Сердце Нан Эльмота

Под сенью деревьев Нан-Эльмота сумеречно, но не мрачно и воздух не застоявшийся тут. Пахнет листвой, землёй и белёсым туманом, который каждую ночь опускается сверху, стекает лентами вдоль вековых стволов и остаётся внизу, к утру оседая росой на травы, мох и низкие кусты. Ветер шуршит в кронах, сдувает паутинки и уносит вглубь леса птичьи трели с опушек. Сюда, сюда — в самое сердце этого места. Здесь всё иначе. В зелени и в тенях утопает дом хозяина леса, но не тёмный он и не пугающий. Он прост, скромен, почти не изукрашен и далеко ему до крепостей, что строят на равнинах мастера-нолдор или до сокрытого за Завесой Менегрота, где правит родич владыки, Элу Тингол, король в серебряном плаще. Но и в своей простоте дом этот красив, а в окнах его виден свет. Значит, внутри тепло, значит, внутри уют. Значит, дома хозяин. Здесь вместо паучьих сетей под кронами развешены на тончайших цепочках сияющие кристаллы. Дорого пришлось выменивать их у гномов, которые желали за прозрачные слезинки-алмазы лучшее оружие, что мог сотворить господин из лесного владения. Но он отдал то, что просил низкорослый народец, без недовольства и потом долгие часы провёл за тем, чтобы нанизать звёздные камни на серебряные ниточки и наполнить каждый из них светом горячего пламени из домашнего очага. Работал по ночам, втайне от супруги и сына, потому что желал подарок им сделать. Арэльдэ, белая леди эльдар Амана, случайно обмолвилась, что хорошо бы видеть звёзды и в лесу, а не только на опушке, до которой так долго добираться — и ей было бы светлее и счастливее, и юный Ломион бы наверняка радовался. И вот — они вновь вышли гулять вечером и тогда увидели его работу. Эол, молчаливый и гордый, впитывал восторг жены и восхищение маленького наследника и его грубое сердце таяло. Нан-Эльмот не сказка и не легенда и далёк от них и его хозяин. Волосы его, чёрные, как угольки в потухшем костре, чуть-чуть тронуты золой-серебром. В уголках глаз его лёгкие морщинки, а во взгляде глаз этих — синих, глубоких, — усталость, покой и сила. Он высок и статен, хотя чуть-чуть сутулится, сидя в кресле с книгой, которую читал сыну недавно. Тише-тише! Не мешайте ему. Шёпотом тут хочется говорить, вы и говорите так. Неслышно ступать — вы и ступайте тихо, на носочках, как ступают звери по лесу. Поклонитесь да будьте почтительны, о большем и не просит, не требует иного Эол, прозванный Тёмным. Всякий гость в его доме незваный, потому что не приглашает он к себе никого, но нежданным никто не приходит, потому что ведомо этому эльфу всё, что творится в пределах его владений. И если завёл вас путь к его дому, то появятся, покажутся из дверей тени-тенями слуги, такие же спокойные и тихие, и отведут вас к господину. Не пугайтесь его сумрачного вида и того, что не улыбается он, не бойтесь и слуг его, которые, проводив, вновь пропадут, словно и не бывало. За стол садитесь, хозяин вас велит накормить и расспрашивать станет Арэдель, жена его, светлая и волшебная, словно луна, явившаяся на тёмном небе. Вы ответьте, — долго вас не промучат, — а после и сами вопросы задавайте. Вы же для того пришли сюда, спросить? Так давайте же, говорите. Времени у вас много, целая ночь до утра. А с рассветом, как растает туман, господин сам вас выведет на тропу, если остаться не пожелаете. А всякое может быть! Говорят, что из Нан-Эльмота не возвращаются. Правда ли, ложь ли? Неясно. Но то утром будет, а пока Эол принимает вас. Говорите — но тише! Тсс. Сын его спит.