реальная жизнь

      время, по своему обыкновению, летело с бешеной скоростью. и вот наступил февраль. практика моя проходила как по маслу, когда я спрашивала у риты, что говорят обо мне ученики, она отвечала, что они просто в восторге. в шутку даже говорила, что забираю у неё звание любимого учителя, на что мы обе лишь смеялись. это было просто невозможно: никому и никогда не удастся превзойти ризанову. ну, по крайней мере, по моему мнению. несколько раз у меня были небольшие стычки с историчкой и географичкой, которые, однако, закончились благополучно. любовница александра однажды подошла ко мне после окончания учебного дня и разразилась гневной тирадой, ну и была за это красочно отправлена по всем известному адресу; зато хоть высказала всё, что думаю о ней. маргарита, стоявшая в тот момент за дверью, как выяснилось несколькими минутами позже, поблагодарила за то, что я так её защищаю. я смогла лишь улыбнуться в ответ.       сегодня у меня день рождения. 21 год… в который раз убеждаюсь, что время пролетает незаметно. я проснулась, как и обычно, рано. только в этот раз что-то было не так: девочки явно не спали, потому что со стороны кухни доносились шорохи. пришлось надеть шорты и футболку, прежде чем выйти за пределы комнаты. я потянулась, разминая затёкшее тело: уснула я за рабочим столом перед ноутбуком. последнее, что я помнила, часы показывали три двадцать ночи. открыв дверь в комнату, я вышла в коридор, и мне в нос тут же ударил запах свежего кофе. моё семейство явно услышало, что дверь открылась, и затихло. — да ладно вам. чего притихли? — охрипшим голосом спросила я. — мы тебя разбудили? — из кухни показалась голова моей дочери. — нет. просто пора было вставать. пять утра. — мы ж тебе специально будильник отключили, чтобы ты поспать мог! — жена скорчила недовольную мину, но уже через секунду улыбалась. — с днём рождения тебя. — с днём рождения, пап, — присоединилась яна. — спасибо, дорогие мои, — я послушно раскрыла объятия, потому что из года в год, меня захватывали две пары цепких рук и не отпускали по меньшей мере минут пять. — так, вы чего не спите? у вас пары хрен его знает когда начинаются. — хотели сделать тебе сюрприз небольшой, — призналась рина. — но мы всё же успели. иди на кухню.       жизнь научила меня быть готовой ко всему, однако я всё-таки приятно удивилась, когда увидела на столе тарелку с… — сырники! рина, солнце, ты просто чудо! я уж думал, что ты никогда больше не будешь их готовить, — она действительно редко делала моё любимое, так сказать, блюдо.       как минимум потому что никто кроме меня сырники в этом доме не ел. да и я сама питалась, в лучшем случае, раз в двое суток, гораздо реже раз в день. — завтракай, именинник, — меня поцеловали в обе щеки. — спасибо большое. я теперь, идите досыпайте свои законные три часа, девочки, — я улыбнулась и взяла с тарелки сырник, уходя в сторону балкона, чтобы покурить.       большими пушистыми хлопьями за окном валил снег; красиво. но на дорогах, как это водится, будут жуткие пробки. прикончив лакомство, я достала из пачки сигарету и закурила. прекрасное утро. собиралась в школу я достаточно медленно: впереди было целых два часа. ещё столько же я оставила на дорогу. пробки действительно были жуткие, и на месте я была только лишь через полтора часа, когда до звонка на второй — а для меня первый — урок оставалось тридцать минут.       