1 сентября 1944 года
Утро понедельника началось спокойно. Габриэлла проснулась с первыми солнечными лучами, озаряющими сонную землю, удивляясь. Раньше девушка никогда так рано не вставала, просто не имела такой привычки, хотя никогда никуда и не опаздывала. Грэйс потянулась, шурша лёгким летним одеялом, приятным на ощупь. Нужно вставать, какой бы удобной ни казалась сейчас кровать, имея над ней власть притяжения. Габи опустила ножки на деревянный пол, украшенный бежевым махровым ковром. Мягкая поверхность была такой шелковистой, напоминая траву на лужайке. Когда девушка была маленькой, то часто любила бегать босиком по внутренней стороне дома на улице. Воспоминания промелькнули перед глазами, вызывая улыбку. Как же давно это было. Сейчас на ней была простая хлопчатая ночная сорочка, доходящая до колен. Свободный крой и рюши делали её удобной, красивой, но такой непривычной. В своё время Грэйс спала исключительно в шёлковых вариациях: сорочки, пеньюары, пижамы — неотъемлемые элементы гардероба Габриэллы, точно такие же, как и всевозможные платья. Ведь они придавали уверенности, тем более никогда не знаешь, когда у тебя появится молодой человек. А молодая слизеринка любила быть готовой ко всему заранее. Впрочем, то было в её времени, а в данный момент всё несколько иначе. Шатенка поднялась на ноги, заправляя постель. Эта была последняя ночь, которую она провела в этом доме. Так должно было быть. До её трансгрессии в Хогвартс оставалось больше половины дня. Времени на сборы предостаточно. Слизеринка обвела взглядом комнату, в которой ночевала вот уже почти неделю. Несмотря на то, что с улицы дом казался маленьким, внутри он был достаточно большой. Кровать, на которой спала Габи, была мягкой. Витая железная спинка, воздушный матрас и приятное на ощупь постельное бельё — прекрасно и удобно. У стены стоял книжный шкаф, но за эту неделю времени прикоснуться к старинной литературе не было. Всё своё время Де Лане проводила внизу, в магазине. К слову, Мадам Крайс сегодня дала ей выходной. Это было логично, да и сама Габи не горела желанием работать в такой день. За окном поднималось солнце, окрашивая нежно-розовыми красками небесную гладь, словно рисуя свой собственный пейзаж — красивое зрелище. Де Лане вздохнула, беря сменную одежду и направляясь в ванную. Как же ей сейчас хотелось принять душ, в родной душевой кабине родительского дома. Однако в распоряжении девушки была лишь старая ванная с ржавой подвесной лейкой. Шатенка коснулась резной дверной ручки, открывая дверь. В коридоре было прохладно. Но это было настолько приятно, что хотелось постоять так немного, наслаждаясь живительной утренней прохладой, царившей в доме. Габриэлла старалась идти тихо. Во-первых, разбудить Элизу не хотелось, а, во-вторых, слишком громкие старые половые доски доводили до мурашек. Конечно, Габи сомневалась, что Крайс спит, но решила быть осторожнее. К слову говоря, девушка так и не смогла понять, почему пол в этом доме скрипел. В коридоре, впрочем, как и во всех комнатах, был ковёр — кровавого цвета с золотой окантовкой. Почему именно такой цвет? Почему не изумрудный или не коричневый? Хотя, какая ей разница? Лежит и лежит, он же никого не трогает. Насколько она помнила, был однажды случай, когда ковёр укусил постояльца. В мире магии всякое бывает. Этот ковёр-вампир привезли в Англию из Трансильвании. Собственно, само место обитания уже должно было подтолкнуть на некоторые вещи. Деревянная дверь в ванную украшена узорами. Внутри она запирается на волшебную защёлку, не пускающая туда посторонних, когда кто-то уже там находится. Весьма удобно. Грэйс зашла в комнату, закрывая за собой дверь. Та озарилась ярким магическим светом, запираясь. Габриэлла положила на тумбочку ситцевое платье, юбка которого была свободного кроя. Кружевной воротник дополнял образ. Девушка кинула взгляд в зеркало в витой раме. Шатенка сняла ночную сорочку, залезая в ванну и включая воду, которая полилась на неё сверху. Тёплые капли воды приятно стекали по коже, обводя контур каждого позвонка. Де Лане прикрыла глаза, наслаждаясь таким привычным утренним ритуалом. Волосы неприятно липли к коже, но не могли испортить этого момента. Тонкие девичьи пальцы очертили линию собственных ключиц, на которые падали капли прохлады. Как же хорошо! Слизеринка выключила воду и спустилась на пол, беря с тумбочки махровое полотенце. Оно было мягким, скользило по коже, принося какое-то удовольствие. Габи считала себя красивой, знающей себе цену. Несколько рваный вздох и румянец на пухленьких щёчках. Нет, это не возбуждение — просто лёгкое напоминание о близости, которой давно не было. Волосы были