***
— Что это с ним? — удивлённо спросил Тэхён. — Припадок, не видно, что ли? Он за этот месяц мне весь задний двор испоганил своим курятником, ещё и кролей развёл — будто мало ему кур, будто мясо купить не можем, клумбы мне все вытоптал! — ворчал Чонгук. — Садовники на него жаловались: говорят, работу у них забирает, слугам мозг выносит, заставляет их полы на четвереньках мыть! Не хочу даже знать, что он в деревне с рабочими вытворяет по выходным. Чего ты от него ждал вообще? Теперь вот Чимин из Мини в Иуду у него превратился. Да уж, дед Юнги с ума сходит потихоньку. — Чахён, присмотрите за ним сегодня, пожалуйста. Деда явно не с той ноги встал. Странный какой-то, обычно мурчит, обхаживает вас, а тут чушь наплёл и убежал. Если буйный будет, позвоните нам на работу. В больницу его отвезём, — переживал Тэхён. — Ага, пусть мозги ему проверят, — Чонгук проглотил свой завтрак и под согласный кивок няни и заверения, что всё будет хорошо, утащил Тэхёна на работу. Сидя в машине, Тэхён смотрел в окно, на автомате поглаживая колено Чонгука, и раздумывал над поведением деда. Не хотелось бы, чтобы тому стало плохо от предстоящего ужина в психологическом плане. Может, деду некомфортно? Тэхён ведь никогда не интересовался, что почувствовал дед, когда нащупал сюрприз в штанах «возлюбленной Мини». А вдруг старик тяжело переживал и осмысливал собственные чувства к другому парню после того, как свято поверил в то, что Чимин — женщина? Сложно в одну секунду переключить мозги на другое восприятие реальности и ещё сложнее отказаться от чувств, которые испытывал к объекту восхищения. У деда глаза светились каждый раз, как друг заходил к ним в гости, он даже за задницу его схватил в последнюю встречу. Забылся, да, но всё же… Может, стоит перенести ужин? Но по телефону Чимин таинственно отказывался называть причину визита, был крайне рад чему-то и очень настаивал на встрече. И как тут отказать? Ну а идея позвать Намджуна в гости как-то сама собой пришла в голову, когда они тем же вечером разговаривали по телефону. Всё же они не виделись уже больше месяца. Созванивались, да, но Чонгук постоянно ревниво кружил где-то рядом, изображая какую-нибудь деятельность, а стоило Тэхёну выйти в другую комнату, как дела рисовались там же, рядом. Правда, не бурчал, сдерживался, всего лишь подслушивая краем уха. Эту черту в собственническом характере Чонгука можно понять и простить. То, как Чонгук ревностно оберегал собственное счастье из страха его потерять, можно легко объяснить травмами детства. Так что это вполне себе логичная реакция на раздражитель в виде Намджуна. Машина припарковалась у входа в здание, сопровождающая их охрана уже привычно расползлась по периметру, а Тэхён напоследок перед тяжёлым рабочим днём, стараясь выкинуть из головы ненужные мысли о причудах деда, притянул Чонгука за шею и поцеловал. Зажиматься в кабинете дольше десяти минут, понимая, что все секретари если не знают наверняка, то хотя бы догадываются, что происходит за дверью, романтическому настрою не способствует. Совсем другое дело — целоваться в машине. И хоть Тэхён осознавал, что это всего лишь чужое мнение, которое должно волновать его в последнюю очередь, всё же старался на работе придерживаться рабочего этикета. За прошедший месяц работы его стали опасаться абсолютно все коллеги: обходили стороной, вежливо кланялись и лишний раз пытались не попадаться под горячую руку. И с одной стороны, он прекрасно понимал: не каждый в компании мог похвалиться своим положением официальной пары генерального директора, и не за каждым начальником отдела бегали собачкой два амбала-охранника. Но с другой стороны всё равно раздражался и злился порой. Ведь в его присутствии даже разговоры стихали — сотрудники опасались, что та или иная информация может дойти до Чонгука, а там и до увольнения не долго. Всё это бесило, но Тэхён и раньше ни с кем из секретарей не дружил, придерживаясь принципа «каждый сам за себя», а сейчас тем более — все они у него в подчинении. Тэхён оставлял на растянутых в улыбке губах сладкие поцелуи, и ему казалось, что он с каждым днём влюбляется в этого человека всё сильнее. Такой Чонгук, с зачёсанной назад чёлкой, идеально уложенными волосами, в дорогом шикарном костюме, и уже не с таким отвратительным характером, как раньше, и правда влюблял в себя все сильнее. Тэхён видел, как сильно тот изменился, кардинально, и прямо на его глазах превратился из противной гусеницы в прекрасную бабочку. Приятно было осознавать, что через тернии к свету он дотянулся к совершенно другому Чонгуку, его Чонгуку, проникся и, в конце концов, влюбился. Хотя, ну, нельзя сказать, что тот совсем не срывался на подчиненных — в особо