Пока цветет азалия

      Она проснулась от долгого и пронзительного кошачьего взгляда. Аляска сидела у них в ногах, с интересом рассматривая второй бугорок одеяла. Микаса некоторое время смотрела в ответ, но головная боль заставила отвлечься и вылезти из теплого кокона объятий. На тумбе лежали две таблетки, и стоял графин с водой. Как мило. Закинув обе сразу в рот, она еле удержала его трясущимися руками, чтобы налить воды. Так и не заполнив стакан полностью, Аккерман выпила всю воду залпом. Правда, это не утолило ее жажды. Да и вода стала теплой.       Поднявшись, она натянула на себя какую-то футболку, лишь бы не ходить по квартире нагой. По планировке ее и квартира Жана были схожи, поэтому дойти до ванны не составило особого труда. Только если не учитывать то, что приходилось держаться за стену. А вот сама комната была уже другая. У него здесь была еще и душевая кабина.       — Сучка Флетчер, а ведь говорила, что квартиры с душевой кабиной на этом этаже нет! — прохрипела злобно она, но сразу же отвлеклась на поиски одноразовых зубных щеток. — Точно должны быть…       Пластмассовая щетка нашлась в нижнем ящике. Зубная паста со вкусом мяты была как нельзя кстати, таблетки оказались ужасно горькими, но уже начинали помогать. Роль алкоголички на сцене жизни Микаса решила оставить кому-нибудь другому. Уж слишком плохо было в этот раз, хоть она уже и начинала трезветь, когда они приехали. На болезненно бледном лице тут же проступил густой румянец. Засос на ключице был некстати, придется точно надевать водолазку с высоким воротом. Не хватало еще представать перед братом в таком виде. Такое точно встретили бы не с восторгом.       Закончив умываться, Аккерман прошла на кухню и заглянула в холодильник. Куча пластиковых упаковок с полуфабрикатами, фастфуд, лоты, заказанные в ресторанах.       — Ну и как ты раскачался, питаясь этой дрянью? — тихо спросила себя она, доставая один из ресторанных лотов. Курица по-французски. И достаточно много. Быстро разогрев ее, Микаса уселась завтракать. Или обедать? Переведя взгляд на часы, ей пришлось сощуриться, чтобы увидеть четко два часа тридцать шесть минут. Было ожидаемо, что встанет она не в восемь утра, как привыкла.       Курица оказалась безумно вкусной. Мика даже не подозревала, что была настолько голодна. Съев две или три порции, она запила все фруктовым чаем. Как раз к этому моменту встал и Жан. В обычных домашних штанах и футболке, с волос капала вода. В этот момент Аккерман уколола себя, что стоило бы изначально просто принять душ. Было бы намного легче сейчас.       — Я тебя объедаю. — Усмехнулась она. Кирштейн непонимающе уставился на нее, а затем на тарелку и как-то безразлично махнул рукой.       — Доедай спокойно. Мне все равно не понравилась эта курица. — Он достал добротный кусок малосольного филе семги, гуакамоле и стал нарезать рыбу тонкими пластами. — Хочешь сэндвич?       Микаса лишь отрицательно покачала головой, возвращаясь к курице. Сыр плавно тянулся за отрезанным, сочным кусочком мяса.       — Курица так-то вкусная. Правильно приготовленная, — сказала она, когда он сел за стол вместе с бутылкой безалкогольного пива.       — Мама готовила, она в этом спец. — Жан усмехнулся, ловко открывая бутылку рукой. — А я просто не люблю мясо птицы с сыром.       — Я тоже раньше не любила. Правда, потому что моя надзирательница в принципе отвратительно готовила. Вечно все пересаливала или перчила слишком сильно. Не удивительно, что Ханнес спился. Еще год такой еды, и я сама бы спилась, — прыснула Аккерман.       — Ну, она, конечно, та еще сука. — Он покачал головой, не желая вспоминать эту женщину. — Мы еще удивлялись, как ей хватило милосердия взять ребенка. Тиран в юбке.       — Это точно. Хотя, ей за меня приходили огромные суммы, так что не удивительно.       