Все золотое зыбко (Nothing gold can stay)

Иногда, особенно в такие дождливые дни как этот, когда кофемашина не работает, а авто сломано, Бильбо Бэггинс хотел бы жить в норке. Ему придется ехать на автобусе домой, конечно, после того, как он проверит очередную стопку листов. Скорее всего была причина, по которой он остался подольше на работе, но сейчас он не вспомнит ее даже под угрозой смерти… И наверняка она имела что-то общее с тем фактом, что проливной дождь начался ровно в ту секунду, когда Бильбо огласил конец занятия. Ручка постукивала в такт дождю, проваливаясь в попытке перегнать его. Бильбо тяжело вздохнул, смотря на остатки своего кофе и задумался, лучше ли его выпить сейчас и испытывать потребность в кофеине оставшуюся часть дня, или же забыть о нем, а вспомнить лишь когда напиток уже покроется ледяной корочкой и долго жаловаться об этом. О да, ему однозначно легче жилося б в норе. Никаких голых стен, нужно заметить, — исключительно уютная норка с множеством комнат и большими мягкими креслами. И, конечно, кладовая, куда уж без нее и настоящего, обдающего теплом камина, около которого он сидел бы, читая очередную книгу… Бильбо остановил себя как раз вовремя, чтобы не начать описывать свои архитектурные планы прямо поверх эссе Бекки Хиггинс. Вчитавшись в текст, учитель понял, что это уже шестое, если не седьмое за эту четверть, эссе о романе «Виноваты звезды». Все же ему не стоило включать его в учебный план. «Или просто не стоило начинать преподавать литературу» — замечает ехидно голос в голове, но Бильбо стойко его игнорирует. Поправив очки, он откинулся на спинку стула, углубляясь в очередной текст о том, как Джон Грин изменил жизнь. Похоже, что не все идет против него — вскоре задзвонил телефон, отвлекая от одинаковых текстов. К удивлению, это была регистратор из главного крыла. — Да? — Профессор Бэггинс? К вам пришел посетитель. — О? и кто же это? — Он не говорит мне — слишком взволновано отвечает женщина. — Только говорит, что он друг. И то, что это важно. — Он выглядит угрожающе? — Нет… Это старый мужчина. Я бы даже сказала очень старый. И еще у него есть шляпа. — Шляпа — повторил Бильбо, пытаясь вспомнить кого-либо из своих знакомых, кто подпадал бы под такие характеристики. — Да. Сможете подойди? — Конечно, сейчас буду там. Мозг упорно отказывался вспоминать человека с таким описанием, но все же нужно было выяснить, что происходит. Да и тем более в главном корпусе также есть кофемашина, верно? Вот и решено. Коридоры были по-непривычному тихи — даже слишком, он бы сказал, даже учитывая тот факт, что все занятия уже закончились. И так уже больше года, но мужчину до сих пор удивляет тот факт, что сейчас лишь четыре часа дня, а здание считай что пустое. «Тебе пора бы свыкнуться с этой мыслью, Бильбо. Это простой колледж» — напомнил он сам себе. Все же душой он до сих пор держался за свою предыдущую работу. — Кого я вижу! Бильбо Бэггинс! Знакомый голос заставляет мужчину вынырнуть из собственных раздумий. Он даже не заметил, как дошел до главного корпуса… Человек, что ждал прихода учителя, поднялся с кожаного дивана, после чего направился к собеседнику, вытянув ладонь для рукопожатия. — Чем могу вам помочь? — спросил Бильбо, вопросительно взглянув на регистраторку, но та лишь пожала плечами. — Это мы еще увидим — мужчина улыбнулся. Он снял свою шляпу, после чего Бильбо осенило. — Гэндальф?.. Это правда ты? Конечно это он. Старик тихо смеется, положив вторую ладонь поверх руки Бильбо. Бэггинс даже поверить не мог в происходящее. Сколько времени пролетело с его выпуска из школы-интерната в Бри? Перед глазами замелькали воспоминания с Гэндальфом (или ему стоит вспомнить о приличиях и называть его мистером Грейем?), когда тот еще был директором. — Какого