(Не) сладкая месть

      Счастье, которое сейчас накрывало Чонгука, состояло из отдельных минут, из маленьких, быстро забывающихся удовольствий: нежного поцелуя, тёплой улыбки, доброго взгляда, трепетного касания и бесчисленных добрых мыслей и искренних чувств. Чонгук был счастлив, сидя в тёплой неудобной «ванне» у Тэхёна между ног; был счастлив, когда собственноручно намыливал ему голову шампунем и сбривал недельную щетину — как и безмерно счастлив, услышав уже, наверное, в сотый раз признание в любви, внезапно слетевшее с чужих губ. Даже ненавистный ему деревянный гроб во дворе, куда всё же пришлось сходить перед тем, как забраться к Тэхёну в ванну, не омрачил его счастья.       Любовь разливалась по телу теплом, хотелось улыбаться, смеяться, ластиться и любоваться им. Человеком, который изменил его жизнь до неузнаваемости, помог принять себя заново, раскрыл и посеял в душе ростки любви, научив уважать себя и тех, кто ему помогал. Пусть даже маленькими шажками, но Чонгук уверен, что Тэхён изменил его жизнь к лучшему. Он смог пробиться через толстый слой защиты, с самого детства тщательно выстраиваемой Чонгуком вокруг своей души, и добраться до… сокровенного. Чонгук понял, насколько был неправ в своём отношении к сотрудникам, к людям, да и вообще некоторые взгляды на жизнь, привитые отцом, теперь казались неправильными. Осознание того, что у него снова есть семья, любимый человек и твёрдая уверенность в этой любви к нему, наполняло Чонгука воодушевлением и радостью. Хотелось весь мир бросить к ногам Тэхёна, пожелай тот этого. Любовь окрыляла.       А ведь, если так задуматься, его жизнь разделилась на «до» и «после» аварии. Не упади тогда Чонгук с моста, он бы не потерял память, не встретил Тэхёна и не осознал, что его может кто-то полюбить не за деньги, а за то, какой он был в глубине души. И остался бы Чонгук холодным и злым до конца своей одинокой жизни. Точно ни с кем не сошёлся бы. А ещё Тэхён спас ему жизнь, вытащив из болота, дотащил к другу и не дал уйти, заботясь. Сейчас, когда не осталось больше тайн, обмана и недомолвок, Чонгук чувствовал благодарность к Тэхёну за то, что всё ещё жив, влюблён и счастлив.       Блаженно прикрывая глаза, нежась в объятиях Тэхёна и ощущая поцелуи на щеке и шее, Чонгук понимал, насколько глупым он был, думая, что всё, что они пережили вместе, прочувствовали рядом друг с другом, было ложью. Сейчас, по другую сторону затмевающей рассудок злости, все его недавние мысли казались до ужаса нелепыми.       Чонгук чуть вывернул шею, откинувшись на чужую грудь, и потянулся губами за поцелуем. Теперь привычная гладкость тэхёнова лица приятно ласкала кожу, а упругие губы, скользящие по его собственным, хотелось зацеловывать вечность.       — Спасибо, — искренне поблагодарил Чонгук, выдохнув в самые губы.       — За что?       — Не важно, просто спасибо, — он приподнялся, не отрывая взгляда от глаз Тэхёна, мягко потянул его на себя, заставляя подняться следом, и поцеловал.       Бережно растёр мягким махровым полотенцем грудь, живот, шею и напоследок взъерошил влажные волосы Тэхёна. Обернув бёдра уже влажным полотенцем, Чонгук подталкивал Тэхёна в их спальню, пытаясь тихонько пройти через комнату деда. Тот вряд ли спал, но усердно делал вид, а они в ответ старались не шуметь, хотя это едва ли у них получится.       Закрывая за собой дверь, Чонгук крепко держал ладонь Тэхёна в своей руке. Обернулся и, встретившись со взглядом напротив, узнал в нём свой собственный — так смотрят только по уши влюблённые люди.       Оказывается, очень просто встать перед другим человеком на колени, если в груди от любви выпрыгивает сердце, а в чужих глазах читается обожание. Чонгук уже пытался — тогда он умолял прикоснуться к нему, умолял о любви, — но Тэхён не позволил. Теперь, несмотря на опустившийся взгляд с вопросом в глазах, на попытку его остановить, приседая вместе с ним, Чонгук сделал это.       — Нет. Стой, — прошептал он. Уткнувшись подбородком в край полотенца на бёдрах, обхватил Тэхёна в кольцо крепких объятий, прикрывая глаза в блаженстве. — Ты обещал меня научить, помнишь? — скользнул руками по ягодицам, жадно сжал и дразняще-медленно принялся распутывать завёрнутое полотенце, умоляюще глядя из-под ресниц.       — Чонгук, ты… Не надо, — Тэхён вновь начал наклоняться, чтобы поднять Чонгука, но он уверенно сжал ладони на его бёдрах и просяще заломил брови.       — Пожалуйста, Тэхён. Я хочу научиться так извиняться, очень хочу… Пожалуйста, — полотенце рухнуло на пол, а Тэхён, казалось, задохнулся от того, что видел перед своими глазами.       Чонгук, стоя на коленях, умолял не только взглядом, но и словами. В паху кололо острое возбуждение, а перед глазами стремительно наливалось чужое. Тэхён глубоко дышал ртом и неотрывно пожирал голодным взглядом сверху.       — Как мне сделать тебе приятно, скажи? — Чонгук мягко обхватил пальцами член и, покорно глядя на Тэхёна, ждал указаний.       Ощущая, как пульсирует жаром в его руке плоть, он опустил взгляд на пах, скользнул им по члену и провёл подушечкой пальца по длинной извилистой венке. Размазал по округлой головке выступившую капельку смазки, норовившую скатиться в ложбинку по уздечке, и лизнул на пробу. Ощутив прикосновение к своему лицу, Чонгук поднял глаза, с удовольствием подмечая, как Тэхён нетерпеливо кусает губы, по-прежнему глубоко дыша.       — Открой рот, Чонгук, — донеслось до него сверху хриплым голосом, и он тут же услужливо его распахнул. Тэхён погрузил два пальца в горячую влагу, а он услужливо обхватил их губами, прижавшись языком. — Соси, — Тэхён медленно двигал пальцами у него во рту. — Открой рот шире, постарайся спрятать зубы и больше напрягать губы. Ласкай языком. Вот так, хороший мой. — Тэхён неожиданно резко вытащил пальцы с хлюпающим звуком, от которого Чонгуку стало стыдно, мазнул ими по губам, размазывая слюну, и кивнул. — Возьми его в рот, — прошептал он.       Чонгук покорно опустил взгляд на член в его руке, по которому водил ладонью, когда сосал чужие пальцы, и, машинально облизнувшись, обхватил головку губами. Провёл языком по кругу, с напором лизнул уздечку и, причмокнув, погрузил член чуть глубже в рот.       — Молодец, маленький мой, постарайся взять глубже, и помогай себе руками, — Тэхён зарылся ему в волосы ладонью, размеренно пропуская волосы между пальцами, судорожно выдохнул и негромко застонал.       А Чонгук плавился от каждой похвалы, от каждого поглаживающего движения руки на его голове и мягкого давления скользящей головки во рту. Размеренно двигая головой и посасывая член, он скользил ладонью по стволу вверх-вниз.       — Чувствуешь упор? — Тэхён качнул бёдрами и, удерживая затылок, упёрся в горло, когда Чонгук поднял взгляд и чуть кивнул с членом во рту. По подбородку стекала слюна, раздражая кожу. Тэхён с таким наслаждением касался пальцами его растянутых на члене губ. — Попробуй расслабить горло, сладкий мой.       Чонгук медленно моргнул и шире открыл рот, постарался расслабиться. Однако едва почувствовав удушающее давление в горле, закашлялся и подавился. Напирающая головка душила, погружаясь в горло, не давала дышать и распирала глотку, но он усердно двигал рукой и продолжал стараться, по чуть-чуть насаживаясь головой всё глубже. Собственный член упирался в полотенце, и Чонгук ёрзал, стоя на коленях, пытаясь получить хоть какое-то трение. Но этого было недостаточно, и Чонгук, раздраженно отпихнув полотенце в сторону, свободной рукой взялся за свой член. Прикрыл глаза и позволил рвано дышавшему Тэхёну двигаться, как нравится, набирая темп. Под закрытыми веками выступали слезы, звуки хлюпающей слюны заставляли щеки гореть огнём, а скользящая ладонь в собственном паху в унисон толчкам в горле приносила непередаваемое удовольствие. Чонгук застонал. С членом во рту вышло глухо, но Тэхён от этого звука прохрипел в ответ, сильнее сжал кулак в его волосах и толкнулся глубже — так, что головка вошла в глотку. Чонгук распахнул глаза и, глядя снизу вверх, увидел, как поплыл взгляд его мужчины от острого удовольствия, которое он ему доставляет. Черт. Да ради этого он готов сколько угодно стоять на коленях, задыхаясь и истекая слезами, лишь бы Тэхёну было настолько хорошо.       А тот с громким хлюпаньем резко вытащил член и, словно оголодавший, рывком поднял его с колен, чтобы жадно впиться в измазанные слюной губы. Чонгук даже утереться не успел, когда ему в рот с напором толкнулся чужой язык. Его уверенно пихнули на кровать, Тэхён дёргано схватил смазку и, казалось, сходил с ума от желания, пока боролся с колпачком и выдавливал ее на пальцы.       