За что?

Мидория продолжает сидеть и смотреть на разговор героев. Он чувствует себя странно: одновременно это и иррациональный страх к Кацуки, но и призрачное ощущение безопасности в присутствии этих альф. Похоже, все же, инстинкты имеют место быть и желание защитить обиженного омегу может затмить и дружеские чувства. А иррациональным страх Изуку считает сейчас, потому что понимает: Бакуго изменился, но страх перед тем, что он сделал тогда, остался. Нет в нем той спеси и заносчивости сейчас, что были в подростковом возрасте. Перерос ли, доказал ли себе и всем остальным, что он крут – не ясно. У него сейчас и мимика более мягкая, не такая агрессивная, и манера речи иная. А вот альфы удивили. Он плохо чувствовал запахи, слабо различая оттенки эмоций в феромонах, но сейчас понимал одно: один неверный шаг от Динамита, и эти добропорядочные граждане сами его линчуют. - Я понимаю и признаю, что поступил, как мудак. Мне нет оправдания и прощения. Но это все слова: я никак не могу изменить прошлое или то, что последовало за этими событиями. Но я могу изменить что-то сейчас. Да, Айе дали рекомендацию, и она легко пройдет без экзамена в ЮЭЙ или в любую другую академию, которую пожелает. Однако тренироваться и улучшать владение причудой надо, хотя бы ради собственных комфорта и безопасности. Поэтому я предлагаю вам переехать в столицу: квартиру или дом – как пожелаете – я вам обеспечу, школу, занятия и вообще все дополнительные расходы тоже… Ну, чего ты молчишь? - Знаешь, - тихий голос заставляет стихнуть все шепотки, - Сейчас мне хочется гордо отказаться от всего этого. Задрать нос и фыркнув уйти… Однако я не один и не могу лишать дочь блестящего будущего в угоду своему эгоизму и гордости. Поэтому да, мы переедем, только здесь надо разобраться с документами и закрытием моего магазина. Кацуки неверяще посмотрел на Изуку: такого ответа он точно не ожидал, думая, что омегу придется долго уговаривать, зная его характер. Но, видимо, поменялся не только он один… - Шинсо-сан, а Айя еще долго будет спать? - Не особенно… Наверное, еще полчаса, - ответил Хитоши, - Все зависит от ее усталости тоже. - Ясно. Спасибо, - помолчал неловко, но все же задал вопрос, - Простите, я могу задать вопрос про вашу причуду? Понимаю, что вы не на все можете ответить – тайна героя и все такое, это просто личный интерес. Бакуго смотрел на эти россказни в недоумении, а после заржал в голос, постукивая себя по колену: - Обалдеть, Деку! Ты до сих пор увлекаешься сбором информации про героев?! И че, сколько тетрадей уже исписал? Мидория аж дернулся от такой фразы, но стойко поднял взгляд на Динамита. - Не думаю, что вас это касается, Бакуго-сан, - резкая перемена в настроении удивила всех, а Кацуки просто опешил. - Ну, так спрашивай, что хотел-то… - Д-д-да! Сколько по времени длится ваш гипноз, если можно так выразиться? То есть, я имею в виду, если вы его не отменяете и если человек не ударяется, падает или еще что-то подобное не делает. - Так, а теперь уточни про все свои вот эти «пометки»… - Шинсо нахмурился. - Ну, я заметил, что, если злодей, попавший под воздействие вашей причуды, вдруг ударится обо что-то – не обязательно головой – он из нее выйдет. То есть будет все так, как если б вы сами причуду свою отменили. Поэтому мне и стало интересно, а сколько может быть воздействие по времени? - Хм, а ты наблюдательный… Судя по замечаниям Бакуго, ты с детства все детали отмечаешь? – Шинсо задумчив, да и все остальные тоже. - Да, - легко и просто говорит Изуку, пожимая плечами. - А с какой целью? - Просто привычка: сам ведь без причуды, поэтому люблю наблюдать за теми, кто с ней. Кто и как использует, продумываю, где допускает ошибки, что можно было бы улучшить и оптимизировать. Так, например, у моей мамы временами болели руки, когда она притягивала предметы ими. Выяснилось, что это было из-за перегрузки – лимит в два килограмма превышать никак нельзя. А еще надо есть пищу, богатую железом. Послушала, стало легче, - помолчал, - Надо было. - Понятно. Мое максимальное воздействие длилось восемь часов. Чаще я на самом деле просто снимаю причуду, чтобы силы не тратить. - Это понятно. А последствия для