сырыми, ложась по плечам. Девушка промокнула их, закручивая их полотенцем. Конечно, нижнее белье не сравнимо с тем, что она носила в своём времени, но и не портило ее фигуру, как и надетое следом платье. Голубые глаза ещё раз осмотрели ванную комнату, возвращаясь к зеркалу. Никакого макияжа, совершенно ничего. Девушка горько вздохнула, забирая ночнушку. Однажды всё будет, как раньше — во всяком случае, она на это надеется. Когда Грэйс зашла на кухню, там вовсю пахло свежеиспечёнными блинчиками. Элиза Крайс стояла в розовом переднике и переворачивала очередной блин на чугунной сковородке. Девушка похлопала ресницами, изгибая бровь. На завтрак блинчики, с чего бы? — Доброе утро, — вновь надевая приветливую маску, произнесла девушка с явными нотками заботы в голосе. — Мадам Крайс, ну зачем же вы? Я бы и сама могла приготовить завтрак. — Доброе утро, — повернувшись к ней, с улыбкой ответила женщина. — Не стоит, милая, отдыхай сегодня. Мне хочется порадовать тебя перед отъездом. — Спасибо, вы и так многое делаете для меня, — присаживаясь за стол, улыбнулась шатенка. — Сегодня я уезжаю в Хогвартс. Мне так будет не хватать вашего печенья. На самом деле Де Лане лукавила. Скучать она точно не будет, особенно после того, что она узнала. Крайс для неё просто женщина, принявшая её за свою покойную дочь. Практически абсолютно чужой человек. Слизеринка положила ногу на ногу, держа ровную осанку. Элиза положила перед ней на стол стопочку блинов. Пышные, вкусные, красивые — и снова воспоминание. Грэйс благодарно улыбнулась, кладя на тарелку парочку блинов. Изумрудные глаза выражали радость, как и всю неделю, что она была здесь, рядом с ней. — Сироп, джем, масло? — спросила женщина, смотря на девушку. — Сироп, если можно, — в задумчивости прикусив губу, ответила шатенка. Крайс поставила перед ней сироп, после вновь возвращаясь к готовке. — Спасибо, миссис Крайс. Я никогда не спрашивала у вас: что случилось с вашим мужем? Спина волшебницы дрогнула, а сама она застыла на несколько секунд. Габриэлла изогнула бровь. Да что же она так реагирует на эти вопросы-то? Голос женщины стал до ужаса тихим с явными нотками боли: — Он погиб. Из-за Геллерта Гриндевальда. Габриэлла не чувствовала ни капли сожаления. В конце концов, она этого человека не знала, да и Крайс давно пора отпустить всех тех, кого она потеряла. Не сможет она жить дальше, не сделав этого. Это такая же истина, как то, что Де Лане из будущего. Однако девушка решила, что стоит проявить к ней хоть каплю сочувствия. Не хорошо, если она что-то заподозрит. — Простите, миссис Крайс, я не знала, — голубоглазая потупила взгляд в тарелку, в голосе её звучали явные нотки сожаления — привычная для неё игра. — Всё в порядке, дорогая, — кажется, не одна Габи умеет держать эмоции под контролем. — Приятного аппетита. — Спасибо… — тихо пробормотала девушка. Шатенка окинула волшебницу взглядом, после беря в руки нож с вилкой. Живот предательски заурчал. Грэйс прикрыла глаза, после чего отрезая маленький кусочек. Воздушный, с янтарной тягучей жидкостью возбуждал вкусовые рецепторы одним лишь своим видом. Девушка положила его в рот, наслаждаясь сладким вкусом. Блинчики действительно были очень вкусными. Крайс умела готовить и вполне этим пользовалась. Впрочем, сама Габриэлла не раз использовала эту женскую хитрость. Как говорится, путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. В современном мире вряд ли, а в сороковых вполне возможно. — Мадам, а вы сегодня будете весь день в магазине? — спросила девушка, делая глоток вкусного травяного чая. — Да, Габи, а ты во сколько уезжаешь? — выключая газ, спросила женщина. Она присела на стул рядом с девушкой, наливая себе тоже чашечку. — В пять вечера, мадам, — Габриэлла посмотрела на неё с притворной мягкостью. — Я трансгрессирую в пять вечера, — на всякий случай уточнила она. — Хорошо, — женщина задумчиво посмотрела на свои руки, после беря в ладони её. — Если тебе что-то понадобится, пиши мне, не стесняйся. — Конечно, мадам, спасибо вам. Надеюсь, что всё пройдёт просто замечательно, да и здоровье вас снова не подведёт, — снова ложь и притворная вежливость. — Твоими молитвами, милая, твоими молитвами, — улыбнувшись, сказала женщина. Де Лане ответила ей улыбкой. Мягкой, нежной, совершенно неискренней улыбкой. Молиться она, конечно, не будет, но знать ей об этом необязательно. Больше они практически не разговаривали, просто пили чай. Тишина, спокойствие и умиротворение. Теплота, исходящая от женщины, была приятна, но совсем не нужна сейчас. Габриэлле нужно лишь дождаться часа, когда она исчезнет из её дома. В свою комнату она поднялась, когда часы