Ничего особенного в кафе «Райдо»

      Ничего особенного в кафе «Райдо». Сюда обычно ходит молодёжь и нефора разного толка, которых привлекает дешёвый кофе да старая музыка. Игорь Гром, бывший петербургский следователь, кажется среди ярких и юных посетителей белой вороной.       Он каждый вечер садится за столик слева, на диван, чтоб видеть стойку, где вертится симпатичная рыжая молодая женщина в очках. Уля. Она славная, но чудаковатая. Помешана на астрологии и гадании. Вроде бы здравомыслящая женщина, а в такую чушь верит… Вот только все её предсказания почему-то сбываются. Наверное, «ошибка выжившего»: из всех пророчеств мы помним лишь сбывшиеся.       Каждую пятницу в кафе устраивают вечер живой музыки. В тот день под портретом Дэвида Боуи с молнией на лице выступало трое молодых музыкантов. Два парня — с губной гармошкой и с укулеле, да девушка-солистка. Она сидела на стуле, держа в руках гитару. Ей было где-то двадцать с чем-то, она носила каре и леопардовое платье в пол. Яркий макияж, полнота — она явно косила под Алёну Швец. Впрочем, голос у неё был приятный, слух имелся, так что тексты про девичью любовь и страдания слушались очень даже ничего.       «Омой своей лаской моё усталое сердце», — протянула она в очередной раз слишком громко. Наверное, песня кончалась. Игорь вздрогнул, будто выйдя из какого-то оцепенелого полусна. К стойке подошёл какой-то мужчина в чёрной водолазке. Голоса его расслышать не удалось, как бы Игорь ни старался.       Игорь опустил голову и хлебнул медленно остывающий крепкий кофе. Пялиться невежливо. Хотя, что незнакомец в водолазке забыл в этом месте? Он давно не студент, и на неформала не похож.       Незнакомец устроился за его столиком. Игорь взглянул вокруг: была ещё пара свободных. Впрочем, ну подсел и подсел, ничего особенного. Мужчина напротив был явно его ровесником; смуглый, брюнет, глаза карие, чуть раскосые — южных кровей; выбрал латте; не очень разборчив в одежде, но предпочитает то, что плотно прилегает к коже и не сковывает движения — ведёт (или вёл) активный образ жизни. Судя по осанке и походке — военный. Возможно, отставной. В таком молодом возрасте? Он спросил: «Игорь Гром? Я давно ищу вас». Игоря поразил хриплый и слишком тихий голос незнакомца. Фразу пришлось повторить дважды: в кафе было слишком шумно.  — Да, это я. Зачем искали? Я больше не работаю в полиции, — бросил Игорь. Да уж, пусть и травмированный (незнакомец так тихо говорил не из-за привычки или скромного характера), но такой противник представлял бы опасность. Игорь пялился на него, пытаясь просчитать возможные удары. Голос хриплый из-за травмы связок. Шея — слабое место. Грудь, наверное, тоже.  — Дело не в этом, — собеседник достал из кармана джинсов сложенный вчетверо листок в файле. Документ. Заверяющий, что Гром Игорь Константинович тысяча девятьсот восемьдесят третьего года рождения приходится соулмейтом Волкову Олегу Давидовичу того же года рождения.  — Но вы же… — Игорь изумлённо вгляделся в лицо собеседника. В голове, будто видеоряд клипа, промелькнули воспоминания: шахматы, клетка за спиной безумного миллиардера. «Прости, Олег, но правила есть правила», — самодовольно протянул Разумовский и выстрелил пять раз. Друг детства и невеста Игоря были уже мертвы: он думал, терять больше нечего. Оказалось, есть что. — Как?  — Ну, а как обычно бывает? Откачали.  — Почему сейчас? Столько лет прошло.  — В том-то и дело. Осложнения только сейчас выявили. Я лечусь, конечно, но всё равно дохера полимеров уже просрали. Мне терапевт и говорит: найди, мол, соулмейта, а то таблетки тоже по организму бьют.  — Без связи никак?  — Уже никак. Раньше суррогат, который связь заменяет, давали, но его отменят скоро. На мне испытывали ведь это всё, поэтому привыкание вызывает — мама не горюй. Пришлось тебя искать.  — Значит, на ты?  — Как знаешь, — Олег пожал плечами, а потом добавил. — Или знаете. Хотя, к соулмейту на «вы» — жирно будет. Или принципиально?  — Не особо. Мне психиатр тоже говорит соулмейта найти. Плешь проела. Лучше бы и дальше к Рубинштейну ходил… Тот хотя бы таблетки давал, а эта нудит только.  — У меня, — Олег замялся, подбирая слово, — друг лечился у Рубинштейна. И так был плох, а после «лечения» совсем поехал.  — Знаем мы таких «друзей», — Игорь будто выплюнул последнее слово, скривив рот в усмешке. — Ну, да чёрт с тобой. Не моё это дело. Я там больше не работаю. Нам-то что делать?  — Всё просто. Встречаемся каждый вечер на нейтральной территории, держимся за метки, сидим так часок, расходимся по домам.       Он прекрасно понимал, что Олег не тот, рядом с кем стоит расслабляться. Всё же этот человек чуть не убил его лучшего друга и вырубил прикладом его самого. Но отказывать в помощи тому, кто в ней нуждается, Игорь не привык. Он взглянул в выжидающие карие глаза и сам того толком не осознавая, подал руку.