За что?

*** Тренировка взрывных альф длится еще какое-то время, однако старший ее внезапно сворачивает раньше положенного времени. Ему просто становится не по себе – давит на грудь, трудно дышать и вообще какое-то беспокойство сродни панической атаке… Поэтому Кацуки не объясняет ничего мелкой, хотя и подкидывает ее до общаги позже, игнорирует попытки матери начать разговор, садится в машину и едет к Деку. Мидории плохо весь день. Вот просто плохо – объективных причин нет. Возможно, такое состояние обусловлено тем, что он почти перестал спать ночами из-за экзаменов и заданий. Может, от того, что мало ест, крайне мало на самом деле – приходит Денки и силом его кормит (ради этого даже научился у Кири нескольким простым рецептам, хотя все же чаще заказывают). Однако его знобит и хорошенько так потряхивает – сегодня даже отказался идти на пары. К вечеру становится невмоготу и привыкший проживать все свои боли и трудности самостоятельно Изуку, все же, несмотря ни на какой внутренний голос, звонит Денки и обрисовывает ситуацию. В отличие от Мидории, омега понимает все сразу, мгновенно отправляя сообщение Сецуне, которая так долго этого ждала. Сам отменяет незначительные дела – значительных просто не было: у Пикачу законный отпуск; и едет в магазин интимных товаров. Когда добирается до Изуку, тот уже весь в испарине. Не может встать и только шипит сквозь сцепленные зубы. - Блять, оно всегда так? – вместо приветствия выдыхает он еле слышно, но Денки понимает, что говорит друг. - Нет, только первая, - Каминари сама серьёзность, - Но у тебя осложняется еще и тем, что наступила поздно. Это, как у ветрянки: в детстве дети переносят ее легче, чем взрослые. Только тут подростковый возраст… и твой, - омега видит, что на разговоры друг как-то отвлекается, поэтому продолжает болтать без умолку, - Слушай, а ты травки пил, которые тебе Сецуна назначила? - Н-н-нет, я до последнего думал, что мне просто плохо. - Ясно, тогда я пойду заварю и принесу тебе другие таблетки. А как и когда оно начало проявляться? Денки удаляется на какое-то время поставить чайник и достать все нужное. Слышит, что Изуку что-то бормочет, но негромко. Вообще было бы хорошо, если бы ему (самому Денки) помогла та же Ящерица… или Кири. Хотя нет, последний сделает хуже. Да и неизвестно, как сам отреагирует на течного омегу – пусть у них и стоят взаимные метки, но, учитывая интерес самого Каминари, Кришима может начать действовать. Ну, а остальным и вовсе знать не надо – наломают дров а то, может, даже с мордобоем. Все эти размышления идут по мере приготовлений на кухне. С нее Денки захватывает еще и просто воду, какие-то печеньки и фрукты, мази еще. - Давай, выпьем вот эту жижу. Она неприятная, знаю, но тебе станет легче. - Не лучше ли мне взять что потолще и.. - НЕ ЛУЧШЕ! – рявкает герой, - Оно и в первую течку подростков не советуют сразу проводить с сексом… А у тебя ситуация особенная, поэтому не будем рисковать. Вот этот отвар облегчит все твое состояние, а препараты уберут и некоторые симптомы. - И что, - еле дышит, но все еще соображает, - Я от них перестану хотеть? - Это вряд ли, но хотеть, скорее всего, будешь меньше. Давай, пей. Мидория послушно выполняет сказанное – пьет все, что ему приготовил Денки, а после растягивается и подставляется под ласку – Каминари делает ему легкий массаж. Вообще делает то, что помогает конкретно ему, не уверен, правда, что это облегчит жизнь другому человеку. Изуку тихо стонет от боли, его бесят намокшие сзади штаны и общая повышенная чувствительность. А еще внутри какое-то беспокойство… Он слышит, как друг переписывается с кем-то – наверное, предупреждает мужа о том, что задержится здесь, или сообщает все данные Сецуне. Однако, чего они оба не ожидают услышать, так это ругань и звуки потасовки за окном. Да, окна закрыты, но слышно все. Денки не выдерживает и орет в трубку: - Какого, блять, хуя у вас там внизу происходит? - У нас тут Бакуго, - как-то весело-задорно сообщает ему в трубку муж, - Объясняю вот, что его присутствие здесь крайне нежелательно. - Ясно, - цедит, еле