По телу короткими несдержанными поцелуями быстро заскользили губы, а влажный палец напористо проник внутрь. Ощущая дорожку языка на своей шее, Чонгук выгибался, подставляясь страстному напору и максимально широко раздвигая ноги в стороны, и согнул их в коленях, стараясь подмахивать задом навстречу. Слишком быстро добавился второй палец, и Чонгук, чуть проскулив, нахмурился. Тэхён, услышав это, тут же исправился и стал действовать немного медленнее, осторожнее. Поцелуи плавно перешли на ключицы, грудь, Тэхён, настырно лизнув сосок, стал играть с ним языком, заставляя Чонгука корчиться от удовольствия, закрывая ладонями рот. Так хорошо. Просто слишком. Тэхён это знал и внаглую пользовался: сосал, втягивал и поддевал бусинку соска языком, заставляя его умирать от возбуждения. Стоны сами срывались с губ, а Тэхён, улыбнувшись, хитро хихикнул, с силой втянул сосок, заставив Чонгука изогнуться и отчаянно громко простонать. Даже ладони не заглушали его голос.       Пальцы внутри быстро сменились на член, но Тэхён не спешил. Было заметно, как тот сдерживал себя, чтобы не причинить боли, и входил медленно. Чонгук видел, как тряслись от желания чужие руки, нежно оглаживающие его лицо, чувствовал, как Тэхён едва дышал, голодно ловя его губы, посасывая язык и глотая стоны.       Закинув ноги на его поясницу, Чонгук потирался собственным истекающим смазкой членом о живот Тэхёна, стараясь двигаться в такт толчкам, помогал, усиливая давление, и подмахивал задницей. По телу пробегали волны судорог от слишком метких и резких попаданий по простате. Тэхён несдержанно стонал, восхитительно низко, бархатно, пока размеренно трахал его, подкручивал соски, доводя до исступления. Пока тот неутомимо вколачивался в него, теперь уже его настоящий парень хаотично скользил губами по его лицу, шептал ласковые слова, от которых в груди всё плавилось от любви.       Выгибаясь, Чонгук метался по подушке от слишком острого удовольствия, расходящегося по телу, вжимал в себя горячее, влажное тело и оставлял отметины от пальцев на спине. Ему было слишком хорошо, чтобы он мог хоть как-то сдерживаться, Чонгук просто потерялся в ощущениях. За эти пару недель расставания он успел забыть, насколько ему нравилось заниматься с Тэхёном сексом, и насколько восхитительно тот умеет брать его.       Стоило откинуть голову, открывая шею, как Тэхён тут же в неё впился, оставляя ярко-алые засосы на нежной коже, кусая его за острую линию челюсти.       — Люблю тебя, Чонгук, так люблю…       — Ммм… ах…       Тэхён шептал, а Чонгук не мог сказать ни слова. Впитывал всё и умирал в его объятиях, балансируя на грани оргазма. Он мог лишь стонать — то громче, то чуть тише, но так искренне, — а на особо ярких моментах Тэхён стонал в ответ, водил носом по его щеке и опалял кожу горячим дыханием. Крупная дрожь проходилась по телу всё чаще, а Тэхён интуитивно ускорялся, предвкушая скорую разрядку. Двигался резче, вгонял член по самое основание, громко шлёпая бёдрами по ягодицам, напрягал каменный живот, о который тёрся Чонгук. Оргазм накрыл его первым, спазм, прошедший по телу, выбил всё самообладание. Он, болезненно заломив брови, напрягся каждой мышцей в теле и крупно задрожал, выгибаясь и распахивая рот в немом крике, толчками заливая чужой живот горячей спермой. Тэхён задвигался быстрее, подстраиваясь, доводя себя до разрядки. С хлюпаньем смазки вытащив член из задницы, помог себе рукой и, хрипло застонав, кончил Чонгуку на живот.       Чонгук был полностью опустошён, наслаждение разливалось по телу остаточными волнами, и двигаться совершенно не хотелось. Хотелось лишь улыбаться от счастья. Тэхён заботливо стер сперму с его живота салфетками и, словно домашний ласковый кот, улёгся Чонгуку на грудь, закинув ногу на его бедра.       — Ты не можешь представить, как мне этого не хватало, Тэхён. Я спать не мог, мучился каждую ночь… — Чонгук тяжело вздохнул полной грудью и крепче прижал тёплое тело к себе.       — Я такой же. Заснуть получалось только сильно пьяным, по-другому никак, — Тэхён потёрся носом под его подбородком и поцеловал Чонгука в грудь.       Расслабившись после крышесносного оргазма, Тэхён, слушая размеренное дыхание Чонгука, отключился первым. А он, не веря своему счастью, ещё долго нежно поглаживал чужую спину и вдыхал аромат шампуня с влажных волос.