тяжелые дни бывало и такое. Но слово Чонгук держал и был предельно лоялен к сотрудникам. Теперь Тэхён часто бывал на совещаниях Чонгука: сидел где-то в сторонке и внимательно слушал, вникая в обсуждения рабочего процесса между начальниками отделов. Учился. Ему дали обещанный шанс показать себя, и пусть на него косо смотрели все директора и руководители отделов, упускать своё он не собирался. В конце концов, не всё ли равно, что о нем думают эти люди? Пусть кто-то и считал, что он добился своего положения через постель генерального директора, но он сам точно знал, что ему нечего стыдиться. Чонгук не дарил ему должность просто так, лишь предоставил возможность, которой он воспользовался. Вот и впитывал знания, днями изучая аналитику продаж, детально вникал в каждый показатель, не забывая выполнять ещё и непосредственные обязанности секретаря. А что же совет директоров? Чонгук не афишировал подробностей, Тэхёна на эти совещания не пускал, но, судя по его грубым высказываниям о тех или иных личностях — сменил ещё не всех неугодных ему людей. К Тэхёну эти самые люди относились с открытым пренебрежением, смотрели с ненавистью во взгляде, а некоторые даже пытались унизить от случая к случаю. В такие моменты, глядя на искажённые от отвращения лица, Тэхён просто надевал привычную маску безразличия. Три года работы с Чонгуком его отлично выдрессировали, научили не реагировать на подобные высказывания после отвратительно сваренного для них кофе. Ну что ж, может, действительно отвратительный кофе. Тэхён тоже не святой. Сидя за рабочим столом, зарывшись в бумажных отчётах, Тэхён краем уха слушал, как за массивной дверью Чонгук ругался с одним из учредителей. Крики, угрозы и переход на личности не заставил себя ждать, и он умудрился расслышать даже собственное имя в нелестном контексте, отчего густо покраснел. Неловко перед коллегами. Дверь резко распахнулась, из кабинета вылетел взбешённый член совета, одарил Тэхёна презрительным взглядом вскользь и, так и не сказав ни слова, ушёл. А уже через минуту, до чёртиков злой, в приёмной стоял Чонгук с кипой бумаг в руке. Тряс этой пачкой, пока желваки на скулах жили своей жизнью, и метал убийственные взгляды, не сулящие ничего хорошего секретарям. — Кто мне это принёс?! — заорал он на подчинённых, отчего даже у Тэхёна ушла душа в пятки. — Почему я должен вас терпеть? Неужели так сложно распечатать мне правильный отчёт? Вы хоть понимаете, как я выгляжу в глазах учредителя, когда мои же секретари-идиоты не могут справиться с элементарной задачей?! — Чонгук швырнул бумаги на пол, явно стараясь не встречаться взглядом с Тэхёном. — Кто распечатал мне прошлогодний отчёт?! Почему я должен слушать, что вы — кучка подстилок, которые ни на что не способны? Тэхён знал, что слова учредителя были сказаны в его адрес, и прекрасно понимал, почему Чонгук так взбесился из-за этого. Не он печатал отчёт, но это всего лишь повод для того, чтобы унизить Чонгука в словесной перепалке, в очередной раз подчеркнув некомпетентность Тэхёна в работе и безрассудное увлечение генерального директора им. Красная тряпка для Чонгука. — Простите, господин директор, — проблеял один из секретарей, склонившись в поклоне. — Ты! — гаркнул Чонгук на секретаря, стукнув ладонью по столу — да так, что на пол слетели ещё какие-то бумажки. — Тебе что, работать здесь надоело?! — распалялся тот всё сильнее. — Как ты можешь работать секретарем, если не хватает мозгов даже на то, чтобы проверить даты в отчете?! Или, может, ты специально решил меня опозорить, а? Чтобы завтра я тебя здесь… — Чонгук! — вклинился Тэхён, наблюдая, как того несёт в ярости, но тут же, встретившись со злым взглядом, поспешил исправиться: — Господин Чон, простите меня за эту оплошность. Я не проверил дату в отчёте стажёра, это моя вина. — Тэхён склонил голову в почтении, а Чонгук скрипя зубами сжал кулак на столе, пытаясь привести себя в чувства, и глубоко дышал, сдерживаясь. — Айщ! — шипел Чонгук, пока молча сверлил его гневным взглядом. — Исправить! — крикнул он, влетая в собственный кабинет и громко хлопая за собой дверью. Тэхён лично переделал отчёт, потому что новичок явно перенервничал и смог только уйти на перекур с трясущимися руками. Чонгук лишь глубоко вздохнул, когда нужные бумаги оказались у него на столе, но так и не поднял взгляда, кивнув в знак благодарности. — Чонгук, — вкрадчиво произнёс Тэхён. — Даже не начинай, Тэхён! — огрызнулся Чонгук. — Я просто повысил голос на них. И даже никого не уволил. Ты не слышал, что мне говорил этот мудак про тебя. Я знаю, что это не твоя вина, что ты мой парень, и меня дико бесит их неуважение к тебе. Они меня этим унижают! А такие случаи, как сейчас, хороший