черта ты тут делаешь? — задумчиво спрашивает он, все еще не веря в происходящее. Гэндальф же только выдал короткий смешок. — Хотел бы спросить тебя о том же! Эта дыра — единственное место, где тебя приняли? — тут он обратился к женщине, что лишь молча наблюдала за происходящим: — Не принимайте это на свой счет, мисс. — Вообще-то да — отвечает Бильбо, на что Гэндальф опять поворачивается к нему, сведя вместе свои пушистые седые брови. Но через мгновение он смеется, заставляя улыбнуться и самого Бэггинса. — Ты мне скажешь, что затеял, если я предложу тебе чашечку кофе? — Я так понимаю, этот… прекрасный и уюутный колледж не владеет собственным кафе? — рассуждает Гэндальф вслух, заставляя Бильбо засмеяться. — Боюсь, что нет. Пошли. Кухня, к счастью, была пустой, поэтому никто не помешал их разговору. Они сели у окна и Бильбо заметил, что дождь уже не шел столь непроглядной стеной. Это не могло не радовать, да и встреча с бывшим наставником значительно подняла его настроение. — Ты знаешь, — начал Гэндальф, — только из-за того что тебя уволили за твою… Как они это назвали? Бунтарность? Это не означает, что тебе нужно остановиться — Бильбо в ответ нахмурился. — Если ты думаешь, что я взял эту работу, потому что я хотел… — Нет, нет, что ты. Я знаю, что некоторые люди восприняли возможность испортить твою карьеру как собственный долг. Бильбо приятно удивлен, насколько сердце нейтрально реагирует на слова собеседника, пусть даже они столь мягки и поверхностны. Он знал, что действовал правильно от начала и до конца, и ему этого было достаточно. В некотором роде он даже знал, что как только Гэндальф покинет директорское кресло, шанс того, что его уволят в кратчайшие сроки стремительно вырастет. Конечно, было жалко покидать учеников, но они были единственной отдушиной в том заведении и точно не стоили всех грядущих нервных срывов и скандалов, через которые Бильбо должен был пройти, чтобы остаться на своей должности. Ему стоило бы иногда записывать свои мысли иногда и читать их перед сном. — Почему ты здесь, Гэндальф? — спросил он суровее, недели ожидал — но, кажется, старого мужчину это нисколько не волновало — он сдержано улыбнулся, после чего потянулся к своей кожаной сумке. — Ах, вот оно — наконец сказал он, положив на стол толстую папку. — Скажи, Бильбо, как много ты знаешь об Эреборе? — Стране? — пробормотал мужчина, желая взять документ в руки, но отказывается от этой идеи, едва увидев на титульной странице большой роскошный герб. — Да, о стране — отвечает Гэндальф, после чего Бильбо поднимает голову и выжидающе смотрит на собеседника. Оглядываясь в прошлое, Бэггинс уверен, что должен был еще тогда разглядеть опасно азартный блеск в глазах друга. — Ох, эм… дай подумать. Это центрально европейская монархия, которая, как мне кажется, находится где-то между Австрией и Швейцарией? И еще она не очень большая. — Правильно — кивнул Гэндальф. — Размером примерно с крупный американский город, часть ЕС, но все еще монархическая страна и, если не ошибаюсь, управляется короной. Также стоит заметить, что ВВП страны находится в топ-5 в Европе. 12 лет назад там случился достаточно значимое восстание, но с тех пор это одно из наиболее политически стабильных мест во всем мире. — Поразительно — вымолвил Бильбо прежде чем встать, чтобы приготовить кофе. — Но почему ты говоришь мне все это? Тебе же два кубика сахара и без молока, верно? — Да — кивнул Гэндальф. — И я говорю это тебе потому что ты, скорее всего, можешь получить там работу. — В Эреборе? — переспросил Бэггинс. — Гэндальф, ты же знаешь, я не против нового опыта, но бросать все и лететь через пол мира не в моем стиле. — О, рад заметить, что твой драматизм никуда не делся — хохотнул мужчина. — Напомню тебе, что мы в Англии