Я смотрю на комментарии и шумно вздыхаю. Зачем я её в это втянул… Можно же было здраво оценить свою медийность и понять своей пустой головой, что ни к чему хорошему этот коллаб не приведёт.
Чёрт!
С силой кидаю телефон на кровать, чувствуя неконтролируемый приступ злости. Пусть лучше эмоции выйдут сейчас, чтобы в следующий раз на месте телефона не оказался какой-нибудь очередной комментатор… Хотя, скорее всего, я и правда виноват во всём сам. Шипперы шипперами, эдиты эдитами, только вот почему-то комментарии такие грязные, что после их прочтения хочется натереть лицо стиральным порошком и промыть глаза с хлоркой. Чёртовы хейтеры… Я всегда говорил, что на негатив в свою сторону нужно отвечать либо позитивом, либо не реагировать вовсе. Только вот сейчас совсем другая ситуация. Негатив получаю не я, а Крис, причём по моей вине. Хотя и мне тоже неплохо достаётся. Иногда даже мне сложно понять, где заканчивается ирония и начинается что-то серьёзное, поэтому даже не знаю, что и думать, когда в отметках вижу: «У Вани появилась девушка, а я думала, мы вместе((((((((», «Я просто разочаровалась в нём. Теперь ни за что не буду смотреть его стримы, вызывает только отвращение» или «Блин, если честно, я расстроилась, что они вместе(((((». Мне сложно поверить в то, что кто-то в здравом уме действительно будет писать такое. А во всём виноват я, дурак…
Ещё и на второй стрим с ней согласился, первый, видимо, ничему так и не научил. Наверное, моя аудитория и правда не была готова к такому контенту, иначе я не знаю, как ещё объяснить такой хейт в сторону асмр и, конечно, Крис. Ситуация выглядит так, как будто она увела меня у чата. Какой же абсурд… Чувствую, как градус злости снова повышается, приближаясь к гневу. Сижу тут и ною, а ведь Крис и правда тяжелее в разы.
Во-первых, у неё изначально было не так много зрителей, как у меня, а значит, и меньше поддержки. Я, конечно, и сам ещё не привык к такому количеству упоминаний, но, по крайней мере, стараюсь как-то справиться со всем этим сам. А её отметки увеличились в сотни, тысячи, десятки тысяч раз! Получается, и хейта в процентном соотношении куда больше, чем у меня.
Во-вторых, её моральное состояние всё ещё беспокоит меня. Она как-то призналась, что работает с психотерапевтом и старается всё решать. Подумал тогда, что у неё и правда что-то серьёзное… Депрессия там, суицидальные мысли… Но она меня успокоила.
Сказала, что с психотерапевтом должны работать вообще все, и мне тоже не помешало бы, чтобы было легче переживать выгорания, которые совсем скоро меня настигнут. Я и правда об этом задумался. Не знаю, откуда она узнала, но я и правда стал больше прислушиваться к своим ощущениям, когда начал чувствовать постоянную усталость и нежелание что-то делать. Может, это и есть выгорание? Нужно спросить у неё телефон специалиста… Надеюсь, ей помогают, потому что каждый раз, когда я вспоминаю тот стрим, на котором она плакала, понимаю, что не хочу видеть это снова. Чем больше я знакомлюсь с ней, тем больше восхищаюсь, таких людей хочется оставлять рядом с собой. А видеть, как такие потрясающие люди со слезами справляются с чем-то, о чём молчат, очень сложно. А я тут разнылся о своих двух с половиной хейтерах…
Ничего не буду ей говорить. Пусть думает, что я не вижу этих комментариев, что не теряю часть аудитории, что всё в порядке. Не хочу обременять её ещё и своими эмоциями. Может, если сделаю вид, что ничего не замечаю, это ей поможет? Хотя с чего я вообще взял, что ей нужна моя чёртова помощь? У неё психотерапевт есть, он-то явно лучше меня разбирается.