показывали восемь часов утра. Нужно было понемногу собираться. Пусть время и бежало медленно, но оно приближало знаковый час. Шатенка прикрыла дверь, подходя к шкафу с одеждой. Грэйс достала простенькую сумку коричневого цвета — необходимо сложить все имеющиеся у неё вещи. Их, к слову, было мало. Несколько юбок, блузок, туфель и школьная форма, ну и это платье, в котором она сейчас. На сумку было наложено заклятие незримого расширения. Железная молния послушно поддалась. Вот всегда бы так. Собачки на молниях часто имеют привычку заедать. Белая блузка, та самая, в которой она ходила в первый день выписки, оказалась в руках. Габриэлла аккуратно сложила её, укладывая в сумку. Девушка всегда с большой осторожностью и аккуратностью относилась к вещам. За ней последовали и остальные блузки. В конечном итоге, все вещи были упакованы. Де Лане прикусила губу, смотря на свою школьную форму. Уже сегодня вечером она наденет её. Единственное, чего в ней не хватало — галстук в изумрудно-серебристой расцветке родного змеиного факультета. Ну ничего — исправимо. Осталось только добраться до Хогвартса. Думать о том, что некий директор Диппет хочет с ней поговорить, совершенно не хотелось. Не то чтобы она боялась, настоящие слизеринцы никогда в этом не признаются, просто становилось неуютно от этого. Для неё соврать — не значит ничего. В том, что ей поверят, Грэйс не сомневалась, но нечто, похожее на голос совести, пищало о неправильности происходящего. Габриэлла задвинула его в самый дальний угол своей души. Габи прошлась по комнате, останавливаясь у книжного шкафа. Тонкие пальцы провели по корешкам, останавливаясь на странной книге, привлекающей к себе неосознанное внимание. Девушка нахмурилась, стараясь достать её. Книга плотно была прижата другими, так что это было немного проблематично. Однако ей всё же это удалось. Она прошла к плетённому креслу у окна, села, осматривая книгу. Переплёт довольно редкий — вероятно, старинная. Позолоченные буквы названия немного стёрлись, не позволяя его прочитать. Обложка была тёмной, практически чёрной. Де Лане нахмурилась, открывая фолиант. На первой странице было выведено: «Справочник Тёмной Магии. Всё, что вы не решались спросить о проклятиях». Бред какой-то. Откуда здесь вообще взялся этот справочник? Тёмная магия… Габриэлла поджала губы, проводя пальцами по названию. Она помнила это словосочетание, но вот, что в это понятие входит, не особо. В памяти всплыл разговор с тем мракоборцем. Он говорил о каком-то тёмном проклятье. Де Лане прикрыла глаза, размышляя. Если она прочитает её, вреда никакого не будет? Верно, никто попросту об этом не узнает. Хотя так ли нужно ей знать о данном подвиде магии? Вероятно да, раз в магическом мире идёт война. Шатенка вздохнула, открывая первую главу книги. Вскоре, она наконец нашла интересующее ее заклятие. «Армалейдус — тёмное проклятье. В дословном переводе обозначает «орудие тьмы». Используется в качестве пыточного проклятья. Вызывает сильную боль и галлюцинации. Пострадавший будет корчиться в диких судорожных припадках, срывая голос. Длительность воспоминаний: пожизненная. В тысяча пятьсот двадцатом году было изобретено магом ордена «Чёрный Жнец». Входит в список Всемирного Тёмного Наследия Министерства Магии Магической Британии. Не относится к категории: непростительных (о них мы поговорим в соответствующих главах), но является не менее опасным. Наказание: заключение в Азкабан сроком на пять лет и более. Зависит от последствий проклятия. Последствия бывают самые разнообразные: переломы костей, волшебная кома, бред и сильная кровопотеря, различные болезни центральной нервной системы. √ Переломы костей — частичная или полная нарушенность целостности вне зависимости от физического воздействия. Сопровождается характерным хрустящим звуком обломков друг от друга при движении сломанной кости. Часто сравнивают с хрустом снега или звуком трения. Поражённая область зависит от фантазии заклинателя. Обычно подвергаются воздействию конечности верхние или нижние, возможны множественные переломы рёбер, ключиц и костей черепа. √ Различные болезни центральной нервной системы. √ Волшебная кома — пожалуй, самое страшное последствие. Волшебник находится на грани жизни и смерти. Сознание: утрачено. Рефлексы: утрачены. Вероятны непроизвольные всплески магической активности. Выраженная нехватка кислорода, уряженный пульс и судороги. √ Бред — галлюцинации на фоне магического воздействия — возникает у волшебника на фоне болезней нервной системы. Может носить условный характер. Пострадавший видит свой боггарт на протяжении долгого времени. √ Сильная кровопотеря — гемолитический