***
Том Реддл всегда знал, что как только он станет старостой, жизнь повернёт в нужную для него сторону. Семь лет он упорным трудом шёл к тому, кем сейчас и являлся: староста школы, для которого открыто всё то, что не дозволено остальным. Однако сейчас юноша не понимал, почему пришёл не в свою отдельную комнату, а именно сюда — в слизеринскую гостиную, такую родную и отдающую теплотой. Этот вопрос действительно заставлял искать на него ответ там, где его в принципе быть и не могло — в разорванной на части душе. Отблески яркого огня, играющие на изумрудных стенах, царивший в гостиной полумрак, серебристые узоры и ребристые змеи на камине, оголяющие свои клыки и сверкающие глазами-изумрудами: всё это было так приятно, привычно за столько лет, проведённых здесь. Брюнет опустился в мягкое кресло, обшитое тёмно-зелёным бархатом, устремляя взгляд на змей; они такие красивые в своей сущности, холодные и грациозные, притягивающие к себе — точно так же, как и он сам. Слизеринский Принц чувствовал себя прекрасно. Выпускной год должен был стать особенным — тысяча планов, которые необходимо было привести в исполнение. Кольцо Гонтов приятно касалось кожи на пальце, напоминая о том, чем именно оно является. Том знал, всё то, что он делает, правильно. Наследник Салазара Слизерина не может ошибаться и быть кем-то другим по определению. Вальпургиевы Рыцари ждали его возвращения — слишком преданные и ревностные до права быть с ним рядом — неплохо для Лорда Волдеморта. Отпрыски древних родов выполняли приказы беспрекословно, какими бы они ни были, радуясь лишь от одной мысли единения со своим Лордом. Тому было семнадцать, магический надзор с него давно был снят, но порой казалось, что за ним так или иначе следят. Это ощущение, противным скользким червём, копошилось где-то внутри, мешая сосредоточиваться на том, что действительно важно и значимо для него. За год юноша создал два крестража, приблизившись к бессмертию, но этого было мало — хотелось превзойти всех в этом стремлении. Число семь всегда обладало магической силой, и оно вполне было достойно Лорда Волдеморта. Тонкие губы юноши украсила улыбка, пусть едва заметная, он сделает всё, лишь бы достичь своей цели. В гостиной он был один, но ему никто и не был нужен. Признаться честно, Реддл любил комфорт и вполне себя так чувствовал в одиночестве. Границы личного пространства — пожалуй, это была та вещь, которую никто и никогда не должен переступить. Слизеринец, в силу своей шикарной внешности, полноправно мог пользоваться своим титулом неприступного Слизеринского Принца, умело играя на чувствах молоденьких однокурсниц. О том, что в него влюблена чуть ли не каждая вторая слизеринка, он прекрасно знал, и это даже было приятно. Однако близость с девушками, в привычном многим понимании, его интересовала мало. Тонкие пальцы провели по тёмным волосам, блестящим в свете языков пламени, зарываясь в них. Идеально отыгранная роль скромного студента — сироты, тянущегося к знаниям и готового помочь всем, вызывала тошноту. Как же это порой надоедало, но Том понимал, что иначе нельзя. Явить своё истинное лицо сейчас попросту невозможно, да и не нужно. Никто и никогда не узнает, что он ведёт свою игру, пока сам слизеринец этого не захочет. Только была одна проблема, раздражающая до ужаса — профессор трансфигурации Альбус Дамблдор. Этот вездесущий старик, после случая с грязнокровкой Уоррен, стал относится к нему с ещё большим подозрением, да всё равно предъявить ничего не мог — доказательств попросту не было. Да и не могло быть, принц слишком хорошо замёл следы, введя всех в так умело выстроенное заблуждение. Рубеус Хагрид, которого со слов Реддла обвинили, отделался не так, как того предполагал Том. Его всего лишь лишили права колдовать, да оставили помощником лесничего — слишком просто для такого пустоголового выродка-гриффиндорца. Слизеринец прекрасно знал, что к этому причастен Дамблдор, и оттого было даже интереснее: на что пойдёт этот старик, чтобы помешать ему? Директор Диппет встанет на сторону бедного мальчика и защитит, если то потребуется, так что Том вполне спокойно мог вести свою замысловатую игру в кошки-мышки с заместителем директора. Такую непростую, но доставляющую удовольствие игру. Тёмные глаза скользнули на гранённый камень кольца, словно тот мог содержать ответы на все интересующие его ответы. Пожалуй, отчасти так оно и было. Юноша прекрасно помнил тот день, когда получил его, и никогда не забудет. Дядюшка Морфин так удачно попался под руку, поведав удивительную историю родителей, которых