повод ткнуть меня носом в дерьмо. Как я могу доверять сотрудникам, которые совершают такие глупые ошибки? Тяжело с ним. Тэхён не стал спорить или что-то доказывать, понимая, что Чонгук сейчас ещё на эмоциях, и донести до него, насколько непозволительно тот обращается с сотрудниками, почти нереально. Не сейчас точно. Он пойдёт другим путём. Выстраивая план действий, Тэхён покинул кабинет и заказал доставку из одного успевшего полюбиться им магазинчика. А потом окунулся в работу, стараясь вплоть до вечера не контактировать с Чонгуком. Забрал у курьера посылку и спрятался с ней в туалете. С мастерством наёмника, вскрыл упаковку канцелярским ножом и, убедившись, что в помещении никого нет, хорошенько промыл покупку. А затем так, чтобы никто не видел, предусмотрительно спрятал в ящик стола. Теперь оставалось лишь дождаться конца рабочего дня, когда все сотрудники уйдут домой. Сегодня их рвение и привычка доделывать дела, невзирая на время, изрядно раздражали. Как только дверь за последним секретарём наконец-то закрылась, Тэхён уверенно шагнул в кабинет Чонгука. — Я почти закончил, подожди пару минут, и мы можем ехать домой. — Чонгук, не отрываясь от бумаг, делал последние заметки, раскладывая документы в разные стопки. — Слушай, я знаю, ты зол на меня, и я хочу извиниться. Я вспылил, признаю. Может немного и перегнул палку с оскорблениями, но когда накатывает, мне сложно себя контролировать. Главное, что я понял это, и… Чонгук на автомате продолжал складывать стопки бумаг, озвучивая теперь уже никому не нужные оправдания своему поведению. Ему стоило сделать это раньше, но теперь рабочий день закончен, а это значит одно: Тэхён может позволить себе быть собой. Медленно ступая по мягкому ковролину, он не сводил с Чонгука взгляда. Неспешно расстегнул сначала один манжет на рукаве рубашки, а следом и второй. Блестящие дорогие запонки, подаренные его парнем, бережно отправились в карман пиджака, а сам пиджак уверенно полетел на спинку дивана, упав на него с легким хлопком. Чонгук услышал и, оторвавшись от своих дел, вопросительно посмотрел на Тэхёна. Взгляд скользнул по рубашке вниз, отслеживая движения его рук. А Тэхён ловко закатал рукава и хищно ухмыльнулся, с удовольствием подметив, как на лице Чонгука озарением пробежала догадка о предстоящей участи. — Тэхён?.. — проблеял Чонгук. — Кое-кто сегодня плохо себя вёл… — Тэхён легко расстегнул пряжку и демонстративно-медленно вытянул ремень из шлёвок под жужжащий звук трения о ткань брюк. Чонгук округлил глаза и гулко сглотнул. Не отрывая взгляда от чужого лица, Тэхён сжал в руках крепкую чёрную кожу и резко потянул в разные стороны, пока сложенное пополам орудие убийства со звоном не хлопнуло. — Тэхён, — взмолился Чонгук, — ты же знаешь, я не могу! Только не ремень, это слишком для меня! Не надо, — тот буквально побелел на глазах, испуганно глядя на него. — Тэхён? Вид Чонгука мало походил на предвкушающего сексуальные утехи человека. Ремень для Чонгука значил куда больше, чем для него, поэтому и реакция такая однозначная — испуг. Не палка, конечно, там все намного хуже, но все равно боязно для него. Отступать некуда. За прошедший месяц совместной жизни Тэхён понял одно: Чонгук такой грозный, уверенный в себе и авторитарный мужчина только с виду, внутри же он был повзрослевшим ребёнком, который хотел ему подчиняться. Сильнее всего это проявлялось в сексе: Чонгук ни разу не заикнулся о смене позиций, ни разу не воспротивился желаниям Тэхёна и больше всего заводился именно тогда, когда ему не нужно было ничего решать. Он понимал, что это отпечаток как тяжелого детства — строгий отец, — так и уже взрослой жизни, в которой большую часть времени Чонгук — генеральный директор, принимающий важные решения. Поэтому не было ничего удивительного в том, что Чонгука заводит подчинение. В отношениях главное доверие, как в физическом, так и моральном плане, поэтому Тэхён знал, как важно не навредить, но помочь преодолеть страх того же ремня. Чонгук хоть и ходил к психотерапевту, но делиться не спешил. Приходилось самому сидеть ночами на разных сайтах и читать кучу литературы о том, как постепенно люди преодолевали свои фобии. Как говорится, клин клином вышибают. Пришло время проверить действенность такого метода. — Доверься мне, — мягко прошептал он, а потом уже чуть увереннее приказал: — На диван, Чонгук! Чонгук принял условия игры молча: боязливо встал из-за стола и, не сводя с Тэхёна взгляда, подошёл к дивану. Сел не как обычно, уверенно раскинув ноги в стороны, нет. Свёл колени вместе и, будто подросток какой, нервно ковырял кутикулы на пальцах с взглядом загнанного оленя. — Чёрт, забыл, — до Тэхёна дошло, что он так и оставил