шок. Волшебник неконтролируемо теряет несколько литров крови. Остановить возможно только при помощи специальных зелий и заклятия. При появлении одного из побочных эффектов необходимо срочно отправить пострадавшего в больницу Святого Мунго! Если, конечно, вы не желаете ему смерти. Отследить того, кто именно наложил проклятье, невозможно. Габриэлла вчитывалась в прочитанное уже несколько раз. Текст никак не хотел укладываться в голове. Девушка не знала, сколько уже прошло времени, с тех пор, как она начала читать эту книгу. Если раньше она просто не понимала, о чём говорил Морис и тот мракоборец, то сейчас удивлялась, как вообще осталась жива. Конечно, никто это проклятье на неё не накладывал, но всё же. Однако, если предположить, что она подверглась действию этого проклятья, то как должна вести себя? Из того, что она прочитала, Грэйс должна быть конкретно поехавшей. Видеть на протяжении жизни свой боггарт — кошмар! Девушка вздохнула, закрывая фолиант. Шатенка кинула взгляд в окно, прикусывая губу. Габриэлла понимала, что книга слишком ценная, чтобы оставлять её здесь. Тёмная магия оказалась очень интересной в плане изучения. Взять её с собой в школу было лучшим вариантом. Спрятать не составило бы труда. Вряд ли Крайс вообще знает, что у неё есть такое занятное чтиво. Если Габи возьмёт его, ничего не случится. Слизеринка быстрыми шагами преодолела расстояние между ней и сумкой и положила книгу на самое дно сумки, прикрывая её вещами. Часы на тумбочке показывали второй час дня. Нужно перекусить, а потом перепроверить всё. До трансгрессии осталось несколько часов. Сердце в груди забилось быстрее от предвкушения.***
Часы на нижнем этаже пробили пять часов вечера. Габриэлла вздрогнула, откладывая перо на стол. Прощальное письмо для мадам Крайс написано, осталось дело за малым. Конечно, толку от этого было ровным счётом никакого, но в силу воспитания просто так уйти она не могла. Но лучше прощаться так, не видя грустное лицо этой доброй женщины, которая, наверняка, будет стараться сдержать свои слёзы. Девушка была ей благодарна, очень, но такой наплыв чувств лишь смутил бы ее. Слизеринка поднялась на ноги, поправляя серую с атласным поясом юбку длиной до колен. Белая блузка с идеально отглаженным воротником красиво подчёркивала её бледную кожу, как и серый пиджак с длинными рукавами и волнообразным воротником. Школьная форма этого времени так отличается от ей привычной. Габриэлла окинула взглядом комнату, накидывая на плечо сумку. В груди разливалось привычное тепло. Девушка прикрыла глаза, представляя нужное место. Хогсмид должен был выглядеть так же, как и в её время. Она надеялась на это. Знакомый вихрь закружил её, скручивая внутренности. Трансгрессия была неприятным процессом, но таким необходимым сейчас. Грэйс оказалась на озарённой светом площади с брусчаткой. Расписные домики с черепичной крышей, выписки и большой фонтан в центре. Вот он Хогсмид пятидесятых годов. Шатенка пробежалась глазами по площади, после оборачиваясь. Хогвартс виднелся своими величественными шпилями, уходящими в голубые небеса. Всё точно так же, как и в её времени.Девушка откинула шоколадные волосы за спину, поправляя сумку и направляясь в путь к родной волшебной школе. За спиной на циферблате виднелся шестой час вечера. До приезда остальных учеников остался час. Дорога, по которой она шла, вилась словно змея. Извилистая тропа, ведущая в старинный замок, таящий в себе множество секретов. Облака пушистые, белоснежные, словно сахарная вата, плыли по синеве небес, рисуя своеобразные узоры. Земля из песчаника сейчас напоминала ей брусчатку — идти на каблуках совсем не удобно. Железный указатель стоял на развилке, предлагая выбрать направление. Небольшой лёгкий ветерок, развевающий распущенные длинные волосы, приятно касался кожи. Девушка заправила прядь за тонкое ушко, прибавляя шаг. Сердце стучало в ровном ритме, неспешно и спокойно. На душе было так взволнованно и радостно, словно она маленькая девочка, впервые увидевшая снег. Грэйс лёгкой поступью шла по брусчатке. Каблуки стучали о камни, эхом раздаваясь в вечерней тишине. Казалось, что всё, что здесь было, замерло в ожидании начала нового учебного года. Каждый листочек, каждая травинка, каждый солнечный лучик и порыв ветра — всё жаждало встречи с новыми учениками. Мраморная парадная лестница вела на залитое волшебными пушистыми огнями крыльцо. Они кружились в своеобразном танце, озаряя всё своим ярким сиянием. Один из таких пушистых комочков очертил траекторию мимо девушки, осыпая её своеобразными блёстками. Голубые глаза наполнились той чистой неподдельной детской радостью. Габриэлла улыбнулась уголками