А вдруг она рада такой волне популярности? Хотя, что за бред, она ведь совсем не такой человек. Не будет она устраивать пир на костях и хайпиться за мой счёт. Может, помощь ей и не нужна?..
Брошенный телефон вибрирует. Я ошибочно предполагаю, что это уведомление о сообщении и благополучно забиваю на звук. Не хочу сейчас ни с кем говорить. Однако телефон продолжает вибрировать, и вероятность того, что мне звонят, гораздо выше вероятности отправки тысячи сообщений одновременно. Я подхожу к дивану и смотрю на экран. Звонок через дискорд. Крис.
- Пожалуйста, помоги мне…
Сердце не просто останавливается, оно резко уходит в пятки, ловя во время полёта инсульт, инфаркт и все возможные болячки разом.
- Крис? – я максимально растерян, все слова ушли из головы, в мыслях пусто. – Что случилось?
Судя по дыханию – точнее, по попыткам заглатывать воздух – она дрожала. Трясущиеся пальцы, видимо, случайно включают камеру, и от неожиданности она вскрикивает, пугаясь собственного отражения и пытаясь вернуть всё обратно.
- Крис, Крис… Всё нормально, – я пытаюсь отвлечь её от никчёмных попыток отключить видео и сфокусировать на диалоге.
Она не реагирует на мои слова, и её губы еле заметно шепчут: «Помоги мне».
- Смотри, смотри, я тоже тут. Видишь? Ничего страшного, – я включаю камеру, показывая ей, что мы в равных условиях.
Её телефон трясётся во все возможные стороны, и я не понимаю, продолжает ли она отключать камеру, или это просто из-за её дрожи. В какой-то момент среди всех шумов я слышу слегка различимый шёпот: «Я сейчас умру, я сейчас умру…», и в моей голове соединяются пазлы.
- Крис, посмотри на меня, – я говорю как можно спокойнее, а внутри меня всего трясёт так, что, кажется, и мой телефон сейчас упадёт.
Она на секунду ловит мой взгляд и начинает кивать, зацикливаясь на этом движении. Так, хотя бы внимание удалось привлечь, а что дальше?
Я пытаюсь вспомнить всё, что читал про панические атаки: неконтролируемый страх, иллюзия смерти и неизбежной опасности. Это всё, серьёзно? Открой свои грёбанные чертоги разума, или где у тебя там хранится важная информация?
- Давай я вместе с тобой дышать буду? Хорошо?
На какое-то время мне показалось, что я разделился на две части. Пока один искал в своей голове хоть что-то, что может помочь при панической атаке, другой разговаривал с Крис и пытался что-то сделать.
Второй начал медленно и глубоко дышать, стараясь подстроиться под удобный для девушки ритм. Она изо всех сил старалась повторять за мной, но тело предательски не слушалось, живя как будто отдельной жизнью. В этот момент Крис тоже было две: одной было так страшно, что от паники она закрывалась, кричала, скулила, задыхалась в слезах, а другая изо всех сил старалась ей помочь.
- Нашёл! – кричит первый, уже сворачивая изученную вкладку про панические атаки в браузере своих мыслей.
- Нашла! – думает вторая, на секунду замечая слабую надежду глубоко в моих глазах.
Я стараюсь сам справиться со сбивающимся дыханием, чтобы мои эмоции ни в коем случае не сделали хуже. Я и так уже много всего натворил…
- У тебя такая рубашка красивая. Сколько там пуговиц? – только когда произношу это вслух, понимаю, как же глупо это звучит. Но так надо, я знаю.
В первые доли секунды её глаза пронизывает недопонимание, но потом проскальзывает словно элемент осознания, и она начинает пересчитывать пуговицы на красной клетчатой рубашке, надетой поверх платья в японском стиле. От макияжа Сакуры мало что осталось, и мне остаётся только догадываться, сколько она проплакала.