Том никогда и не видел. Да и ни к чему оно такому как он, ведь любая привязанность — слабость. Внешнее сходство с нелюбимым папашей лишь бонус, которым время от времени обладать приятно, но не более того. У Лорда Волдеморта свои ценности, не имеющие осечек и слабых мест. Юноша был уверен в этом на все сто процентов. На гербе его рода была змея, олицетворяющая собой мудрость, хитрость и изворотливость. Том Реддл обладал этими качествами в избытке, и был горд являться прямым потомком основателя факультета — Салазара Слизерина. Василиск вновь и вновь ждал своего часа в Тайной Комнате, которую слизеринец запечатает окончательно по выпуску из школы. Дело великого предка будет жить в нём самом, независимо от средств достижения этой самой цели. Слизерин будет гордится им и никак иначе. В окружении Тома были только чистокровные выродки древних родов, жаждущие власти, ничуть не меньше, чем он сам. Вальпургиевы Рыцари — элитный отряд, люди, которым при большом желании слизеринец мог доверять и поручать всё, что только бы ни захотел. Они наводили страх на всех, кто являлся грязнокровками, но никто бы и никогда не мог списать это на них: Том бы не позволил. Держа их в ежовых рукавицах, юноша упивался тем страхом, который испытывали не только их жертвы, но и они сами. Это только начало — скоро его имя будут бояться произнести все. Да, именно так — Лорд Волдеморт будет внушать страх. Настенные старинные часы с витыми стрелками в форме змей показывали восьмой час вечера, словно напоминая о том, что староста должен находится в большом зале со всеми. С каждым созданным крестражем еды и сна требовалось всё меньше, а потому голода он практически не чувствовал. Юноша знал, что для вида ему необходимо приходить туда во время приёма пищи — всё, чтобы не вызвать подозрений. Нельзя допустить ни одной ошибки в его идеальной репутации примерного ученика. Ворвавшийся в гостиную прохладный ветерок из подземелья, заставил перевести взгляд цвета тьмы на образовавшийся в стене проход. Неспешными шагами заходя внутрь, перед ним предстала та, кого он собственно и не ожидал увидеть в этот час здесь. Новенькая девица, имя которой он даже не запомнил. Том встретился с её голубыми глазами, в которых читалось легко скрытое удивление. Понять это не составляло труда, особенно для кого-то вроде Реддла. Девушка запахнула на груди мантию, проходя к согревающему огню. Шатенка опустилась рядом с ним, поджимая под себя ноги, и выставляя тонкие ладони. Не так уж и холодно на улице или быть может он просто не чувствует? — Замёрзла? — его голос звучит удивительно тихо, насквозь пропитанный лживой заботой, заставляя её вздрогнуть. — Могла бы наложить согревающие чары, если, конечно, ты о них знаешь. — Ну не все же такие умные, как вы, господин староста, — девушка оборачивается к нему, облокачиваясь рукой о мягкий ковёр, вытягивая согнутые ноги в бок. — Я думала, что ты будешь на ужине со всеми, Том. — Не горю желанием ужинать, знаешь ли, а вот причина твоего пребывания здесь мне не ясна, — в тёмных глазах хорошо скрытый интерес, а голос продолжает звучать слишком мягко. — Будет весьма и весьма плохо, если в первый же день ты оправишься в больничное крыло. Де Лане смотрела на него внимательно, словно стараясь понять истинный смысл его слов. Ничего не получится, как бы она ни старалась. Голубые глаза вглядывались, а в его собственных была та глубина тьмы, зовущая и притягивающая к себе. Грэйс никогда не должна узнать, что всё, что он делает — всего лишь игра на публику. — Оставь свою заботу, Том, — её губы тронула насквозь фальшивая улыбка, заставляя его приподнять бровь. — Я же вижу, что тебе от моего общества ни горячо, ни холодно. Не обращай на меня внимания, я просто погреюсь у камина да пойду. Только позволь узнать, почему ты всё время смотрел на меня за завтраком? — Я не смотрел на тебя, — кладя ногу на ногу спокойно ответил Реддл, — это ты смотрела на меня, Грэйс. — Мог бы придумать что-то более интересное, чем это, — прищуриваясь, сказала девушка. — И меня зовут Габриэлла, если вдруг ты забыл, Реддл. Слизеринец склонил голову в бок, точь-в-точь по-змеиному, скользя по ней глазами. Слишком глупо и самоуверенно с её стороны. Том улыбнулся уголками губ, ловя растерянный взгляд голубых глаз, но всего лишь на секунду, потому как она вновь скрыла его за уверенностью. Странная девочка. — Ты знаешь, мне как-то всё равно на твоё имя, — слишком спокойный голос, вводящий в заблуждение. — Новеньким всегда сложнее, особенно, если они не обладают выдающимися данными, как внешними, так