сдерживаясь, чтоб не наорать сквозь трубку на Первого, - Объясни там хорошенько. А то вдруг не поймет. И потише будьте, а? Оборачивается к Изуку, а тот еще больше дрожит. - Не переживай, - не дает ему начать расспрашивать, рассказывает все сам, - Там с какого-то хуя Бакуго приперся, но ему все популярно объяснили, что да как – сюда не пройдет, - видит, как Мидория замер, - Или ты хочешь его пустить? – ошрашенно спрашивает Денки. - Нет! Нет-нет, ты чего? Только откуда он здесь? Сегодня же день занятий с Айей! Неужели с ней что-то случилось?! – Изуку подрывается, пытается встать, но охает и валится с болезненным стоном обратно. - Ты лежи, я сейчас. А вот Денки порывается с места и бежит вниз – к мужу и другу. Оглядывая происходящее, удивляется: кто-то из парней вызвал героя, который глушит голоса и убирает видимость. Это и правильно, такое скопление про в одном месте, где нет никаких ЧП, очень странно. Поэтому да, верное решение. А еще здесь не только Бакуго и Киришима, Шото, Шинсо и Монома тоже приехали. Но зачем? Видимо, последний вопрос Пикачу озвучил вслух, поэтому Киришима, отражающий атаку друга, ответил за всех: - Представляешь, все говорят одно и то же: почувствовали беспокойство и поняли сердцем, что им надо быть здесь. Каждому, прикинь! И если с этим понятно… Да блять, остановись хоть на минуту, то с остальными нет. Вообще. Все это время другие альфы пытались сдержать Бакуго, у которого будто гон начался. Можно было бы подумать, что они с Изуку истинные, раз друг друга так чувствуют, но причем здесь остальные тогда? Не церемонясь более, Киришима хорошенько прикладывает Кацуки головой об асфальт. Шото мгновенно его морозит, а Шинсо настраивает маску (хотя она уже давно настроена). С Бакуго будто помутнение спадает разом, когда его усаживают. Плюется кровью и улыбается, пытаясь сдержать истерический смех. - Какого хуя ты тут устроил, Первый, бля? – Денки не церемонится, - Ему и так ебейше плохо, а еще вы тут пиьсками меряетесь! Что за цирк вообще?! Ты на хрена приехал? Где Айя и почему ты не на занятиях с ней? - С ней все хорошо, - рвано выдыхает альфа, - Занятие было, сейчас она в ЮЭЙ. Кстати, детка догадывается – спросила меня сегодня напрямую, - на этих словах он откидывает голову и дальше цедит сквозь зубы, - У меня аж сердце защемило, но пришлось скрываться грубостью, как в старые добрые, и откровенно врать. Ведь много людей по миру с одинаковыми причудами. А еще мать догадалась, - через время говорит он, - И вот это уже пиздец. - Да ты никак боишься? – подкалывает Нейто, но совсем не ожидает услышать согласие. - Да, - тихо и просто, - Только не ее, а отца. - Ты? – Монома кривится, - Своего спокойного и тихого папу? – оглядывается на других, - А вы чего так побледнели? Неужели все настолько плохо? - Ты не представляешь, - шепчет Шинсо, - Вы с Бакуго общаться начали уже сильно после выпуска, а мы-то и во время учебы… Как вспомню разнос после экватора, так вздрогну. Честно, - ему в ответ согласные кивки, потому что картины прошлого отчетливо встают перед глазами. - Так, - прерывает беседу Денки, - Раз все хорошо, и мы разобрались, я пошел. Ему очень плохо. Давайте тут потише, пожалуйста. И без взаимных подъебов. А о знаю я вас: словами зацепитесь, и опять разнимать нам. Все, пока. Альфы остались в тишине. С завистью наблюдая за уходящим другом. * За время ожидания – пусть оно и было коротким – Мидория весь извелся. И если бы не его состояние, побежал бы пешком в ЮЭЙ. Однако приходит Денки и рассказывает, что с Айей все в порядке, они и позанимались с Бакуго, и до академии он ее довез. А здесь находится, потому что потянуло его сюда. - Хм, - Изуку жует губу в задумчивости: его пока не так кроет – лекарства, все же, помогли. - А что ты хмыкаешь. Там вообще целый гарем из альф собрался у тебя под окнами, - посмеивается, - Ты бы видел с какой завистью они смотрели мне в след, мммм, - тянет мечтательно. - Да ну тебя, Денки, - выдыхает, - Им просто некого… - Что? – вот тут герой откровенно злится, - Некого любить? Защищать? Ценить? Оберегать? Может быть… А может