губ, дотрагиваясь кончиком пальца до огонька. Тот покачнулся, делая петлю в воздухе. Габи качнула головой, прикрывая глаза. Хогвартс — удивительное место. Девушка открыла дверь, заходя внутрь. Тысяча факелов потрескивали на стенах, даруя тёплый свет. Грэйс достала из сумки письмо, которое ей дал Дамблдор. Кабинет директора найти будет просто. Вряд ли он изменил своё расположение за столько лет. Девушка двинулась к большой витой лестнице. В свете пламени она казалась словно сказочной. Блики, играющие на её ступенях, напоминали цветы, впитавшие силу живой воды. Детская старая сказка будто бы создавалась на её глазах. Школьная мантия находилась в сумке. Её девушка наденет только при входе в Большой Зал — полноценное принятие в ученики волшебной школы. Тонкие пальцы сжимали письмо с такой силой, словно оно вот-вот должно было исчезнуть. Хотя, признаться честно, она нервничала совсем немного, уверенная в своей истории и факультете. Её путь в директорскую башню пролежал через неисчислимое множество коридоров и этажей, похожие друг на друга, как пара близнецов. Дыхание такое ровное, ритмичное, спокойное, и недюжинная уверенность в собственных словах — она пройдёт это испытание с гордостью и амбициями настоящей змеиной принцессы. Перед глазами предстала большая каменная горгулья. За ней можно было разглядеть очертания винтовой лестницы, ведущей непосредственно в её пункт назначения. Горгулья была настолько большой, что занимала практически всё пространство. Девушка чувствовала себя маленькой, по сравнению с ней. Глаза статуи сверкали в очертании огней, бликами игравшими на камне. Грэйс посмотрела на неё с привычной ей уверенностью. Идеально ровная спина, холодный взгляд с верой в собственную историю. Габриэлла Де Лане станет сегодня ученицей этой школы, ещё раз, кто бы что ни сказал. — Пароль, — громкий голос нарушил тишину, горгулья смотрела на неё своими пронзающими насквозь глазами. — Сияние Магии, — чётко и уверенно сказала Габи, смотря на статую. Та свернула свои большие крылья, пропуская внутрь. Заветные слова были произнесены и этого полностью хватало, чтобы понять, что человек совсем не чужой. Габриэлла знала пароль из письма, которое ей дал Альбус. Она чувствовала себя особенной, больше никто не получал такого особенного письма — ещё одна вещь, в которой она полностью уверена. Шатенка откинула волосы за спину, обходя статую и вставая на первую ступеньку винтовой лестницы. В своём времени она поднималась в кабинет директора несколько раз за всё обучение, так что какое-то чувство дежавю появилось у неё в эту минуту. Шаг за шагом приближал то неизбежное, которое она ждала всю неделю. Сейчас или никогда. Девушка остановилась у деревянной узорчатой двери, ведущий в сам кабинет. Шатенка громко постучала, после заходя внутрь. Кабинет директора стал своего рода начальной точкой поиска пути по возвращению домой. Всё было настолько изящно, дорого и красиво, что просто разбегались глаза. Хотелось рассмотреть всё, каждую мельчайшую деталь, но шатенка понимала, что должна держать ту маску, играть ту роль, которую выбрала сама. Во главе стола вероятно сидел тот, кто собственно и являлся директором школы. Болезненный вид волшебника говорил о его преклонном возрасте, что подтверждалось так же высохшим телом. Однако гордый вид, пронзительный взгляд глаз и шёлковая мантия с вышитыми узорами искр внушали его силу и могущество всем, кто видел этого человека. В другом углу кабинета стоял Альбус Дамблдор в парадной мантии, которую вероятно надел по случаю начала учебного года. К ней он приходил в совершенно ином наряде, хотя, на самом деле, было всё равно. Её желание сейчас было намного важнее, чем внешний вид этих стариков. Дамблдор посмотрел на неё, улыбнувшись мягкой тёплой улыбкой, словно солнечные лучи коснулись кожи в прохладный летний день. — Армандо, позвольте представить, мисс Габриэлла Грэйс, — указывая на неё рукой, сказал Альбус. В руках его был какой-то свиток, имеющий для неё сейчас совершенно никакого значения. Диппет нахмурился, сведя брови к морщинистой переносице. Голос его звучал сухо и тихо: — Так вот вы какая, Габриэлла, ну что ж, я вас слушаю. Расскажите мне вашу историю. Грэйс старалась придать себе волнительный, трепещущий вид, как если бы она была маленькой девочкой, впервые увидевшей волшебный мир. Шатенка посмотрела на Дамблдора, после сцепив руки в замок внизу. Альбус кивнул ей, и тогда она заговорила несколько дрожащим от волнения голосом. Безупречная игра на публику: — Сэр, я подверглась воздействию тёмного проклятья «Армалейдус». Мои родители — маглы, при возвращении на свою родину были убиты. Я родилась во