в ящике стола сегодняшнюю посылку, которая весь день не давала ему покоя и будоражила фантазию. — Я сейчас, — он быстрым шагом направился на выход. Но стоило лишь распахнуть дверь, как Тэхён замер на месте, встретившись взглядом с одним из секретарей. Тем самым, кстати, который сегодня отхватил от Чонгука. Парень так и застыл, протянув руку к телефону, видимо, забытому на столе, и ошарашенно разглядывал Тэхёна. И он вполне мог понять чужое удивление: не каждый же день увидишь вылетевшего из директорского кабинета секретаря в полурасстёгнутой рубашке, с закатанными рукавами и сложенным вдвое ремнем в руках. И это после того, как генеральный на всех наорал… — Я… Это… — Он судорожно подбирал слова, попутно пытаясь решить, стоит ли вообще пытаться оправдать свой внешний вид. — Я ничего не видел! — выпалил секретарь и, быстро-быстро поклонившись несколько раз, пулей вылетел из кабинета. Телефон так и остался на столе… — Тц, — недовольно цокнул Тэхён. Спалился он знатно, так что теперь и новенький в курсе их отношений. Ну да ладно, всё равно узнал бы. Решив не заморачиваться, он подошел к своему столу и выудил из ящика смазку и купленные сегодня анальные шарики. Длинная металлическая «гирлянда» шаров разного размера быстро переместилась в карман, и он поспешил вернуться в кабинет. И на всякий случай, дабы избежать подобных казусов, не забыл провернуть ключ в замке. Чонгук, всё так же сидя на диване, послушно ждал свою участь, нервно покусывая губы. При его появлении тот вскинул глаза, взглядом пробежавшись по видневшейся в вырезе расстегнутой рубашки голой коже. Усевшись на диван и положив рядом с собой ремень, Тэхён спокойно ждал, когда у Чонгука кончится терпение, и он предсказуемо тихонько попросит: — Тэхён, я же извинился. Давай как раньше, а? Можно я отсосу? — жалостливо взмолился тот. — Пожалуйста, только не ремень. — О, Чонгук, можешь быть в этом уверен, ты это сделаешь. Позже. Я хотел обсудить произошедшее днем — по-хорошему, без ругани, — но ты заткнул мне рот. А ведь я говорил, что не собираюсь терпеть того мудака, каким ты был раньше. Говорил… Учись себя сдерживать! Твои сотрудники не скот. Хочешь уволить — уволь, но не переходи на оскорбления и личности. А теперь закрой рот, спусти штаны и ляг ко мне на колени. — приказал Тэхён, хмуро глядя в испуганное лицо. Он прекрасно понимал, что Чонгук вспылил и, в общем-то, уже и сам осознал, где накосячил. Поэтому по-настоящему не злился, но и спускать это с рук был не намерен. Дай Чонгуку волю, тот рано или поздно забудется вновь, а потом снова и снова, так и будет привычно кричать на подчиненных. Тэхён осознавал, что это неминуемо приведет к ссоре между ними. Нельзя такое допускать, Чонгук должен знать границы. А сейчас тот, кажется, действительно верил, что его ждёт порка, оттого и выглядел таким затравленным. Но даже так все равно подчинялся, веря, что Тэхён не причинит ему вреда, не сделает больно, и от этого в глубине души расцветали бутоны. Чонгук доверял ему, боролся со страхом, покорно спуская брюки с бельём и укладываясь животом на его колени. Тэхён медленно опустил горячую руку на бархатную кожу, огладил выпирающие округлые ягодицы, облизнулся голодно от прекрасного зрелища и жадно сжал ладонь, сминая подушечками пальцев. — Руки за спину, Чонгук. Тот вздрогнул от приказа и неуверенно завел руки, как было велено. — Тэхё-он? — тонко протянул Чонгук, повернув голову вбок, чтобы вновь сглотнуть, зацепившись взглядом за ненавистный ему предмет. — Я сказал тебе молчать, Чонгук! — Ладонь звонко приземлилась на ягодицу, эхом распространяя звук шлепка по всему кабинету, что заставило Чонгука вскрикнуть от удивления и тут же захлопнуть рот, закусив губу. Мягко удерживая сведенные вместе руки Чонгука, он ощущал коленями каждый его дрожащий вздох, пока затягивал ремень на запястьях. От его внимания не укрылось, с каким облегчением тот выдохнул, поняв, для чего именно нужен был ремень. Напряжённое тело расслабилось, обмякло, и Чонгук отзывчиво растворялся в скользящих поглаживаниях. А Тэхён с нажимом прошелся по плечам, лопаткам и опустился ниже, очерчивая ладонью контуры упругих, гладких ягодиц. В штанах становилось тесно, член наливался кровью, а по венам плескалось возбуждение. Такой Чонгук заводил до боли в паху, такой Чонгук гладил по шёрстке все его фантазии, почёсывая кинки. Тэхён с удовольствием шлёпнул пискнувшего Чонгука ещё раз — звонко, с силой, — и тут же погладил раскрасневшееся место круговыми движениями. Ласкал разгорячённую кожу, натягивал, открывая вид на подрагивающую дырочку, и наслаждался несдержанными стонами. Эти сладкие округлые половинки идеально умещались в его ладонь, отчего их хотелось