быть и так, что за ними вьются, им прохожу не дают, им надоедают, мешая жить спокойную жизнь, когда они не герои, а простые граждане. Ты знаешь, пристальное внимание и желание других заполучить чуточку твоего времени только из-за того, что ты герой, надоедает. И представь, у нас со всеми событиями, которые были, такое внимание не с началом официальной карьеры началось, а на несколько лет раньше. Это бесит и раздражает. А тут ты – такой умный, тихий и скромный. Знаешь про каждого из нас очень много, но при этом ведешь себя так, будто мы обычные люди. Да, мы обычные люди, только чуть сильнее, но другие этого не осознают почему-то. А еще ты нежный и красивый, невесомый будто весь. Настоящий. Не фальшивый. И искренний… - Хватит, - прерывает Изуку, - Нет во мне столько всего, что ты тут говоришь. Я самый обычный… простой лох, которому всю жизнь говорили, что он уродлив, никчемен и ни на что не способен. Да не злись. Я говорю, как есть, - берет паузу, чтобы отдышаться, - И вообще я только недавно с вами всеми начал осознавать, что не все так плохо у меня. Только недоумеваю до сих пор от вас всех… от количества внимания. - Его было бы больше, принимай ты нас ближе. - Это все так странно, - Изуку прикрывает глаза от дурноты, а когда чувствует поглаживания живота, благодарно улыбается. - Если что-то не нравиться будет, скажи, - тихо произносит Денки. Он переключился полностью на течку Мидории, сосредоточен целиком, ведь пар выпущен и все сказано. Сейчас главное сделать так, чтоб стало легче, а по возможности и хорошо. - Мммм, - стон слетае с губ, когда рука перемещается еще ниже по животу. Свет давно приглушен, за окнами не слышно никакого шума. Сам Каминари выпускает свои ферромоны понемногу, чтобы успокоить. Дает пить, но просто воду. Если бы у Изуку были открыты глаза, он удивился бы тому взгляду, с которым сидел сейчас герой – это полная фокусировка на одном единственном человеке, а еще неприкрытое возбуждение, от которого зрачок топит радужку. Но он не видит, только плавится весь от своего состояния и легких и нежных прикосновений. Вообще они оба сейчас на полу в зале: Изуку скрутило, и он лег прямо там. Сначала лежал на диванчике, скрючившись, а когда понял, что штаны намокают сзади, спустился – не захотел пачкать – благо, полы теплые. Денки все порывался отнести его в комнату, но Изуку отказался наотрез, только футон принес и переложил. Вообще возбуждение должно было накрыть с головой и отключить все мозги уже давно, однако то ли Мидория так хорошо себя контролировал, то ли еще не так сильно накрыло состоянием. Запах с каждой минутой становился все ярче, и Денки просто захлебывался от восторга, вдыхая легкий морской бриз с границы хвойного леса. Да, его крыло рядом с Изуку. Всегда в общем-то… Но тут особенно сильно, а с усилением его запаха, и свой стало сложнее контролировать. Так и пахло в доме сейчас грозой у моря… Он жадный. Всегда это знал. Пытался бороться, но не помогало. Ревность и жадность отступили только в отношениях с Киришимой – этот альфа перевернул в нем все, подняв прекрасное со дна и упрятав глубоко то, что сам Каминари в себе не любил. Однако временами это прорывалось. Никто не знает, как Денки рад сейчас тому, что видит первую течку Изуку только он. Его кроет тоже, но все же, это не течка – он контролирует себя. Постепенно поглаживающие движения из массажных и ухаживающих становятся откровенно ласкающими: рука уже давно под резинкой штанов, но еще не трусов, но пока это просто круговые, ничего лишнего он не задевает. А ведь уже есть, что… Денки закусывает губу, стараясь не выдать себя. - Это нужно убрать, - осторожно говорит он, потихоньку стягивая штаны омеги. Сопротивления нет – и ладно, - Я бы хотел посадить тебя к себе на колени, - тихо предлагает он. В ответ кивок. - Ж-жарко, - как-то уж слишком задушенно. Тело Изуку горячее, глаза будто вообще не видят ничего – настолько ошалевшие, губы то и дело облизывает – пересыхают. Денки дает ему воды, когда сам садится, опираясь спиной на диван и усаживая к себе на колени – так он может массировать и