и полет займет от силы два часа. А я ведь даже не сказал, что за работа — Бильбо в ответ лишь тяжело вздохнул, после чего поставил кружки с кофе на стол и сел напротив собеседника, скрестив руки на груди. — Хорошо, — ответил он снисходительно, — скажи, что это за работа такая. — Король ищет личного репетитора для своего племянника, наследника трона. На несколько мгновений Бильбо просто таращился на Гэндальфа. — Ну это… не совсем моя сфера деятельности — наконец отмечает он. — Чепуха. Прочти документы. Мальчик, тринадцать лет, насколько я знаю, весьма очаровательный. — Гэндальф…- попытался прервать его Бильбо. — И зарплата вполне прекрасная, если чесно. Я уверен, что это прекрасная возможность для тебя… — Гэндальф — мужчина затих, но Бильбо заметил, что его малозаметная, но стойкая улыбка теперь ему непрятна. — Почему я? Почему со всех людей ты выбрал меня? — Я подумал, что это помогло бы тебе чаще искренне улыбаться — невинно отвечает мужчина. — О, я очень часто искренне улыбаюсь, уж поверь мне. — Да неужели. Этот тон ему слишком знаком и Бильбо ловит себя на том, что он хмурится, отклоняясь к спинке стульчика, скрестив руки еще сильнее. У него нету времени на это. — Хочу тебя уверить, я здесь абсолютно счастлив — пробормотал он, смотря в окно, потому наперед что знал, что эти слова нисколько не убедили Гэндальфа. — Эта школа прекрасна, как и сам город. Не сказал бы, что зарплата слишком высокая, но согласись, мало кто разбогател, работая учителем. Но мне этого достаточно. Поэтому… — остановился он, обдумывая, что сказать далее. — Я очень рад видеть тебя, Гэндальф, да и твое предложение весьма… великодушно, но, боюсь, я не заинтересован. Когда Бильбо все же решается посмотреть на друга, то обнаруживает, что тот не зол, не шокирован, нет. Тот выглядел разочарованным и мужчина искренне не понимал, чем заслужил такой взгляд серых глаз. — Ты изменился, Бильбо Бэггинс, и не то, чтобы к лучшему — спокойно отвечает он. — Я помню, как ты мог, как ты говоришь, кинуть все и лететь через пол мира в поисках нового опыта — Бильбо застонал, но Гэндальф явно еще не закончил. — Ты организовал студентский митинг в одной из крупнейших школ страны, в конце-то концов! — продолжает он с особым запалом. — Ты создал нелегальную библиотеку из своего офиса, помнишь? Ох, конечно я о ней знаю, Саруман был очень красноречив об этом. — Да, и он же потом меня уволил из-за этого и много чего еще. — Много чего еще! — Гэндальф, прошу тебя! Мужчина поднял одну бровь, после чего Бильбо осознал, что он раскрепостился, нагнулся вперед, и даже хотел уже было начать размахивать руками. Он быстро вернулся в свою прежнюю позицию, на что Гэндальф лишь недовольно цокает языком. — Ну, в тебе хотя бы искра осталась, это утешает — лишь говорит он, заставляя щеки Бильбо покраснеть. Он натягивает свой свитер выше, на что Гэндальф добродушно, почти печально улыбается. — Не хотелось бы, чтобы и она потухла. Старый мужчина потянулся к загадочной папке, к которой тут же метнулся и взгляд Бэггинса — захотелось забрать ее и никому не отдавать. Глаза вернулись к лицу Гэндальфа, где уже расцвела широкая улыбка. Бильбо громко отодвигает стул, тяжело вздыхая. — Позволь мне тебя хотя бы ужином угостить — предложил Гэндальф, и указывая на окно, добавил: — На твое решение может повлиять факт того, что сейчас льет так ненавистный тобою дождь и без моей машины ты промокнешь насквозь — Бильбо тихо хохотнул в ответ. — Ну хоть мою ненависть к дождю ты запомнил. Гэндальф несколькими глотками допил свой кофе, а Бэггинс изо всех сил старался не смотреть на кончик папки, что выглядывала из сумки, поддразнивая его. — Ты знаешь, — сказал Гэндальф, вставая и одевая свою куртку, — в Эреборе дождей значительно меньше, да и температуры