Пока цветет азалия

      Сообщение от Карлы о том, что через день она ждала его в небольшом ресторане, чтобы кое с кем познакомить, выбило Эрена из колеи, практически лишив сна. Наверное, это было единственное время, когда он не думал о Микасе, ограничившись лишь короткими сообщениями с пожеланиями спокойной ночи, приятного утра и «мама пригласила на встречу, буду занят».       Одевшись подобающе только из-за Карлы, Эрен припарковался недалеко от входа в ресторан. Найти маму среди всех труда не составило, но вот рядом сидящий тип совершенно не вызывал доверия. Было в нем что-то знакомое, но в то же время жуткое и отталкивающее. Хоть на Карлу он смотрел совсем иначе.       — Доброго вам, — буркнул Йегер, располагаясь на диване напротив, сразу скрещивая руки на груди.       — Эрен, ты, возможно, уже знаешь Кенни, поэтому представлять вас особого смысла нет, но… Так уж вышло, что… — Впервые Эрен видел мать настолько взволнованной, поэтому, чтобы избежать еще большей неловкости, закатил глаза и выдохнул.       — Да помню я, помню. Рождество, вроде, так ведь? — Йегер достал сигарету, сразу затягиваясь, замечая, как мама слегка покраснела, но все еще держалась уверенно.       — Да. Ты выпросил у меня бутылку коньяка. — Кенни вел себя расслабленно, словно это и не был самый неловкий разговор за последнюю неделю.       — Слушайте, давайте уже просто определимся, чего вы хотите от меня? Если хочешь узнать, против я или нет — нет, не против. Это твоя жизнь, и ты рушишь или выстраиваешь ее так, как нравится. Но только не нужно пытаться выстраивать все эти отец-мать, знакомства и все такое прочее. Меня это напрягает. Общаться с тобой я не перестану, если ты этого боишься. В остальном — это уже ваши дела. Раз уж считаешь, что эти отношения получатся — вперед. — Он затянулся в очередной раз, постукивая пальцами по колену, и стряхнул пепел в стакан за неимением пепельницы.       — Мне и самой неловко сейчас вот так сидеть и что-то озвучивать. Я не хочу ничего от тебя требовать, милый, пойми. Но ты должен был знать о нас. — Карла сжала ладонь Кенни под столом, хоть внешне и вернула спокойствие.       — Мама, правда, я уже достаточно взрослый для того, чтобы понять, что все это значит. Стоило сказать обо всем раньше. — Конечно, Эрен никогда бы и не признался, что сейчас напрямую видел, что его мать теперь обзавелась новой семьей. Она нашла себе другого, готовилась выстраивать наверняка крепкие отношения… И на языке вертелся лишь один глупый вопрос: — Только без обид. Ты также была уверена, когда начинала встречаться с Гришей?       — Это будет дурной разговор, Эрен. Очень дурной. — Карла нахмурилась и переместила руки на стол, поправляя приборы. — Я планировала только рассказать тебе все, чтобы не было больше между нами секретов. Ты раскрылся мне, я хочу ответить тем же. Ты подстригся. Тебе идет — аккуратный теперь такой и…       — Этот разговор назревал уже слишком долго, чтобы его оттягивать, мам. — Эрен быстро скурил сигарету и начал вторую, нервно поправив волосы, к длине которых все еще привыкал. — Мне просто интересно, как это — когда здоровые отношения. У вас ведь наверняка так и будет.       — Не нужно вспоминать этого человека за столом. Есть большая возможность отбить себе аппетит. Хотя, знаешь ...— Встрял Кенни. — Раз уж мы все тут раскрываем секреты уже давно разрушенной семьи... Карла, хватит уже жалеть его. Возьми и расскажи, что делал золотой Гриша. Он, черт возьми, уже мужчина, а не пубертатный мальчишка, видящий в отце эталон.       Карла кивнула, слишком заметно бледнея. Ее рассказ начался настолько внезапно, что Эрен не заметил, как перестал курить, оставив сигарету дотлевать, сжав ее пальцами. Впрочем, сам он недалеко ушел в цвете лица от матери, а от сжатых губ осталась лишь тонкая бледная полоска.       