Франции, но мы перебрались в Англию с началом войны. Диппет смотрел на неё взглядом, заставляющим поежиться. Не наигранно, по настоящему. Голос его звучал напряжённо: — А дальше? Вы учились в Шармбатонской академии волшебства? Почему решили перевестись в нашу школу только сейчас? — Да, я училась в Шармбатоне, — кивнула девушка, — Согласно декрету Французского Министерства Магического Образования, я имела права перевестись на тот же курс, на котором училась. Я очень рано пошла в школу, поэтому мне пришлось ждать семнадцати лет, чтобы пойти на седьмой курс, сэр. — Никогда не слышал о таком декрете, — посмотрев на Дамблдор, сказал Армандо, — Переводы — частая вещь в магическом сообществе. В прошлом году к нам перевелись двое студентов, один из Франции. У вас есть оценочная ведомость из вашей школы? — Нет, сэр, мне ничего не дали, — девушка похлопала ресницами, — Это как-то может повлиять на ваше решение? — Нет, на решение это не влияет, — вновь взглянув на неё, ответил мужчина, — Это поможет преподавателям скорее приспособиться к вам и вашей манере колдовать. Габриэлла медленно кивнула, делая вид, что поняла о чём говорил волшебник. На самом деле, она совершенно этого не понимала. Зачем им знать это? Девушка вздохнула, поправляя съезжающую с плеча сумку. Что ещё спросит этот волшебник, внушающий странный страх быть раскрытой? — А я думаю, что Габриэлла вполне сможет показать себя и без этих оценок, — неожиданно сказал Альбус, — У вас были какие-то определенные предпочтения в учебных кружках? Грэйс задумчиво уставилась в пол, прикусывая губу. В её времени это было сугубо по желанию, так что особо никто и не участвовал нигде. Вообще, ей нравилось зельеварение, так что может сказать его? — Мне нравилось зельеварение, — пожала плечами девушка, — Участие в кружке обязательно? — Для выпускных курсов — да, — кивнул Диппет, — В принципе, мне всё относительно ясно. Я принимаю вас в школу на испытательный срок. Если у вас будет хоть одна академическая задолженность в конце этого семестра или дисциплинарное нарушение, мисс Грэйс, вы будете отчислены. Габриэлла удивлённо моргнула. Какой ещё испытательный срок на выпускном году? Грэйс кивнула, прикрывая глаза. Какой-то этот директор Диппет странный. — А сейчас прошу вас пройти распределение, — складывая руки на столе и сцепляя их в замок, — Я в любом случае сообщу о вашем переводе, но считаю, что вам будет комфортнее пройти его в моём кабинете. — Да, думаю, что так будет лучше, — кивнула девушка, — А как быть с мантией? — Знак вашего факультета появится на ней, как только вы пройдёте распределение, — мужчина указал рукой на её пиджак, — так же как и здесь. Девушка чисто машинально опустила голову, смотря на пустое место для герба факультета. Какое-то давно забытое волнение появилось в груди вместе с трепещущим сердцем. Альбус взял в руки потрёпанную остроконечную шляпу, подходя к ней. Воспоминание появилось перед глазами так невовремя. На голову опустилась шляпа, а в мыслях появилась такая лёгкость, будто девушка погрузилась в приятный сон. Тихий, практически шепчущий, голос раздался в ушах, заставляя прикрыть глаза: — Хм, я вижу яркое желание показать себя, доказать свою значимость. Это граничит с желанием стать сильной, лучшей, найти выход. Амбиции и холодность — верные спутники — определённо… — Слизерин! — громкий голос распределяющей шляпы гулко отдавался от стен. Девушка держалась спокойно, словно для неё иного и быть не могло, что собственно, являлось правдой. Габриэлла умело скрывала свои эмоции — факт, но сейчас облегчённый вздох, словно подтверждение волнительной значимости момента, вырвался против её воли. Она не должна была показывать больше, чем требовала ситуации и маска пострадавшей. Армандо отреагировал на это спокойно, словно видел такое уже тысячи раз. Наверное, так оно и было. Альбус же не показал той крупицы удивления, умело скрыв в его добром и заботливом взгляде. Шляпа вновь оказалась в его руках, вместе со свитком, который до этого он и держал. Очень скоро многие ученики узнают свой новый дом, найдут верную семью. Такой привычный ритуал казался необходим в страшное время магической войны. Габриэлла улыбнулась уголками губ, стараясь держать маску милой девушки, радуясь, словно маленькая девочка. Часы пробили семь, ознаменуя окончания их тайной церемонии. С последним ударом часов на груди полыхнул изумрудный огонь, рисуя на пиджаке символику родного факультета — серебристую змею на изумрудном фоне. От этого становилось тепло на сердце — единственная вещь, радующая её по-настоящему в данный момент. — Удивительно, как быстро пролетело время, — мягкий голос Дамблдора