и магическими. Грэйс, ты подходишь под все три пункта, если учитывать то, что я видел сегодня. — Уж простите ваше высочество, — поднимаясь на ноги, говорит девушка, смотря на него. — Том, ну правда, мы взрослые люди. Оставь всё это для Уайт, вот её ты сможешь провести в два счёта. Я же хочу просто спокойно учиться, ты меня мало интересуешь. Том нахмурился, ему явно не понравился ее ответ. Да кто вообще такая эта девчонка, чтобы хоть что-то говорить ему таким тоном? Де Лане сложила руки на груди, выжидающе смотря на него. Неужели она действительно думала, что он хоть что-то ответит на это? Грэйс до невозможного глупа, если так считает. Реддл поднимается на ноги, мягкой поступью подходя к ней. Тонкие пальцы скользят по её подбородку, приподнимая. Вкрадчивый тихий шёпот на ухо, заставляет мурашками покрыться кожу: — А мне кажется, что как раз наоборот, Грэйс. Как бы ни пришлось пожалеть об этом разговоре очень скоро. Характер у тебя может и змеиный, но ты не одна из нас. Ты поймёшь, где ты и какие тут порядки. Слизеринка видела маленький огонёк, блеснувший в его глазах. Отлично скрытая угроза заставила прикусить губу да неотрывно смотреть. Кто же такой этот Том Реддл на самом деле? Кажется, что идеальный с виду староста таил в себе что-то завораживающее и притягивающее. Но в одном он прав — характер ей пригодится обязательно. Только почему всё больше кажется, что она только что влипла в историю? Слизеринец ухмыльнулся, видя все те эмоции, играющие на её лице. Да, девочка, ты вошла в его поле зрения, а значит, Том сделает всё, чтобы узнать о тебе побольше — истина, не имеющая ложного следа. — Посмотрим, Реддл, — улыбка озарила её губы. — Как бы ты сам не пожалел об этих словах. Тёмные глаза скользнули по ней, а после староста отпустил девушку. Де Лане облизнула губу, вероятно, пересохшую из-за волнения или чего-то ещё. Том выглядел таким спокойным, что ей даже захотелось стереть эту ухмылку с его лица. Ну что ж, Том Реддл, игра началась — посмотрим, кто кого. Когда-то в её времени девушка уже проходила через это, будучи подростком, сейчас же всё будет несколько иначе. Только эти глаза, казались, такими яркими, словно взрыв тысячи звёзд, навевая совсем ненужные и ничего не значащие воспоминания. Слизеринский Принц понимал, что она — непростая девушка, больше похожая в данный момент на гриффиндорку. Слишком уж смело вела себя эта змея рядом с ним. Узнать о ней не составит и труда, а после — он сломает её, как ненужную вещь. Игра, которую он только что начал, несомненно завершится в его пользу. Лорд Волдеморт всегда выигрывает. Девушка привлекла его внимание просто лишь тем, что парировала его ответ — гриффиндорка в слизеринской обёртке? Нет, скорее слишком глупая девчонка, попавшая не в то время и место. Знал бы Том, насколько был прав он в этот момент. Шатенка скосила глаза на огонь, бликами играющий на её бледном лице, думая о чём-то своём. Первый шаг сделан, но совсем не туда, куда бы ей хотелось. Отбить удар зазнавшегося принца не составит и труда, а вот найти выход очень даже. Но она сможет. Должна.Глава 5
1 февраля 2022 г. в 19:01
Примечания:
Приятного прочтения) Надеюсь, понравится)
Слизеринская гостиная освещалась тусклым светом настольных ламп. Темноволосая девушка несколько устало облокотилась о спинку мягкого дивана, смотря на обжигающий своим светом огонь. Он даровал некое приятное тепло, бликами играя на стенах. Голубые глаза выражали лёгкую степень усталости, смешиваясь с радостными искорками, которые всегда появлялись, стоило ей попасть сюда.
Габриэлле абсолютно точно не спалось этой ночью. Она и сама не знала причину этой бессонницы, терзающей её в этот час. Возможно дело в том, что завтра был первый учебный день, а, может быть, в том, что её терзали лишь ей одной понятные сомнения. Для неё, в каком-то смысле, это было в новинку.
Грэйс прикрыла блаженно глаза, наслаждаясь теплом, царившим в пустой гостиной. Она находилась в подземельях, большей своей частью уходя под легендарное чёрное озеро, посему полумрак был частым гостем. Вообще, девушке нравилось в змеиной обители. Изумрудные оттенки приятно грели душу, а змеиные мордочки на камине навевали воспоминания. Тонкие пальчики неспешно водили по ручке дивана, в то время как сама их обладательница вновь взглянула на огонь. Такой яркий, живительный, дарующий свет, но в тоже время способный убить, разрушить всё. Когда-то девушка боялась огня, но потом поняла, что на самом деле он не такой страшный. Мимолётная улыбка украсила её губы, словно то была красивая иллюзия.
