***
Толик проснулся внезапно, будто от какого-то толчка. Он открыл глаза и тут же зажмурил их, чувствуя, как неприятный холодок страха поднимается откуда-то снизу. У окна в серебристом свете Луны стояло что-то тёмное и мохнатое. — Да ты не бойся меня, малец. Я существо доброе, — добродушно проворчало мохнатое нечто и, обернувшись, с заговорщицкой улыбкой подмигнуло мальчишке. Толик почувствовал, как страх, свернувшись маленьким клубочком, спрятался где-то глубоко внутри. — А вы кто? — спросил Толик, чувствуя, как страх сменяется любопытством. — Так это… Бабай я, значит… — существо почесало мохнатую макушку. — А мы себя хорошо вели, — немного обиженно ответил Толик. — Так это… знаю я. Ты уж извини, ежли это самое… напугал-то. Зазря. — А что вы тогда здесь делаете? — Толик сел в кровати, с любопытством разглядывая таинственное существо. Бабай был похож на что-то среднее между медведем и мохнатым человеком. Шерсть у него была косматая и бурая, а на лице становилась короткой и светлой. И лицом Бабай был скорее похож на добродушного бородатого деда, чем на существо из страшных сказок. — Так это… самое… Живу я здесь. У тебя под кроватью, — Бабай улыбнулся. — Да-а-а?! — удивлённо протянул Толик и, свесившись с кровати, заглянул вниз. Но кроме резинового мяча, пыльной коробки из-под настольного хоккея и игрушечного автокрана ничего больше не увидел. — А почему я вас днём не видел? — Так это потому, что днём-то я невидимым становлюсь, что б, значит, людям-то не мешать и сплю. А ночью гуляю, дела делаю. — Детей пугаете? — улыбнулся Толик. — Ну, а как же. Тех, кто себя плохо вёл. Да только я их не пугаю, а сны страшные навеваю, для, как говорится, педагогических целей. А пугаю только злостных. Хулиганьё всякое, которое больше ничем и не проймёшь. Да только сейчас вам по этому самому… — Бабай почесал затылок. — Телявизеру такое показывают, что детей-то нынче и пьяным гоблином не испугаешь. — Это уж точно! — рассмеялся Толик и, выскочив из кровати, подошёл к Бабаю. — А сейчас, вишь как, залюбовался Луной-то, значить, ну и, того, проглядел, как ты проснулся. Красивая она сегодня, Луна-то… — Бабай, вздохнув, посмотрел в окно. Толик тоже выглянул на улицу и невольно залюбовался. Полная Луна, висевшая высоко в синем небе, была действительно очень красива. Как и залитый волшебным серебристым светом двор, деревья сквера, видневшаяся за ним городская улица, соседние многоэтажки… — Красиво… — тихо прошептал Толик. — А это, значит, вы мне страшный сон приснили, когда я мамину вазу разбил, а осколки спрятал, чтобы не отругали, да? — Я это. Надо ж было тебе урок преподать. — А я так больше не делаю. — Ну, и хорошо. Значит не зря мой урок прошёл, — согласился Бабай. — А ты это с кем разговариваешь? — спросила, зевая спросонья, Тася. — С Бабаем. — Ой! А это вы и есть Бабай, да? — Тася с удивлением посмотрела на мохнатое существо. — Вы к нам пришли? Нас пугать, да? — Да нет, — возразил Толик. — Бабай живёт у нас. У меня под кроватью. — А вас-то пугать зачем? Вы ж вроде детишки хорошие, — улыбнулся ей Бабай. — А я всё равно вас не боюсь! — заявила Тася. — Я, знаете, чего боюсь? Когда что-нибудь большое шумит рядом. Или когда молния сверкает с громом. Вот! Неожиданно за окном оглушительно громыхнуло и сверкнул ослепительный разряд молнии. Тася взвизгнула и спряталась под одеяло. Но тут жу высунулась обратно виновато улыбаясь. — Ой! Здорово! Это вы, да? Ух ты! Я даже испугалась! — Я ещё не так могу! — гордо усмехнулся Бабай. — Понравилось? — Ещё бы! — восхищённо воскликнула Тася подбегая к ним. — А ещё так можете? — Поздно уже, весь дом перебудим, — мягко возразил Бабай. — Ой, у вас такая шёрстка мягкая, как у моего медвежонка, — Тася провела рукой по мохнатой руке Бабая. — А вы и совсем не страшный. — Так ведь для хороших детишек я и сны хорошие припасаю. Добрые и пушистые, — Бабай погладил её по голове. — А теперь давайте-ка в кроватки, а то время позднее. Ночь уже, детишкам спать пора, — Бабай подтолкнул их к кроватям. Когда дети улеглись, Бабай тихонько подошёл к ним и, взмахнув мохнатыми лапами, подул им на подушки. И Толик с Тасей сами не заметили, как тут же крепко заснули.***
