Пока цветет азалия

      Автомобиль с водителем прибыл через десять минут. Сидеть в нем было некомфортно, но, к счастью, он включил радио. Треки Эми Вайнхаус были как нельзя кстати, и били прямо по ситуации, в которой они все оказались. К счастью, паника, настигшая Аккерман на выходе, сошла на нет, оставив за собой временное безразличие. Действительно, это было то, что она должна была понять на собственном опыте. Все розовые очки разбились, и Микаса взглянула на него проясненным взглядом. Вывод ясен: нахер Йегера. Да в принципе, нахер их всех.       Водитель привез ее к бизнес-центру Аккерманов, где ее сразу же встретила помощница Леви и, мило улыбаясь, сопроводила ее до кабинета брата. Немного помявшись у входа, Микаса все же зашла внутрь.       — Знаешь, не смешно все это, Леви. — Микаса небрежно бросила сумку на диванчик, садясь в кресло напротив его стола. — Ты ведь все знал? Об Эрене. Но все еще позволил мне наступить на эти грабли, избил его.       — Да. Я позволил. И я ужасный человек, ужасный злобный брат, и все дела, — начал Леви. — Но я знал, что хватит тебя ненадолго. Прости, что пришлось заставить тебя получить жизненный опыт самостоятельно, а не продолжать водить за ручку, как ребенка, подсаживая саботажников.       — Да. Ты ужасный злобный брат, — честно ответила она, смеясь. — Приставил ко мне какого-то мужика, на которого я запала. Сделал все, чтобы я отдалилась от Эрена, а потом просто окончательно разочаровалась в человеке, которого знала полжизни. Скажи, дядя был в курсе твоих махинаций, или есть человек, которого я могу не ненавидеть?       — Не полностью. Он знал только о Жане. — Леви прокашлялся. — И я бы советовал тебе хранить молчание об остальном. Он обязательно расспросит, а за такое Эрена точно подвесят яйцами к потолку. Вряд ли ты хочешь, чтобы его настигла такая участь. Вот, читай.       Он бросил ей толстую папку компромата, которую ранее передал ему Жан. Аккерман взяла ее и стала медленно рассматривать все фотографии с датами, все файлы, те самые анализы, которые она забрала, заключения. Все, что скрывал от нее Эрен Йегер.       — Значит, все-таки он дал мне наркотики. Я не хотела в это верить. Но хоть в чем-то я не схожу с ума. Я точно помню, что тогда сказала «нет». А Жан и Армин — поганцы. Так бесстыдно все про меня сливать тебе.       — Справедливости ради, Жан уже был отстранен от дел и лишен финансирования. Можешь считать это своеобразной насильной пенсией. Хотя, в его намерениях я не сомневаюсь. Он говорил правду, про всю эту белиберду с чувствами. — Леви хмыкнул. — Ты точно меня ненавидишь?       — Да, — непринужденно ответила она, кидая папку обратно. — Я всех вас ненавижу сейчас, если честно. Будь у меня возможность — я бы сбежала к чертовой матери, послав всю эту ебанутую семейку нахер. Но ведь Аккерманы суровые британские мафиози, от их взора не скрыться даже в Китае, ведь так? Ах, да, еще и все мои финансы на сто процентов состоят из личного счета. Просто супер, отличный ход, дядя. Если сниму их — и меня быстренько найдут. А если нет — умру в нищете, хотя вариант с изучением китайского и поиск работы там звучит не особо плохо.       — Микаса, — он прервал ее. — Если хочешь уехать, я куплю тебе билет на самолет в любую точку мира. Но ты должна понимать, что никогда не сможешь уйти от нас, от наших денег. За тобой всегда будет слежка. Сбежав от всех, ты не станешь свободной.       — А как стать свободной в нынешних реалиях? Вы как Америка, которая всюду несет свою никчемную демократию. Так же всюду устанавливаете свои правила. А оно мне нужно? Ты спросил меня? Что мне стоит пойти в полицию и просто сдать вас всех? М?       — Я думал, ты уже прошла фазу бунтующего подростка. — Он рассмеялся. — И что сделает полиция? Они слишком зависимы от нас. Беги сразу в Интерпол, суды по правам человека. Глядишь, на одно заседание тебе хватит денег.       — Леви. Ты даже помечтать не позволяешь. — Микаса закатила глаза. — Впрочем, раз от вас никуда не деться, то я просто продолжу быть частью конченной, гиперопекающей семейки. Глядишь, стану той самой карикатурной алкоголичкой из фильмов про богатеев, а когда родится наследница Кенни, буду подкидывать ей крупные суммы денег.       — Не говори, что ты докатишься до бесконтрольного распития алкоголя. Мне хватило твоей тети. Ты знала, что Киеми питает страсть к текиле? Вот и я нет. — Леви усмехнулся. — Кажется, ситуация с Эреном не особо тебя удивила… Но беременность его подружки удивила даже меня, признаюсь. Теорию я построил, но не думал, что на практике уже все сбылось.       — Это было ожидаемо. Вот сейчас поеду и, может, убью его нахер, если разозлюсь. Но по ощущениям я ничего не чувствую, представляешь? Вообще. Ты когда-нибудь не чувствовал абсолютным счетом ничего?       — Всегда. — Леви сел более расслаблено. — Таковы уж последствия моей прекрасной судьбы.       — А я-то тут причем? А? Это ты любя меня ввел в это состояние? — Микаса непонимающе взмахнула руками. — Сука, да пошел ты на хуй! Я очень давно хотела тебе сказать, что ты меня заебал. О, да, я умею вот так говорить. Ты. Меня. Заебал! И жизнь твоя меня заебала, и то, что ты ко мне лезешь — заебало. Вечно ты все портишь. Ты и дядя. Вы влезаете в жизни, якобы во благо… Да лучше бы вы вообще меня бросили, чем я знала, что моя семья вот такая, и что мой брат избил моего недо-парня.       — Микаса, прекращай вести себя как идиотка. Ты столько лет была зависима от придурка-дрочера. Ты бы не ушла от него, если бы не то, что я сделал. Ведь так? Можешь хоть до конца жизни мне в лицо говорить, как ненавидишь меня, как я тебя заебал, и какая жизнь у тебя херовая. Мне насрать, главное к дебилу этому не возвращайся. Живи, хоть на кинки-вечеринки гоняй. Никто к тебе больше не будет лезть с моралями. Становись аналогом принцессы Маргарет.       Микаса молчала, уперевшись взглядом в пол.       — Все, что я сделал — для твоего будущего благополучия. Не спорь. Вы никогда бы не были вместе так, как хотела ты. А я не позволил бы вам быть вместе так, как хотел он. Я мог просто убить его, но…       — Но тогда ты бы разрушил отношения дяди с Карлой, и я бы возненавидела вас по-настоящему, а не в следствии непринятия ситуации и тотальной потерянности. И в данный момент мои, в некотором роде, инфантильные слова — следствие попытки защититься, — докончила за него Аккерман. — Знаю я это. Мне просто плохо, вот и все. Потом обдумаю всю эту ситуацию и решу, буду ли ненавидеть вас дальше или нет.       Микаса поднялась и, захватив с собой папку, вышла. Доехать до квартиры и отписать о том, что им нужно поговорить, не составило особого труда. Пока Йегер не приехал, она собрала все свои вещи и передала их уже другому водителю, который на весь день был приставлен к ней, а сама осталась ждать, сидя на кухне, поедая при этом апельсин.       — Мики, — раздалось вскоре из коридора, и Эрен подошел к ней, быстро чмокнув в макушку, откинув в сторону сумку. — Я в душ сперва. Ненавижу эти все общественные места. Ты бы хоть, не знаю, телевизор включила.       Щелкнув пультом, он хлопнул Аккерман по плечу, выходя, чтобы взять сменную одежду.       — Тебе не хочется для начала поговорить со мной? Вообще не интересно? — строго спросила она, прожигая его спину своим взглядом. — Хотя, как хочешь. Я не спешу.       — Ну… — Он остановился, сглотнув, и улыбнулся немного нервно, взглянув на Микасу. — Пожалуй, я все же сперва сполоснусь и переоденусь.       На удивление Эрен провел в душе времени меньше, чем обычно, но вот после того, как шум воды стих, он не спешил по какой-то причине выходить, но вариантов иных не было. Переиграть и переделать текущий момент он не мог, поэтому, вытирая волосы, он вернулся к Микасе, садясь на стул рядом.       — И какая тема у нас сегодня на повестке? Если ты решила, куда поедем, то только скажи место, я все устрою, все куплю. Или решила все же, что нужна машина?       — Вот об этом. — Микаса бросила папку на стол, улыбаясь. — Скажи честно: ты реально настолько идиот, что думал, что я никогда не узнаю? Начал со мной отношения, даже не постеснявшись того, что сделал на Ибице. Спал со своей коллегой, переписывался с ней в интимном порядке, так еще и сделал, сука, все, чтобы у меня остался только ты. Я тебя совсем не понимаю, знаешь? С тем, что я думала, что я ебнутая, ты так вообще… Блять, даже слова такого нет.       Бледнея, Эрен не спешил открывать и смотреть материалы, лишь коротко рассмеялся, но сразу вновь стал серьезным.       — Это же Леви? Это ведь он тебе дал, да? Я даже смотреть не стану этот бред. Полнейший вздор и обман. Я тебя ничем не собирался пичкать, ясно? — Поднявшись, он пригладил волосы, а после вновь сел на стул, криво улыбаясь. — Это вранье. Я не собирался тебя насиловать, как он говорил. Он же… Да я… Твою мать, Мики, мы оба были в хлам тогда! Ты отказалась, я не трахал тогда тебя, да поверь!       — Что ты тогда делал? Для чего была наркота? Только ты ее мог дать, Эрен. Самое время во всем сознаться, а не закапывать себя дальше. Я знаю, что ты ушел к Хистории с нашего свидания. Как ты мог поступить так со мной? Вот так. Просто взять и сбежать к другой девке на весь день. — Микаса говорила это совершенно спокойно. Конечно, ведь нет ничего хуже безразличия. — Ты бы хоть просмотрел ради интереса. О, я даже разговор с Жаном прочитала. Столько всего нового о себе узнала.       — Это… Ты была слишком напряжена. И это было не специально. Я не знал, что так выйдет. Это должно было быть обычной таблеткой, чтобы просто снять усталость, все. А тебя накрыло. Я бухой был, не проверил, и… Там не должно было быть такого эффекта, ну не должно! — Он сильно сжал кулаки, смотреть на Аккерман было тяжело, но он все же смог поднять на нее взгляд. Его голос стал подавленным, изредка дрожал, отображая нарастающее волнение и панику. — А когда накрыло, то у меня просто не было вариантов, что делать. Тут или снимаешь это возбуждение, пока человек с ума не начал сходить… Без «или», вернее. Просто снимаешь. Я сам испугался за тебя! Правда, Мики, очень испугался, я всю ночь от тебя не отходил, выхаживал. Конечно, я не рассказал такое. Зачем? Ну, правда, зачем рассказывать дерьмо, которое случилось? Это же как с Вегасом, верно? То, что случилось там, должно там и остаться. Просто недоразумение, которое решилось. Да, я помог тогда… Ну, да. Но я не совал ничего в тебя, не насиловал. Это была всего лишь небольшая помощь, чтобы тебе же и помочь, чтобы исправить глупость. А на Хису мне срать, честно! К черту ее — эту дуру ненормальную! Она же любую дрянь наплетет про меня. Да, я документы у нее взял, и все. Готов спорить, что и ее твой брат подослал. Блять, ну, Мики, я же говорил об этом, говорил, что он просто на меня точит зуб. Ты же не такая, чтобы верить всякой херне, ну. Пожалуйста, скажи, что ты и сама в это не веришь.       — Я ухожу, Эрен, — смотря прямо в его глаза, сказала она. Тон ее голоса был озлобленным, а руки едва заметно дрожали. — Ты перешел грань моего терпения. Я не просила расслаблять меня, слышишь? Ты вообще меня слышишь? Или себя? Ты всем, кому мог, — сделал больно. Ты эгоистичная скотина, которая не умеет думать. Сука, я так тебя любила раньше. Блять, я была на все готова. Даже следы преступления убрать. Раньше. Все, что я хочу для тебя сейчас — одиночества. Хочу, чтобы ты всю жизнь был один, в наказание за то, что ты похоронил меня. Мою любовь к тебе. Нет больше ничего, нет Микасы Аккерман, которую ты знал в детстве. Добрую, наивную. Жаждущую твоего внимания. Ты сломал меня, и не сваливай все на Леви. Не он давал мне наркотики, не он выводил на ссоры, не с ним я здесь жила все это время, думая, что моя семья меня предала.       И, знаешь… Я бы предпочла знать, чем ты меня напичкал. Срать я хотела на все эти Вегасовские правила. Пошел ты на хуй со своим враньем. Ты был у нее всю ночь. У другой женщины. Когда есть я. И знаешь что? Мне похер. У этих отношений нет никакого смысла! Ты спишь с другой, а я целуюсь с Жаном. О-о-о, представь себе, да. И я раздевалась перед ним. И тогда, в Шотландии, мы спали в одной кровати. И знаешь что? Надо было его трахнуть. И делать это каждую ночь на протяжении всех гребаных двух недель. Чисто чтобы все, что ты приписывал ему, хотя бы было правдой. Просто потому, что единственное, в чем он меня обманул — истинные причины того, что он снова появился в моей жизни. И знаешь, пока что твои проступки перевешивают его. Ты заврался настолько, что сам потерялся в том, что говоришь. Ты потерялся в своей жизни. Тебе нужна помощь, и явно не моя.       — Погоди-погоди. Нет. — Он быстро замотал головой, глупо улыбаясь. — Ты не серьезно. Я не трахал ее тогда. Такого просто не было. Она же… Да блять! Она страшная, вся какая-то… Еще и располнела… Нет! Это просто исключено, я не трахал тогда Хисторию. И ты не могла целоваться с Жаном. Ну это же ты — Микаса. Та Микаса, которая краснела, когда о сексе разговор заходил, когда я прикасался к тебе. Ты не можешь говорить, что хотела другого мужика, когда я был рядом. Это же… неправильно. Ты обиделась, что я тебе внимания мало уделяю? Мало подарков? Хочешь, мы сейчас соберем вещи и просто уедем из этой чертовой страны нахер куда-нибудь подальше. Только ты и я. Вдвоем. Ты не можешь просто взять и уйти, мы все исправим, решим, найдем выход. Психолог? Давай запишемся к семейному психологу. Ты же любишь меня, Мики, ты же всегда была рядом, так не бывает.       Он взял ее руки, прижимая к своей груди. Его заметно трясло, словно он вышел на абсолютный мороз без шанса согреться. Осознание происходящего все никак не хотело окончательно проявляться в его сознании, и он цеплялся за последние крохи надежды.       — Эрен. — Микаса улыбнулась. — Именно так все и было. Именно так. Ты вывалил на меня новость, которая нарушила мою психическую стабильность. Ты воспользовался этим. Я не хочу даже видеть тебя сейчас, не то, что пытаться что-то сделать с нашими отношениями. В четырнадцать у нас еще был шанс, признаю. Тогда я и вправду была такой, как ты говоришь. Но сейчас я устала. Ты сходишь с ума, а у меня нет ресурсов для того, чтобы вытягивать тебя. Прекрати. Ты же знаешь, что я права. Отпусти меня.       — Но это ведь была правда! Я сказал тебе правду, которую ты обязана была знать. Ты не можешь из-за этого вот так просто взять и разорвать наши отношения. Мы ведь все только начали. Так не делается, Микаса, так нельзя. Ну, давай, я сниму номер в отеле? Ты поживешь здесь, успокоишься, я успокоюсь, мы попробуем все снова. Два дня? Три? Неделя? Сколько тебе нужно? Скажи, сколько нужно, чтобы начать все заново? Нет-нет, давай без всех этих глупых расставаний. У нас есть шанс, чтобы все получилось. Я обещаю, что больше не будет никаких ссор, прошу. Я же люблю тебя. Ты же самое дорогое, что у меня есть, я не ведь не смогу без тебя. Ты не можешь вот так решить уйти. Так не делают. Я не отпущу тебя. Никогда. Нет, не хочу отпускать. Ты же сама не хочешь уходить. Просто эмоции, усталость… — Крепко сжав ее в своих объятиях, Йегер задышал рвано и тяжело, будто лишенный кислорода. Его слова путались, а в глазах можно было рассмотреть настоящий страх перед очевидным.       — Отпусти меня! — Она попыталась отстраниться, упираясь руками в его грудь. — Эрен. Я честна с тобой сейчас. Я хочу расстаться и идти дальше. Мы не неделю с тобой знакомы, чтобы понять, что все это бесполезно. Хватит. Я ухожу. Окончательно. Не делают так, как ты. Ты сделал все, чтобы наши отношения разрушились. С меня хватит.       Микаса отошла от него, сразу же направляясь к выходу.       — Папку я тебе дарю, можешь перечитывать ее каждый раз, когда будешь жалеть себя со словами «почему она ушла?» и считать меня плохой. Я выбираю себя, а не тебя.       