сняв с головы шлем, я пригладила короткие волосы и пошла в сторону входа. пандемия к этому моменту давно закончилась, и на входе теперь никто не стоял, как несколько лет назад, приходящим не измеряли температуру. только охранник со скучающим видом смотрел на тянущихся в гимназию учеников. бросив ему короткое приветствие, я направилась на второй этаж, как и обычно в кабинет биологии. он был открыт и заполнен учениками, но заболотская, видимо, куда-то ушла. не став уделять особого внимания находившимся я в помещении ребятам, я зашла в лаборантскую, которую открыла своим ключом, чтобы оставить там верхнюю одежду. неожиданно за спиной раздался стук, и я, чуть вздрогнув, обернулась, накинув куртку за вешалку. — боря, блин! ну напугал же. — и тебе привет. не думал, что такой человек как ты, может бояться такой мелочи. не боишься броситься под машину, ввязаться в драку, вступить в сделку с влиятельным человеком. удивляюсь, как ты с такой биографией можешь испугаться стука. — да ладно тебе. сколько времени уже прошло… так ты чего хотел-то? — с днём рождения, спаситель, — он протянул небольшой букет моих любимых кроваво-красных роз и подарочный пакетик, довольно увесистый. — спасибо большое, — я обняла его за плечи и заглянула в подарок. — так, юный контрабандист, как достал? признавайся, — я улыбнулась, вспомнив себя в его возрасте. — помогли. надеюсь, что ты пьёшь такой. — не знаю, как ты это сделал, но попал в десятку. спасибо тебе. мама-то хоть не узнала? — упаси бог, — засмеялся он, пока я убирала «контрабанду», а точнее бутылку хорошего коньяка, в рюкзак.       мы с ним проговорили до мента, когда до звонка на урок оставалось примерно пять минут. только после этого он присоединился к одноклассникам, проводив меня хитрой улыбкой, а я пошла в сторону кабинета матери, чтобы поставить цветы в воду. — с днём рождения, дочь моя, — лазвицкая обняла и, когда я пригнулась, чтобы сделать тоже самое, поцеловала меня в макушку. — спасибо, мам, — тихо сказала я, улыбаясь. — а она ваша дочь? — спросила одна из пятиклассниц. — юлия андреевна, это правда? — а ведь запомнили же в такой короткий срок, как меня зовут. — правда, — марина владимировна ответила за нас обеих, а я пошла на кухню, чтобы достать там из шкафчика вазу. — от кого цветы? — от хорошего знакомого, — загадочно ответила я. всё-таки мы не афишировали хорошие отношения с ризановыми, ограничиваясь тем, что маргарита–просто мой куратор. — ну-ну. приходи на перемене, чаю выпьем. в холодильнике для тебя кое-что есть, — мы ещё раз обнялись на прощание, и я наконец направилась к кабинету английского.       так, видимо, сложились звёзды, но риты в кабинете тоже не оказалось. решив не акцентировать на этом, я со звонком запустила девятый класс, и начала урок. ризанова не появилась ни в следующие сорок минут, ни после звонка. тогда я насторожилась. тут в кабинет буквально вбежал борис, на лице которого ещё сильнее проявилась озадаченность. — юл… ия андреевна, — в помещении ещё находились ученики, — вы не видели татьяну ирастовну? — подожди минутку. девятый класс, вышли из кабинета, — детей как ветром сдуло, стоило мне только на них посмотреть. — нет, не видела.она не пришла на урок? — ответом мне послужил утвердительный кивок головы. — и матери твоей тоже не было, хотя она должна была присутствовать на уроке. — странно. мы зашли в школу вместе, но я больше их не видел… — ладно, не переживай. с этим мы разберёмся. иди пока на уроки и не волнуйся. у меня как раз окно, что-то да придумаю. — хорошо… — он развернулся и, повесив голову, покинул кабинет, захлопнув за собой двери.       решив выждать какое-то время, я пошла обратно в кабинет технологии, нацепив на лицо привычную маску отрешённости. на лестнице произошла встреча, которая отнюдь не подняла моего настроения. лариса викторовна симонова пыталась что-то мне сказать, но я, пропустив её реплику мимо ушей, пошла дальше. что-то во всей этой истории не складывалось, нужно было хорошо всё обдумать. — êtes-vous sourd? — на моё плечо опустилась чужая рука. — pensait. je dois y aller, lâcher prise. ou je te retirerai la main, — прошипела я на французском. так уж повелось, что все наши споры проходили на иностранных языках.       