоминаний о смене вдруг очень захотелось курить, но сигареты вместе с зажигалкой, курткой, наушниками и остальными его вещами остались в сумке в его шкафчике. - Не спишь? - Нет, - Джинки заставил себя открыть глаза. Может он действительно задремал, или Онью ходил тихо, как кошка, но он совершенно не слышал, как Онью вернулся и присел рядом с ванной на корточки. Дождавшись, пока Джинки проморгается, Онью протянул ему стакан воды. - Тебе нужно попить, - сказал он, - И запить вот это, - он раскрыл вторую ладонь, демонстрируя три разномастные таблетки, - Одна от боли в мышцах, одна от нервов и одна чтобы крепче спать. - Хён… Он чувствовал себя глупо, отказываясь от воды и таблеток сейчас - в чужом доме, в чужой ванне. Чисто технически, Онью даже не был ему чужим, но всё равно… - Приятель, тебе правда стоит их выпить, - мягко повторил Онью, - Неужели ты думаешь, что я стал бы так заморачиваться, чтобы тебя отравить? - Извини, хён, - сказал Джинки, - Но это ровно то, что сказал бы кто-то, кто хотел бы меня отравить, - и быстро добавил, - Извини… Онью терпеливо улыбнулся. - Я не просто так настаиваю. Ты несколько часов просидел связанным, завтра всё будет жутко болеть. Я хочу, чтобы ты хотя бы ночью нормально поспал, - Джинки бросил на него виноватый взгляд, но не пошевелился, и Онью вздохнул, - Хорошо… Давай я принесу тебе упаковки и ты сам убедишься, что я не даю тебе ничего… Неприкольного? - Давай, - тихо согласился Джинки. Ему было ужасно неловко. Онью заботился о нём, был добрым и терпеливым, а Джинки только и делал, что ревел и пугался всего подряд. Он попробовал убедить себя, что поступает правильно, что мама бы убила его, если бы узнала, что он взял у кого-то незнакомые таблетки, но чувство вины всё равно не отступало. Онью показал ему три начатые упаковки таблеток. Знакомое обезболивающее, которое Джинки сам принимал, когда у него бывали головные боли, что-то травяное для улучшения качества сна, и мелкие круглые таблетки для снятия стресса. Все три упаковки выглядели аптечными и непримечательными. - Убедился? - в голосе Онью ему послышалась тончайшая тень укора, - Теперь выпьешь? Джинки молча кивнул и протянул руку за стаканом. Он почти забыл как сильно хотел пить, и осушил стакан одним махом. Онью хмыкнул одобрительно и не спрашивая принёс ещё, - в этот раз Джинки пил медленнее, смакуя каждый глоток. От мыслей о еде его мутило, но вода казалась поразительно вкусной, даже немного сладкой, и тоже годилась, чтобы заполнить пустой желудок. - Вот и умница, - Онью забрал у него пустой стакан и вместо этого вручил губку, - Давай мойся, пока вода совсем не остыла. Джинки послушно вымыл всё, что не болело и до чего он мог дотянуться сидя. Джинки тем временем загрузил в стиральную машину ещё какие-то белые вещи вместе с его рубашкой и запустил её. Носки и штаны Джинки он бросил в бак с грязным бельём. Когда Джинки закончил и вылез, Онью накинул ему на плечи халат, мягкий и тяжёлый, а затем усадил на край ванной и велел вытянуть вперёд руки. - Терпеть не могу кабельные стяжки, - сказал он, аккуратно обрабатывая натёртую кожу специальной мазью, - Такие жёсткие. Повезло ещё, что у тебя нет порезов… А самое главное - зачем? Ты всё равно был связан выше локтей. Идиоты… Джинки поёжился. Упоминание уже мёртвых похитителей взволновало его, но вместе с этим он чувствовал себя как-то странно. Сначала он даже испугался, что это новая истерика, но ощущения были другими, непохожими. Ему было тепло, куда теплее, чем должно было быть после ванны. Сердце билось часто-часто и неожиданно сильно, словно колотило в грудную клетку с требованием выпустить его наружу. Во рту, несмотря на выпитую воду, почему-то было сухо, и все прикосновения, что осторожных пальцев Онью, что мягкой ткани халата, казались яркими и настойчивыми. - Онью-хён... - сказал он. Онью поднял на него спокойный взгляд. - Что, малыш, уже? У Джинки в голове словно что-то щёлкнуло. - Ты что-то подсыпал в воду, - он хотел, чтобы его слова звучали как обвинение, но получилось жалобно, - Да ведь? - Конечно, - Онью вернулся к его рукам, - Не переживай, ничего страшного там не было. Я же говорил, у меня нет никакого резона тебя травить… Просто расслабишься немного, потом будешь лучше спать. У Джинки закружилась голова. Ему было слишком тепло, откуда-то изнутри шла настойчивая дрожь. Хотелось сбросить с себя чужие руки и вместе с тем притянуть их ближе, потому что прикосновений к его запястьям было мало, безумно мало. А затем Онью встал и утянул Джинки за собой в комнату. Щёлкнул выключатель - в сероватом лунном свете Онью взял его за скулы и притянул к себе. У его губ был отдалённый привкус сигарет, и Джинки поймал себя на том, что отвечает, что пытается распробовать этот вкус как следует, что сам цепляется пальцами за чужой свитер и притягивает ближе. Онью отстранился первым и прижался лбом к его лбу, пока Джинки пытался восстановить дыхание. - Ни думай ни о чём, - сказал он тихо, - Я позабочусь о тебе. Джинки издал тихий, протестующий звук и потянулся за новым поцелуем. В этот раз Онью был ласковее, позволил ему проявить инициативу, гладил по лицу, за