вас при использовании и для подконтрольного есть какие-то? - У того, на кого было наложено, немного голова болит и нарушено ориентирование в пространстве в первые минуты после снятия. У меня голова, как говорится, просто пухнет. Еще вопросы? - Нет, в принципе все понятно. «Ловите» вы, когда вам отвечают. Маску используете, чтобы сменить голос. Ленты ваши для захвата и фиксации – очень похожи на технику захвата Сотриголовы. - О! Ты и о нем знаешь! – удивился Денки. - Да, хотя Айзава-сан не любит «светиться» на публике от слова совсем, но при этом вносит немалый вклад в поимку преступников и воспитание героев до их пор. - Ваааау, - выдохнул Киришима, - Я поражен твоей осведомленностью и таким увлечением. Присутствующие герои какое-то время переваривали информацию. Молча. - Я сказал что-то не то? – разволновался Мидория. - Нет-нет, – ответил за всех Шинсо, однако его успели перебить с такой короткой фразой. - Скажи, а ты не хотел пойти на курс поддержки? – спросил серьезно Тодороки. От этих слов омега дернулся, сначала опустив взгляд на руки, что все никак не могли спокойно улечься на коленях – заламывались и заламывались в пальцах, перебирались ногти, суставы «ставились на место». А после поднял какой-то больной взгляд на спросившего альфу, и все поняли, что он сейчас скажет. - Хотел, Тодороки-сан, очень хотел… Но таким никчемным индивидам, ни на что не способным, не место среди элиты нашего общества. Да и с беременностью и родами не особо куда-то поступишь в серьезное место. Альфа зашипел. - Не смей называть себя никчемным. Никогда и ни при каких обстоятельствах! Омега дает жизнь! Носит столько времени в тяготах, рожает в муках, а потом еще и получает обвинения и издевки со всех сторон за себя и за ребенка. Все знали, как Тодороки относится к омегам, однако всегда поражались тому, что он со своим отношением не стремится завести семью свою, уже столько лет оставаясь самым завидным женихом геройского сообщества. Да-да, самым, ведь Первый, получив титул, сразу сказал, что семью создавать не будет, как и его наставник – Всемогущий, всецело и полностью посвятит себя работе и обучению героев. К Изуку подсаживается еще и Пикачу, приобнимает за плечи. В этот момент Мидории на телефон приходит несколько сообщений – слышны оповещения. Он их читает и меняется в лице, руки начинают трястись, он убирает телефон экраном вниз и с силой трет лицо ладонями. - Все хорошо? – обеспокоенно. - Да, полностью. Из-за того, что все взгляды были устремлены на Мидорию, никто не заметил ухмылку одного из альф. - Знаете, Изуку-сан, - обращается к нему Денки, - Вы сделали очень много, родив и воспитав такую девочку. Дав ей возможность жить и развиваться, поддерживая ее и обеспечивая. - Откуда вы знаете, что я делал все это? Может, я ужасный родитель, который издевается над своим ребенком? - Пфффф, это просто видно. Нам приходится общаться с разными людьми и много… Поверьте, на таких родителей, которых описали вы, у нас глаз наметан. Она бы не пыталась вам помочь с паническими атаками, она бы не звала вас ласково «пап», она бы не смотрела на вас каждый раз, когда ее хвалят и дают награду. Да много всего можно выделить так-то. Поэтому не надо. Вы – хороший отец. И это уже много. Изуку опустил голову, шепча тихое «спасибо». Послышались шевеления на соседнем диванчике. - Ой, простоите, я так внезапно уснула, - сказала проснувшаяся альфочка. Было видно, что девчонка одновременно в замешательстве и смущена. - Все хорошо, - тут же подсел к ней Мидория, - Просто устала, наверное. - Угу, - она, как и было сказано до этого, была в некоей прострации, плохо соображая еще. - Мы пойдем домой, наверное, - все также едва слышно сказал омега, - Дел теперь много у нас… - Я сам отвезу, - вскочил Денки и тут же достал ключи. Изуку, не чувствуя никакой опасности и настороженности к герою-омеге, тут же согласился. Каминари проводил семью к своей машине. Он не видел, что кабинет вместе с ним – немного позже – покинул и Тодороки, который намеренно задел плечом Бакуго и прошипел тому в ухо «какой же ты дебил, такое сокровище в руках не удержал». Кажется, приутихшее, было, соперничество, вот-вот разгорится вновь.