не став ждать ответа, я сбросила руку исторички со своего плеча и продолжила свой путь. пока лазвицкая беседовала с нашим технологом, я поставила чайник и достала из холодильника два небольших десерта. дожидаясь мать, я достала телефон и набрала сперва риту, а затем и таню, но ни одна из них не ответила. и это настораживало ещё больше. с мариной владимировной мы беседовали, попивая чай. она отдала мне подарочный конверт, перед тем как я уходила, и ещё раз поздравила меня.       закинув рюкзак на плечо, я пошла в холл, чтобы выйти через место, где сидел охранник, покурить. в основном здесь выходили лишь немногочисленные преподаватели-мужчины, из женщин никто кто курил, а учеников попросту не пускали туда.       никотин прочищал мозги. скурив примерно половину, я осмотрелась по сторонам; за забором мелькнула смутно знакомая фигура. а ведь в школе я её сегодня не видела… — какого чёрта?.. — прошептала я и, затушив сигарету, побежала за девушкой.       она направлялась в сторону многоэтажки; потребовались некоторые усилия, чтобы нагнать её, не потеряв при этом из виду. сбавив скорость в десяти шагах от неё, я снова попробовала набрать заболотской и ризановой и вдруг услышала знакомую трель мобильного телефона. понятно, значит они там, куда направляется любовница александра. всё никак не могу запомнить её имя. кулаки инстинктивно сжались, но я решила не торопиться. я прошла за ней во двор многоквартирного дома, а затем и в подъезд. ехать в лифте было бы слишком опрометчиво, поэтому я просто дождалась, когда он остановится на одном из этажей. ждать другой не хотелось, пришлось бежать по лестнице вверх. на лестничной площадке находилось пять квартир. не зная, в какую именно она зашла. я решила просто позвонить рите и послушать, где раздастся звонок. из-за второй двери я смогла уловить знакомую мелодию. — задолбала названивать! и что ж ей неймётся-то?! — я говорила тебе, что она всё поймёт. для чего мы тебе вообще? — нахальным тоном говорила таня. — вы мне не нужны. только она. вы же не думаете, что саша просто так умер в тюрьме? это она во всём виновата! — ира, она тогда была совсем ребёнком! — рита действительно не понимала, с чего такие выводы. хотя ирина–точно, её именно так и зовут, ирина сергеевна перцова–была права. ризанов умер с моей подачи. — ребёнок?! простой ребёнок не смог бы упечь взрослого мужика с определёнными связями за решётку. она никогда не была ребёнком! — снова в точку, перцова. — и она никогда не была одна. а сейчас она будет одна, — с нажимом на предпоследнее слово произнесла она. — отпусти нас и разберись с ней сама? — таня, на что ты надеешься? она не так глупа. — чтобы вы предупредили её? нет. она сама придёт ко мне.       медлить было нельзя. не знаю, на что я надеялась, но, взявшись за ручку, я медленно попыталась открыть дверь. она поддалась, и я тихо вошла в квартиру. в прихожей на комоде стояла увесистая статуэтка, которую я и схватила. голоса доносились со стороны гостиной, пришлось идти по скрипучему полу прямо туда. — что-то сейчас она не такая сообразительная, как тогда. долго её нет. может я ошиблась, и вы ей нахрен не сдались? — создавалось такое впечатление, будто она говорила сама с собой. — надо было вместо тебя, таня, бориса забрать… — только попробуй тронуть моего сына! — рявкнула перепугавшаяся ризанова. — да если бы не этот щенок, то саша сейчас был бы здесь! всё из-за него и этой… этой… хотите сказать, что я ошиблась?! — нет, не ошиблась, — громко сказала я, стоя у неё за спиной. — это действительно из-за меня. он не заслуживал жить после того, что сделал, — и с этими словами я ударила её по голове статуэткой так, что ирина потеряла сознание. — вы как, целы? — таня с ритой были привязаны к отопительной трубе. — целы… спасибо… — таня, которую я развязала первой, обняла меня. — да не за что. привяжи её, а? — конечно. — маргарита леонтьевна, вы в