С каждой пуговицей она сбивается и начинает заново. Я решаю снова переключить фокус её внимания.
- А, понял. Ну, хорошо. Подышим опять вместе? – не придумав ничего нового, я возвращаюсь к дыханию, которое поможет с большей вероятностью.
На этот раз я не подстраиваюсь под её ритм, самостоятельно держа темп. Она старается подстроиться, и через пару минут дыхание приходит в более-менее неплохое состояние. Не идеально, конечно, но сейчас она хотя бы может дышать самостоятельно.
- Платье у тебя красивое… И правда, как у Сакуры. Из какого материала? – я ещё раз меняю фокус её внимания.
Она пытается влиться в как будто бы обычный диалог и подаёт нервную улыбку. Уже прогресс. Пальцы касаются ткани и скользят по ней, пока Крис пытается сосредоточиться на ощущениях.
- Велюр какой-то, наверное… - задумчиво произносит она. Впервые после слов: «Я сейчас умру». Я выдыхаю. Какое же облегчение.
- Ого, здорово. Тебе идёт, – пытаюсь максимально поддержать любую инициативу с её стороны.
Она кивает.
- Знаешь, у меня тут песня заела одна… - вспоминаю, что при панических атаках это помогает.
- Какая?
Я тяжело вздыхаю.
- Ревнивая луна… Начала играть в молчанки… - начинаю я больше говорить, чем петь.
Ещё только первая строчка, а я уже чувствую, как горят кончики ушей. Щёки налились румянцем, и мне кажется, что так неловко я не чувствовал себя ещё никогда. Я не пел при других. Только иногда, когда было особо весёлое настроение, и я был не совсем трезвым. Тогда я, конечно, мог горланить любимые песни по громкой радости. Но когда ситуация не предполагала дикого веселья, лирично петь, вкладывая в каждую ноту душу, я не мог. Когда сосредотачиваешься на том, чтобы всё сделать правильно, ошибаешься. Поэтому я не концентрируюсь на этом. А сейчас, когда на её глазах ещё не до конца высохли слёзы, я чувствую, что от этой песни зависит многое.
- Все её слова… Вывернули наизнанку… - подхватывает она.
Хриплый от слёз голос, который вот-вот шептал что-то о смерти, неожиданно полностью очищается и выходит на высокие ноты.
- Как жаль, что осень забыла нас, как будто бы не было нас, – начинаем мы вместе.
На секунду я задумываюсь о задержке в дискорде, но только на секунду. Сейчас её как будто не существует. Наши голоса сливаются, и я перестаю чувствовать смущение, напевая как в последний раз.
- Как будто бы не было тех вопросов с ответами…
Хорошо, что сейчас нас слышим только мы. Мы поём, и я чувствую, как исцеляюсь сам.
- Не успев стать, мы остались куплетами…
Слова наполнены такой вселенской грустью… Но я смотрю в её глаза, и мелодия приобретает новый смысл.
- Мы остались куплетами, и между нами огромный припев.
В одну секунду наше общее пространство наполняет тишина. Она вздыхает и запрокидывает голову вверх, расслабляя мышцы шеи. Это был знак. Её отпустило.
Я с облегчением провожу ладонью по лицу и тру глаза. Она справилась. Мы справились.
- Я тебя не сильно напугала? – спрашивает она, возвращая взгляд к камере и слегка улыбаясь.
- Господи, Крис… - тяжело говорю я и всё ещё не могу отойти от ситуации.
- Прости, – говорит она, явно понимая меня без слов.
- Да всё нормально, – бормочу я и вижу её улыбку. – Такой очевидный ответ? – улыбаюсь я тоже, убирая мешающиеся волосы с глаз.
Она кивает.
- Спасибо. Я бы не справилась без тебя, – она пристально смотрит, а меня до сих пор тревожит её потёкшая тушь, напоминающая о случившемся приступе.