Он стоял, смотря на эту чертову папку, совершенно не понимая, что должен был делать в такой ситуации. Возможно, что в большей степени была его вина, но ведь в другом он не обманывал. И уж совершенно точно не хотел терять еще и Микасу. Что будет, если он сейчас позволит ей уйти? Сознание добродушно подкинуло воспоминания о том, как именно Аккерман была рядом после последней ссоры с Армином. Тогда он едва ли смог сдержать слезы, хоть и говорил, что вся эта дружба ничего не стоит. Она была рядом, когда он проваливал самые первые прослушивания, и никуда не девалась в моменты удачи. Именно Микаса выслушивала все его пьяные размышления о том, что он обязательно добьется всего в этой жизни. И именно она подсказывала, как поступить, где лучше снять квартиру на первое время, когда Гриша откупился от него деньгами. А еще она пыталась помочь столько раз еще в детстве. А он?       Что делал Эрен в ответ на всю эту помощь? Он поморщился, вспоминая, как буквально мог трахать очередную модель, устроив ее в удобную ему позу, понимая, что скоро должна была прийти Микаса. Голова раскалывалась, словно изнутри били по ней, пытаясь проломить. Во всем этом потоке дерьма можно было утопиться, что, собственно, сейчас и происходило. Из имеющихся хороших поступков не вышел бы даже самый хилый плот. Зачем, действительно, он такой все это время был нужен Микасе? Зачем была рядом? Почему любила? И почему сейчас, когда все, казалось бы, начало налаживаться в их отношениях, ушла? Эрен отбросил папку со стола на пол, понимая, что причин для ее ухода и впрямь предостаточно. Но только все равно не хотелось отпускать ее, не мог он допустить этого.       Рванув следом, Йегер успел к моменту, когда Аккерман только вышла из здания. Не обращая ни на кого внимания, рухнув перед ней на колени, расцарапав кожу даже через плотную ткань штанов, он сжал ее ноги, прижимаясь, целуя, все еще не имея возможности произнести и слова. Вздрагивая, он уткнулся макушкой в ее ноги, пытаясь заставить себя сказать хоть что-то через рвущиеся слезы, которые невозможно было остановить.       — Я не хочу так! Не хочу, чтобы ты была с кем-то другим! Я не хочу умирать, Микаса, а без тебя жить… Не смогу! Прошу, не уходи, прошу! Прости меня. Сделай, что угодно, проси, что хочешь, но не бросай меня в этом одиночестве! Не смогу быть один! Не смогу! Мне страшно, что ты уходишь… Пожалуйста… Останься. Не бросай. Я умоляю, не делай этого. Мудак. Еблан. Тварь. Паразит. Я ведь… Ты же одна со мной всегда была рядом. Мы же… Не надо.       Его голос постепенно становился все тише, а руки медленно разжимались. Он знал, что это последний шанс хоть как-то остановить ее, хоть надежды становилось все меньше.       — Эрен! Встань, ну же! — Растерянная до ужаса Микаса пыталась поднять его, пока вокруг них уже начинали толпиться люди. Когда он поднялся, Аккерман завела его внутрь здания, нервно поправляя волосы. — Я не хочу быть с тобой. Пройди психотерапию, и, может, мы с Армином снова начнем общаться с тобой когда-нибудь. Как друзья. Пожалуйста, отпусти меня. Так будет правильно.       — Не начнете. — Посмеиваясь сквозь слезы, он отрицательно закачал головой, делая шаг назад и убирая руки в карманы. — Я же знаю, что не начнете. Только тянуть вас буду. Всегда так было. Я же всегда был отдельно. У вас дружить даже получалось лучше. Не начнете общаться. Зачем я вам? Это вы без меня можете. Ты без меня сможешь. А я без вас — нет.       Он втянул носом воздух с характерным звуком и вновь улыбнулся, вытирая тут же ладонями заплаканное лицо. Махнув рукой подоспевшим к дверям зевакам, он заулыбался еще шире, а после медленно начал отходить в сторону лифта, даже не смотря больше на Микасу.       — Я лишь хотел попытаться хоть что-то построить и исправить. Извини, что так вышло. Я не смогу отпустить, давай-ка лучше просто уходи сейчас сама, раз уж решила. Может, и лучше. Я не знаю. Думать из нас двоих ты умеешь. Я это… — Он гулко сглотнул, нажимая на кнопку лифта, дрожащими руками пытаясь убрать с лица волосы. — Один тут. Побуду. Немного. Почитаю. Это же полезно, говорят. Сука. Больно, оказывается. Да вали уже! Уходи. Травишь только душу собой…       Он стукнул по кнопке, которая тут же оповестила о приходе лифта сменой цвета. Зайдя внутрь, не дожидаясь, когда двери закроются, он опустился на пол, накрывая голову руками, пробиваемый крупной дрожью и совсем неподходяще ситуации посмеиваясь.       Микаса вышла еще раньше, чем он зашел в лифт. Водитель галантно прикрыл ее от зевак, так и норовящих подойти, расспросить, и они быстро уехали оттуда. Ее всю трясло настолько сильно, что она попросила его найти контакты Карлы и нажать кнопку вызова.       — Карла, не могла бы ты заехать прямо сейчас к Эрену? — спросила Микаса, стараясь успокоить дыхание. — Это очень важно. Он сейчас нестабилен. Ты должна, ты же его мать… Исправь уже хоть что-нибудь! Сколько можно!       Услышав нервное «Да, конечно», Микаса сразу же бросила трубку, прикрывая глаза.       Как назло, добираться в этот раз оказалось дольше, чем в прошлый. Пока ее водитель приехал, затем пока они добрались до квартиры… Карла нервно пыталась вставить ключ в его дверь, удачно продублированный еще давно. В нос тут же ударил запах сигарет. С кухни доносился звук включенного телевизора.       — Эрен? — Она захлопнула за собой дверь, скидывая раздражающую обувь. — Где ты, сыночек?       