заставил взглянуть на него, — Думаю, пора нам всем отправиться в Большой Зал. Диппет кивнул, несколько тяжело поднимаясь из-за своего стола. Грэйс моргнула, отгоняя мысль — сравнение о том, что он похож на неуклюжего пингвина, переваливающегося при ходьбе. Альбус отправился к двери первым, а директор замыкал их колонну. Ей было малость неуютно, как если бы она оказалась на похоронах совершенно незнакомых ей людей и её просили сказать пару слов об усопшем. На самом деле, Габи даже и не заметила, как пролетело время, отведённое до приветственного пира. И вновь знакомые коридоры, переплетающиеся хитрыми линиями лабиринтов из лестниц и тысяч путей. Девушка смотрела в широкую спину Дамблдора, прокручивая в голове всё, что знала о нём. Она не понимала, почему он так добр с ней, ведь совсем ничего не знает ни о ней, ни о том, что в действительности произошло. Так почему же? Почему сейчас Диппет поверил ей, прислушавшись к его словам? Двери, ведущие в Большой Зал, были распахнуты, приглашая всех и каждого в свою обитель. Альбус покинул их, направляясь к толпе детей — первокурсников, толпящихся в ожидании одного из главных чудес в начале своей магической жизни. Девушка же зашла следом за директором, направляясь к крайнему от стены столу. В руках оказалась длинная мантия цвета непроглядной тьмы с сияющим знаком Слизерина, после накинутая на тонкие девичьи плечи. Она — дома. Шум множества голосов, смешавшихся словно краски на холсте известного художника, в разноцветных факультетских знаках отличия, незнакомые лица, смотрящие так по-разному. Слизеринцы сидели сдержанно, придерживаясь этики поведения за столом, навеянной многовековой традицией. Каждый из них смотрел со своей особой эмоцией, выражающей глубокую мысль, понятную многим. Грэйс опустилась на место в центре стола рядом с красивой пепельноволосой девушкой. Волосы её напоминали сияние тысячи звёзд, смесь ярких искр на белоснежном снегу. Выглядело красиво, стоит признать. Шатенка машинально дотронулась до своих волос такого обычного шоколадного оттенка, прикусывая губу. Рассчитывать на то, что волосы приобретут янтарный блеск, как у мамы, не приходилось. Голубые глаза обвели каждую возможную деталь во внешности незнакомки. Золотисто — коричневая окантовка зрачка привлекала внимания даже больше, чем пепельные волосы. Весьма необычное сочетание, которое Габи никогда в жизни не видела. Кожа белее, чем сам снег, с ярко выраженной линией скул делали её лицо словно кукольным. Да и вообще, вся она казалась похожей на куклу: высокая и худая с длинными локонами волос — идеал кукольной внешности. Незнакомка разговаривала с тем самым парнем из магазина, которого Грэйс узнала практически моментально. В добавок к своей внешности она обладала мелодичным голосом, похожим на перезвон колокольчиков. Габриэлла чувствовала себя ужасно, прикусывая губу. Девушка была красивой — неоспоримый факт, сама же Габи до ее уровня не дотягивалась. Однако всегда можно повернуть ситуацию в свою пользу различными способами. Честно говоря, слизеринка даже не запомнила, как зовут этого юношу. Для неё он был просто одним из многих прохожих симпатичных парней на пути, совершенно не трогающими сердце и требующими внимания. Шатенка обвела взглядом зал, подмечая каждую деталь в привычной школьной обстановке нового для неё времени. В дверях показался Альбус Дамблдор, ведущий шерингу из первокурсников, с глубочайшим интересом в глазах рассматривающих всё и всех. За ними шёл высокий бледный молодой человек. Телосложение его было худощавым, походка неспешной. Отличительной чертой были впалые щёки и тонкая линия губ, а так же красивые глаза цвета тьмы, прекрасно дополняющие уложенные на бок смолянистые волосы, открывающие лоб и линию бровей. Длинные ресницы, обрамляющие глаза, придавали образу некой таинственности. Габриэлла окинула его взглядом, отмечая красоту и какую-то аристократическую грацию в его движениях. Слизеринский герб на его мантии, говорил о том, что он один из представителей змеиных пенат — приятно. Юноша кивнул Альбусу, направляясь к факультетскому столу. Осанка его была ровной, практически идеальной, да и сам он выглядел так, будто только что сошёл со страниц модных журналов. Пальцы юноши казались похожими на тонкие линии нотных листов, настолько органично они смотрелись. На указательном пальце находился золотой перстень с простым на вид чёрным камнем, вероятно, графитом. Ничего необычного в нём не было, но что-то притягивало к нему взгляд. Девушка прикрыла глаза, думая о чем-то и снова переводя взгляд на его лицо. Такое спокойное, сосредоточенное, в нём читалась та ледяная уверенность, которой полна и она