Микаса отвлеклась на сообщение от Энни. Видимо, она проснулась намного раньше. Ну, конечно. Когда у тебя муж медик, ты из любого ужасного состояния выплывешь невредимой… Пришлось позвонить, так как мозг не обрабатывал информацию в сообщении.       — Жива? — коротко спросила Аккерман первым делом.       — Жива, конечно! А вот ты — как зомби, понимаю. Я тебе там отправила названия таблеток, которые должны помочь, помимо того, что ты пила. Я вот еще утром Хитч звонила. С ней тоже все в норме, но она была злая, потому что мой звонок ее разбудил, — щебетала бодрым голосом Энни. — Давай быстрее со своими делами, и дуй ко мне. У нас вечером всякие спа-процедуры назначены. Хоть в чем-то Джаннет подсобила. Видимо, оказалась довольна тем, что ей Жан сказал. Да и быть отечными монстрами на свадьбе было бы не лучшим опытом.       — Хорошо. Только не так быстро, я не успеваю думать. — Микаса усмехнулась. — К шести буду уже у тебя. Сойдет?       — Сойдет. После спа еще заглянем в кафе какое-нибудь, — продолжала Леонхарт. — Ты не подумай, что Армин мне там дал ЛСД, чтобы я была такой бодрой. Сама вывожу на морально-волевых, все же, завтра свадьба…       — Понимаю. Если бы это была моя свадьба, я бы билась в истерике, так что твоя реакция — признак того, что алкоголь не сломил в тебе стержень. — Совершенно серьезно говорила она, но с того конца трубки Энни тихо хихикнула. Послышался плеск воды. Ясно, сегодня все, кроме Микасы вспомнили о душе или ванной. — Ладно, давай. Мне нужно все успеть.       Положив трубку, Микаса поднялась и прошлась по лицу салфетками. Выкинула все лишнее в мусор и помыла за собой тарелку.       — Я схожу в душ, а потом сразу поедем. Если хочешь, конечно. Мне не принципиально, как ехать. — Микаса, все же, урвала тонкий ломтик семги, смазанный соусом, и улыбнулась.       — Я довезу, но обратно лучше взять водителя. К тому времени я буду занят. — Жан улыбнулся в ответ. — Только побыстрее. Сегодня сильные пробки.       Микаса справилась достаточно быстро. Даже успела прошмыгнуть к себе, чтобы взять одежду. Надев черную водолазку с высоким горлом и плотную вельветовую свободную юбку до середины голени, дополнила это все остроносыми полусапожками со шнуровкой. Это все, что оставил в шкафу Армин. И слава богу. Когда Микаса выходила из квартиры, Жан уже стоял на лестничной клетке с сумкой и пальто.       Ехали они в этот раз дольше, чем обычно. Хоть и старались объезжать пробки, но не всегда это удавалось. Ворота плавно открылись, и хмурые охранники, словно по приказу, улыбнулись и кивнули. Но как только машина проехала дальше, они снова превратились в каменные недовольные статуи. Где-то вдалеке несколько высоких мужчин в черных костюмах обходили территорию с полусонными собаками. Обострение паранойи или нужные действия? Хотя, кто знает, что может случиться? Попрощавшись с Жаном, она уже привычно двинулась по лестнице. Ей и к двери тянуться не пришлось, Дарлингтон открыл ее сам. Она даже представила его, смотрящего в окно, отодвигая занавеску, чтобы провернуть такой эффектный ход.       — Мистер Аккерман старший отсутствует, — оповестил ее Дарлингтон. — Они с Карлой отправились к врачу. Леви ожидает Вас в южном крыле, в оранжерее. Принести Вам чего-нибудь туда?       — Да. Я бы не отказалась от сока. На твой вкус. Но только не клубничный. — Микаса улыбнулась и передала ему пальто, но сумку оставила при себе. А затем быстрым шагом направилась в сторону оранжереи. Она представляла из себя большую комнату с панорамными окнами, витражами и стеклянной крышей. Наполненная множеством цветов. В середине стоял столик, изящный кожаный диван и несколько кресел из того же набора. Леви как раз сидел в одном из них, допивая свой любимый крепкий кофе без сахара.       — До сих пор пьешь эту безвкусную дрянь? — весело спросила Мика. Леви нахмурился и отставил кружку на столик. Она села напротив в свободное кресло.       — Я же не осуждаю твою любовь к сокам, Микаса. Не осуждай и ты мою любовь к напиткам без сахара. — Он едва заметно улыбнулся. — Надо окончательно обсудить свадьбу. Честно, она уже и мне надоела.       — Знаю. Все сейчас крутится вокруг нее. О чем же еще нам говорить? Будем сидеть, изображать из себя крепкую, счастливую семью. Дядя одной рукой подписывает контракты, а другой гладит своих любимых племянничков по голове, обязательно целуя каждого в лобик.       — Не ерничай. — Леви неодобрительно покачал головой. — Ты и так все понимаешь.       — Конечно, понимаю, на его месте я бы тоже выжимала из всего происходящего выгоду. Не идти же и в самом деле лыбиться, смотря на танец молодожёнов? Это только их вечер, остальные пусть занимаются. — Микаса усмехнулась.       Все же, они некоторое время обсуждали посадку, некоторые более мелкие моменты. Дарлингтон принес графин с соком. Пахло от него, как от манго. Внутри было несколько кубиков льда.       — Хотел подарить тебе кое-что. Безделушка. — Леви передал ей небольшую белую коробочку, внутри которой оказалась ракушка, по форме похожая на рог единорога. Только вот внутри нее были маленькие капельки крови.       — Кровь? В ракушке? — Удивленно спросила она, вертя ее в руках. — Расскажешь? Мне все равно скучно, а на небольшую историю время есть.       — Почему бы и нет? Я поранил руку в детстве об нее, когда пришлось экстренно эвакуироваться из одного отеля. Решил, что она будет напоминанием о том дне.

Ноябрь 1997

      — Это правда, что, если прижать ракушку к уху, — будет слышно море? — спросил Леви, крепко сжимая белую, закругленную ракушку, а в другой руке, более грязную и вытянутую. Ему совсем недавно исполнилось одиннадцать. Кушель тяжело вздохнула, сильнее запахивая модную дутую куртку.       — Конечно. — Она улыбнулась. Данная ложь — точно во благо. Не стоит рушить мир ребенка. Миссию с Сантой и так провалил ее братец, жестоко рассказав о том, что его не существует. Прямо на рождество, так еще и разоблачил Кенни в образе Санты! Ну, каков злодей? — А если зачерпнуть внутрь немного воды, и щепотку песка — будешь чувствовать еще и морской бриз.       Леви удивленно моргнул, рассматривая еще парочку, что лежали у его ног. Вряд ли он в это поверил, но попытаться стоило. Тяжело принять тот факт, что дети растут так быстро... Темно-зеленые резиновые сапоги не давали ему нормально передвигаться по еще влажному после дождя песку, но вымыть ракушки он смог. Они приехали в Кинсейл вместе с Кенни, и пока он занимался делами — они с Кушель решили прогуляться. Не то, чтобы она была против неожиданных поездок, но в последнее время ее все больше стало это утомлять. Особенно, когда эти поездки касаются проблем ее братьев. Сев на камень, Аккерман как-то вымученно взглянула на сына.       — Мам, тебе грустно? — тихо спросил он, становясь напротив матери. — Это потому, что мы сюда приехали? Мне тоже здесь не нравится. Хочу вернуться в школу.       — Скучаешь по друзьям? — Кушель посадила его к себе на колени, крепко кутая в свою куртку. Леви кивнул. — Просто я устала немного, и понимаю тебя. Я тоже скучаю по другу.       — У тебя есть друзья? — Он удивленно моргнул, но тут же смутился, и извинился. Он никогда не видел мать в компании подруг.       — У меня был один друг, но мы больше не общаемся, — тихо сказала она, вздыхая. — Так уж случается, Леви. Когда взрослые друзья не могут общаться по тем или иным причинам.       — Тогда я не хочу взрослеть. — Маленький Аккерман насупился и всмотрелся в свои руки. — Если нет друзей — на кого тогда можно положиться?       — На семью. У тебя есть только семья, Леви. Ты сам в этом убедишься рано или поздно. Никто так хорошо не поймет тебя, как мы. Друзья будут крутить у виска, пытаться строить свою жизнь… Поэтому ты должен быть независимым от них. — Кушель улыбнулась. — Но ты еще маленький, развлекайся и не забивай себе голову взрослыми проблемами.       