Сдавленное «блять» донеслось со стороны спальни, а следом и быстрое щелканье открываемых блистеров. Ему не нужно было и гадать, кто мог попросить Карлу приехать, но это было совсем не к месту, когда все решения уже были приняты, пусть сомнения уже последние полчаса так и не позволяли перейти от мыслей к действиям. Запихивая наспех в рот таблетки, Эрен попытался дотянуться ногой до двери, чтобы успеть захлопнуть ее, хоть сил, казалось, не хватило бы сейчас даже чтобы просто подняться.       — Эрен, твою мать! Ах ты скотина такая, что ты наделал?! — тут же крикнула она, залетая в комнату. Первым делом пропихнув ему пальцы в рот, вытаскивая все таблетки, хоть он и пытался увернуться. — Что ты творишь?! Совсем с ума сошел?!       — Да что вам всем от меня надо?! Ну что? Отвалите. Все. — Отплевываясь в сторону, пытаясь сдержать рвотный позыв, Эрен отвернулся, спрятав лицо в поджатых коленях, водя руками по голове, периодически оттягивая волосы. — Я всем вам только мешаю всю жизнь, а вы все тащите меня, тащите… Стараетесь, страдаете, спасаете… Может, я больше не хочу этого! Больше некого вам, да? Зачем скотину и урода такого тянуть столько времени? Довольно уже! Она же вот ушла, я ее так обидел. Оставь ты тоже, пожалуйста. Оставь. Уходи же, давай. Ну тебе же самой лучше будет. Армину же стало. Микасе станет.       — Эрен, ну, пожалуйста, прекрати… — Карла притянула его к себе, сжимая в объятиях. — Не говори так. Мне будет плохо без тебя.       — Не будет, я знаю. Не будет плохо. У тебя дочка родится, все хорошо. Как ты заслужила. — Он зажмурился, пытаясь вновь не начать плакать, хоть вскоре и не сдержался, позволив себе на короткое время прижаться к ней, хватая болезненно воздух между всхлипами. — Я просто не получился. Нет. Я таким стал… Сам. Они же… Я не хотел, чтобы так было. Пожалуйста, не нужно со мной сейчас тут. Микаса ушла, и я… Я виноват. Но даже и тут не получается… Трус и слабак. Ненавижу.       — Как ты можешь так говорить? Ты же мой сыночек. — Карла начала успокаивающе гладить его по голове. — Да, она ушла. Это больно, очень больно, но ты пройдешь через это. Я помогу, найду специалиста. Я все исправлю. Только позволь. Я все сделаю.       — А какой смысл, мам? — Он чуть отстранился, с трудом провел пальцами по векам и щекам. — Какой в этом всем смысл, если я вам всем порчу жизнь? Я цепляюсь за вас, паразитирую. Почему она столько времени была рядом? Я же мудак. Последний мудак, которых только поискать. Не веришь? А ты смотри. Смотри, сколько всего Леви мне подарил. Старался, собирал чуть ли не за всю мою жизнь. Смотри, какой у тебя прекрасный сын. Все еще думаешь, что я кому-то могу принести хорошее? Да лучше сдохнуть сейчас, чтобы не быть вновь виноватым и никому не причинить вреда.       Он схватил первую попавшуюся бумагу, затем еще одну и всучил Карле, вновь отстраняясь, обхватывая себя руками, медленно покачиваясь.       — Если вдруг из-за меня сестра страдать будет? Я не хочу такого. Я вас всех отпустить должен, а вы меня. Так правильнее ведь. Отпустите… Ну…       — Это правда? — тихо спросила она, смотря на распечатку того самого диалога. — Неужели это я пыталась вбить тебе в голову столько, сколько могла? Как ты мог говорить о подруге в таком ключе? Ты повел себя, как самая настоящая скотина.       Карла отбросила бумагу, все равно утягивая его в объятия, покачиваясь.       — Я знаю, ты запутался. Я тебя понимаю, хоть и осуждаю многое. Я хочу тебе помочь. Станет легче. Мне стало. — Карла утерла его слезы. — Не отталкивай меня. Сейчас мы должны держаться вместе. А остальное — дело решаемое. Все наладится, обещаю. Ты повел себя ужасно, и скорее всего, сделал много плохих вещей. Но ты исправишься, и все образумится.       — Мам. — Всхлипнув, он устроил голову на ее коленях, как делал это в детстве, когда приходил с улицы в ссадинах после очередных приключений и терпел до последнего. И только Карла знала, что он мог позволить себе всплакнуть после обработки этих ран. — Я просто хотел хоть раз сделать сейчас, подумав о других. Мне без нее не нужна эта карьера. И сниматься не хочу. Ведь все это было, чтобы доказать вам, что я могу. Сам могу. Что достоин. А сейчас… Мамуль, не оставляй меня, пожалуйста, я боюсь так. Я ничего не понимаю, как лучше. Со мной вам плохо. А без меня ты говоришь, что тебе плохо. Так устал от всего. Думал, так проще. Меня не будет, и никто не будет страдать. И я не буду. А сейчас так страшно…       — Не оставлю. — Ее пальцы аккуратно распутывали неровно подстриженные волосы. — Все будет хорошо. Ты уже все мне доказал. В красивых фильмах снялся, возьми перерыв. Отдохни от всего. Давай, старайся дышать глубже. Это поможет. Я ужасная мама, раз до сих пор не помогла тебе стать прежним. Ты же был таким хорошим, светлым мальчиком. Это все Гриша, чтоб он провалился. Нужно было сразу сбегать, спасаться. До сих пор ненавижу себя, за то, что ничего не делала. Я же этим все испортила тебе. Ты бы был другим, будь я строже. Будь я лучше в твоих глазах, чем он…       — Ты считала тогда это правильным. Перестань. Ну… Не надо так. — Он поднялся, чтобы помочь ей пересесть на кровать с пола, тут же крепко обнимая и закрывая глаза. — Ты все равно была и есть лучшая мама. Я всегда тобой гордился в школе. Даже подрался с одним, который как-то сказал, что у его мамы сапоги лучше. Но ведь ты во всем лучше. Помнишь, тогда еще пришел с синяком на подбородке? Я просто упал в начале, а потом все же навалял ему. Мам. Не хочу, чтобы ты из-за меня плакала и расстраивалась. Не надо, ладно? Ну пожалуйста…       Разговоры крайне медленно помогали хотя бы начать вновь лучше формулировать мысли, которые до этого времени разбрелись и спутались. Эрену было тяжело принять сам факт, что, несмотря на все, Микаса была так долго рядом. Но Карла… Она была всегда и остается, не отказывается. Так он какое право имеет тогда предавать ее доверие?       — Да черт с ними, с сапогами этими проклятыми. Всегда ногу натирали. — Карла вытерла слезы, усмехаясь. — Такой ты драчун был, я все молилась, чтобы тебе нос не сломали. Вдруг проблемы потом будут… Что-то я тоже совсем расклеилась. У тебя есть чай? Давай выпьем. Успокоимся, умоемся. Видишь, уже полегче. Если надо плакать — плачь. Это нормально. Все плачут. А как успокоимся, займемся делами.       — Есть. В пакетиках, правда. Мы не успевали заваривать. — Йегер осекся, начиная говорить тише, устало моргая и поднимаясь, чтобы пройти на кухню. Сейчас он совсем не походил на себя, будто раздавленный несколько раз, вздрагивающий. Из-за поднятых плеч спина чуть скруглилась, а взгляд оставался пустым и равнодушным. — Или… Где-то был подарочный набор. Да. Точно. В нижнем ящике.       — Ты садись, сейчас я тебе чай заварю. Прямо как раньше, помнишь же? — Она посадила его на стул, а после прошла к тумбе, доставая чайные пакетики. Приготовить напиток по старому рецепту не составило особого труда. — Давай, пей. Он всегда успокаивал.       Шмыгая носом, Эрен привычно давил ложкой лимон, чтобы вытащить его и положить на блюдце. Все было, словно в замедленной съемке, размытое. Только залив медом дольку, он съел это, чуть поморщившись. Сделав несколько глотков, Эрен прерывисто выдохнул. Карла была права: это всегда действовало на него успокаивающе.       — Мам, а Кенни? Он же наверняка тоже обо всем узнает. Я же, получается, ваши отношения разрушу, да?       — Я… Не знаю. Существует вариант, что он ничего не знал. Тогда смысла расставаться не будет. Он точно был бы против всех этих действий, я ведь знаю. Но с Леви, конечно… Отношения ухудшатся сильно. Я обязательно с ним поговорю. — Карла глубоко вздохнула. — Даже если мы расстанемся… Ну, значит, так было суждено. Если корабль начал тонуть, его уже никак не удержишь, ведь так? Ты же понимаешь это?       — Не надо расставаться, ладно? Этого я себе точно не прощу. Я что-нибудь придумаю, мам. Правда. Обещаю. Да и Кенни не дурак — отпускать такую, как ты. — Эрен устало улыбнулся, хоть и старался изобразить это более жизнерадостно. Спохватившись, он спешно открыл окно, чтобы впустить свежий воздух. — Но, если что, сам буду тебе помогать. Ты столько для меня сделала, что это будет малостью. Посидишь ведь еще со мной, если не сложно? Или тебе нужно уезжать?       — Нет. Нет, я, наверное, переночую у тебя. — Карла улыбнулась. — Или хочешь, поедем, у меня посидим? Ты ведь ни разу не заходил в гости, не видел мой домик… У меня там много всего. И спальня для тебя есть, специально выбирала.       — Я, если честно, совсем не думал, что придется где-то сегодня ночевать. Только о том, что… Ладно, не буду об этом. — Немного равнодушно пожав плечами, Эрен кивнул, соглашаясь. — Здесь оставаться было бы слишком тошно. Одному. Но… Ты спросишь потом у Микасы, как она?       — Обязательно. Возьми тогда вещей побольше, вдруг захочешь остаться на недельку, или на месяц… Там воздух чище, работаю я из дома. Тишина, спокойствие. — Карла тут же засуетилась. — Только не отказывай, твоя квартира — бетонная коробка без души. Смотришь на нее, и сразу тошно становится.       — Ма-ам, мне нравится моя квартира, и город люблю. — Криво усмехнувшись, он допил чай, начиная думать, что бы взять с собой. — Да и вещей мне хватит. Футболки две, штаны… Я не собираюсь куда-то выходить, если решу остаться. Просто здесь… Я успел привыкнуть к тому, что вижу ее вещи везде, ее саму… Это вот и душит.       Эрен, не глядя, вытащил несколько вещей из шкафа и засунул в сумку. Пнув попавшуюся под ноги папку, он накинул на плечи пальто.       — Давай тогда уж поедем сейчас, чтобы не торчать здесь. И тебе не полезно дышать сигаретами. Да точно. Блок я взял.       — Да-да, все. Поехали. Водитель уже ждет, а то я в последнее время слишком тревожная для вождения. — Карла вышла, накидывая на себя пальто. — Раньше прям нравилось, а сейчас — и на километр не подгонишь к машине, чтобы за руль села.       — В этом вы с Мики одинаковые. — Улыбка исчезла также быстро, как и появилась, вызвав только кашель. — Я иногда давал ей ключи. Хорошо водит, скажу. А может… — Взглянув на дрожащие пальцы, Эрен усмехнулся и мотнул головой. — Впрочем, водитель тоже неплохо.       — Я вот своему лысику что угодно могу доверить. Лишнего не говорит, молча все выполняет. Быстро и четко. — Она похлопала его по плечу. — Имя у него сложное, правда. Все никак не запомню, поэтому обращаюсь просто на «ты».       — Мама! Ну как можно не запоминать имена тех, кто возит тебя везде? — Эрен даже рассмеялся, закрывая дверь и сразу вызывая лифт.       — Ну как же запомнить! Он иностранец. С Ирана, что ли. Говорю же, очень сложное имя, а обижать не хочу. Вот и обращаюсь, как к другу, все равно ему приходилось за прокладками ездить, когда мне было из дома запрещено выходить, потому что служба безопасности что-то там зафиксировала.       