***

      Утро пришло слишком быстро. Чонгук не успел ни выспаться, ни насытиться ощущением комфортного счастья, которое испытывал. Но ведь Тэхён переедет к нему, привезёт с собой в его холодный дом тепло и уют, и там будет так же. Будут сотни таких пробуждений, Чонгук уверен. Нужно всего лишь забрать его из этой глуши и привезти к себе. Предвкушая их переезд, Чонгук загорелся энтузиазмом. Тэхён умиротворённо посапывал у него на груди, привычно опутав конечностями, и забавно пускал слюни, слишком глубоко погрузившись в сон. Осторожно выпутаться не получилось: Тэхён испуганно вскинулся и крепче прижался, а когда понял, что он всё ещё рядом, сдавленно промычал.       — Куда ты так рано?       — Ты забыл, что я директор огромной компании, а? А ты мой секретарь, вообще-то… — Чонгук решил начать издалека.       — Ты меня уволил, вообще-то. Так что могу спать со своим бывшим директором, сколько моей ленивой заднице будет угодно. Не ты ли мне обещал, что, когда станешь богатым, не будешь выпускать меня из постели? Самое время.       — У меня ещё будет возможность выполнить своё обещание, только для этого ты должен на меня работать, чтобы не отмазывался потом, что тебя не отпускает начальник, — Чонгук сдавленно хмыкнул, представляя это в своей голове. — А сейчас мне нужно собрать вас с дедом и увезти к себе.       — Лучше найду себе новую работу, чем снова буду нервничать с тобой. Вот прям сейчас и займусь, — Тэхён лениво потянулся за телефоном и, потирая затуманенные после сна глаза, разблокировал телефон. Чтобы тут же удивлённо уставиться на экран: — Что за черт?!       Чонгук заглянул следом и ревниво поджал губы в недовольстве. Тэхён открыл почту, а там куча писем с предложениями о работе — наверняка из тех фирм, в которые тот подавал документы прежде. И стоило ему отменить своё распоряжение о запрете, как тут же посыпались приглашения... Наверное, Тэхён даже не заглядывал в телефон, пока был подавлен, и поэтому не видел их прежде. Быстро пробежавшись взглядом по названиям, Чонгук отчётливо понял, что сейчас его Тэхён буквально выскальзывает у него из рук. Ведь тот не бросит потом место, на которое устроится, и это будет очень мешать наслаждаться своим парнем, когда вздумается его балованной душеньке. В груди вспыхнули возмущение, протест и ревнивое нежелание делиться только что обретённым счастьем с кем бы то ни было.       — Нет! — Чонгук ловко выхватил телефон и, спрятав его под подушку под головой, упрямо уставился в ответ на вопрошающий взгляд. — Эй! Чем это я так плох, что ты не хочешь на меня работать? Лучшего предложения, чем у меня, ты не найдёшь. Я удвою твою ставку, соглашайся.       — Чонгук, ну ты же знаешь: рано или поздно мы поругаемся, если ты будешь мной командовать, как раньше. Я не могу, пойми.       — Ты несправедлив! — искренне возмутился Чонгук, привстав на локтях в постели. — Я исправился, вообще-то! Не хочешь быть секретарём — заслужи себе повышение в компании! Я не готов разбрасываться должностями, если ты недостаточно умё… квалифицирован, — мягко исправился Чонгук под вперившимся в него взглядом. — Покажи, на что способен, и я повышу тебя. Всё будет честно. Прошу, работай на меня. — Чонгук игриво надул губы и едва заметил, как Тэхён открывает рот, непримиримо глядя на него, поспешил заткнуть его рукой, продолжая перечислять свои доводы: — Так мы сможем проводить больше времени вместе — я смогу тебя украсть, когда мне этого захочется, а тебе не нужно будет отпрашиваться у других директоров. А если я тебе нахамлю, ты всегда знаешь, как меня наказать… Я правда буду мягким с тобой, Тэхён. Пожалуйста, согласись! Мне так будет спокойнее, я не буду нервничать, и не придётся нанимать тебе дополнительную охрану.       — В смысле? Зачем мне охрана?       — А что ты думал? Ты со мной жить будешь, вообще-то — как думаешь, насколько быстро совет узнает об этом? Ты моё слабое место, Тэхён, которого прежде не было. Они непременно этим воспользуются, подвернись им такой случай. Так что тебя с дедом охранять придётся как самое ценное, что у меня есть. Усиленной охраной.       — Чёрт, только этого мне не хватало… — поджал губы Тэхён. — Ладно, разберёмся. Но должность, Чонгук? Ты понимаешь, что обо мне будут говорить, если я получу от тебя повышение? Все будут сплетни распускать, что я добился этого через постель!       — Да пусть говорят, что хотят. Плевать на них! Я всех уволю, если услышу хотя бы писк в твою сторону! Главное, что я не дам тебе повышение, если не буду уверен, что ты потянешь. Так что твоя совесть может быть чиста. И вообще, чего тебе бояться сплетен? Не я же тебя трахаю…       — Но говорить будут другое, Чонгук!       — Я же сказал: я уволю всех, кто будет распускать слухи. Это не их собачье дело! Я не отпущу тебя в другую фирму. Ты мой! Тем более, ты единственный, кто работал на меня так долго — это уже доказывает, что ты хорошо выполнял свои обязанности. Я был несправедлив и хочу исправиться. Каждый заслуживает второй шанс. Ты вот свой получил… — Чонгук хитро надавил на больное и тут же поспешил исправиться: — Давай просто попробуем, Тэхён. Ты ничего не теряешь, ну пожалуйста!       — Ладно. Не обещаю, что получится. Но если мы будем ссориться, я уйду. Для меня наши отношения важнее работы на тебя.       — Договорились! — Чонгук счастливо улыбнулся, добившись своего, и крепко прижал Тэхёна к себе.       Мягко отодвинувшись и чмокнув Тэхёна в нос, спустил на пол ноги и тут же недовольно поморщился от прострелившей боли в заду. Да уж, кажется, они перестарались вчера на эмоциях, да и секса у него давно не было, а Тэхён уж больно был нетерпелив. Разминая поясницу и потирая ладонями зад, Чонгук пошаркал на кухню. Дед как всегда был на ногах и, мурлыча под нос песенку, топал ногой в такт воображаемой мелодии. Настроение у старика было отличным, несмотря на довольно-таки шумную ночь. Чонгук уверен в том, что их было слышно...        — Доброе утро, дед Юнги, — поздоровался Чонгук, улыбаясь.       — О, петух проснулся. Полночи горланил, пернатый, — пробурчал дед.       — Готов вещи собирать? Женщину твою с собой возьмём?       — Какую ещё женщину! — вмиг насупился тот.       — Ну, как какую? «Марусю 3000», — хихикнул Чонгук, заговорщически пихнув старика в бок. — Упаковал уже, небось, да, старый ты динозавр? Знакомил уже её со своим дракошей?       — Тьфу ты, ирод! Чушь несёшь. Совсем уже ополоумел… Что мне готовиться, у меня только чемоданчик один. Тэхён всё вино высосал, ничего ценного в доме не осталось — тут только посуду попрятать и электричество отключить. Ах да, дамочек твоих забить ещё надо будет.       — Кого забить?       — Кур, дефектный, кур! — дед скептически глянул на Чонгука, словно он дебил какой, и, вздёрнув брови, покачал головой. — Кто ж кормить-то животину будет? С голоду подохнут, нельзя же мучать птиц. Лучше сразу их того…       — Зачем? Не надо! — возмутился Чонгук. Он их кормил, яйца собирал, а одну даже гладил, когда ловил этих строптивых женщин по двору после подставы Тэхёна. Дед теперь его еще убивать их заставит, ну, или смотреть на казнь. Нет уж. — Деду Хосоку отдай! Ты ему петуха укокошил по моей просьбе — вот и верни должок своему другу. Справедливо будет.       Дед пожевал губу, задумавшись, и, махнув рукой, согласился.       — Ладно. А где бестолочь? Не встал? Перетрудился ночью, что ли?! Иди, поднимай петуха своего! Вкрай разленился, гони его в шею, пусть работу ищет! — причитал дед, но по-доброму.       — Он уже нашёл. На меня работать будет или дома сидеть в подвале. Выбор небольшой у него, в принципе, так что…       — Ты там хвалишься, что ли, Чонгук? — Тэхён застыл в дверях, уперев руки в бока, и сверлил его испытующим взглядом. — Выбора у меня, говоришь, нет?       — Тэхён? — Чонгук виновато вжал голову в плечи и натянуто улыбнулся. — Ну, я это… прости, но так и есть! Я не отпустил бы тебя. Зато я честно это признаю! У всех свои недостатки — да, дед Юнги? — Чонгук подмигнул и толкнул того в бок, призывая прийти на помощь.       Дед как никогда был рад мелким склокам между ними, поэтому, улыбаясь, кинул в Тэхёна ложкой.       — Чаво ломаешься тут, бестолочь, будто барышня какая? Ему работу дали, а он тут носом крутит! Где твоя благодарность?! — возмутился дед под смешок Чонгука, а потом, повернувшись к нему, отвесил смачного леща, от которого он зашипел, потирая затылок. — А ты чаво тут возомнил о себе? Начальником стал — думаешь, всё можно? Яйца сами себя не соберут! А ну, быстро в курятник погнал!       После завтрака Чонгук помогал собирать вещи как Тэхёну, так и деду — даже не забыл заглянуть в аптечку, чтобы загуглить название таблеток и заказать целую партию наперёд, мысленно удивившись их стоимости. Сейчас у него хоть и были деньги, но в этом доме ценники воспринимались иначе. Таблетки деда были действительно дорогими и наверняка эффективными, но явно били по карману Тэхёна. Мысль о том, что он тогда лишил его зарплаты, всплыла в памяти сама собой, и от этого стало стыдно. Очень... А ещё, пока все были заняты делом, Чонгук скинул своим секретарям задание — записать старого динозавра на обследование в больницу. Всё же выявить все болячки старика просто необходимо. Чонгук не готов терять деда, когда у него есть возможность своими деньгами обеспечить ему достойное лечение и долгую жизнь. Да и вообще эта мысль очень пугала, полюбил он его.       Быстро отмахнувшись от лишних дум, Чонгук нырнул в курятник, вылавливая кур, и по одной лично относил их на соседний двор. Мало ли, что взбредёт деду Юнги в голову в последний момент, закусись тот с Хосоком.       Стоя на пороге дома, который Тэхён тщательно закрывал на все замки, Чонгук откровенно не понимал, зачем вообще это делать — у них и красть-то нечего. А уж деревянный гроб, на который упал его взгляд, Чонгук мечтал сжечь к чёртовой матери довольно давно. Кто вообще еще ставит у себя такие туалеты, когда можно сделать нормальные удобства в доме? Кстати...       — Дед Юнги, а давай ремонт тут сделаем, а? Будем приезжать сюда на отдых из города. Проведём канализацию, пристроим туалет с ванной, и я наконец-то спалю этот ящик говна во дворе. Можно начать с конца… — последнюю фразу Чонгук буркнул чуть тише. Ну, правда, заебался он в этот деревянный ад ходить, а потом стоять ещё на улице, проветриваясь после него.       — Сначала сделай, потом жги, что хочешь, — отрезал дед, засеменив к калитке с чемоданчиком в руке.       — У нас денег нет на ремонт, Чонгук, я ничего не заработал ещё.       — Да в чём проблема? У меня есть деньги, я хочу их потратить на тебя. Просто научись принимать, а не бурчи мне тут. И вообще, никто тебя за язык не тянул: хочешь не чувствовать себя обязанным — я буду вычитать половину твоей зарплаты на ремонт, тогда ты точно от меня никуда не убежишь, пока не расплатишься… Я планирую вложить сюда кучу денег, так и знай, — хохотнул Чонгук, поцеловав Тэхёна в нос.       Дед Хосок стоял напротив собственного дома и тоскливо грыз губы от негодования, наблюдая за уезжающим другом. Всё же, как ни ругались они с дедом — друзья были закадычные.       — Не переживайте, дед Хосок, старый пенёк будет каждые выходные сюда приезжать с водителем и контролировать рабочих. Так что уж потерпите немного, шумно будет. Мы ремонт затеяли... Намджуну, кстати, привет. Скажите, Чон Чонгук лично передал.       