поясницу, и живот… И не только. Изуку ослаблен, но Каминари чувствует, как намокают уже его брюки, ведь ощущается, что смазка выделяется чуть ли не толчками. Он осторожно поглаживает бедра, слегка задевая кожу ногтями, пробираясь прикосновениями выше; массирует легонько спину, постепенно спускаясь к пояснице и ниже. Вдыхает восхитительный аромат и плывет сам – его член больше не поддается контролю и подскакивает даже несмотря на вес Изуку. А тот, кажется, не замечает такую деталь, или замечает, но игнорирует. Хотя… нет: омега крепко обнимает партнера за шею, льнет плотно к груди и начинает ерзать бедрами. От этого у Денки закатываются глаза. И если он сначала думал, что это все неосознанные действия течного, то заметив лукавую улыбку, понял… Мидория тянется за поцелуем сам. Выходит глубоко и мокро, крышесносно в общем-то. Он сам во время поцелуя садится иначе, стягивает свою футболку и впивается в губы вновь. Его соски задевают ремни, которые сегодня нацепил на себя Денки, это вызывает судорожный выдох. А еще он будто всем телом трется о другого омегу. И сам тянется его раздеть, то тут, то там целуя его в разные места – больше всего, конечно, достается скулам и шее, после высвобождения из ненужных тряпок – груди. Денки млеет, но и сам не забывает действовать: он уже спокойно спустил руки на прекрасные ягодицы, мнет их и оттягивает в стороны, покрывает поцелуями все, что может, а после такого сладкого выдоха обращает внимание на грудь. Закусывает один сосочек и облизывает другой попеременно – Изуку стонет от этого. Вообще он сейчас выглядит так, будто у него появилось два, а то и три батарейки дополнительных. Силы и вправду откуда прибавились внезапно, наверное, от того, что и желание достигло своего пика. Не прекращая целовать Каминари, он расстегивает его джинсы и высвобождает его давно уже колом стоящий член. От размеров глаза округляются. - Ты точно омега? – пораженно шепчет он. - А то! – улыбается довольно, - Неужели мой сладкий Изуку так удивлен? – ехидничает еще. - Д-да. По идее, Мидория знает многое в теории, но не понимает, можно ли приступать к некоторым вещам на практике. Денки его спасает: немного отстраняет от себя, шепча «держись», обхватывает оба их члена вместе и начинает ласкать, а другой рукой танцует у пульсирующего входа, который продолжает выделять немыслимое количество смазки, то нажимая, то просто поглаживая у этих сжатых мышц. Постепенно его обхват становится все крепче, а движения все более резкие и дерганые. Изуку же пытается подстроиться по ритм и движется сам тоже, толкаясь и пытаясь попасть еще и анусом по пальцам. Оргазм накрывает одновременно – они с протяжным стоном отпускают напряжение и Изуку просто валится в объятия Каминари. - Оно всегда так классно? – довольным котом шепчет на ухо он, вызывая табун мурашек. - Бывает и еще круче, но это не сейчас. - Да понял я уже! Не брюзжи, - улыбается. Тянется за водой и сам слезает с парня, - А ты куда? - В коридор только: я по дороге кое-чего прикупил… - Даже не буду спрашивать, что, - тянет довольно и расслабленно, однако через несколько мгновений его опять скручивает болью, - Блять… - Подожди, сейчас. Не, Денки знал, конечно, на собственном опыте, что оргазм облегчает течку лишь на короткое время, однако не думал, что у Изуку оно будет настолько коротким. Каминари аккуратно переворачивает течного на живот, немного приподнимает его бедра и подкладывает под живот подушку, чтобы было удобно. Скидывает с себя джинсы с бельем. Момент, когда испарилось белье Изуку, он благополучно пропустил. Вообще, зная, что у Мидории такие проблемы по омежьей части, Денки долго и усердно консультировался с Сецуной, которая вела восстановление. Узнавал, что можно делать вообще, какие препараты, массажи и вообще действия возможны, от чего лучше воздержаться. А после вообще задал вопрос, на который долгое время не решался: - Так. Я понимаю, что в первую течку лучше воздержаться от секса между альфой и омегой в его классическом виде. Но что, если будет секс между двумя омегами? К его удивлению Сецуна не выказала