- Да справилась бы, конечно, – нервно говорю я, и она замечает это. – Ты со стольким справляешься, я вообще не представляю. Ты большая умничка, – добавляю более уверенно.
- Спасибо, конечно, но не справляюсь, как видишь, – она вздыхает, шмыгает носом и отворачивается.
- А с чем ты сражаешься? – ляпаю я, понимая, что это не тот вопрос, на который хочется отвечать после панической атаки.
Дурак.
***
- А с чем ты сражаешься?
Вопрос застаёт меня врасплох. Действительно, с чем? Не могу же я сказать ему, что словила паничку от хейта его любимого чата. Это испортит абсолютно всё. Он всерьёз разочаруется в своих зрителях, словит выгорание от творчества, отдалится от аудитории и подолгу будет проводить с ними личную беседу о вреде буллинга, как настоящий папочка. А я словлю новую волну хейта и буду винить себя за разрушение карьеры дипинса до конца своих дней. Не лучший план для меня, как и для него.
- Учёба, - после минуты молчания заявляю я.
- Настолько серьёзные проблемы? Вплоть до такой хуйни?
Чёрт, теперь придумывать что-то более конкретное…
- Даа, типа того. Преподы заваливают заданиями, а я очень боюсь слететь с бюджета, – можно сказать, что я не соврала. Конечно, не это было причиной панической атаки, но ему об этом знать не обязательно.
- Я могу как-то помочь? – с участием спрашивает он.
Тепло растекается по груди. Он такой искренний, и я так благодарна ему за это.
- Ты мне и так помог, – моя улыбка полна признательности.
- Может, и так… Но если я могу сделать что-то ещё, скажи, хорошо?
Я киваю, всерьёз задумываясь над этим. Внутри сидит мысль о моей никчёмности, но я стараюсь отогнать её как можно дальше. «Не нагружай его своими проблемами, ему и без тебя есть, чем заняться» - твердит голос в голове, но я знаю, что это не так. Он же помог мне сейчас и даже сам предложил помочь в другой раз. Значит, ему не всё равно.
- Хорошо, я скажу, если что.
- Только давай без всяких додумываний, ладно? Просто позвонила, просто написала, и всё. Мы посидели, побурмалдели и решили все проблемы.
- Ладно, ладно, – кажется, он меня уговорил.
- Обещаешь? – заговорческим тоном произносит он.
- Обещаю, – я уже почти смеюсь.
- На мизинчиках? – он приближается к камере и подносит к ней мизинец.
- На мизинчиках, – киваю я, улыбаясь, и показываю тот же жест.
- Ты смотри мне, это самое сильное обещание. Почти как на крови, – он старается говорить серьёзно, но чёртики в зелёных глазах выдают его.
- Даа, я знаю, – подтверждаю я и задумываюсь о том, что, вероятно, пора прощаться.
- Иди давай, умывайся, а то от Сакуры осталась только… Сасакура, – шутит он, возвращая свою беззаботную манеру общения.
- Да, сейчас пойду уже. Ты спать? – я хихикаю от его шутки и наталкиваю на завершение разговора
- Нет, с тобой пойду, – прикалывается он.
Я улыбаюсь в ответ, и он вопросительно смотрит на меня.
- Я серьёзно вообще-то. Думаешь, я брошу тебя сейчас одну и спокойно спать пойду? – он задаёт вопрос так, словно ответ был очевиден с самого начала.
- Оу, – растерянно отвечаю я.
- Давай-давай, заодно рум тур мне проведёшь.
Я смеюсь и поднимаюсь с пола. Уговорил всё-таки.
Кладу телефон на диван камерой вниз и снимаю рубашку с платьем, которое из-за обтягивающего силуэта уже довольно сильно успело поднадоесть. Надеваю растянутую старую футболку с черепашками-ниндзя и домашние шорты. А теперь умываться.