более стабильны чем… — Прекрати. И, к удивлению Бильбо, он и вправду остановился. Они вполне неплохо поужинали в «Зеленом Драконе» — одном из его любимых ресторанов. Весь вечер пролетел за разговорами о тех годах, что друзья не видели один одного и Бильбо отметил, что ему почти нечего рассказать, пока Гэндальф не умолкал, говоря то о своей поездке в Перу, то о покупке нового жилья в Нью Йорке за две недели до того, как он узнал об открытии новых раскопок в Афинах. За столь разнообразную жизнь бывшие ученики старика (даже коллеги, включая самого Бильбо) часто называют его Индианой Джонсом Старшим. Ведь и вправду, жизнь этого человека всегда полна новых эмоций и незабываемого опыта. Но Бильбо не завидует, нет. Он счастлив. Он желает отправиться в путешествие, чтобы увидеть мир, но где-то через лет… пять. Даже десять. Тогда, когда он наберется смелости, времени и денег, тогда, когда точно будет уверен, что ему это не вылезет боком на работе. В Бри он со своими учениками как минимум дважды за год посещал другие страны, сейчас он не мог себе позволить такой роскоши. Поэтому пока что он просто рад быть здесь, слушать Гэндальфа и кивать, здесь, а позже и на пороге своего дома, прощаясь с ним. — На сколько ты здесь? — Боюсь, что недолго — ответил Гэндальф. — Улетаю уже в пятницу. — Ох? И куда же? — нейтрально спрашивает Бэггинс, проверяя местность на наявность соседских котов, желающих проскочить внутрь теплого помещения, чтобы скрыться от дождя. — Эребор — лишь отвечает он, улыбаясь абсолютно невинно, когда Бильбо смотрит на него. — Серьезно? — немного злобно отвечает он. — Ты возьмешься за эту работу? — Ха, черта с два — хохотнул мужчина. — Мне интересны горы. Просто они недавно открыли новые залежи мифрила, а вместе с ними и прекрасные наскальные рисунки! Я просто не могу не увидеть их. — Конечно — пробормотал Бэггинс, подозревая, что друг недоговаривает. Гэндальф пристально смотрел на него, Бильбо не разрывал зрительный контакт, сузив глаза, на что брови старика лишь немного поднялись вверх. — Я… — начал было Бильбо. — Что ж, полагаю, мне время идти — перебивает его друг слишком жизнерадостно, протянув ладонь для рукопожатия. — Безмерно рад тебя встретить, Бильбо. Береги себя, и не забывай жить. — Я… — попытался мужчина еще раз, нахмурившись. Но лицо Гэндальфа было словно соткано с доброжелательности, заставляя Бильбо лишь тяжело вздохнуть, кивнуть и пожать руку. — Взаимно… Веселись. Надеюсь, мы скоро опять встретимся. — Конечно, конечно! Бэггинс не смог противостоять желанию оглянуться, когда зашел в дом. Он увидел, как старик садится в машину и лишь вздохнул, пропуская пятерню сквозь волосы. Не стоит волноваться — Гэндальф отпустил эту затею с работой в другой стране, как его и попросили. Люди так делают. Это исключительно вежливо. Никаких сомнений. Но он нашел толстую и дорогую папку с серебряно-синим гербом сверху, наспех запихнутую между другими в его рюкзаке и понял, что очень, очень давно не желал что-то копнуть со всей дури. Ситуации не помогла и ядовито розового цвета записка, прилеплена сверху со словами «Живи немного» и даже ответом на его «Ты закопал свою клятую папку среди моих вещей?!» коротким «Конечно, я это сделал» и небольшим улыбающимся смайликом сбоку. Бильбо терпеть не мог эти рожицы. Тем не менее, он открыл его. Бильбо не мог не сделать этого, несмотря на то, что предмет просто лежал на столе, не делая абсолютно ничего. Бэггинс время от времени бросал взгляды в ту сторону, пока, в конце концов, не взвыл и не взял свои очки для чтения. С самого начала он решил получше изучить герб. Он прекрасный, с серебряно-черным орлом на роскошном синем фоне. Это напомнило Бильбо о тех непонятных ему европейских родах, на которые он не обращал ровно