С того вечера дети подружились с мохнатым добродушным Бабаем. А тот часто приходил к ним по вечерам, рассказывал увлекательные истории и сказки. Так прошёл август и сентябрь. Наступил октябрь. Деревья окрасились золотом и кармином. Летнее тепло ушло куда-то на юг и пришли осенние холода… — Что-то зябко стало, — Бабай поёжился, глядя в окно на вечерний двор вместе с Толиком и Тасей. — Плохо печку-то топите. — Так у нас же не печка, у нас — батарея! — удивился Толик. — А её не мы топим, а дядьки и тётьки в котельной, — недовольно фыркнула Тася. — Надо Никифору сказать — что ж так плохо за хозяйством смотрит, — недовольно пробурчал Бабай. — А это кто — Никифор? — с интересом спросил Толик. — Так это… Домовой ваш, значится, — почесал затылок Бабай. — Папа говорит, домовой тут не поможет. Эта эта самая… Управляющая компания, вот! — гордо произнёс Толик, выговорив длинное слово. — Они летом проворовались, а теперь денег нет топить! — Толик! — укоризненно посмотрела на него Тася. — А чего я? Это папа так сказал! — Надо, значить, будет навести эту вашу отравляющую компанию. — Зачем? — удивился Толик. — Как зачем?! — удивилась в ответ Тася. — Они же себя плохо вели, вот теперь к ним Бабай придёт! — А чем их пугать будет? — скептически ответил Толик. — Они ж ничего не боятся! Вон Григорий Кузьмич на них сколько жалоб отправил, а им хоть бы хны! — Надо подумать… — Бабай потёр мохнатый подбородок. — Ой! А вон и он. Опять чего-то пишет! — Тася забралась на подоконник, чтобы лучше разглядеть. — Кто? — Толик прижался носом к стеклу. — Григорий Кузьмич! — А! Это он жалобу пишет. Вон видишь, вокруг пня ходит и в блокнот записывает. — Какого пня? — А неделю назад липу у детской площадки спилили, а пень корчевали-корчевали, да так в яме и оставили. Бабай корчевал! Ой! То есть, это не вы, — Толик обернулся к Бабаю, а дядя Вова Бабаев. Это у него прозвище такое! — А где пень-то? — Тася прижалась к стеклу. — Да вон в яме! — Ого! Какой страшный! Как будто осьминог сидит! — Вот бы там и правда осьминог сидел! И утащил бы этого Григория Кузьмича к себе в яму! — поморщился Толик, вспомнив, как сосед нажаловался на Толика и его друзей маме, будто бы они забор изрисовали. А они не просто рисовали, они раскрашивали, чтобы веселее было! — Ну-ка, ну-ка! — Бабай подошёл к окну. — Пень — это хорошо! Тем более в яме! Он-то нам и поможет! — хитро подмигнул детям Бабай, подняв указательный палец.***
Услышав стук в дверь начальник местной управляющей компании нехотя оторвался от изучения какого-то документа, лежавшего перед ним. Подняв голову, он посмотрел на дверь и через паузу сказал: — Заходите! — Здра-а-а-вствуйте, — с улыбкой во весь рот, растягивая слово, сказал вошедший мужчина неопределённого возраста. Определить возраст было сложно потому, что он весь густо зарос тёмной бородой и усами. — Ну, здрасьте, начальник, отложив бумагу, удивлённо окинул взглядом вошедшего — А вы собственно кто?.. И по какому вопросу? — Я-то? — он улыбнулся, проведя пальцами по усам. — Я, вообще-то жилец, то есть житель одного из домов. Зовут меня Бабай… — А фамилия такая? Оригинальная. — Ну, да, — Бабай задумался. — Фамилия в общем. Вот к вам с просьбой что ли, ну, или с жалобой. — Так вы хотя бы с начала определитесь что ли, что у вас ко мне просьба или жалоба. Ну, и чего просить изволите или на что жалуетесь, — с издёвкой, ещё раз окинув посетителя взглядом спросил начальник. — Понимаете, у меня во дворе дома — пень, — Бабай многозначительно посмотрел на главу управляющей компании. — Его надо бы убрать. — Я, вообще-то этим не занимаюсь, — удивлённо ответил он. — Идите подавайте заявку и так далее. Короче вам там всё объяснят. — Но они не хотят. — Что не хотят? — Убрать не хотят. — Чего убрать не хотят? — немного отвлёкшись, спросил глава. — Пень. — В каком смысле? — Ну, у меня у дома пень, его надо убрать. Мешает он. — А я-то тут причём? И вообще, мы пнями не занимаемся. — А чем? — Ну… — начальник задумался, почесав затылок — А пень? — Кто пень? — Пень который у дома? — У какого дома, — уже слегка свирепея спросил он. — У моего. — У какого моего? — У панельного. — А я тут причём?! Пишите заявление… — На пень? — Слушайте, как вас там? Вы сюда зачем пришли? — Из-за пня. — Какого пня? Ну, стоит себе пень никому не мешает! Так слушайте, — чеканя каждое слово начал начальник. — Я начальник этой управляющей компании, я всё тут организую, — он обвёл рукой кабинет. — А по пням — надо идти к