Слова директора Диппета о её испытательном сроке казались такими странными и ненужными, что ей даже захотелось доказать свою значимость. Шляпа вновь оказалась права, отправляя её на родной факультет, точно так же, как и шесть лет назад в её времени. С одним лишь отличием — в этот раз легендарный артефакт нисколько не сомневался в правильности своего решения.
Если говорить о профессоре Дамблдоре, то на его мнение ей казалось совсем всё равно, каким бы оно ни было. Мысли слизеринка читать не умела, да и Альбус вряд ли бы позволил ей это сделать. Единственный плюс, который она смогла отыскать во всём этом фарсе, именуемым приветственным ужином — новый знакомый Том. Реддл показался ей симпатичным и приветливым человеком, но быстро потерявшим к ней интерес. Возможно, это могло задеть, если бы она имела привычку на этом зацикливаться.
Шатенка прекрасно знала, что слизеринцы непростые люди во многих смыслах, особенно в эмоциональном плане. Её однокурсники, стоило лишь взглянуть на них, подтверждали это сразу. Взгляды, которые они кидали на неё, были изучающими, с лёгкими холодными нотками, но отнюдь не пугающими. Грэйс любила быть в центре внимания всегда и при любых обстоятельствах. Мысль о том, что в этот вечер так и было, приятно грела душу.
Скрип двери, ведущей в одну из спален, разнёсся по гостиной, убивая тишину. Слизеринка повернула голову в сторону звука, всматриваясь в полумрак несколько напряжённым взглядом, словно играя в популярную магловскую игру. На ступеньке лестницы стояла та самая девушка, с которой Грэйс сидела на ужине. Пепельные волосы эстетично ложились по плечам, а необычные глаза с лёгкой долей удивления смотрели на новенькую.
— Ты чего здесь сидишь? — спускаясь, спросила удивлённо девушка.
— Не вижу причин, почему я не могу этого делать, впрочем, как и для твоего необоснованного недовольства этим, — изгибая бровь, саркастично ответила ей шатенка. — Ты сама-то тоже что-то не спишь в своей удобной кроватке.
— Да нет, сиди, если хочешь. Мне просто не спится, — пожала плечами блондинка, присаживаясь на диван. — Мы с тобой так и не познакомились, несмотря на то, что теперь соседки по комнате.
— Мне тоже не спится, — как-то тяжело сказала Габи, делая до ужаса вымученный вид, словно её это дико утомило. — Неплохо было бы, а то мне так скучно и одиноко без собеседницы.
— Кассандра Уайт, — протягивая тонкую ладонь, улыбнулась блондинка.
— Полагаю мне представляться нет смысла, директор Диппет сделал это за меня, — с приторно-сладкой улыбкой произнесла Габи. — Твоя фамилия похожа на английскую или американскую. Могу предположить, что ты чистокровная.
— Рада знакомству, Габриэлла, — заправляя прядь за ухо, девушка кивнула. — Да, я чистокровная волшебница из древнего английского рода. А ты из французского — я в этом просто уверена.
Габи кивнула, старательно вслушиваясь в её тихие слова, отдающие неподдельной гордостью. Действительно, кукла, по—другому назвать эту девушку невозможно. Сама Де Лане была маглорождённой, но это не мешало доказывать всем и каждому, что она — настоящая слизеринка, независимо от происхождения. Однако уверенность новой знакомой в чистоте её крови была приятной неожиданностью.
— А это имеет какое-то значение, Кассандра? — склонив голову в бок, спросила Габи. В голубых глазах появился странный огонёк недовольства от её вопроса. — Ты, наверное, общаешься только с чистокровными, потому и говоришь так. На твоём месте я руководствовалась бы исключительно этим.
Уайт моргнула, смотря на неё с неподдельным удивлением. В вопросе не было ничего такого, чтобы могло разозлить новую знакомую. Блондинка мотнула головой, собираясь с мыслями, так не желавшими соединяться воедино в эту минуту. Габриэлла смотрела на неё выжидающе, начиная терять те крупицы терпения, которых и так было мало. Понемногу новая знакомая начинала раздражать.
— Маглорождённых не может быть на нашем факультете, — невинно похлопав ресницами, ответила Кассандра. — А так я общаюсь со всеми, ну кроме грязнокровок, конечно.
Грязнокровка. Это слово неприятными иглами впивалось в каждую клеточку её тела, словно стараясь напомнить о том, кто она такая на самом деле. В её времени это слово произносили настолько редко по отношению к ней и отпрыскам маглов, что Габи уже и забыла, насколько обидно оно может звучать.
— Вполне логично, — кивнула Грэйс. — Им совсем здесь не место. От одной лишь мысли передёргивает, что такие как они стараются выведать все наши тайны.