никакого внимания в университете. Как там звался Эреборский, еще раз?.. Ох, Дурин, точно, это же написано на титульной страничке. Также быстро нашлось и фамильное дерево с краткой информацией каждого из членов. И все же все никак не удается понять, что же такого ему нужно делать, что информацию расписали на… Сколько там страниц? — Да вы шутите — бормочет он, пролистывая изящно пронумерованые числа. — Семьдесят две страницы. Но очень быстро Бильбо понимает, что это все не просто информация, а контракт. Самый настоящий, расписанный на семьдесят две чертовы страницы. И в самом конце как раз оставлено место для подписи. С какой планеты Гэндальф свалился, раз решил, что он согласится?! Что подпишет это?! Но Бильбо не швырнул документ куда-то в сторону, а лишь сухо написал Гэндальфу «Прости, но я за это ни за что не возьмусь.», после чего пошел спать со странным чувством неловкости в душе. На следующий день словно все разом решило пойти против него, как бы мужчина не старался убедить себя в обратном. Большинство детей, что должны были сдавать написанные эссе, сказали, что «забыли» их, потому что были «слишком заняты всеми остальными предметами». Из-за этого он стал вести себя слишком жестко и в конце урока чувствовал себя самым настоящим злодеем. Следующий урок у младшей группы, посвященный Шекспиру, сопровождала массовая рвота. И пока он ждал медсестру, еще двадцать учеников остались абсолютно без присмотра. Некоторые из его коллег заходили, чтобы посочувствовать. Это, а также очередной дождь за окном заставляли Бильбо задуматься, это ли та причина, по которой он пришел в Оксфорд. Он никогда не верил в судьбу или в приметы, что указывали б как его жизнь должна пойти. Он занимался своими любимыми занятиями, чтобы пройти трудности в жизни. Достаточно быть самим собой, найти терпимую работу и ложиться в положенное время. «Будь сам себе героем» — любила ему говорить мама, земля ей пухом. Она не верила в такую вещь, как скука. Белладонна всегда говорила, что это состояние, что возникает, когда человек не знает, чего хочет. «Убедись, что всегда занят тем, что тебе по душе» — напоминала она каждый раз, когда Бильбо заходил вгости на чай. Его мама была мастером в расплывчатых советах, которые можно найти в книгах о саморазвитии, и он обожал ее за это. Она же была первым человеком, кому шестнадцатилетний зашуганный мальчишка рассказал о своей ориентации. Белладонна же в ответ на это заполнила его голову множеством фраз о равенстве, храбрости и внутренней красоте, которые каким-то образом заставили парня поверить, что он не лишний, что он тоже может иметь свое мнение. Она убедилась, что Бильбо принял это, продолжил развиваться в тех сферах в которых раньше был хорош, но не вмешивалась, чтобы сын почувствовал, что он может быть сам себе героем. В последний раз, когда Белладонна видела его успешные шаги в жизни были когда он получил работу в Бри, меньше чем через два года после получения докторской степени… Она умерла из-за рака вскоре после этого. И Бильбо часто с горькотой думает, что это к лучшему — хотя бы Белладона не наблюдала за его потускнением с «о, конечно, у него впереди светлое будущее» до «жаль, он потерял весь свой потенциал» и не была шокирована тем фактом, что его почти никто не брал работать здесь, в Западной чверти, из-за «сверхквалификации». И если бы она была здесь, видела, как ее сын затухает над очередной стопкой плохо сочиненной домашней работы, то наверняка проехалась по затылку своей тряпкой для посуды. Она бы точно использовала именно эту вещь. Сто процентов. Домой он добирался, полностью выбитый из колеи, уставший от дождя, уставший от людей и, наверное, даже уставший от себя. Бильбо даже почти забывает забрать почту, да и ту просто кидает на диван, чтобы