никаких эмоций, совершенно бесстрастно продолжив свое прежнее повествование: - Можно. Только если ты его хорошенько подготовишь: сам понимаешь, твои размеры совсем не свойственны омегам, поэтому могут возникнуть затруднения. И не торопись… также я могу посоветовать тебе не кончать внутрь – воздействие семени одной омеги на течную другую омегу пока до конца не изучено. Да, фаллоимитаторы тоже под запретом. Любые. Понял? - Да. С-с-спасибо, - он немного замешкался, - Тебя это не коробит? - Что? Что я так спокойно говорю про твой секс с Изуку? Нет конечно. Я же вижу, что это не просто «запал» и хочешь трахнуть. Ты заботишься о нем, защищаешь, как можешь. И не знай я тебя с академии, подумала бы, что передо мной действительно гамма. Ведь связь с Киришимой у вас устойчивая и давняя… - Да, кстати… - Не повлияет. Не переживай. Вашим отношениям с Кришимой ничего не угрожает. Он, наверное, его легче всех из альф воспринимает как раз-таки из-за тебя. Вспоминая этот разговор по ходу дела, Денки довольно улыбается: Изуку доверился ему целиком и полностью, ведь на не до конца заданный вопрос «можно я?» получил положительный ответ. И вот перед ним прекрасная картина: в изнеможении и задыхаясь лежит самый прекрасный омега, которого он когда-либо встречал. Лежит, раскрывшись перед ним и тихо постанывает – пока от боли. Смазка блестит на бедрах и выталкивается из тела сгустками… И Денки не терпит, припадает к сжатой дырочке, слизывая. А Изуку под ним дергается и задыхается от восторга. Кажется, Каминари готов кончить только от этого осознания… Но нет. Сначала он приготовил себе мастурбатор, думая, что будет только вылизывать омегу перед собой, но в результате отмел эту идею – Сецуна разрешила, согласие есть. Он с большим удовольствием мнет и оттягивает сочные половинки. Давит слегка пальцами у самого входа, почти погружая их. Обводит языком и запускает его кончик внутрь. Мидория стонет. Сначала тихо и в подушку, но, когда пальцы входят внутрь на целую фалангу и начинают разминать, громче. А уж когда Денки вводит их полностью, задевая простату, аккуратно крутит ими и разводит на манер ножниц, Изуку перестает сдерживаться – стонет в голос. Он постоянно дрожит и сжимается., чувствуется, что ему приятно. Порастягивав еще немного Денки, все же, решается перейти к более решительным действиям: он раскатывает презерватив по члену – банально боится не успеть вытащить – размазывает по нему смазку Изуку и пристраивается к анусу. - Если ты против или будет больно, только скажи, я сразу прекращу. - Иди на хуй! – злобно рычит омега под ним и дергается, резка насаживаясь. Он шипит от ощущений, однако приказывает двигаться замеревшему блондину. Когда Каминари входит до шлепка яйцами о зад Мидории, тот судорожно вдыхает – все это время не дышал буквально. А дльше начинается бешенная гонка, в которой Денки пытается сдержать себя, но его подгоняют, и подгоняют, так, что в какой-то момент он крепко вцепляется в бедра и просто начинает вколачиваться, вбивая уже не стоны – крики из Изуку. В этот раз оргазм оглушительный. Такой, что он просто задыхается какое-то время, а перед глазами фейрверки. Мидория под ним тоже пытается отдышаться, а когда переворачивается на спину, под ним уж больно большое пятно. - Оу, - лукаво тянет герой, - Ты кончил не один раз? - Отвали, а? – это все, на что хватает сил. Он прикрывает глаза и проваливается в полудрему. И как бы ни хотелось Денки примоститься рядом, он все же пересиливает себя и идет в ванную: споласкивается сам и берет мокрое полотенце, чтобы обтереть Изуку. Меняет футон. Приносит еще воду и лекарства. Даже не замеряя температуру, отмечает, что она снизилась. Изуку мирно сопит, не чувствуя даже, что его перетаскивают на другой футон, а после крепко обнимают и прижимают к себе. Каминари понимает, что это лишь небольшая передышка. А еще он подробно расписывает все Сецуне. Нет, не вуайеризм с ее стороны и его желание показать – все только в медицинских целях. У него есть одна идея на завтрашний день течки – вот это он и хочет обсудить… А пока ожидается ответ, спать!