мять, гладить, до боли сжимать и снова со звоном шлёпать. На этот раз сильнее. — Плохой мальчик! Нельзя так себя вести, запомнил?! — Удар пришёлся одновременно по двум ягодицам снизу вверх по касательной. Чонгук согласно кивнул и, явно получая от такого наказания удовольствие, задушено простонал, спрятав раскрасневшееся лицо в обивке дивана. Щёлкнув крышечкой смазки и выдавив чуть на пальцы, Тэхён, массируя анус, размазывал её по складочкам кожи. Чонгук предсказуемо дёрнулся, пошевелив руками, и попытался вновь повернуть голову, стоило ему приставить ко входу первый, самый маленький шарик. — Не крутись, Чонгук, — Тэхён властно развернул его обратно, уткнув лицом в кожаную обивку. Мягко надавливая на смазанные металлические бусы разного размера, Тэхён под сдавленное мычание Чонгука проталкивал в него анальные шарики. Второй ладонью скользнул между ног, огладил мошонку и, поправив неудобно упирающийся ему в бедро член Чонгука, помассировал раскрасневшуюся от возбуждения головку. Тэхён догадывался, что Чонгуку понравится такого рода подчинение, но не думал, что настолько. Тот дрожал на его коленях, глухо стонал, когда стенки ануса смыкались после каждого шарика, проникающего в тело, а капельки жидкости, выступающие на головке, свидетельствовали о крайнем возбуждении. — Да ты течёшь, как сука, Чонгук! — не удержался от пошлого замечания Тэхён, а в ответ донеслось обиженное «Эй!». — Я не разрешал тебе говорить! — добавил чуть строже. Он склонился к его покрасневшему от стыда уху, и как только последний, самый крупный металлический шар с тугим напором вошёл в тело Чонгука, Тэхён, опаляя горячим дыханием раковину, прошептал: — Меня это дико заводит, маленький мой. Ты прекрасен! И резко потянул за кольцо у основания нити, вынудив Чонгука позорно громко застонать, содрогаясь от нахлынувшего острого удовольствия. Тот, всхлипывая, беспомощно ёрзал на его коленях, пытаясь тереться истекающим членом о бедро. Вновь загоняя шарики внутрь, на этот раз Тэхён не спешил их доставать. Влажное колечко мышц смыкалось после каждого шара, буквально проглатывая их, а протолкнув последний, Тэхён огладил сладкие булочки и хлёстко прошёлся ладонью по ним раз-другой. Чонгук напрягался от каждого удара, сжимал в себе тяжёлые металлические шары, вынуждая их давить на простату, и корчился от удовольствия. Диван взмок от слюны, а по напряженному телу на его коленях пробегали хорошо знакомые Тэхёну судороги, предвещающие скорый оргазм. Дразняще-медленно он поглаживал смазанной ладонью член Чонгука, сводил того с ума, дёргая за кольцо, которое удерживало нить с шарами. Чонгук всхлипывал от каждого погружения. Большая металлическая бусина норовила то выскользнуть из ануса, то снова с напором проникала обратно под аккомпанемент из хлюпанья смыкающихся мышц. Чонгук вздрагивал всё чаще, его дыхание то срывалось, то вовсе замирало, пока он совсем не притих, напрягаясь. Да, Тэхён знал это состояние последних секунд перед оргазмом, когда внутри накатывала волна, предвещая взрыв в сознании. Он резко шлепнул по ягодицам, одновременно потянув за кольцо. Шары выскальзывали из ануса один за другим, отправляя Чонгука в экстаз. Крупно содрогаясь, приподнимая ягодицы вверх и изгибая спину дугой, Чонгук бурно кончал, спуская ему прямо на брюки. До невозможного возбуждённо хрипел, напрягая заведённые за спину руки, словно в припадке скрючив пальцы, а потом обмяк, навалившись на него всем весом. Оглаживая раскрасневшуюся кожу ягодиц, Тэхён наклонился, нежно касаясь кожи губами. Плавно перешёл поцелуями на поясницу, задирая так и не снятую белоснежную рубашку, которая была влажной от пота. Зарылся ладонями в волосы, вдохнул полной грудью остаточный аромат шампуня и самого Чонгука. — Ты как? — лаская языком ухо, Тэхён посасывал мочку, согнувшись в неудобной позе, пока Чонгук приходил в себя. — Живой? — Лучше некуда, — промычал в ответ. — Тогда на колени, сладкий! Тэхён потянул за ремень, удерживающий оба запястья в плену, и заставил Чонгука сползти с его ног на пол. Склонился над ним, вынудив запрокинуть голову вверх, и жадно впился в губы, толкаясь языком в горячую влагу. Сдавленно промычал от удовольствия, прикусывая чужую губу, а потом резко выпрямился. Вжикнул молнией перед лицом Чонгука и высвободил налитый кровью член, облегчённо вздохнув. Последние полчаса он мечтал об этом. Стоны Чонгука повышали температуру в его теле, а вид кончающего в его руках парня, дрожь тела на коленях чуть не довели его до оргазма. Чонгук стоял перед ним с покорно сведенными за спиной руками, растрепанный, а рубашка, свисая, едва прикрывала пах. Идеально просто. Пожирая взглядом своего сладкого мальчика, Тэхён сглотнул и, притянув