— Мыслишь, как настоящая слизеринка, — голос Кассандры звучал всё так же тихо, а улыбка озарила её бледное лицо. — Так значит ты училась в Шармбатоне. Расскажи немного о ней. Я читала в «Ежедневном Пророке» о том, что Гриндевальд сейчас в Париже и взял под руководство твою бывшую школу, должно быть это очень тяжело осознавать это.
Габриэлла задумчиво прикусила губу, стараясь вспомнить всё, что знала о французской магической школе. Знала девушка не особо много, так как никогда там собственно и не училась. Сейчас она жутко жалела, что не нашла хоть какую-то базовую информацию о волшебной академии. Однако импровизация всегда была её коньком, который Де Лане умело использовала.
Уайт же терпеливо ждала, постукивая тонкими пальчиками по коленкам от нетерпения. В прошлом году из Франции к ним перевёлся Терри Робинсон, с которым блондинка прекрасно общалась. Насколько она узнала сегодня вечером, Робинсон провёл почти все каникулы дома, а в Англию вернулся практически в конце августа, так что о ситуации в Париже девушка была более или менее осведомлена.
— Там очень красиво, мне нравилось там учиться, — складывая руки в замок, сказала Габи с такой уверенностью в голосе, что любой бы поверил, не задумываясь. — Насчёт образования сказать не могу, пока не попаду на уроки здесь, а так всё просто замечательно. Признаться честно, я видела Геллерта только в газетах, но его идеология заставляет задуматься о многом, — Грэйс в каком-то смысле действительно так считала, и Гриндевальда она видела лишь на страницах учебника, а не газет. Правда и ложь сплетались в причудливом танце её слов.
— Да, многие поддерживают его режим, я думаю — он прав, — задумчиво протянула девушка, переводя взгляд на огонь, лобзающий поленья. — Волшебники, настоящие волшебники, должны спокойно жить там, где нет этих вездесущих маглов и их противных отпрысков.
Если бы блондинка повернула голову, то увидела бы каким именно взглядом смотрит на неё собеседница. В голубых глазах медленно появлялся огонёк, назревающей в глубине души бури. Злость, противным ненужным червём, охватывала её, но девушка понимала, что терять контроль над эмоциями — последнее дело сейчас. С одной стороны Уайт была права, и Габи бы даже и согласилась с ней, если бы не одно такое значимое, но впивающееся в кожу шипами. Она — маглорождённая. Оставалось лишь играть продуманную роль, доводя её до безумного автоматизма, лишь бы никто и никогда не узнал этой правды.
Геллерта Гриндевальда Габриэлла знала исключительно из учебников по истории магии, в которой она весьма преуспевала, получая за все работы такое желанное «превосходно». Его роль в истории магии была выгравирована в простых, но понятных многим словам: «Ради Общего Блага». Его сторонники, словно послушные марионетки в умелых руках кукловода, шли за ним, строя свой новый мир. И это даже неплохо, только ей нет места в этом мире, пока она та, кем является. За всю историю магического сообщества столько войн повидали её герои, но никто никогда не мог бы так умело скрыть свой настоящий мотив, связавшись с нацистами, незнающими человечности.
Девушка поджала губы, вспоминая ещё одного монстра, навечно вписавшего своё имя в страницы магической истории. Лицо, смотрящее на неё с пожелтевших страниц учебника, долго преследовало в кошмарах, а правила искусной игры, которую он когда-то вёл, терзали мысли. Тёмный Лорд Волдеморт — кошмар конца двадцатого века, убившей столько маглов и маглорождённых, слишком сильно перестав походить на кого-то, кто мог называться таким простым, но очень важным словом «человек». Он, вероятно, никогда им и не был, но хотел создать мир таким, каким желал его видеть. Конечно, Де Лане не могла утверждать, что знала о нём всё, лишь то немногое, навеянное виденьями Министерства. А так хотелось бы понять его мотивы, хотя бы чуть-чуть.
В одном Габриэлла была уверена — нужно найти выход. Диппет поставил её на счётчик — ещё один состоявшийся факт, который несколько раздражал, даже больше, чем сидящая рядом блондинка. Да, может Грэйс не могла похвастаться оценочным листом, как вероятно делал это прошлогодний переводник, но зато она могла все цело именовать себя полноправной слизеринкой! К слову говоря, тот парень из магазина тоже оказался на её факультете, теперь Габриэлла понимала, почему он вполне мог спутать её с покойницей. Во-первых, внешнее сходство в купе с мантией выдавало девушку за почившую, а, во-вторых, ему, вероятно, так самому очень хотелось.
Шатенка поудобнее села, поджимая под себя ноги. Ей всегда нравилось так сидеть, несмотря на то, что мышцы имели привычку затекать, напрягаясь от такого положения. В каком-то роде ей помогало это сосредоточиться на главном, найти ту самую мысль, нитью тянущейся среди остальных менее важных. В своём времени Грэйс, даже делая уроки, умудрялась залазить с ногами на стул, что так не нравилось преподавателям, но в каком-то смысле будоражило мальчиков. Пожалуй, это был некий приятный бонус, который ей так нравилось получать. Она давно уже не была «приличной» девочкой, побывав в постели ни одного студента, а после уходила, получив желаемое. Разбивать сердца, не чувствуя любви, которой хотела, так привычно.