пойти приготовить себе ужин. Зазвонил телефон и Бэггинс задумался, хочет ли он вообще отвечать на звонок, но вскоре вздыхает и смотрит на экран. Прочтя имя, он лишь надеется, что диалог не затянется. — Здравствуй, тетя Лобелия. — Бильбо, дорогой! Как ты? — ее голос, как всегда пронзительный, тон откровенно безразличный и мужчина знает, что если он послушает это дольше двух минут, то потом будет страдать от головной боли. — Я в порядке, спасибо. Чем могу помочь? — Ну, я звоню потому что… Конечно же, ты должен помнить! — Бильбо лишь смотрит в окно. — Боюсь, что нет — наконец сухо отвечает он. — Так почему ты звонишь? — Праздничная вечеринка! — хихикает Лобелия, от чего ушные перепонки Бильбо грозятся лопнуть. — Эглантине исполняется 40! Твоей другой тете, ты же не забыл, ведь так? Бильбо нагло отдаляет свой телефон от уха, чтобы не слышать еще одну порцию громкого скрипучего голоса и, как он надеялся, хихиканья, хотя скорее звучало как соседский кот, который громко верещал, чтобы его пустили домой. — Конечно, конечно, я помню — бормочет Бэггинс, аккуратно сгружая свой ужин на тарелку. — Прекрасно! В это воскресенье! Мы очень надеемся, что ты придешь! Все же мы не виделись несколько лет! Лет! — Да, я знаю, теть — бормочет он, садясь на диван, чтобы почитать почту, пока Лобелия вдоволь наговорится. — Ну, тебе же ничего не стоит звучать хотя бы немного веселым? — продолжает она. — Мы семья, все-таки! — Да, да, прости. Просто весь день нельзя назвать прям уж радужным, и я надеюсь, что ты… поймешь… Но он теряет нить разговора, когда среди простеньких реклам и банковских счетов находит странный конверт. Длинный и абсолютно чистый, без какого-либо обозначения что он предназначен именно Бильбо. Мужчина уловил, что Лобелия опять завела свою шарманку о «семейных ценностях» и «качественном времяпрепровождении», пока тянулся за ножницами. Из секундного внимания к монологу женщины Бэггинс узнал, что его кузены будут неимоверно счастливы сыграть ему на пианино, на что рассеяно ответил «Да, да, прекрасно», после чего аккуратно положил телефон на стол. Теперь голос Лобелии звучал как надоедливое насекомое, что жужжало где-то вдалеке, но не мешало открыванию конверта. Оттуда выскальзывает длинная полоска плотной и качественной бумаги, сложенная вдвое. Бильбо на секунду завис, не понимая, что же это такое, но потом… — Да вы, должно быть, шутите! Телефон затих, после чего оттуда вырвалось требовательное «Бильбо?!». Внезапно разозленный мужчина резко схватил устройство. — Прости, теть Лобелия, но боюсь, что я должен сейчас же окончить разговор. Я позвоню позже. Или знаешь, не позвоню. Мы и так в воскресенье должны встретиться. Хорошо? Хорошо. Пока. И он завершил звонок, злобно прорычав сквозь зубы, после чего начал набирать другой номер. Но он услышал лишь автоответчик, сообщающий, что «абонент занятый». Вместо второго звонка он решил написать сообщение. «Билет на самолет?! — громко он зачитывал то, что печатал. — Серьезно?!». После этого он только сидел на диване, пялясь на экран черт знает сколько времени — вохможно минуты, а может часы —, прежде чем вспоминает об ужине. Его мужчина проглотил одним махом, когда, наконец, телефон зазвонил. — Гэндальф! — Привет, Бильбо, дорогой! — Вот только давай без «дорогих»! Ты оставил чертов билет на самолет в моем почтовом ящике! — Правда? — хохотнул Гэндальф. — Да, еще как правда! Я прямо сейчас на него смотрю! В Эребор, пятница, 10 утра! Пятница, Гэндальф! Сегодня вторник! Серьезно, чего ты ожидал?! — Ты летишь? — мужчина прямо спрашивает, и Бильбо может услышать по голосу, что тот улыбается. — Лечу ли? Ты серьезно считаешь, что я соберу свои вещи и через два дня полечу черт знает куда на мутную работенку, которую ты мне предложил, появившись