Чонгука за затылок, заставил насадиться ртом на свой член. Рыкнул на выдохе, пару раз качнувшись глубоко внутрь, и притормозил, опуская взгляд вниз. Чонгук без рук старался двигать головой и, как мог, сосал, причмокивая. Член размеренно скользил по губам, погружаясь в глотку, а Тэхён едва дышал от умопомрачительного вида. Грозный начальник, от которого в страхе тряслась вся компания, прямо сейчас стоял перед ним на коленях и с упоением сосал член. Неповторимо прекрасно. Слюна стекала по его подбородку, Чонгук ёрзал, пытаясь рефлекторно высвободить руки, чтобы то ли утереться, то ли помочь себе рукой. Его ресницы подрагивали, а глаза блаженно закатывались от каждого глубокого толчка в горло, пока Тэхён сжимал его волосы на затылке, помогая насаживаться. Желание кончить топило сознание, поэтому, быстро пережав член у основания, Тэхён резко вытащил его, игнорируя недовольный стон Чонгука. Рывком поднял своего парня с колен за связанные запястья и с упоением поцеловал. Пихая язык в рот без капли брезгливости, Тэхён лизал распухшие, блестящие от слюны губы, сцеловывая собственный вкус. Но быстро отодвинулся и грубо толкнул Чонгука на подлокотник дивана, вынуждая нагнуться. — Это будет быстро, Чонгук. Так что подстраивайся, как хочешь! — Тот пошевелил руками за спиной, призывая их высвободить. — Не в этот раз, маленький мой. Трись о диван! — Тэхён лишь сдавленно хмыкнул на возмущённо-недовольный вздох, приставляя смазанную головку к раскрасневшейся дырочке, и медленно вошёл в растянутый шарами анус, заставляя Чонгука протяжно заскулить. Тэхён уверенно впился пальцами в упругие бедра, и первый сладостный толчок вызвал спазм в паху. Брал резко, грубо и быстро. Вбивался рывками, вгоняя член по самый корень, выколачивая из Чонгука сорванный скулеж вместе с каждым неровным выдохом. Ноги того совсем не держали, лишь позорно разъезжались в стороны, и Чонгук то и дело проезжался грудью по кожаной обивке подлокотника. Его член тёрся между животом и дорогой кожей дивана, но, казалось, того вполне всё устраивало. Тэхён и не думал подстраиваться под чужой оргазм, Чонгук ведь и так кончил в отличие от него, но знал наверняка — успеет. И да, успел. Хватило одного хриплого стона Тэхёна и загнанного глубоко члена, исторгающего внутрь сперму, чтобы Чонгук излился следом. Его сладкий мальчик со всей отдачей реагировал на малейшую ласку — Тэхён прекрасно это знал и пользовался. Иногда хватало даже продолжительного взгляда на совещании, чтобы Чонгук задохнулся от возбуждения и заёрзал на стуле, поправляя галстук. Всего лишь шалость, а в результате — сорванное совещание и минет в исполнении Тэхёна под столом генерального директора. После этого случая он зачастую сидел за спиной начальника, в углу комнаты, куда его благоразумно пересадил Чонгук, дабы не отвлекаться от работы на грязные мысли и пошлые фантазии, которые сулил такой вот взгляд. Научился. После умопомрачительного секса, приведя себя в порядок с помощью влажных салфеток, Тэхён помогал Чонгуку одеваться. Лично заправлял помятую рубашку в брюки, приглаживал волосы, пока его парень безвольной куклой умиротворённо следил за ним. — Ты знаешь, что я люблю тебя? — прошептал Чонгук, приподнимая его подбородок пальцами и оставляя на губах нежный поцелуй. — Знаю, я тоже люблю тебя, маленький. Но иногда ты ведёшь себя просто ужасно. — Я извинюсь за грубость, но если он и дальше будет косячить — уволю, а ты и слова мне не скажешь против. — Договорились. А теперь поехали домой.***
Чахён хлопотала на кухне у духового шкафа, поливая говяжьи рёбрышки соусом, а дед в нетерпении, пока готовилось кальби, расставлял тарелки на большом обеденном столе. Ходил кругами, увивался за своей женщиной да всё норовил ухватиться за мягкие места — то тут, то там. Чахён же, смущённо хихикая, отмахивалась полотенцем для рук в попытках отогнать разгулявшегося старика. Юнги размеренно потягивал дорогое макколи, которое было не лучше, чем его собственное, от слова совсем. Весь день прошел в делах и попытках на что-то отвлечься, так что вчерашнее помутнение удачно подзабылось. За прошедший месяц он научился пользоваться телефоном, даже скачал себе пару игр — будет чем похвастаться перед Хосоком. Да и бороду свою снова отпустил, правда, Чонгук клевал за неё, и записал в салон, всунув кредитку в руки. И, слава Богу, что дед цен не знал — ни в жизнь бы не пошёл за такие деньжищи бороду себе стричь. Зато красивым теперь стал, ухоженным. Да и как-то слишком быстро он привык к неограниченному доступу к деньгам и, совершенно не стесняясь, их тратил. То на рыбалку Чахён возил, даже купил старую лодку — мелочился, но всё же купил, не зная, как к такой трате отнесётся