Кассандра слегка зевнула, прикрывая ладошкой свой аккуратный маленький ротик. Шёлковые нити сновидений, охватывали её, обнимая так приятно и нежно. Девушка поморгала, стараясь отогнать сон, лишь бы не оставлять, так ни сказавшую ни слова однокурсницу. Той, казалось, было совсем всё равно на её присутствие рядом, настолько глубоко она ушла в свои мысли, что читалось во взгляде голубых глаз.
— Габриэлла, — практически невесомо дотрагиваясь до её плеча, зовёт Уайт, — ты в порядке? Мне кажется, нам лучше пойти спать.
Грэйс смотрит на неё немигающим взглядом, от которого словно веет холодом. Блондинка поджимает губы, убирая свою руку — страх прокатывается волной, но откуда он? Габриэлла до ужаса сосредоточена, словно думает о чём-то безумно важном и серьёзном в столь поздний час. Спать ей совсем не хочется, да и к тому же всё равно скоро вставать. Лучше более плодотворно провести остаток ночи — предаться думам о том, как ей найти ответы, чтобы вернуться домой. Де Лане сейчас как никогда хотела этого, чувствуя ту приятную волну от воспоминаний о своём времени.
— Я в порядке, — улыбается Габриэлла совсем неискренней улыбкой. — Иди, если хочешь, я же останусь здесь.
— Тебе нужно поспать хотя бы немного, — блондинка слегка заметно нахмурилась, забота в её голосе действовала на нервы Габриэлле. — Профессору Слизнорту не понравится, если ты будешь спать на занятиях. К тому же ты новенькая и должна показать себя с лучшей стороны.
— Ты что — хаффлпафка, чтобы заботиться о незнакомой девушке, которую знаешь от силы полчаса? — изгибая бровь, бросает Грэйс, весь её вид будто бы говорит о том, что это сравнение — удар. — Ты слизеринка, Кассандра, веди себя соответственно.
— Но… — с нелепой уверенностью пытается возразить Уайт, — это здесь совершенно непричём. Ты не можешь знать, как ведут себя хаффлпафцы.
Габриэлла прикусывает губу, понимая, что сказала глупость. Действительно, откуда ей это знать, как бы переведясь только в этом году? А ведь Кассандра казалась ей глупой, до невозможного, до раздражающего наивысшего апогея глупости. Грэйс глубоко вздохнула, возвращая себе невозмутимый вид, знающего на всё ответы, человека.
— Да так, знакомый рассказывал летом, — спокойно ответила шатенка. — Но просто на будущее, веди себя так, как того от тебя требуют, иначе все станут считать тебя лишней, бельмом на глазу, от которого так хочется избавиться. Ты станешь изгоем, Кассандра, поверь мне на слово, я знаю, о чём говорю.
В золотистых глазах блеснули маленькие крупицы слёз, но блондинка старалась держаться. Стоило Габи взглянуть на неё, и всё становилось ясно, как белый день. Кассандра Уайт уже когда-то проходила через это, иначе такой реакции на предостережение бы не было. Изгои навсегда ими остаются, даже если кажется, что это больше не так. Вы можете завести тысячу друзей, изменить жизнь до неузнаваемости, закрутить роман с самым популярным парнем школы — но всегда будете одиноки. Габриэлла даже как-то слишком шумно втянула носом воздух, облизывая пересохшие губы. Она знала, читала между строк и отлично видела, как Уайт старалась скрыть слезинки, накапливающиеся в уголках её глаз.
— Габриэлла, зачем ты так? Я просто хотела помочь, чисто по-человечески, и я совсем не веду себя, как хаффлпафка, — тихо говорит Кассандра, а Габи лишь пожимает плечами в ответ. — Ты же никогда так не заведёшь друзей.
— А они и не нужны, — протягивает шатенка, поднимаясь на ноги. — Знаешь, достаточно завести одного, но верного друга, готового идти с тобой до конца, чем тысячи лживых и способных на предательство. — Грэйс достаёт из рукава хлопчатый носовой платок, протягивая блондинке. — Вот скажем, например, ты дружишь с человеком всю жизнь, он знает все трещинки твоего характера, все болевые точки и способен встать за тебя горой. Или ты находишь человека, который умело манипулирует твоими слабостями, но доверяешь ему больше, чем близкому другу, ведь он так добр и ласков с тобой. Я догадываюсь, каков будет твой ответ, но всё же буду рада его услышать.