Улыбнувшись уголком рта, Йегер опустил голову, рассматривая свою обувь. В другой раз он точно закатил бы глаза, вывалив тираду, что о подобном ему точно не хочется слушать, и все это — чисто женские штуки, в которые он не собирается совать нос.       — Расскажи еще что-нибудь? — Он поднял взгляд на Карлу, неловко поправив ремешок от сумки. — Просто что-нибудь, что хочешь, чем хотела поделиться. Даже про прокладки, если сочтешь важным.       — Ой, мне надоела моя ассистентка. Столько проблем из-за нее было, думаю, уволю ее все же. А еще у меня дома клубничное, шоколадное и ванильное мороженое. Меня вечно мутит и хочется всякой дряни в виде рыбных консервов. Видеть их уже не могу, но как представлю вкус, приходится идти и есть. Ей-богу, сумасшествие. С тобой было намного легче. Просто ела много грибов, сливки пила. Не знаю. — Лифт остановился, и Карла вышла вперед, продолжая идти. — Вот еще и в Игре Престолов. Совсем не понимаю, зачем они этого Джона мурыжат туда-сюда. Ни рыба, ни мясо. Девушка его наоборот лучше была, а они взяли и убили ее, оставив этого оболтуса страдать. Так знаешь что? Он переспал со своей тетей!       — А мне нравится Дени. Есть в ней что-то такое… Знаешь, дух свободы, тому подобное. Ну и мордашка симпатичная. Но как-то ее совсем не развивают. Как персонажа. Думаю, Эми тяжело играть такую роль, потому что когда мало развития, то труднее вжиться. Это выматывает. Но с Джоном… Думаю, я бы согласился его сыграть, пригласи они тогда меня. — Йегер хмыкнул, а после тяжело вздохнул, вспоминая, что и сам не особо верил в этот проект.       — Ой, Эмилия бедняжка. Она же еще болела. Наверное, втройне тяжело работать так. — Карла цокнула, улыбаясь тут же водителю, который учтиво открыл перед ней дверь. — Тебе точно понравится у меня. Я сделала все так, как хотела бы.       Улыбнувшись, Эрен хоть и напряженно, но выдохнул, бросив взгляд на дом, квартиру в котором точно придется продавать. Жить там и впрямь будет невыносимо. Но с другой стороны… Там остается хоть что-то, напоминающее ему о Микасе.       Всю дорогу он предпочел молчать, уставившись в окно, игнорируя при этом все, происходящее на улице. Все словно смешалось в серую массу, став совершенно бесцельным и неинтересным. Когда же автомобиль замедлился, Эрен все же произнес:       — Хорошо. Если ты так переживаешь, останусь на неделю. Все равно я не в состоянии сейчас участвовать во всех этих фотосессиях. Выплачу штрафы за срыв, и плевать. Да и я во всех этих бумагах, графиках, расписаниях совершенно ничего не понимаю. — Он с силой сжал переносицу, зажмурившись. — Зато ты приготовишь ведь свой фирменный пирог, правда? Очень хочется хотя бы кусочек…       — Конечно, приготовлю. — Карла улыбнулась. — Никаких проблем.       Дом Карлы оказался весьма уютным и просторным. Все в нем было устроено так, как и впрямь хотелось бы самой Карле, когда он еще был маленьким, и это чувствовалось в каждой детали. Если бы еще Эрен рассматривал интерьер… Узнав, какую комнату можно занять, он вышел на крыльцо, чтобы выкурить сигарету, и только после этого вернулся в дом.       Хоть и получилось немного отвлечься разговором с матерью, но мысли никуда не ушли, и они душили его, возвращали ко всем размышлениям об уходе Микасы. О том, что больше ее не будет в его жизни. Приходилось вновь и вновь повторять про себя, что он должен держаться, выискивать причины для этого. Чтобы хоть как-то заглушить сознание, он залез под одеяло, закинув в себя таблетку снотворного. Все еще хотелось добавить еще несколько, смешать с другими… Но Йегер тяжело вздохнул, ограничиваясь нормой, только чтобы уснуть. Измотанный организм сдался быстро, и Эрен погрузился в черный сон, продлившийся достаточно долго.       Проснувшись, добравшись до уборной, Эрен заставил себя хоть немного привести себя в божеский вид, чтобы спуститься в просторную кухню. Карла быстро сделала ему чай, предложила тот самый пирог, который все же удалось впихнуть в себя. Йегер не знал, куда себя устроить, куда деться, лишь шатаясь бесцельно по дому и выкуривая сигарету за сигаретой, сидя на подоконнике в своей комнате. Пока Карла не заставила его уже угомониться и лечь на диван, всучив ему чай с мятой и лавандовые булочки. Пришлось выбрать что-то к просмотру, что могло бы ни с чем особо не ассоциироваться. Таким сериалом стал «Доктор Кто», и его самые первые серии. Йегер долго откладывал этот просмотр, и вот теперь, видимо, пришло время. Его дни начали протекать в вполне спокойном русле, а рядом сидящая Карла, стоило признать, помогала не замкнуться в себе окончательно.       Убедившись, что он плотно ушел в просмотр сериала, Карла вышла во двор. На аккуратном газоне застыли капли росы, а воздух был холодным и влажным. Она поежилась.       — У тебя все хорошо? — тихо спросила Карла.       — Не сказала бы, — прозвучало по ту сторону. — Он… Не сделал ничего глупого?       — Нет, нет. Все не так уж и плохо. Лежит, смотрит сериал. Слушай…       — Карла, я не хотела, чтобы было вот так. Мне пришлось, он перешел черту. Мы бы никогда не были бы счастливы из-за этого. Кто-то из нас бы не выдержал… — Микаса всхлипнула. — Ты же не считаешь, что я ужасный человек?       — Нет, Микаса. Я тебя понимаю. Все в порядке, просто тяжело судить, не зная всего. Наверное, он действительно дел наворотил… — Карла втянула носом воздух. — Ты сейчас одна?       — Да. Мне лучше побыть одной сейчас. Мне пора.       