Чонгук. А тот даже и не заметил! Во дела… Или заметил и смолчал? Не всё ли равно… После недолгих рассуждений дед пришёл к выводу: деньги свои Чонгук с собой на тот свет не заберёт, а правнуков деду, походу, не видать с этими петухами, так что смысла экономить нет. И тут душа Юнги понеслась в рай — рыбалка для него стала отдушиной, жаль только Чахён не всегда ездила с ним, и он частенько ловил деликатесы. Дорога к морю неблизкая, да и вставать приходилось с первыми лучами солнца, зато несколько охранников всегда составляли ему компанию. От них не отвязаться — терпели все его выходки, не отходили ни на шаг, а с одним он даже подружился. Неплохой оказался малый. Чонгук сидел за столом, уткнувшись носом в телефон, чем почему-то раздражал деда. Ну, не хотел он признавать в Чонгуке директора крупной компании и богача. Причуда такая. К таким людям невольно испытываешь благоговение и уважение к их статусу, признавая способности зарабатывать. Нет! Юнги отказывался думать о петухе в таком ключе. Для него он дефектный и беспомощный, а безлимит на кредитке — счастливая случайность. Так лучше, да! Стоило ему взглянуть на бездельника, как руки сразу чесались отвесить тому подзатыльник. — Чаво расселся? Заняться нечем? — угрожающе прищурился дед, глядя на Чонгука. — Как видишь — нечем. Гостей жду, Тэхён пошёл встречать, — безразлично. — Поди, салфетки принеси! — Чахён! — позвал Чонгук, продолжая ковыряться в телефоне, пока не клюнул в него же носом. Возмущенно уставился на нависающего над ним, будто кара Господня, деда, который замахивался рукой. В итоге, когда няня выглянула из-за угла кухни с вопросом в глазах, Чонгук, поджав губы, отрицательно мотнул головой, отказываясь от изначального плана действий. — Вот же ж, старый пенёк! — буркнул, откидывая телефон в сторону, и пошагал на кухню за салфетками. — Зачем я слугам плачу, если всё сам делаю? — причитал тот, пока раскладывал тканевые салфетки по стульям. Из холла донеслись голоса только что прибывших гостей, и дед, поспешив на шум, вперился немигающим взглядом в Чимина. Тот восторженно огляделся по сторонам, обнял Тэхёна за талию, на ходу кивнул Чонгуку и поспешил к нему. Вежливо поклонился со счастливой улыбкой на губах (чёртовых охуенных губах), а дед Юнги словил чувство дежавю, мысленно возвращаясь к незабываемому сну. Там тоже начиналось всё невинно — вот прям как сейчас. Чимин улыбался, хохотал, выпивал, а потом бац — и дед его оприходовал. Он фыркнул, отгоняя неуместные мысли, и приобнял подошедшую Чахён, показательно обозначив свою новую пассию. Кто их знает, этих петухов, что у них на уме. Может, это не дед вовсе Чимина разложил, а был пойман в хитрые сети чертовски коварного мужика? Да, Чимина надо остерегаться, мало ли что тому в голову стукнет, а он слаб на передок, чтоб сопротивляться своей Мини. Залипнет на губах и сам не заметит, как член в чужой заднице окажется, и пиши пропало! Дед задумался так, что не заметил, как пиздец подкрался незаметно — красноголовый такой, кучерявый. Хосоком зовут. Тот, пока хозяин дома жал руку Намджуну и мерялся писюнами, у кого дом круче, незаметно юркнул к его женщине. Ухватился за маленькую пухленькую ручку и облобызал её, пока смущённая вниманием дама краснела на глазах и глупо хихикала. Хихикала! Мать его… женщина! — Ах ты ж! Чёрт крашеный! А ну, губёшки-то свои подбери! — Дед ревниво отобрал руку Чахён и встал между ними, охраняя своё сокровище от дальнейших посягательств. — Не успел в гости прийти, а уже клешни свои протягиваешь к моей женщине! — Так вы с ним парочка, да, милая Чахён? Или он вам надоедает? Вы только скажите, я быстро отгоню этого старого пенька от вас, — хитренько протянул Хосок, желая услышать от Чахён подтверждение их отношений. Но та лишь засмущалась, заойкала и, помахав ладошками, позвала всех к столу. Хосок на это довольно ухмыльнулся, хлопнул в ладоши, растирая по ним самообладание своего соперника на сегодняшний вечер. — Отличная идея! — А давайте выпьем! — едва плюхнувшись на стул рядом с дедом, предложил Чимин. И если всё это время дед мысленно разделывал Хосока на запчасти, пока тот усаживался по другую сторону от Чахён, и представлял, как будет сбрасывать эти самые запчасти в море в пластиковых мешках, то услышав предложение выпить, тут же всполошился. Чимин выпить хочет… Ещё и рядом уселся… Дед только сейчас понял, что, как Чахён была зажата между ними с Хосей, так и он был зажат между Мини и Чахён. — Тебе лишь бы выпить! На голодный-то желудок окосеешь, поди! — всполошился Юнги, а стоило Чимину положить ему руку на колено и успокаивающе что-то сказать в своё оправдание, он в страхе вцепился в ладошку Чахён и сжал её. Чимин ладонь тут же