— Я выберу того, кто будет относится ко мне с добротой, — с лживой уверенностью говорит блондинка, вызывая тяжёлый вздох у собеседницы. — Так же как и ты ко мне сейчас. Я хочу дружить с тобой. Потому что ты такая же, как я.
Габриэлла смотрит на неё, понимая, что Уайт действительно дура. Нет, Грэйс не испытывает к ней ни капли жалости, но пусть так, раз блондинка этого хочет. Они начнут дружить, но девушка очень скоро об этом пожалеет. Габриэлла Де Лане имела много друзей, но Кассандра Уайт совершенно точно не могла относится к этой категории. Она же типичная пешка, ищущая себе покровителя. А Габи было в каком-то смысле противно от таких, как она, и уж тем более никогда не была на неё похожей.
Кассандра же смотрит на неё таким взглядом, который бывает лишь у тех, кто искренне хочет зацепиться за последнюю ниточку надежды. Девушка и сама не понимает, с чего вдруг всё обернулось так. Их маленький ночной разговор, начинающийся как совершенно обыденное, собой разумеющееся знакомство, вдруг превратился в то, что она так хотела и мечтала забыть уже долгое время. Габриэлла Грэйс словно видела её насквозь — страшно от осознания собственной никчёмности. И вот вроде бы в этом нет ничего такого, но давно забытая боль вновь разрывает сердце, заставляя плакать.
— Хорошо, я рада, что ты хочешь со мной дружить, — лучезарно улыбается Габриэлла, слишком сладко и неискренне, искусно обманывая собеседницу. — А сейчас лучше всё же отправиться в кровать, не хочется быть сонной в первый учебный день, — и снова беспощадная ложь.
Уайт кивает, улыбаясь и сжимая в ладони платок, словно маленький ребёнок, которому подарили дорогой подарок на день рождения. Честное слово, как доверчивая девчушка, вероятно, ждущая своего принца. Только принцев не бывает, а жизнь делится на части, как полосы, опоясывающие твой мир. Габриэлла знает, чувствует, что она просто малышка, ищущая защиты. Рано или поздно она всё это поймёт, ну, а пока пусть побудет той беспечной куклой-слизеринкой, до приторной сладости верящей всем и каждому, вопреки убеждениям и качествам факультета. Хотя последнее как раз-таки и настораживало.
Габриэлла хочет одного — оказаться дома, но не может, потому что она в прошлом. Её наверняка сочли бы сумасшедшей, если бы кто-то об этом узнал. Голубые глаза очертили лицо напротив, наполняясь едва заметным огоньком. «Глупая малышка, ты станешь безвольной куклой в моих руках». Кассандра так счастлива, хватая её за руку и утаскивая в девичью спальню, а Де Лане хочется сбежать от этой девчонки, лишь бы остаться одной наедине со своими мыслями.
А за окном уже начинал расцветать рассвет. Нежно-розовые краски, смешиваясь словно на холсте художника, окрашивали небеса, прогоняя ночной сумрак и всё то зло, что обычно скрыто в нём. Только вот зло никогда не спит и прогнать его до ужаса сложно, потому что оно имеет привычку притворяться, таиться в совершенно обычных вещах. И Габриэлла знает это, потому так и не сомкнула глаз. Кассандра сладко спала, прижимая край одеяла к своей груди, словно оно могло защитить. Де Лане так и осталась в школьной форме, лёжа на заправленной кровати и сложа руки на груди, задумчиво кусая губу. Ровно, как и почти восемьдесят лет вперед, она точно так же не спит в первую ночь в Хогвартсе. Странная традиция для странной по меркам этого времени девушки.
Тяжёлый вздох даже слишком тяжёлый для неё. Мир делится на чёрное и белое, точно так же, как жизнь на до и после — ничего невозможно изменить в этом старом укладе, придуманным кем-то задолго до её рождения. Габриэлла Де Лане знала это точно так же, как и то, что скрывать статус своей крови станет нормой. Если кто-то узнает, ей, вероятно, совсем не поздоровиться, вот только ей всё равно на чужое мнение. Завтрак должен начаться через несколько часов, впрочем, как и уроки. В этом времени, наверное, всё иначе, не так, как в её. Оно и понятно, да только неизвестность не пугала, а наоборот подстрекала сделать всё возможное для достижения собственной цели.
Время течёт быстро, заставляя вновь входить в выбранную ею роль. Кассандра добродушно улыбается ей, заплетая косу и сидя на своей кровати. Многие слизеринцы такие — в кругах своих одни, на виду совсем другие. Она часто это видела, сама была такой же. Серебристая змея на пиджаке была такой приятной, нужной, придавала уверенности и сил, напоминая о том, кто она такая. Однажды Габриэлла сравнила это с близостью и совершенно неважно какой именно.