В ванной кладу телефон на стиральную машину и включаю воду. Кожу немного пощипывает от трёх слоёв макияжа, приправленного тонной слёз, соплей и других биологических жидкостей. В это время Ваня напевает что-то, поднимая мне настроение ещё больше.
- Я не могу умываться и смеяться одновременно, Вань, – подаю я голос, который эхом разносится по ванной комнате и смешивается с шумом воды.
- Вот именно, а ты ещё и болтаешь помимо этого, – парирует он.
Я заканчиваю с гидрофильным маслом и перехожу к пенке для умывания. По звукам можно догадаться, что Ваня куда-то направился. Распределяя пенку по коже, я смотрю на экран и вижу, что он тоже в ванной. Парень ставит телефон, облокачивая о зеркало и, продолжая напевать что-то, берёт в руку зубную щётку. Я улыбаюсь, смываю пенку и ставлю телефон так же. В какой-то момент я угадываю мотив песни «Если я умру» и начинаю подпевать.
- О, ты тоже её знаешь? – удивляется он.
- Да, раньше часто слушала Три дня дождя.
- Уважаю, – одобрительно кивает парень и выдавливает зубную пасту на щётку.
Подтанцовывая, я повторяю движение. Следующие пару минут мы поём всё громче и танцуем всё страннее, держа зубные щётки во рту всё это время. Меня смешит то, как он тянет ноты, споласкивая пену, и от былой тревожности не остаётся ничего, кроме усталости и желания спать.
Закончив с вечерними процедурами, я направляюсь к кровати.
***
- Ложись, ложись, – наталкиваю я, когда Крис в очередной раз намекает на завершение разговора. Я знаю, что она это делает из-за боязни навязываться, поэтому я должен остаться с ней и показать, что она ошибается в своих предположениях.
Она смеётся и залазит под объёмное одеяло.
- Ты спишь с игрушками? – умиляюсь я, когда замечаю плюшевого мишку рядом с подушкой.
- Только не шейми меня, – она смеётся и поворачивает камеру в противоположную от подушки сторону, где красуется целая куча других плюшевых зверей.
- Да нет, никакого шейминга, честно, – хихикаю я – Это очень мило.
- Нуу, вообще-то моя психотерапевтка говорит, что это из-за недостатка внимания и тактильности. А ещё из-за недополученной в детстве любви, – объясняет она, уже лёжа на подушке
Я шокировано смотрю в ответ.
- Да уж, теперь это и правда не кажется таким милым… - я сажусь на кровать, наполовину укрывшись пледом.
Она кладёт телефон рядом с собой, обнимая игрушку. Её веки закрываются сами собой, и я понимаю, что сон – лучшее решение для неё прямо сейчас. Я ловлю свою глупую улыбку в момент, когда она окончательно сдаётся усталости и закрывает глаза.
- Было бы здорово встретиться, да? – вдруг слышу я свой голос, как будто это говорит кто-то другой.
- Даа, было бы просто чудесно, – в полусне шепчет она.
- Я бы хотел… - так же неожиданно произносит этот «кто-то» вместо меня.
- Я бы тоже… - кажется, она уже спит.
- Значит, всё обязательно получится, – говорю я больше для себя. – Спокойной ночи… - шепчу совсем тихо, боясь потревожить её.
Она молчит. И правда заснула. А я сижу и пялюсь, как дурак, на неё и её игрушку. Недостаток тактильности и внимания, говорит… Если бы мы встретились, плюшевые игрушки ей бы не понадобились точно.
Мысли кружат как-то сами собой, и я не замечаю, как они становятся частью сонных фантазий.
***
Обе комнаты наполняются мирным сопением. В обеих комнатах сладко спят молодые люди с проблемами, слезами, радостью, мечтами, смехом и целыми вселенными внутри. Комнаты разделяют три тысячи километров, но в этот момент они едины, как никогда. В комнатах мирно спят два человека, и, кажется, они видят один сон.