буквально из ниоткуда? — Ну, я б не назвал это мутной работенкой, все же ты будешь работать на королевскую семью… — Нет, я не буду! Я не буду работать на королевскую семью, Гэндальф! — восклицает Бильбо с нотками отчаянья. — Все это... Это же смешно! Я правда не понимаю, почему из всех людей, которых ты знаешь, ты пришел именно ко мне! Я без понятия, что с тобой случилось, но я не… Я не тот, кто вот так взял бы все и кинул, чтобы лететь через полмира… — Это всего лишь два часа полета… — Гэндальф, прекрати. Это уже слишком! Тебе стоит поискать кого-то другого, прости но… Хорошего дня! И на этих словах он закончил звонок, но не швырнул телефон на диван, а лишь запрокинул голову назад и взвыл. Ему нужно много времени, чтобы успокоить настолько разбушевавшуюся ярость, прежде чем осесть прямо на пол. Бильбо решил, что заснуть все равно не удастся, а чай как раз поможет все это обдумать. Мужчина твердо уверен в том, что все происходящее просто возмутительно. Возмутительно и несправедливо. Гэндальф, что появился словно из воздуха, так нагло нарушил его спокойную жизнь! Да кем он вообще себя считает? Бильбо стоял у окна, наблюдая, как дождь барабанит по низкой крыше гаража и крышкам от мусорных ведер, как два кота прижимались друг к другу на небольшом сухом клочке, прячась от плохой погоды. Мысли улетели куда-то далеко, но Бильбо вернулся в реальность, когда чайник на плите засвистел. Ему, очевидно, не нужно все это. Эта мысль прочно засела в голове, пока мужчина закутывался в одеяло, включив телевизор перед этим. Прижав парующую чашку к себе он был уверен. Он счастлив. Он устроился в жизни и не собирается никуда идти. Тем более, у него семейная вечеринка в воскресенье… — Да вы должно быть шутите. Прямо перед его глазами вечернее шоу показывало какой-то отчет об Эреборе о поднятии рынковых цен или чем-то таком. Мужчина перемкнул канал на другой, о готовке. Продержавшись десять секунд, взгляд Бильбо скользнул к билету и папке, что мирно лежали на столе. Ну, ничего все равно не изменится, если он немного посмотрит отчет. «… и цена обещает стабильно расти в следующей четверти. У нас в гостях Эрик Мейерс, Президент Лондонского отделения Банка Эребора. Мистер Мейерс, в этом и прошлых годах наблюдается повышение цен на акции, что нельзя назвать чем-то удивительным. Некоторые говорят, что это не продлится долго, но все факты указывают на обратное…» Бильбо едва ли заинтересован в экономических вопросах, но к счастью, на фоне отображалось видео с каким-то официальным заявлением Короля — человека, одетого с иголочки и говорящего к толпе политиков и журналистов. «Король, Торин ІІ, вчера заявлял о государственной необходимости охранять исторические ценности. Среди них также зазначалась валюта, датированная пятнадцатым столетием…» Он очень… величественен. Красивое суровое лицо с густой короткой бородой, что лишь подчеркивала острые скулы, глаза пронзительного синего (даже от видео шел легкий холодок по коже) цвета и… Бильбо смеется сам себе — конечно, очень привлекательного Короля недостаточно, чтобы он сломя голову полетел в Эребор. Мужчина громко зевнул. Сейчас он пойдет спать и завтра уже и не вспомнит обо всем этом. Ах, точно, контракт и билет… Вспоминая, что ему завтра не нужно идти на работу раньше одиннадцати, Бильбо просто решает все это оставить на завтра. И никто не в праве его в чем-то обвинять, если он во снах увидит другую страну где-то на востоке, с горами, с палацами и… и современной аристократией. Оглядываясь назад, Бильбо не сможет наверняка ответить, что в конце концов убедило его. Возможно, то, что он так и не выбросил папку и билет к чертовой бабушке. Или, что более вероятно, это был дождь, что шел без конца и множество луж, в которые мужчина вступил по