Путь до большого зала казался до невозможного долгим, а сотни учеников толпились и толкались, заполняя собой всё пространство школьных коридоров. Габриэлла поморщилась от слишком громких голосов, совершенно не слушая новую «подругу». Уайт рассказывала ей что-то совершенно не интересующее. И вот зачем? Шатенка протиснулась сквозь толпу третьекурсников-гриффиндорцев, проходя к столу своего факультета. Кассандра семенила следом, словно на Грэйс клин клином сошёлся. И вновь не покидало чувство раздражения.
За столом уже сидел Робинсон, неспешным взглядом обводя зал. Кассандра лучезарно улыбнулась ему, присаживаясь рядом. Ну, может хоть теперь Уайт отстанет от неё? Шатенка даже понадеялась на это, но видимо зря. Терри окинул её взглядом, растягивая губы в противной улыбке, от которой за версту несло сладостью.
— Доброе утро, девочки, — его голос звучал приветливо. — Кого я вижу, неужели сама мисс Габриэлла? — притворное удивление на грани сарказма заставило Габи улыбнуться самой нежной и лживой улыбкой. — Рад тебя видеть.
— Я не думала, что вы знакомы…— удивлённый тон Касси, такой же взгляд золотистых глаз.
— Да было дело, — смотря на него, ответила шатенка. — Ты не говорил, что учишься в Хогвартсе, хотя вполне мог бы это сделать. Я слышала, что ученики Хогвартса отличаются чувством такта и рыцарства по отношению к незнакомым симпатичным девушкам.
— Я был не обязан. Тебе тогда к гриффиндорцам, если хочешь рыцарства. Да и потом, мне показалось, что и так понятно, раз я сравнил тебя с однокурсницей-слизеринкой, — повёл руками юноша, поправляя капюшон своей мантии. — А вот ты могла бы и сказать, что переводишься.
— Я не должна кричать об этом каждому встречному, — прищурившись, вторила ему девушка. — И как я сама не догадалась, — притворное удивление и поджатые губы.
Зелёные глаза встретились с её голубыми, словно гипнотизируя. Робинсон знал, что она язвит, так и не перестала, но тем даже интереснее. Уайт сидела, недоумевающе переводя взгляд то на него, то на неё. Терри ничего не говорил ей вчера о том, что знаком с их новой однокурсницей. Да и потом девушка только сейчас отметила, что новая подруга до ужаса напоминает Элли, погибшую не столь давно. Ещё одна странность.
Мимо них прошёл Том Реддл, кладя на стол листок с расписанием. Габриэлла проводила его взглядом, буквально на секунду встречаясь с тёмными глазами. В них не было ничего: ни радости, ни интереса, ни доброты, ни холода — они просто были похожи на два маленьких чёрных алмаза отдающие синевой. Девушка никогда такого не видела, в этом она была уверена, но в них было что-то, что заставило её смотреть неотрывно, словно повинуясь какому-то невиданному сиянию, которое, ей казалось, излучал сам юноша. Завораживающе.
— Габриэлла, — дотрагиваясь до её плеча, мелодично, тихим голосом произнесла блондинка. — Вернись к нам. Ты сейчас в Томе дыру прожжёшь.
Грэйс тряхнула головой, переводя голубые глаза на Уайт. Та мало, что понимала, но упорно хотела разобраться во всём. Том Реддл для неё был идеалом, с которым сама Кассандра никогда не общалась, хотя порой и хотела. Впрочем, девушке хватало и Терри, который как раз в компанию Реддла и входил. Насколько знала пепельноволосая, то Робинсон являлся наследником древнего чистокровного рода и неплохо дружил с остальными представителями английской магической знати.
— Да кому он нужен? — откидывая каштановую прядь с плеча за спину, фыркнула девушка. — Если только вам обоим.
Блондины переглянулись, а Касси вспыхнула не хуже алого гриффиндорского цвета. Габриэлла изогнула бровь, после чего и вовсе потеряла к этой парочке интерес. С чего, зачем и почему они так себя вели волновало мало. Со своими проблемами бы разобраться.
— Нет, мы… Я… — хлопая ресницами, пыталась сказать хоть что-то Уайт. — То, о чём ты говоришь совершенно не имеет смысла. По отношению к Тому это неприлично, а мы же всё-таки наследники древних родов.
— Неприлично ходить с декольте, — улыбнулась девушка. — А смотреть на человека, который сверлит тебя взглядом, очень даже. Ему, видимо, твой последний довод, Кассандра, не мешает на меня так смотреть.
— Да нет, тебе кажется, — отмахнулся юноша. — Тома ты не интересуешь, уж поверь. Всё, что его сейчас волнует, урок зельеварения у любимого декана.
Габриэлла пожала плечами, вновь переводя взгляд на школьного старосту. Реддл смотрел на неё изучающе, словно она была какой-то картиной художника-абстракциониста. Шатенка взяла в руки кубок и отпила немного сока, морщась от непривычного вкуса тыквенного сока. Вероятно день будет интересным.