Если бы он только сразу знал все, то как-то помог, что-то бы предпринял… А теперь? Узнать о том, что родной отец заставил мать переехать из Германии в Англию только для того, чтобы быть ближе к своей первой жене, от которой, как выяснилось, не особо-то и хотел уходить… Узнать, что любовь родителей, которую помнил из детства Эрен, не существовала и вовсе, лишь несколько дней, когда они, собственно, и совершили их первую ошибку — переспали после какого-то пивного фестиваля в Берлине. Узнать, что мать сбегала на работу, оставляя маленького сына с няней, только по причине, чтобы не так часто видеться с мужем, который все чаще поднимал на нее руку, сравнивая с другой женщиной во всем. Уже в Англии, как выяснилось, последней каплей перед разводом стало то, что Гриша даже не соизволил плотно закрыть дверь, когда принуждал жену к интимной близости, прекрасно зная, что в соседней комнате рисовал их сын. А Рождество… То Рождество, когда приходил Кенни, а Эрен остался в квартире Микасы, мать вернулась за ним с огромным синяком на плече, посмеиваясь, что неаккуратно упала на крыльце… Она до последнего пыталась создать для сына иллюзию нормальной семьи, пыталась терпеть все унижения. Узнать все это — уничтожить полностью все, что было выткано тонкими нитями, как выяснилось, лжи.       Пальцы обожгло стлевшим фильтром, но Эрен не обратил на это внимания. Только Карла осторожно достала окурок, затушив его в стакане. Эрен был той самой причиной, по которой матери приходилось терпеть все это. Из-за него она всякий раз молчала, не сдавала Гришу, ведь сын так восхищался им, так хотел быть на него похожим… И Карла умело поддерживала этот флер правильности, подправляя поступки отца в глазах сына. Ровно до тех пор, пока на это хватало сил.       Голова раскалывалась настолько, что Эрен сжал ее двумя ладонями, а его взгляд застыл на стакане с сигаретой. Страх, отвращение и ужас плавно перетекали в настоящую ненависть к отцу, ненависть к себе за отсутствие каких-либо возможных действий.       — Пойдем-ка, перекурим на улице. — Кенни поцеловал Карлу в плечо, выходя вместе с Эреном из помещения. — Не вини себя. Ты был ребенком, и не смог бы сделать что-то. Я был в твоем положении в детстве. И когда я пытался заступиться, он бил меня в два раза сильнее, чем мать. Да и у вас в доме были картонные стены, соседи должны были что-то с этим сделать. Это ответственность взрослых, которые осознают ситуацию. Она виновата только в том, что пыталась тебя уберечь от всего этого в ущерб себе. Ее решение. Любая мать сделает что угодно ради ребенка. Но если ты продолжишь щетиниться, вы так и не оставите все это в прошлом. Прекращай быть инфантильным мальчишкой.       — Отвези ее домой, мне нужно кое-куда срочно съездить. — Нервозностью от Йегера шпарило настолько, что даже смотреть на него не было необходимости и спрашивать, чтобы понять, куда именно он собирался сорваться. — Я серьезно. И передай, что я не злюсь, все нормально. Потом поговорю с ней, не сейчас.       Хлопнув по карманам, Эрен нащупал брелок от машины, когда на крыльце появилась Карла.       — Эрен! Эрен, прошу тебя, не нужно только творить глупостей!       — Ничего, все нормально. — Сквозь нелепо натянутую улыбку выглядело это жутко, и Карла всхлипнула, обхватывая себя руками за плечи.       — Хочешь, поеду с ним, чтобы не натворил глупостей? Водитель отвезет тебя домой. — Кенни обнял ее, помогая дойти до машины. — Только не переживай так. Я не дам ему вляпаться.       — Да. Да, я боюсь, что он точно сорвется. Прошу, будь сам аккуратен. — Карла прижалась к Кенни в ответном жесте, садясь в машину.       Кивнув, Кенни сел к Йегеру в машину, пристегиваясь.       — Что смотришь так, словно увидел призрак? Поехали. Сам будешь с ним разбираться, я просто проконтролирую, чтобы ты не наделал глупостей.       — Да как хочешь, — проворчал Эрен, сразу же срываясь с места, словно его могли затащить в полицейский участок уже сейчас. Пробки Лондона всегда раздражали Йегера, и он изо всех сил старался хоть как-то переключиться с этого: — Так что с твоим отцом стало?       — Моя мать сошла с ума. И когда она умерла, я был уже в достаточном возрасте, чтобы взять и отыграться. — Кенни улыбнулся, становясь сразу же серьезнее. — Но тебе так делать не стоит. Это чревато тюремным сроком, а откупать тебя никто не станет.       — Не собираюсь. Это будет слишком просто и легко для него. — Сжимая крепче руль, Йегер высматривал свободную полосу, куда достаточно резко перестраивался, чтобы продвигаться быстрее. Напоминание о тюрьме будто бы прошло мимо, хоть и заставило дрогнуть губы и нахмуриться сильнее. — Ненавижу это время дня. Ненавижу то, что ничего не помню. Это мерзко — жить теперь с пониманием, что кто-то вырвал целый кусок воспоминаний из головы. Я ведь не мог не слышать всего… Ладно, проехали. Выговариваться я не стану.       Он замолчал, дергано выкручивая руль, чтобы в очередной раз вырваться из потока.       — Скорее всего, ты слышал все прекрасно. Но твой мозг таким образом попытался защитить себя. — Кенни недовольно нахмурился, явно не одобряя стиль вождения Йегера. — Не обижайся, но тебе бы терапию пройти. Она уже прошла, и стало легче.       — Как-нибудь. Возможно. В моем деле каждый второй имеет постоянного мозгоправа. А каждый третий с ним еще и спит. Так что… Да ебаный ты в ухо, дятел! Колеса уже выверни нормально, если хочешь выехать! — Гудок взревел, и водитель, что непредусмотрительно попытался вписаться перед Йегером, юркнул обратно, открывая путь. — В общем, подумаю на досуге, когда разберусь со всеми текущими проектами — не жизненная необходимость, сам справляюсь как-то.       — Как знаешь. — Кенни поджал губы. — Слушай, сбавь немного обороты. Такими темпами мы не доедем.       — Да вон уже дом этой мрази. — Махнув рукой в сторону типичного лондонского многоквартирного дома, Эрен повел плечами, но все же остановился на светофоре, не поехав в последнюю секунду.       Едва найдя место для парковки, он едва не забыл заблокировать машину, сразу срываясь с места в сторону входа, натягивая на глаза кепку. Удачно вышедшая из дома женщина, придержавшая дверь, и вот уже Йегер, переступая с ноги на ногу, стоял перед дверью, ждал, когда ему откроют.       — Падла. Ведь эту свою не бил наверняка никогда. И пальцем ее не трогал. Конечно. Здесь ему шею его же сынок открутил. Ссыкло. Убью суку. Придушу своими руками.       Дверь все еще никто не открывал, и Эрен настойчиво постучал. Кенни прижался спиной к стене, находя его злость забавной. Словно маленького щенка разозлили, и он пытается со всей своей свирепостью дать сдачи обидчику.       — Эрен? — Гриша немного удивленно осмотрел сына, не впуская его. — Ну, привет.       С широчайшей дерганной улыбкой Эрен постоял недолго, но, стоило Грише отвлечься на какую-то секунду, точным ударом в лицо он отправил отца в квартиру прямиком на пол. Заходя внутрь, он отпнул в сторону его ногу и, пока Гриша хватался за нос, тщетно пытаясь остановить кровотечение, прижался спиной к стене.       — Давно не виделись, папа. — Все с той же улыбкой Эрен смотрел на него сверху вниз. — Я тут понял, насколько же соскучился по твоим сказкам. Расскажешь мне какую-нибудь?       — Эрен?! Ты с ума сошел? Какие сказки?! Я вызову полицию! — Гриша попытался достать телефон, но тот был сразу откинут в сторону. — Совсем уже поехал на своей наркоте и съемках?!       — Поверь, для тебя было бы лучше, окажись именно это правдой, но, увы, дело совсем в другом. — Изобразив умело разочарование, Эрен присел на корточки и схватил отца за ворот потертой футболки. — Столько, сука, лет я считал, что похож на тебя. И столько же лет винил маму, что она не удержала ваш конченый брак. А что в итоге? Может, все же расскажешь мне все сам?       — Я не понимаю, о чем ты! Эрен, успокойся, мы еще погово…       Его слова захлебнулись в крови, брызнувшей в один момент после очередного удара Йегера.       — Не понимаешь?! Ты не понимаешь?! А что мне мать все рассказала, тебе ни о чем не говорит?! Все, сука, в подробностях! И теперь молись, чтобы подохнуть, иначе жить будешь под капельницами.       — Твоя мамаша — шлюха, — озлобленно крикнул он. — Все это время спала с этим тупоголовым амбалом и наивно верила, что ей за это ничего не будет. А ты — сын шлюхи. Я даже не уверен, связаны ли мы по крови.       — Был бы я от кого-нибудь другого, перестал бы так ненавидеть себя! — Одним рывком Эрен поднял Гришу и впечатал в стену, рыча прямо в лицо: — Ты — сраный трус, насиловавший женщину на глазах сына! И считаешь, вправе вообще дышать в моем присутствии?! Для чего тебе все это было нужно? Хер не стоял?! Валил бы к своей белобрысой раньше, оставил бы нас! Чего ты добивался всем этим? Или думал, я никогда не узнаю?! — Рука Эрена сжималась все сильнее на горле отца, из-за чего тот уже почти не мог ничего сказать, только выдавая хрипы. — Я же убью тебя. Убью, сяду. Хотя, скорее — нет. Никто даже не вспомнит о том, что ты живешь здесь. Твой труп будет гнить, пока вдруг твой идеальный сыночек бейсболист не придет! Так ведь? Так?! Он — идеальный, а я — тот, кто вдруг завел дружбу с Микасой Аккерман! Чуть тебе репутацию не испортил, ебаный нацист! Ты мне всю жизнь сломал, еблан! Мне, матери, доволен сейчас, счастлив?!       — Ну, так попробуй. Убей. — Гриша засмеялся. — Да у тебя кишка тонка. Теперь я вижу, что ты точно мой сын: такой же гребаный трус. И поступать будешь так же. Или думаешь, что эта девчонка тебе действительно интересна?       — Может, я и не смогу убить. — Ослабляя хватку, признался Эрен, отступая, из-за чего Гриша тяжело повалился на пол, сразу отползая в сторону. — Но согласись, что твоя кровь сейчас наверняка заледенела. Я никогда не стану таким. Никогда.       Кенни прислонился к дверному проёму, насмешливо глядя на Йегера старшего.       — Ты так уверен сейчас в том, что переживешь эту ночь?       — Кенни, — силясь улыбнуться, прохрипел тот, отстраняясь. — Не ждал тебя в гости. Чаю хочешь? Прости, свою жену предложить не могу. Ее ты уже увел.       — Думаешь, стоит тебя убивать? Или оставить жить в говне? Тебя же вроде уволили лет так десять назад. — Кенни вошел внутрь, закрывая дверь. — Интересно, почему?       — Давайте просто поговорим, как люди, и обсудим. Эрен, ты не сказал, что пришел не один, — заюлил Гриша, медленно поднимаясь и размазывая по лицу кровь рукой. — Позвонил бы, посидели б нормально за рюмкой…       — Иди ты на хер, папа, — выплюнул Эрен, брезгливо осматривая свои руки, пальцы на которых уже дрожали.       — Ладно. Пойдем отсюда, нечего дальше голыми руками говно мешать. — Кенни хотел выйти, но остановился, закрывая дверь. Подошел к Грише и, сев на корточки, придвинул его голову ближе, начиная шептать: — Как обычно. Ни писка в мою сторону, в сторону Карлы или ее сына. Узнаю, что ты ей снова написываешь, просишь встречи — будешь голыми руками себе могилу рыть, а потом я тебя в нее зарою самолично. Усек?       