дороге на работу. Или это вообще вина Директора, что вызвала его на ковер, после чего долго обьясняла, что ему со следующей четверти стоит работать лишь в пол ставки, так как он «всего лишь учитель Литературы, как никак». А последней каплей точно была статья, которую Бильбо прочел в среду, о трех учениках Бри, что написали лучшие эссе и получили поездку в Францию со своим профессором (он раньше был тем самым профессором). Но Бэггинс точно уверен, что когда шел по коридору к Директору в четверг — меньше, чем за двадцать четыре часа до вылета —, то чувствовал смесь страха, возбуждения и тупой злости. А еще его руки вообще не тряслись, когда он отдавал заяву — в последний раз такое было ровно в такой же ситуации несколько лет назад. Это пугающее чувство того, что все правильно, как и того, что пути назад нет. Это глупо, это безрассудно, это ужасно. Это окрыляет. Бильбо четко знал, что не ступит здесь больше ни шагу, как и то, что не придет на семейный праздник в воскресенье, как и то, что не сможет забрать свою машину с ремонта. Но ему плевать. Ох, он сейчас ведет себя очень эгоистично, но это единственный способ перебороть все те панические атаки, что грозятся с головой накрыть его, пока он пытается впихнуть все, что у него есть в два жалких чемодана. У него нету приличного костюма для чего бы то ни было. Все краватки в горошек, как и носки. А когда он в последний раз стригся? Все книги не влезут… Нужно ли брать свой любимый чай? Уже давно перевалило за полночь, когда мужчина позволил себе упасть на диван, вскакивая в следующую секунду для того, чтобы найти телефон и заказать такси на утро. Теперь все. Его руки слегка тряслись от понимания того, что его жизнь вот-вот свернет в кардинально другое направление. Бильбо кое-как залез в кровать, чувствуя себя так, словно сейчас упадет в обморок, но заснуть так и не смог. Перевернувшись на спину и подтянув одеяло к самому подбородку, мужчина вслушался в дождь, что уже несколько дней не прекращался. Он понимал, что очень, очень пожалеет о своем недосыпе в ближайшем будущем, но сейчас тело было просто слишком возбуждено, чтобы расслабиться. Недостаток сна показывается уже с утра, когда он сгружал вализы в багажник, после чего пролез на пассажирское сидение, потряхиваясь от холода и понимая, что он наверняка забыл еще кучу важных вещей. — Хм? — переспросил он, не отрывая взгляда от зеленой двери, когда водитель что-то сказал. — Я спрашиваю, куда едем? — нетерпеливо отвечает таксист. — Ах, точно — кивнул Бильбо, еще раз рукой проведя по сумке с надежно спрятаным в ней билетом. — В аэропорт, пожалуйста. И, конечно же, Гэндальф находит его сразу же, как он проходит паспортный контроль. Он, в отличие от Бэггинса, выглядел прекрасно в своем пальто, сочетающейся шляпе на голове и гладкой тростью в руке. — Я никогда не был так рад увидеть кого-то в своей жизни, как сейчас, Бильбо Бэггинс — сказал он, ведя их по широкому залу с самыми различными магазинами. В ответ мужчина едва различимо взвыл. — Оставь это при себе. Я спал примерно двадцать минут и не до конца уверен, что я здесь забыл. Ты манипулировал мной! — Я не делал ничего такого — улыбнулся старик. — Ладно тебе, это же столь интересный опыт! — Ох, да, конечно — вздыхает Бильбо, волнуясь лишь о том, сколько времени осталось, прежде чем он погрузится в мягкое сидение и хотя бы попытается уснуть. Однако, паника и размышления о целесообразности своих необдуманных и поспешных действий никуда не делись. Поэтому он лишь устало трет глаза, после чего догоняет Гэндальфа и создает что-то похожее на улыбку, когда тот смотрит на него. — Ты справишься, вот увидишь. У тебя будет время, чтобы жить! — Бэггинс глубоко вздыхает. — Хорошо. Только пообещай, что в Эреборе не будет идти дождь.