Ее мягкий голос всегда успокаивал. Леви просунул холодные руки ей за спину, обнимая. Его пальцы успели изрядно подмерзнуть, но сказать это вслух он не решился. Тогда они бы точно вернулись в этот странный отель, в котором было полно незнакомцев. Положив голову ей на плечо, он слушал, как глубоко она дышала, наслаждался теплом, что дарила эта странная цветастая куртка, и не важно, что из-за того, как крепко он ее обнял, у него съехала шапка.       — Мама, а откуда берутся ракушки? — вдруг спросил он, засматриваясь на то, как медленно небо темнело, затягиваясь синевой.       — Раньше это был домик моллюска или еще кого. Но потом что-то случилось, и осталась только ракушка. — Кушель поправила его шапку, улыбаясь. — В какой-то степени это память о ком-то, кто ушел. Ведь рачок или моллюск — такая же часть нашего мира, как и мы с тобой.       — Куда ушел? — Леви слегка отстранился, чтобы ровно сесть и всмотреться в лицо матери.       — Туда, где будет лучше. Но туда уходят только бабушки и дедушки, которые сильно болеют. А еще зверушки. Они живут меньше, чем мы. Поэтому их нужно беречь и любить в два раза больше. — Аккерман старалась подобрать слова как можно правильнее. — Когда кто-то уходит — обязательно нужно сохранить что-то на память. Иначе со временем забудешь.       — А они болеют, как бабушка? — тихо спросил он.       — Да. Как бабушка. — Кушель заметно помрачнела и тяжело вздохнула. — Бабушка была хорошая. Но я не смогла сохранить хоть что-то.       — Почему? — тут же встрепенулся он. — Ты же говорила, что нужно сохранить, а сама этого не сделала!       Кушель лишь стыдливо улыбнулась, оставляя короткий поцелуй на его лбу. Легкая розовая помада отпечаталась на нем, из-за чего Леви по-детски брезгливо стер ее рукавом, вызывая у нее ухмылку.       — Не все в жизни получается так, как нужно, Леви. Иногда что-то вообще невозможно. — Аккерман поднялась, ставя его рядом с собой. — Пойдем. Что-то мы с тобой загулялись, попадем в дождь и заболеем, а потом дядя Кенни будет ругаться.       Леви крепко сжал ракушки в руке, так, чтобы не потерять их. Ему здесь не нравилось. Не нравились странные и мрачные люди, с которыми вечно торчал Кенни. Не нравилось тяжелое небо, жухлая трава и куча водорослей на берегу. Ему нравилось в Лондоне, в своей комнате. Или в пансионе. Там было тепло, вкусно кормили, и были друзья. А еще была куча секций, любимые учителя. Здесь же — словно пустошь, ему все надоело, и горячая рука матери, которая вечно тащила его как можно дальше от всех этих разговоров мужчин, тоже надоела.       В отеле Кушель стала более нервной. Неудивительно, Кенни снял его весь. Да и сам был не в восторге от места переговоров. Какая же глупость! Тащить всех за собой. В эту глушь. Раздражаясь из-за медлительности сына, она подхватила его на руки и поспешила к лестнице, но было уже поздно.       — Кушель? — Голос был мягкий, с легким акцентом. Если бы голоса могли быть едой, этот явно был бы яблоком в карамели.       — Прости, я не знаю твоего имени. — Она остановилась, разглядывая девушку. Низкая, типичная японка, но слажена словно кукла, одетая не по погоде. Сразу видно — на улицу она не выходила. Белая теннисная юбка открывала вид на стройные ноги, обутые в такого же цвета высокие кеды. Нежно-голубое поло, белый ободок, служащий скорее как украшение, чем по его прямому призванию. Пышные губы аккуратно поблескивали на свету. И обязательно густые, длинные волосы. Да и сама по себе она была вполне очень красивой. В какой-то момент Кушель даже пропустила едкую мыслишку о том, что ее братец падок на экзотику. Стоит в его жизни появиться кому-то поинтереснее, он тут же бросит эту миловидную девчонку на обочину.       — Киоко. — Она добродушно улыбнулась и сразу же покраснела. — Я хотела спросить у тебя. О твоем брате.       — О Кенни? — Кушель насторожилась и все же поставила Леви на пол. Тот уткнулся взглядом в дверной витраж, скучающе болтая руками.       — Нет. О Кае. — Киоко помялась, но подошла ближе. — Понимаешь, я хотела спросить совета…       — Не водись с ним, вот тебе мой совет! — Строго отрезала Кушель. — Он плохой человек, Киоко. Ветреный. И твоя родня это знает. Если ты окажешься в неловком положении, это их оскорбит. И очень сильно. Нам такое не нужно. И тебе не нужно. Возвращайся в Токио.       — Но ведь… — Киоко начала вскипать, но злость эта скорее была похожа на чувства зверя, загнанного в угол. Ей точно говорили уже об этом. И не раз.       — Не ведь, а да. Он испортит тебя, твою жизнь. Заодно и жизнь нашей семьи. Забудь. — Кушель подошла ближе, замечая то, как быстро Кай направлялся в их сторону. Конечно, он был хорошо слажен, красив лицом. Неудивительно, что эта девчонка повелась на него. Но дурости красота никогда не убавляла. — Прислушайся к старшим хоть раз.       — Кушель! — Его голос был резким. — Сколько можно таскать голодного ребенка по этой грязи? Ты только и делаешь, что таскаешь его за собой. От этого матерью лучше ты не становишься.       Киоко смущенно удалилась, оставляя их наедине.       — Что ты творишь? — Кушель тут же рассвирепела. — Пудришь мозги девчонке, заранее зная, что ничего не выйдет. Так она еще из этих психованных якудз! Ты что, придурок совсем?       Она хотела было договорить, но Кай с силой сжал ее щеки, затыкая. Кушель пришлось встать на носочки, чтобы хоть чуть-чуть уменьшить неприятные ощущения, но ни один мускул на ее лице не дрогнул. Леви дернулся, чтобы ударить дядю, но его остановила мать, жестом отправляя наверх. Он нервно потоптался, но все же выполнил указание.       — Выполняй и дальше роль мамки-наседки. — Брат говорил тихо и медленно. — Ты сама решила родить, а теперь лезешь в чужие жизни. Ты же тоже знала, что тебя кинут, когда трахалась с тем придурком? А, стоп. С каким придурком? Ты даже имени его назвать не можешь. Так не лезь теперь в мои дела, раз сама сидишь в жопе.       — Отвали от нее. — Громкий голос Кенни, направляющегося в их сторону, заставил Кая вздрогнуть, отпуская сестру. — У тебя яйца не доросли старшей сестре указывать, как жить. Уж тем более, так ее трогать при ребенке. Совсем тронулся? Авторитет решил подорвать?       — Можно подумать…       — Рот закрой. — Тут же остановил его он. — Может, интеллектуальный фон данной комнаты останется на прежнем уровне. А то каждый раз, когда ты его открываешь, я чувствую, как последние нотки разума покидают головы всех находящихся здесь.       Кай забагровел от злости, но не стал отвечать брату. Все же, он его боялся. Боялся не как серьезного человека, владельца семейного бизнеса. Он боялся, как младший брат, который знал, что это именно Кенни и убил любимого отца. И не стесняется говорить об этом вслух. На одном из семейных ужинов ему даже хватило наглости полностью описать то, что он сделал. Что ему мешает взять и убрать еще и брата? Да ничего. Поэтому лишний раз лезть в перепалку он не стремился. Лишь фыркнул, нервно одернул полы пиджака и вернулся к гостям.       — Все, что происходит здесь — ошибка. И ты это знаешь, — тихо начала Кушель. — Неужели нельзя отказаться от договора? Взять, и уехать. Ничего не расширять… Я боюсь, что последствия будут огромными. Даже если посмотреть с экономической точки…       — Я все решу. Ты же знаешь. — Кенни щелкнул ее по носу. — Мы еще смеяться будем над тем, какими ужасными нам казались нынешние проблемы. Я даю слово.       — Такое же, как и когда сказал Леви, что купишь ему пса? — Кушель вдруг пробило на смех. — Ладно. Я тебе поверю. Но сейчас мне нужно к сыну. А потом сбегать от всех и прятаться по комнатам, лишь бы не видеть братца, кучу японцев, ирландцев в костюмах и их двух мажористых дочек, засматривающихся на моих братьев. Только вот у одной мозги работают, а у другой — нет.       — Я совсем забыл про пса, — честно признался Кенни, игнорируя замечание про явно неровно дышащую в его сторону Киеми. — Куплю. Сразу, как вернемся в Лондон.       Кушель лишь пожала плечами, теряя интерес к этой теме. Леви сидел на кровати. Ровно, словно рядом с ним стоял учитель по фортепиано, который лупасил ее саму по спине, чтобы она держала осанку во время игры.       — Испугался? — весело спросила она. — Все в порядке. Меня никто не обижал. А тебе пора садиться за домашнюю работу.       Леви тут же рухнул спиной на кровать, закатывая глаза. Пожалуй, единственный минус школы — задания на дом. Он перевернулся, встал на ноги и поплелся к рюкзаку. Долгое время сидел над математикой, но все же решил попросить помощи матери. Именно в этот момент и раздался первый выстрел. Они вздрогнули, удивленно уставившись в сторону двери. Затем раздались еще. С первого этажа.       — Лезь под кровать и сиди там, пока я не приду. Если услышишь незнакомых — удирай и не жди меня. Ты знаешь куда бежать, и кому звонить. — Тут же скомандовала Кушель, и он сразу же выполнил, забирая с собой небольшую плюшевую безделушку, которую совсем недавно подарил ему Кенни, и вытянутую ракушку. Быстро найдя в вещах пистолет, Кушель проверила патроны и двинулась в сторону громких голосов. Мечтавшая в детстве стать полицейской девчонка столкнулась с грубой реальностью. Не быть ей блюстителем порядка. С такой семьей это невозможно. Зато получить должную подготовку — раз плюнуть.       Она двигалась бесшумно, проверяя каждый закуток. Вдруг в коридор выскочил один из ирландцев и начал стрелять в ее сторону. Дело дрянь. Небольшое укрытие не слишком хорошо спасало, проем в коридоре был узкий. Мужчина спрятался в таком же. Все решили доли секунд, выстрелить успели оба, но он громко повалился на пол, а Кушель успела увернуться. Не слишком меткий противник, к счастью. Да, полиция сейчас не помешала бы. Может, все-таки стоило пойти против семьи и стать каким-нибудь агентом, работающим на правительство?       Подбежав к телу, она забрала пистолет и заглянула в коридор сначала вправо, а затем влево. Никого. Оценив ситуацию, она вернулась в номер, быстро запихнула вещи Леви в рюкзак и вытянула его из-под кровати. Надела на него ранее раскритикованный бронежилет, который Кенни настоятельно советовал хотя бы примерить. Так еще и заставил тащить его с собой. Куда уж там, Леви не будет ведь участвовать в перестрелках! Ага! Затем надела куртку, шапку и натянула капюшон.       — Идешь за мной, прячешься в любом удобном углу, пока за нами не придет охрана, понял? — она говорила тихо. Услышала, что по коридору кто-то идет. Хорошо, что ваза разбилась. Слышен хруст стекла. Кушель прижалась к стене, всматриваясь в зеркало на двери, и сразу же расслабилась. Это был Дункан — Американец. Один из охраны. Высокий, статный мужчина, несколько раз служивший в горячих точках. Да, ее братья точно знали толк в том, кого нанимать. Для него эти придурки были ничем иным, как быстрыми жертвами. Она вышла и вытянула за собой Леви. Американец тут же опустил пистолет, визуально осматривая на повреждения. Никаких.       — Кое-что пошло не по плану. Моя задача вывести вас к порту, — говорил он с сильным акцентом, при этом успокаивающе улыбаясь. Ах, дорогой, если бы она была дамой в беде — это точно бы закончилось каким-нибудь романом на фоне спасения. Но сейчас ей было плевать.       — Я вижу, что все идет не по плану. — Кушель передала ему пистолет, и прошла вперед. — Контролируй сына, если с его головы хоть волос упадет — я с тебя три шкуры сниму. На меня плевать. Сама за себя отвечаю, а он не может.       Американец кивнул, подхватывая Леви на руки. Кушель шла впереди. Осторожно, как кошка, прислушивалась к происходящему, аккуратно выбирая путь отхода. Словно смотрела в будущее — где будет чисто, а где нет. На самом деле выходила через заброшенные коридоры. Лишь один раз им на пути встретился якудза. Видимо, обычный боевик, но, внимательно всмотревшись в ее лицо, а затем в лицо Леви, опустил оружие.       — Киеми Азумабито дружит. Не желает зла ребенку. Синие рубашки — враг. Белый — друг. Я белый, — сказал он на ломанном английском, слегка одергивая свою рубашку, и скрылся там же, откуда пришел. Ай, да Киеми! Видимо, продумала все наперед. В стане врага разлад, очень даже на руку сейчас. Кушель не медлила, потащила их через строительные леса вниз. Позади слышались выстрелы. Похоже, что ничего путного из договора не вышло.       Она спрыгнула первая, а затем поймала сына, сразу же опуская его на землю. Следом пошел Американец, который тут же встал в боевую позу. Леви порезал ладонь, не критично. Поэтому говорить не стал. Лишь послушно следовал за мамой, не смея даже пискнуть.       — В порту яхта?       — Она самая. — Кушель кивнула и в низине увидела небольшой порт.       Чтобы еще раз она повелась на авантюры братьев! Ну и уроды, обещали ведь после этого отправиться всей семьей на Мальдивы. Сверху засвистели пули, но Дункан быстро устранил стрелка. Мужчина вывалился из окна и с характерным хрустом шлепнулся о землю. Хорошо, что Кушель успела отвернуть Леви и закрыть ему уши. Они побежали через дворы, заборы. Времени не было на то, чтобы бежать по основной дороге. Да и слишком заметно, так точно двинутся Кенни с Каем, а они — скорее всего, главная цель. Поэтому все свободные олухи стянутся за ними. Напарников Дункана успели убить, к сожалению, что происходило глубже в гостинице — было неизвестно. Братья точно живы. Но вот остальные…       — Мама, я устал, больше не могу! — не сдержался Леви, ближе к концу спуска. Его можно было понять, стресс и долгий бег сделали свое, любой другой ребенок на его месте стал бы ныть еще раньше. Американец без вопросов подхватил его на руки и продолжил путь. Все же, отлично, что он с ними. Бежать с одиннадцатилетним ребенком на руках было бы невозможно для нее.       Они спустились к порту, и взошли на яхту, тяжело дыша. Сразу же первым делом проверить, не захвачена ли она. Нет, она была пуста. Никто еще не прибыл. Только спустя некоторое время зашли остальные. Один бугай сразу же ушел к штурвалу, оставляя остальных в комнате. Кушель увидела Киоко, бодро идущую вслед за ее братом, и тут же стала злиться сильнее.       — В порядке?       — Обошлись испугом, — прошипела Кушель. — Что она здесь делает?       Все присутствующие молчали. Кушель повторила:       — Что она здесь делает, мать вашу?! — Американец тут же увел ребенка в соседнюю комнату и запер там, предварительно перевязав ему рану. — Мало приключений вам на свой зад? Решили выкрасть японскую принцесску из якудз? Совсем больные?! Да что с вами?!       — Она сама пошла со мной. — Тут же нахохлился Кай. — Не хочет быть с родителями.       — Мне насрать, что она хочет! Мы там чуть не перестрелялись, а ты злишь их еще сильнее?! — Кушель даже не кричала, она говорила тихо, едва ли не с сумасшедшим выражением лица. Подойдя к брату, она с силой ударила кулаком его по лицу. Он пошатнулся и прижал ладонь к челюсти. Удар у нее был тяжелый, хотя внешне и не скажешь, что она так может. — Возвращай ее обратно. Прямо сейчас.       — Уже поздно, — сказал Кенни, хмурясь. — Они додумались тайно пожениться. А потом еще и сказать об этом. Если вот так вернуть ее, они сочтут это еще большим актом неуважения. Приравняют все едва ли не к изнасилованию. В этом плане…       — Да блять! Блять, блять, блять! — Кушель вцепилась в пистолет и сразу же направила в сторону Кая. — Я убью тебя. Тогда никаких проблем у нас не будет, обидчик сдох. Вдова вернется в дом родителей.       Все вдруг замолчали.       — Убей. — Он поднял руки, оставаясь спокойным. Видимо знал, что Кушель этого не сделает. — Ну же.       Простояв так еще несколько минут, она сдалась, убрала пистолет в сторону.       — Какие же вы идиоты, — пробормотав это, она зашла в комнату к Леви, и заперлась в ней.