диспетчеру. — А она к вам посылает. — А я-то тут причём?! От меня вы чего хотите? — Убрать пень. — Откуда? — От дома. — Какого ещё дома?! — побагровев ответил он. — От панельного. — Какого панельного? — Зелёного. — Какого зелёного?! — Панельного. — Так всё!!! — стукнув ладонью по столу, так что подпрыгнула пепельница, а кто-то за дверью, судья по звуку, чем-то поперхнулся. — Какой дом! Я сейчас сам поеду, и вырву, нафиг этот пень!!! Номер какой?! — У пня? Начальник, открыв рот, хотел что-то сказать, но видно так и не подобрав нужные слова, закрыл обратно и тихо, вытерев испарину спросил: — У дома номер какой? Цифры какие? — Чёрные! — торжественно воскликнул Бабай. — Где! — На доме. — На каком доме?! — На панельном. — Какие панельные цифры! Какие чёрные пни?! — уже срывающимся голосом спросил начальник. — Дом говорю какой?! Номер у дома есть?! — Есть. Сбоку написан. — И чего там написано? — Цифры! — А пень? — уже чувствуя лёгкое помешательство спросил начальник. — А пни в лесу, там их много всяких… — Я про тот который у дома зелёного с чёрными цифрами! Там пень какой?! — А это я не знаю. Осина, может тополь, но точно не дуб. — Какой дуб?! — С желудями. — С какими желудями? Пень где?! — У дома, где цифры чёрные… и в лесу. — Так, — начальник снова открыл рот, подбирая слова, но видно опять так и не подобрав закрыл его обратно. — У дома пень… Так? — Да, — с улыбкой ответил Бабай. — Уже хорошо. У пня… То есть у дома, у которого пень, есть номер… чёрный… сбоку… и там цифры? Так? — Да, — всё также улыбаясь ответил он. — Прям сразу полегчало. Ну, и ка-а-ки-и-е цифры на доме том? — изогнув шею, по слогам спросил начальник. Бабай только открыл рот собираясь сказать, но начальник не дав сказать ни слова снова заговорил. — Про чёрные и сбоку мы уже договорились… Просто цифры, обычные цифры. Ага? — Ага. Цифры, обычные цифры… Два! — торжествующи воскликнул Бабай, снова улыбнувшись во все тридцать два зуба. — Чего два, — вопросительно посмотрев на него и открыв рот спросил начальник. — Пня? Он же один был. — Пень один, а дом два. — Уже у двух домов? Большой пень, смотрю, — начальник удивлённо вытаращил глаза. — Ну, не знаю, — Бабай пожал плечами, — Пень как пень. Дом два говорю, цифра такая… На доме том… чёрная и сбоку. — Фу-х! Радость-то какая, наконец-то! — вытерев испарину, он даже улыбнулся. — Значит у дома два есть пень… — Нет. У дома фундамент, а вот пень есть во дворе. — Пень. Маленький пень, а сколько в нём всего… — задумчиво посмотрев в окно, проговорил вдруг начальник. — Свой личный пень… У дома того, — с чувством лёгкого помешательства продолжил начальник. — По-моему это у Пушкина есть: «… и пень на дубе том…». Не слышали? — он посмотрел на Бабая? — Про пень слышал, про Пушкина тоже. — Да-а, — задумчиво затянул он. — Пушкин… Когда писал про что-то зелёное у кого-то морья. Это тот который Михал Сергеич, — начальник снова посмотрел на Бабая. — Александр Сергеич, — поправил тот. — Михал Сергеич — это другой пе… Сказочник… А с пнём-то что? — Пнём его оттуда, — махнув рукой ответил начальник, также задумчиво смотря в окно. — А красиво звучит, литературно как-то — пнём его… Уберём, вырвем, пнём и ещё чего-нибудь сделаем. — Ну, спасибо, уважили прям старика, — протягивая руку начальнику с улыбкой сказал Бабай. Начальник в ответ удивлённо протянул руку. Это, почему-то вмиг отрезвило последнего и вырвав руку он уже раздражённо спросил. — Ну, теперь у вас всё? С пнями покончено? Или ещё где найдутся? — Да в лесу их много… Но это уже от меня далеко. Пусть растут, — Бабай махнул рукой, отступив к двери. — Пни растут? Сами? Удивительный всё-таки у нас мир, — лёгкое помешательство по-видимому снова накрыло начальника. Где-то в холле кто-то громко хлопнул дверью, так что начальник вздрогнув, резко повернулся на кресле и несколько раз моргнув удивлённо уставился на посетителя. — А вы собственно кто? — Как кто? — Бабай снова широко улыбнулся. — Бабай я, — сказал он принимая свой истинный облик. — Тебе разве в детстве сказку не рассказывали или не пугали: будешь плохо себя вести Бабай придёт, вот я и пришёл. И тут Бабай снова широко улыбнулся и, подобно Чеширскому коту, медленно растворился в воздухе… — По-моему, пора уже в отпуск, — тихо, вытерев испарину, проступившую на лбу сам себе, сказал начальник управляющей компании.