сама. На груди незнакомца был приколот золотой значок с изумрудами, оплетающими такую простую, но значащую надпись: «Староста». Теперь всё становилось более, чем понятно. Только Грэйс не понимала, почему он сидит за их столом, а не с другими старостами, как это было в её время? Слизеринка была почему-то уверена, что так было и раньше. Внимание его тёмных глаз заставил девушку перевести взгляд в другую сторону. Юноша скользил глазами по её лицу, словно это могло хоть что-то прояснить. Староста облокотился о деревянную поверхность, переводя взгляд на преподавательский стол, будто выискивая там кого-то или что-то. Незнакомец полностью потерял к ней хоть какой-то интерес, что, признаться честно, никак не отразилось на самой Грэйс. Она просто решила, что он тоже странный, как и тот парень в магазине. Отчасти девушка была права. Распределение шло полным ходом, а ученики сменяли друг друга, направляясь то к одному, то к другому столу. Сколько раз она видела это в своём времени? Однако вновь оказаться в распоряжении распределяющей шляпы было несколько волнительно, так что от части Грэйс понимала сейчас детей, пусть и была уверена, что попадёт в Слизерин. Габриэлла проводила взглядом юную слизеринку и посмотрела на поднявшегося с места директора. Дамблдор сел на своё место за преподавательским столом, улыбнувшись ей уголками губ. Девушка похлопала ресницами, неопределённо поведя плечами. Диппет был до ужаса сосредоточен, да и вообще весь его вид говорил о значимости момента. — Добро пожаловать в Хогвартс, — голос директора звучал громко и чётко, растворяясь в беззвучной тишине. — Как вы все знаете ситуация в магическом сообществе трудная, потому я призываю вас быть предельно осторожными. А сейчас я хочу сделать два объявления, касаемые факультета Слизерин непосредственно. Слизеринцы переглянулись, не совсем понимая, что происходит и что хочет сказать директор. Если о первом объявлении они догадывались, то вот о втором ни у кого не было даже маленькой идеи, озаряющей в самый подходящий момент. Староста посмотрел на директора, уверенный в собственном предположении. Диппет тем временем продолжил свою речь: — Во-первых, в этом году одним из старост школы стала наша гордость и замечательный студент — Том Реддл, давайте поприветствуем его аплодисментами, — Диппет указал на поднявшегося Тома, несколько похлопав в ладоши. — Так же хотелось бы отметить, что все желающие могут увидеть в зале наград — почётную доску мистера Реддла. А, во-вторых, в ваших рядах, друзья мои, пополнение. Мисс Габриэлла Грэйс перевелась к нам из Шармбатонской Академии Волшебства. Грэйс помахала рукой, улыбаясь. Она больше не слушала то, о чём говорил директор. Тысяча взглядов устремились на неё, изучающе, как рентгеновские лучи, пронизывающие насквозь. Девушка вдохнула полную грудь воздуха, непринуждённо закидывая ногу на ногу. Габриэлла всегда так делала, привлекая этим внимание противоположного пола, только вот юбка в такие моменты была значительно короче. Том Реддл, сидящий рядом с ней, вновь окинул её взглядом, изгибая бровь. Откуда вообще взялась эта непонятная особа? Фамилию Грэйс он не припомнит — никогда не слышал, хотя многие его Вальпургиевы Рыцари имеют родственников во Франции. На чистокровную она тоже мало похожа, у них есть одна отличительная особенность — стать, а эта девушка как-то выбивалась из этой концепции. — Прости? — не выдержав, спросила девушка, изгибая свою тонкую бровь. — Габриэлла значит, — всё так же внимательно смотря на неё, протягивает каждое слово Том. — Что ж, добро пожаловать в Хогвартс. Надеюсь, оплот чистокровных волшебников и их традиций покажется тебе прекрасным местом. — Очень на это надеюсь, — улыбнулась Габи. — А ты Том, да? Рада знакомству. Грэйс протянула руку для рукопожатия, вместо чего получила поцелуй в тыльную сторону ладони. Девушка опустила руку, привычным жестом откидывая волосы. Что-то в нём казалось странным, но пока она не понимала, что именно. Этот жест был привычным для восемнадцатого века на балах, но никак не уместный, по её мнению, здесь. Том просто делал приветливый вид, играя свою идеально продуманную во всех смыслах роль скромного сироты. До этой девчонки не было никакого дела, только вот казалась она какой-то чужой, словно не должно её быть сейчас в этом зале. Реддл прикрыл глаза, отпивая немного тыквенного сока. Как же он ждал возвращения в школу всё лето. Теперь он — выпускник, всего лишь год, чтобы исполнить то, что он задумал. Главное, чтобы никто не помешал, а уж это получится с новой должностью намного лучше. Том Реддл — школьный староста, хранящий свои секреты, о которых никто не должен знать.