ушами, а затем мягко подтолкнул его к кровати. До этого раза Джинки сосали, может быть, всего два-три раза в жизни, и те неловкие, пьяные ласки не шли ни в какое сравнение с опытным ртом Онью, с тем, как он работал языком, губами. А когда он наклонился ниже, и пропустил член в горло, глаза у Джинки и вовсе закатились куда-то в череп. Может быть это был эффект наркотиков, или чего там Онью подсыпал ему в стакан, но ему ещё никогда в жизни не было так хорошо. Страх, боль, переживания - всё отступило на второй план, а удовольствие словно выкрутили на максимум. Он не сразу понял, что стонет, отчаянно и несдержанно, что с его губ срываются бесконечные "да, да, Боже, хён, да, пожалуйста, ещё", но не нашёл в себе силы ни замолчать, ни даже устыдиться. Онью крепко держал его за бёдра, не позволяя двигаться, сам задавал темп, и от этой демонстрации силы Джинки вело ещё сильнее. Онью не торопился. Он насаживался глубже, активно работал ртом, только чтобы в следующую минуту отстраниться и оставить Джинки распалённым, жаждущим и готовым расплакаться от переполняющего его желания кончить. В какой-то момент он и правда расплакался, когда Онью снова отстранился в самый-самый последний момент и крепко пережал его член у основания. Слёзы сами полились у Джинки из глаз - обида, как и удовольствие, была ослепительно яркой и пробирала до кончиков пальцев. - Прости, прости, - в голосе Онью не было раскаяния, - Хён заигрался, - он поцеловал Джинки в живот, - Потерпи, мой хороший, сейчас будет лучше. Пока Джинки пытался вытереть слёзы, но вместо этого только размазывал их по лицу, Онью убрал руку и снова взял его член в рот, и, о да, стало определённо лучше. Особенно когда Джинки снова подошёл к краю, только в этот раз Онью не отстранился, а только пропустил его член глубже в горло, и Джинки не мог бы сказать с уверенностью, кончил он или умер в этот момент, потому что на его памяти оргазм никогда не походил на взрыв сверхновой, не выжигал все мысли и чувства, оставляя после себя только блаженную пустоту. Онью натянул на него обратно пижамные штаны, и ласково гладил его по бокам, рукам, бёдрам, пока Джинки приходил в себя. - Поможешь хёну в ответ? - Онью взял его безвольную руку и положил себе на пах. Джинки рефлекторно сжал пальцы - да, конечно, почему нет. Так ведь и нужно поступить? Это просто вежливо. Онью так заботился о нём, пришло время вернуть любезность. - Только я не... - он сделал неопределённый жест рукой, - Ну, я не умею... - Ничего страшного, - Онью помог ему сесть, опираясь на спинку кровати, - Сложно не будет... Сложно действительно не было. Просьбы у Онью были понятные и не слишком перегружали усталую голову Джинки: открой рот, чуть пошире, ага, вот так и держи. Спрячь зубки за губами. Да, да, умница. Дыши носом. Сделай так ещё раз. Молодец. Посмотри на меня. Хороший мальчик. Постарайся всё проглотить. Мы же не хотим запачкать кровать? Джинки не хотел запачкать кровать, поэтому послушно проглотил всё что смог. Несколько капель сбежали из уголка рта - Онью вытер их пальцем, и Джинки облизал его палец тоже, чувствуя себя совершенно выжатым. - Умница, - сказал Онью, и похвала отдалась теплом у Джинки в груди. Никогда и ни для кого в жизни он не хотел быть умницей сильнее, чем для Онью. Умницей, молодцом, хорошим мальчиком, - лишь бы Онью смотрел на него с улыбкой, лишь бы держал вот так, крепко и надёжно, не вырвешься. Может быть завтра эти мысли напугают его до истерики, но это будет завтра. Сегодня же, Джинки прижался щекой к чужому животу и закрыл глаза. На несколько мгновений Онью замер, видимо растерявшись, затем тихо рассмеялся и запустил пальцы Джинки в волосы. - Притомился? Понимаю. У кого-то был длинный-длинный день, да? - Да, - отозвался Джинки. По его ощущениям этот день длился примерно три с половиной года, - Хён... - М? - Спасибо, что вытащил меня оттуда. Я думал... - глаза снова защипало, - Я думал что там и… - Т-ш-ш, - Онью крепче прижал к себе его голову, - Ну ты чего. Всё обошлось. Хён больше не даст тебя в обиду. Слышишь? Джинки шмыгнул носом. Он чувствовал себя совершенно выжатым, морально и физически. Вместе с тем, в крови ещё пенились остатки удовольствия, губы чуть саднило. - Не делай так больше, хён, - пробормотал он в чужой живот, - Не подсыпай мне никакую хуйню. Пожалуйста. - Хорошо, малыш, - Онью игрался с его волосами, пропускал их между пальцами и слегка оттягивал, прежде, чем отпустить, - Пускай это будет первый и последний раз. - И не называй меня малышом, - это Джинки добавил уже из чистого упрямства, - Мне двадцать лет. И мы одного роста. - Вот этого не обещаю, - Онью рассмеялся и потрепал его по затылку, прежде чем отстраниться, - Но злоупотреблять не буду, так уж и быть. Давай-ка под одеяло, приятель, ты вот-вот отрубишься. Джинки выпутался из халата, который и так висел у него на одной руке, и забрался под тяжёлое одеяло. Было ещё что-то, что он хотел спросить, прежде, чем Онью исчезнет из его поля зрения, что-то важное. Что-то… - Хён, - пробормотал он, с трудом удерживая глаза открытыми, - А какие сигареты ты куришь? А то я-... Он заснул, не успев закончить предложение.