порядке? — я осторожно освободила её. — да… а что значит, что саша умер из-за тебя? — с моей подачи. были в той колонии люди, у которых имелись свои счёты с вашим бывшим мужем. остальное–дело техники и денег. вам настолько это важно? — нет. просто… я не ожидала от тебя… такого… ну да ладно. лучше скажи, пожалуйста, как там боря? — всё отлично. только за вас обеих переживал, — я посмотрела на время. — вот что. вы идите в школу, а я тут немного поговорю с нашей дорогой ириной сергеевной. — юля… — не бойся, таня. я её и пальцем не трону. хотя мне и очень хочется. — рита, пойдём, — заболотская потянула за собой подругу, и они, забрав свои вещи, скрылись из квартиры. — эй! глаза открываем, — я достаточно грубо привела перцову в сознание. — поговорим? — какого чёрта?! — она попыталась дёрнуться, но у неё ничего не получилось: руки, заведённые за спину, были крепко привязаны к батарее, её шею тоже сдавливала верёвка. — спокойно, — я встала прямо перед ней. — знаешь… — на столе лежал нож, которым мы резали верёвки. я взяла его, после чего опасно покрутила им в руке. — я бы не хотела убивать тебя. может быть, в отличие от своего любовника, — я присела на корточки, — у тебя ещё будет шанс. не буду спрашивать, как ты смогла заманить сюда ризанову и заболотскую, но могу кое-что порекомендовать. — ч-что?.. — она так тряслась, будто думала, что я действительно прирежу её кухонным ножом. ещё чего! что за вздор. не собираюсь я марать руки о такого человека. — ты… — нож приблизился к её шее, и холодный металл коснулся кожи, — ты исчезнешь из города… — после каждой паузы я меняла направление, в котором проводила ножом по бледной коже. — из жизни ризановых… заболотской… из моей жизни тоже, — я резко разрезала верёвку на её шее. — в следующий раз, когда ты мне попадёшься, я могу и не сдержаться, — я бросила нож рядом с ней. — выберешься сама. о случившемся сегодня никто не узнает. а ты… пиши лучше заявление по собственному желанию, — я развернулась и покинула квартиру. м-да, насыщенное утро дня рождения получилось; рита и таня ждали меня у входа в подъезд. — говорила же в школу идти. без верхней одежды обе ещё блин. ладно я, вы-то замёрзли, наверное. — нет, всё нормально, — задумчиво протянула ирастовна, смотря на снежинки. — что ты с ней?.. — ничего, маргарита леонтьевна. ничего. если она не дура, в чём я не сомневаюсь, то напишет заявление по собственному желанию и уедет из города, — я закурила. — думаю, что я доходчиво всё объяснила. — ты меня немного пугаешь своей интонацией. но спасибо. я больше всего за борю переживала… — не стоит о нём волноваться. он на уроке сейчас сидит, в полной безопасности, — пока я убирала пачку сигарет, заболотская взяла меня под руку. — со всей этой катавасией забыла сказать, — проговорила она. — с днём рождения, — и она понизила голос до почти неслышного шёпота: — подарок получишь вечером. — точно! с днём рождения, спаситель, — у них это видимо семейное. никита и соня тоже меня спасителем называют… — спасибо большое, — меня обняли с двух сторон я хотела улыбнуться, но озабоченность никак не хотела сходить с моего лица. — а как она вообще смогла вас обеих туда заманить? — видимо, боря умудрился оставить где-то свой телефон. потому что мне пришло сообщение от него, — ризанова даже показала мне то, о чём говорила. — а потом заставила риту позвонить мне уже из той квартиры, — подключилась заболотская к рассказу. — м-да… главное, что всё закончилось. ну что, идём работать? — а у нас есть выбор? — разом спросили они и заулыбались. — неееет, — я тоже улыбнулась,       так мы втроём и вернулись в школу. увидев мать в кабинете, боря крепко обнял её, потом таню, да и меня тоже не обделил, после чего начал расспрашивать о том, что случилось. все были найдены, проблемы были решены, а значит можно было с чистой совестью идти работать.