убрал, переключаясь на гостей. А Юнги, скользнув взглядом вниз, заметил, что Хосок тоже времени не терял и схватил даму за вторую руку, гаденько улыбаясь. — А ну, руку убрал! Вот же ж баран кучерявый, не успел отвернуться, уже вцепился! — Дед уже было задохнулся от злобы, даже палочки схватил, чтобы кинуть в Хосю. Подлец, не меньше! Как можно-то, а? — Мальчики, не ссорьтесь, Чимин тост говорит. Тише! — Чахён высвободила руки и взяла бокал. Юнги только сейчас успел оглянуться по сторонам и заметил, что возле Намджуна сидел незнакомый ему высокий парень. Губы у того тоже, конечно, ничего, видать, модель какая. Ай, не до этого! Он уставился на руку Намджуна, которой тот поглаживал ладонь этого парня... И тут до деда дошло: ещё одного петуха в дом привели. Да сколько можно-то, а? Проходу от них нет! Куда ни глянь — петух! Натерпелся с ними, сил нет никаких. Самому уже снится всякая дичь, а стоны Чонгука по ночам до сих пор в ушах звенят! — Пару дней назад мне предложили должность в больнице Ичхона с возможностью дальнейшего обучения на врача! Не знаю, кого я спас в этой жизни, что мне так повезло! Сказали, что меня порекомендовал сам главврач нашей больницы, и это сыграло решающую роль в принятии решения. Так что я переезжаю! — Поздравляю, Чимин! Как же я рад, что ты будешь теперь рядом с нами! — Тэхён первым потянулся чокнуться бокалом с Чимином, послышался звон, а потом дед встретился взглядом с Чонгуком. Тот насмешливо на него пялился, а потом незаметно для всех подмигнул. — Вот же скотина! — прошептал под нос дед, прекрасно понимая, кого там спас Чимин, и кто устроил этот перевод. Не вчера родился, знает, что так просто не даются такие возможности каким-то медбратьям из глубинки Тэгу. Ага, да! Чонгук постарался! А теперь сидит тут и тайком ему лыбу давит, гад. Бестолочь его радуется, даже не подозревает, что змея на его шее на деда уставилась. На то он и бестолочь… — Да, это хорошая новость, осталось найти квартиру и собрать вещи. — А ты у нас поживи пока, — предлагает Тэхён. — Отличная идея! Мне нравится! — подхватывает Чонгук и хохочет, откинувшись на спинку стула, когда дед закашливается, а вино идет носом. — Чахён, милая Чахён, — воркует Хося по левую сторону. — Я ещё в жизни не встречал такой обворожительно-прекрасной дамы. А рёбрышки-то как вкусно приготовлены! Ваааа! Да у вас талант! Вы никогда не бывали в пригороде Тэгу? Приглашаю к нам в деревню! У нас природа, речки, — красота, одним словом. Только шумно в последнее время, стройка по соседству… — А поживите у нас пока, дед Хосок, — вклинивается Чонгук. — Раз мы принесли вам такие неудобства, справедливо будет, если вы побудете у нас, пока ремонт не закончится. Рабочим скажу, они будут за хозяйством присматривать. Дом большой, места всем хватит. Мы уже как большая дружная семья, да, дед Юнги? Чонгук скалился гиеной от распирающего грудь удовольствия поднасрать ему, а Юнги не знал, куда кидаться первым делом — вправо или влево. Планировал петух, небось, эту подлянку. Уж больно терпелив был с ним в последнее время, даже через раз огрызался на подзатыльники… Может, дед переборщил с воспитанием? Может, стоило быть помягче с Чонгуком? Может… Тьфу! Кажется, он попал… Чонгук знает своё дело, бес! — Согласен! — в один голос отозвались и Чимин, и Хосок, а Юнги только обречённо хлопнул ладонями по коленям, кусая губы от негодования. Чонгук ещё громче расхохотался от его удручённого вида, и это стало последней каплей в чаше терпения деда. Он схватил тканевую салфетку внушительного размера, покоящуюся на коленях, любезно расправленную Чахён, крутанул её вокруг своей оси несколько раз, сворачивая в орудие убийства, и сжал в кулаке. — Обложили, черти, со всех сторон! — заорал он, вперившись взглядом в Чонгука, который так и продолжал хохотать. Стул со скрипом отъехал в сторону, и дед вскочил с места, кинувшись к вражине. Но не тут-то было: Чонгук, быстро среагировав, рванул из-за стола, продолжая обхохатываться, убегал от деда, размахивающего полотенцем в воздухе, под удивлённые взгляды сидящих за столом гостей. — Ах ты ж петух дефектный! Ирод, всё подстроил! Жизнь мне портить удумал! Получи! Чонгук ещё долго бегал вокруг стола, пока запал Юнги не иссяк, зато бедному Хосоку прилетело пару раз той самой скрученной салфеткой по макушке будто бы случайно. Ужин для деда прошёл в напряжении, ведь по обе стороны минное поле: слева — пьяный Чимин, вечно заваливающийся к нему на руки и то и дело норовящий свалиться со стула, а справа — кучерявый Иуда, тянущий свои щупальца к прекрасному несорванному цветочку. Дом, некогда пустынный и холодный, наполнился уютом, теплом, соперничеством и мелкими склоками теперь уже большой семьи.