Гриша быстро закивал, крепко зажмуриваясь. Аккерман поднялся и, заметив рамку с их семейным фото, кинул ее в стену. Стекло разбилось, разлетаясь в разные стороны. Кенни с тяжелым вздохом подошел и вытащил фотографию, а затем помахал ею перед лицом Йегера. Медленно оторвал его от общей композиции, а остальное положил во внутренний карман пиджака.       — Ты недоразумение, даже не знаю, как ты еще жив. Хотя... Отвратительные люди всегда живут дольше всех, так что сотый день рождения будем отмечать в одном и том же кафе. — Усмехнулся Аккерман и вышел из квартиры.       — Так куда тебя подвезти? — начал уже спокойно Йегер, когда Кенни сел в машину, хоть все еще его заметно потряхивало. Видимо, к некоторым озвученным фактам и словам отца он еще не был готов. Все вокруг сыпалось, а он даже не представлял, где сейчас можно было бы спрятаться от всего этого дерьма.       — Давай выпьем, только перед этим отзвонись матери. — Выжидающе глядя на Эрена, он кивнул на телефон. — И будь добр, начни звонить ей почаще.       — Ладно. —  Йегер тяжело вздохнул и, откинув голову на сиденье, набрал Карлу. На панели сразу высветился ее номер. — Мам, все в порядке, можешь не волноваться больше. Пока тут… С Кенни… — Он взглянул на Аккермана, молча интересуясь, стоило ли ей говорить, куда они собираются.       — Можешь говорить. — Кенни махнул рукой, сразу же говоря громче. — Твой сын не натворил делов, все в порядке! Я за ним проследил, и докучать тебе сомнительные личности больше не будут.       — Хорошо. Очень хорошо. Эрен, ты подвезешь ведь его до дома?       — Думаю, если мы все же засидимся в баре, то это сделает водитель. — Он усмехнулся. — Ладно, мам, я еще позвоню попозже, поговорим уже нормально.       Попрощавшись, Йегер сбросил вызов и, отбивая пальцами дробь, направил машину к малоизвестному бару Лондона. Крошащийся типичный кирпич, металлическая дверь и равнодушные сотрудники, которые только наливают, убирают и принимают оплату. Никаких излишеств.       — Знаешь, Эрен, сегодня ты поступил правильно, — потягивая коньяк, сказал Кенни, осматривая всех присутствующих в баре. — Может, даже впервые за всю свою жизнь.       — Не знаю. Правильно было бы — выслушай я ее раньше, если бы хоть раз что-то заметил. А так… Ну, расквасил я ему ебальник, а толку-то? Легче кому-то от этого стало или чудесным образом изменилось прошлое? — Он отмахнулся, сдул легкое пламя с зеленого шота и осушил разом, не поморщившись.       — С другой стороны, ты показал, что больше не ребенок, который будет терпеть. — Кенни пожал плечами. — Все равно. От того, что ты не знал, любить тебя она не переставала.       — Я бы вел себя иначе. Мне кажется. Со всеми. Поганое ощущение, словно что-то упустил. — Начиная пьянеть, Эрен расслаблялся, уже не особо задумываясь что и кому он говорил. — Мне даже стыдно, кажется, что получился таким.       — Чем быстрее отпустишь, тем легче будет. — А Аккерман, казалось, совсем не опьянел. — Это большая проблема.       — У меня этих проблем — хоть обожрись. — Рассмеявшись, Эрен закинул в себя еще два шота и несколько орешков. — Но все равно пойду послезавтра изображать довольного жизнью любителя… Чего там я в этот раз люблю? А. Точно. В этот раз я буду любить опять кофе, потому что идиот-фотограф снес всю прошлую фотосессию. Надо написать Мике, что завтра я — овощ. Вот она разозлится… Убьет — не меньше. Говорю же, я с ней все всегда порчу, как и этот гребаный Гриша. Что б его. А она хорошая же такая… Так много сделала для меня.       Достав смартфон, Эрен всматривался в экран, поджав губы, старательно набирая сообщение, подбирая слова.       — Ты извини, что и твое время трачу, тебе к маме же моей надо, а ты тут…       — Думаю, ей спокойнее, если я буду за тобой присматривать, — заверил его Кенни. — Да. Микаса хорошая. Узнаю, что обижаешь — я тебя вскрою.       — Никогда! — Эрен отрицательно замотал головой, из-за чего сильнее вцепился в барную стойку. — Она же такая… Прям вот вся… Я не хочу, чтобы она на меня злилась, наоборот. Хочу, чтобы она гордилась. Я же ради нее ни одной вечеринки. Ни одной не такой больше сигареты. Практически чист! Кроме вот… этого. — Постучав рюмкой, Эрен тяжело вздохнул. — И с мамой хочу общаться. Они же вдвоем все это время со мной возились… А я только в проблемы и влипаю.       — С мамой будет легче всего. Ее ты тоже не обижай. — Кенни сжал его плечо. — Когда дело касается тебя, она становится такой беззащитной. Я бы все отдал, будь моя мать такой же.       — Нет-нет, я с мамой поговорить хочу. Она же мне очень нужна. Хоть я и виноват. Так странно. Теперь сижу и ною здесь. Да уж. Да к чертям, вызову водителя, чтобы отвез. Я так снова сопьюсь, а мне нельзя нарушать контракт съемок — меня сожрут с потрохами. — Все на экране смартфона расплывалось, и невозможно было сконцентрироваться. — Нет. Похоже, не вызову. Завалиться бы домой, но чтобы не одному там оказаться… По щелчку пальцев так. Хоп! И дома.       — Не боись, мой водитель приехал уже. Пойдем. — Поднявшись, Кенни помог удержать ему равновесие. — Хочешь, отвезу тебя к дому матери?       Эрен отрицательно замотал головой, бросив купюры на барную стойку.       — Не сейчас. Мне нужно отойти от встречи с этим мудаком. Да и в таком состоянии… Не хочу сейчас попадаться. Стыдно будет. Лучше я к себе.       Усадив его в машину, Кенни сел с другой стороны, вздыхая.       — Меня домой к Карле, но сначала его довезешь. Эрен. — Кенни потрепал его по плечу. — Диктуй адрес.       — Да там… Где эта высотка такая… — Прорычав что-то невнятно, он достал вновь смартфон и достаточно быстро открыл нужную заметку с написанным адресом, отдавая Аккерману. — Всегда выручает. А ты и впрямь нормальный. Но каждая наша встреча заканчивается алкоголем.       — В прошлый раз я тебя споил, чтобы закадрить твою мать. — Кенни усмехнулся, после чего продиктовал адрес водителю и повернулся к Йегеру совершенно серьезно. — Мы вместе десять лет почти, сразу после развода сошлись. Гриша соврал про то, что она вечно изменяла. Но она тебе не сказала, потому что ты бы совсем от нее отвернулся.       — Гриша — мудак. Ненавижу, что я его сын. Он предал меня давно, когда выбрал жить с Диной и Зиком. Да и я и не верю, что мама изменяла ему. Она всегда говорила, что… Так тошно от всего этого дерьма. Но если уж она с тобой столько лет и познакомила, то, значит, это ведь правильно. Ты ведь лучше. Думаю, она счастлива теперь. А я рад, что нихера не вспомню из того, что сказал сейчас. — Усмехнувшись, Эрен накрыл голову ладонями, пытаясь продолжить думать трезво. Если это все еще получалось.       — Может, и лучше. — Аккерман тяжело вздохнул, поправляя волосы. — Мы особо и не ругаемся. А проблемы есть у всех.       — Во-о-от и не стоит — гнилое дело. Ненавижу ругаться. И мама не любит ругаться. Строгой бывает, но никогда не ругала меня. Только вот… он ругал. Воспитывал. Мама заступалась. Видимо, после этого он ее… — Эрен резко отвернулся к окну, стиснув челюсти, словно трезвея на короткий момент. — Я не трус, как он сказал. Я знаю это. Но в моей жизни его точно больше не будет.       — И славно. Он только тянет всех на дно. — Кенни отвернулся к окну. Дальше они молчали, а когда доехали до его дома, Аккерман пожал его руку. — Дальше доберешься сам. Бывай.       Черный Майбах скрылся из виду, оставляя Йегера совсем одного.