Пока водитель мостил чемодан деда Юнги в багажник, Чонгук приобнял расчувствовавшегося кучерявого Хосока на прощание. Уселся на заднее сиденье рядом с Тэхёном и с интересом наблюдал, как Юнги жал руку старику и даже обнимал, похлопывая по спине.       Дорога была не близкая. Дед важно сидел спереди, поглядывая за дорогой и водителем, а Чонгук млел, откинув голову на мягкий подголовник и блаженно прикрыв глаза, ласково поглаживал руку Тэхёна подушечками пальцев.        Дом встретил идеальным порядком и блеском кафельных полов. Дорогая обстановка звенела неуютной тишиной, и Тэхён, явно чувствуя себя не в своей тарелке, неуверенно осматривался по сторонам. Даже дед, крепко удерживая чемодан в руке, притих за их спинами, разглядывая будущее жилье. Везде стояла дорогая мебель, картины, вазы, статуэтки, огромная мраморная лестница вела на второй этаж, а на окнах во весь рост висели тяжёлые шторы.       — Это твой дом вообще, дефектный, или музей? — запричитал было дед, но тут навстречу вышла домработница.       — Ну, как мой... уже нет. Я его подарил своей няне. Так что я тут просто живу, пока мне это позволяют, да? — пошутил Чонгук и поспешил подойти к мило улыбнувшейся домработнице, на радостях приобняв её.       — Ой, да что вы такое говорите, господин Чон, это ваш дом, — пролепетала она смущённо.       — Знакомьтесь, моя няня, Чахён. Так что это её дом, — женщина вежливо поклонилась и пригласила гостей в столовую, указывая направление, но не успел Чонгук потянуть Тэхёна за руку, как его нагло отодвинули с пути.       — А ну-ка в сторонку, бестолочь, — шикнул дед на Тэхёна, одарил Чонгука испепеляющим взглядом и, уже лучезарно улыбаясь, молодым сайгаком подскочил поближе. — Где твоё уважение, петух?! А ну, руки убрал с изящных плеч прекрасной Чахён! — Дед Юнги замахнулся для вида ладонью на Чонгука, но тут же исправился и, погладив подбородок, бросил уже никому не нужный чемодан на пол, освобождая руки. Приобнял красотку за талию и, воркуя что-то на ухо, повёл, куда она указывала.       — Вот же ж, кобелина старый! — хохотнул Чонгук и, счастливо улыбаясь вслед новоиспечённой парочке, потянул Тэхёна следом.

      ***

      Выпив кофе и беглым взглядом осмотрев комнаты в доме Чонгука, Тэхён немного задержался в их уже совместной спальне, чтобы нагло облапать своего начальника, который просто светился от счастья. С гордостью ему была продемонстрирована огромная ванна, а Чонгук, мурлыча на ухо, поделился планами поотмокать в ней вместе вечером.       Закинув чемодан деда в комнату для гостей на первом этаже, и проходя вместе с Чонгуком мимо кухни, Тэхён слушал, как дед с энтузиазмом рассказывает о том, что на заднем дворе он разведёт кур и построит курятник. Чонгуку эта идея отнюдь не понравилась.       — Ему заняться тут нечем, Чонгук. Всё слуги твои делают, пусть разводит, если ему так хочется, — Тэхён коснулся чужих губ в быстром поцелуе. — Не ворчи давай.       — Да знаю я, кто будет яйца эти собирать! Я, Тэхён, не ты! — недовольно засопел Чонгук, но, немного подумав, всё же кивнул. — Слишком быстро старый почувствовал себя, как дома! Ладно, ради тебя я согласен. — Чонгук поцеловал его ещё раз и подтолкнул к выходу, пихая в машину. — Нам работать надо, поехали.       В фойе компании смущённый Тэхён честно пытался вытащить руку из железной хватки Чонгука, но не вышло. Тот лишь крепче сжал свою ладонь, а ему оставалось ловить на себе вопросительные взгляды персонала. Не каждый день увидишь, как персону нон грата, которая была под личным запретом генерального директора больше месяца, этот самый генеральный директор тащит за руку. Тэхён только и успевал кивать знакомым, чувствуя взгляды со всех сторон да слыша перешёптывания за спиной. А Чонгуку словно бы и плевать на всё, кроме шагающего следом Тэхёна.       — Чонгук, на нас смотрят, — шепнул Тэхён, пытаясь в очередной раз выпутать вспотевшую горячую руку из чужих цепких пальцев. — Это неправильно, мне неудобно. Зачем ты выносишь наши отношения на всеобщее обозрение?       — Пусть смотрят, я не собираюсь скрывать, что ты мой парень! Совет узнает первым, секретари тоже, и они разнесут это по всей компании рано или поздно. Меньше сплетен будет, и увольнять никого не придётся. Доверься мне. Я обещал тебе когда-то, вот и держу своё слово. Все должны понимать, кто ты для меня, Тэхён. И если я снова потеряю память, мне на каждом шагу расскажут, что ты для меня значил. Так что просто смирись с этим и прекрати дёргаться, — Чонгук уверенно поволок его к лифту и дальше, по коридорам, властно распахивая перед собой двери и оставляя толпу людей шуметь за их спинами.       Как только двери приёмной захлопнулись за ними, секретари подскочили со своих мест и сначала уставились на него, а потом уже на Чонгука. В удивлённых взглядах читалось множество вопросов, а распахнутые рты шокированных работников не сулили ему лёгкого рабочего дня. Секретари то переглядывались между собой, то открыто пялились на их переплетённые в замок пальцы. Тэхён, не привыкший афишировать свою личную жизнь, краснел, нервничал и жался за спиной Чонгука, мечтая провалиться сквозь землю. Не каждый день открыто признаешься не только в своей ориентации, но и в том, что состоишь в отношениях с генеральным директором. Новость дня — нет, месяца, не меньше…       — Ким Тэхён восстановлен в своей должности. Вы все находитесь у него в подчинении. Это, — Чонгук поднял их сцепленные руки, демонстрируя работникам, — серьёзно. Говорю один раз. Если услышу сплетни, оскорбления, неуважение или ещё что-то в его адрес, уволю каждого, несмотря на занимаемую должность. Надеюсь, вам ясно. — Чонгук отпустил его руку. И едва красный, как рак, Тэхён успел почтительно кивнуть в приветствии, вытирая мокрую ладонь о брюки, его уверенно притянули за талию и поцеловали на глазах у всех. Раздался чей-то шокированный писк. Кажется, кто-то рухнул на стул, кто-то уронил папку с бумагами. А Чонгук, ничуть не стесняясь своей шалости, улыбнулся ему в губы и прошептал: — Принесёшь мне кофе? Пожалуйста. Сладкий, как я люблю.        — Ну, Чонгук, получишь ты вечером, — зашипел Тэхён и незаметно ткнул его в грудь, вспыхнув новыми оттенками красного. Тот, хмыкнув, скрылся за дверью своего кабинета, а Тэхён, глубоко вздохнув, отправился выполнять поручение. Он пыхтел и злился, заваривая кофе, в попытках восстановить самообладание и нацепить непроницаемую профессиональную маску. Специально не спешил, чтобы дать обалдевшим секретарям немного прийти в себя.       Десять минут спустя, более-менее выровняв дыхание, Тэхён, как никогда жаждущий мести за пережитый стресс, старательно обдумывал, как именно хочет отыграться. В голову ничего путного не приходило, пока он нёс чашку свежезаваренного кофе. И лишь перед самым кабинетом Чонгука придумал. Мысль вспышкой озарила сознание, Тэхён коварно улыбался, открывая массивную дверь, и бережно удерживал чашку, с которой всё и началось, на небольшом подносе.       — Заюююш? — протянул он действительно громко.       — Да? — на автомате откликнулся Чонгук, а когда раздалось поражённое оханье секретарей, тот, видимо, все понял. Тэхён только что растрезвонил всей компании нелестную кличку, которая теперь умрёт только вместе с ним, и, скорее всего, открыл им статус Чонгука в их отношениях. — Айщ! Вот же ж, Ким Тэхён! Убью! — Чонгук швырнул в него ручку, но он, хихикая, успел ловко спрятаться за дверью.       Всё же месть иногда бывает и сладкой...