Отключившись, Аккерман прижалась лбом к холодной плитке ванны. Вода совсем остыла, из-за чего ее тело тряслось. А может, скорее, из-за нервов? Она была в ужасном состоянии. Не нужно было начинать с ним работать. Не нужно было начинать отношения. Не нужно было вообще продолжать свое существование в принципе. Обмотавшись полотенцем, Микаса подошла к раковине и взяла зубную щетку. Рука тряслась настолько сильно, что пасту она смогла нанести только с третьего раза. Ничего не хотелось, но нельзя было запускать это состояние. Это был бы конец.       Закончив со всеми делами в ванной, Микаса переоделась в чистую пижаму и попыталась заменить постельное белье. Не вышло. Стянув половину простыни, она повалилась в усталости на пол и прислонилась лбом к кровати. Дотянув остальное, Аккерман откинула ее в сторону. Глупая пластинка Дебюсси, которую она включила до того, как ушла в ванную, никак не хотела заканчиваться.       — Пошел ты нахер, гребаный Клод Дебюсси. Кто в своем уме называет сына Клодом, черт возьми? — забурчала она. Телефон остался в ванной. Да и зачем он ей сейчас? — Как же я все это ненавижу. Ну и слабачка.       Поднявшись, Микаса бросила простыню в корзину для белья. Молча переоделась и вышла на улицу. Натянув капюшон, она засунула руки в карманы и направилась в сторону парка, где раньше любила бегать. Пошел мелкий дождь, из-за чего люди на улицах начали медленно исчезать. По-честному, ее не особо волновал дождь. Аккерман легла на траву около озера и подставила лицо каплям.       — Девушка, вам плохо? — вдруг спросила какая-то старушка.       — Отстаньте от меня, я местная сумасшедшая, — ответила ей Микаса. Старушка напугано сжала зонтик. — У меня Шизофрения тяжелой степени, и над вами я вижу темные пятна и призрак какой-то женщины.       — Храни тебя господь… — Она перекрестилась и быстрым шагом удалилась в сторону выхода из парка.       Аккерман продолжала лежать, наслаждаясь тем, как быстро промерзало тело. Но над ней нависла тень, и капли перестали падать на лицо.       — Долго ты будешь устраивать феерии? — спросил Кирштейн, сидя рядом с ней на корточках. — Ты же заболеешь.       — Заболею и умру. Все именно так, как я и планировала. — Микаса кивнула, хмурясь.       — Не умрешь. Я уже устал тебя вылавливать.       Отложив зонт в сторону, Жан поднял ее, закинул на свое плечо, и снова взял зонт.       — Тебе не кажется это ненормальным? Задание кончилось, все как вы и хотели. Можешь отвалить от меня, а не играть в рыцаря. Занимайся своими татуировками до усрачки. — Микаса даже не пыталась сопротивляться. — Я вас всех так ненавижу. Каждая чертова личность, которую я знаю, так или иначе приложила руку к тому, что я в такой ситуации.       — А еще я гандон, твой брат гандон, и бывший твой тоже гандон. Я это уже слышал ночью. Через стенку. — Жан усмехнулся, перехватывая ее удобнее, из-за чего пришлось вручить ей зонт. — Сейчас свадьба пройдет, и уедешь куда-нибудь. В Шотландию, например. Там на самой окраине находится центр помощи тем, у кого проблемы с депрессией и прочим.       — Хотите упечь меня в дурдом? — тихо спросила Мика. — Там хотя бы красиво?       — Очень красиво, Микаса. Очень. Почти нет людей, городок на тысячи две жителей. Чистый воздух. Придем в квартиру, прогуляемся через гугл Карты. — Жан улыбнулся. — Я бы и сам в таком месте пожил.       Микаса молчала, рассматривая окна домов. Но, вскоре, ей это надоело. Да и дошли они уже. Поставив ее на землю, Кирштейн открыл для нее дверь. Самым тяжелым оказалось переодеться. Мокрые вещи стали тяжелее, из-за чего ей просто напросто не хватило сил и мотивации их снять. Аккерман села в коридоре, прикрывая глаза.       — Давай, Мики. Нужно снять это. — Жан аккуратно снял обувь и куртку. — Иначе точно заболеешь. Я знаю, что ты на самом деле этого не хочешь. Тебе просто нужна помощь.       Но она никак не реагировала, из-за чего он тяжело вздохнул, поднял ее с пола и занес в комнату. Первым делом расстегнув штаны, он стащил их с нее, а затем и футболку.       — Не заставляй меня переодевать тебе нижнее белье, — тихо сказал он. — Давай, Микаса. Сделай хоть это. Ты же не хочешь выглядеть как человек, окончательно съеденный депрессией?       Жан посадил ее на кровать, а сам достал первое попавшееся белье из комода, абсолютно не желая особо рыться в ее вещах. Зашел на кухню, прибрал небольшой беспорядок и поставил греться чайник. Когда он вернулся, Аккерман уже надевала футболку, но происходило все это настолько медленно, что даже начало раздражать. Кирштейн ускорил этот процесс, помог надеть штаны, а затем носки и приступил к сушке головы.       — Почему ты делаешь это для меня? — спросила она, когда фен на некоторое время перестал работать. — Это ведь не несет за собой никакого смысла.       — Ты ведь и сама знаешь, почему я это делаю. Я жил с матерью, у которой была тяжелая депрессия. Не хочу, чтобы ты дошла до такого. Нужно потерпеть, а потом тебе помогут. — Он пригладил ладонями ее волосы назад. — Ты сейчас совсем беззащитная, даже переодеться нормально не можешь. Всю трясет. Я сделал многое в своей жизни, что можно наречь конченными поступками, но оставить тебя я не могу. Даже если ты не захочешь быть со мной. Я не могу просто игнорировать эту ситуацию.       — Спасибо, — тихо поблагодарила она. — Представляешь… У меня Азалия засохла. Окончательно.