Четвёртое ноября

Несколько секунд спустя в дверь, не дождавшись ответа, заглянул один из техников сцены. Не проходя в комнату, он звонко крикнул: — Светлана Яковлевна подъехала, сказала, что освободилась раньше! Кровь застучала в голове еще громче, быстрее и сильнее, а сердце поднялось куда-то к горлу. — Попроси ее подойти сюда, пожалуйста, — даже не взглянув на парня, ответила Диана. Сначала ее охватила легка паника: уже вот-вот, уже сейчас, они встретятся после долгого перерыва. Женщина не знала, как вести себя: сделать вид, что все по-старому? Заключить в дружеские объятия? Держаться холодно и отстраненно? Хотелось убежать, спрятаться, закрыться, не слышать и не видеть, но отступать уже было поздно. «Ну, чему бывать…» — вполголоса пробормотала Арбенина, обращаясь к себе. Внезапно дверь без стука распахнулась. — Диана Сергеевна! Ровно сто лет не виделись! — весело крикнул со стороны входа до боли знакомый голос. Кажется, он попадал не в уши, а напрямую в мозг. — Ужас, холод-то какой! На улице и то теплее!.. Мимо Дианы, так и оставшейся стоять в углу рядом с баром, каким-то неуловимым вихрем промчался в сторону распахнутого окна силуэт, каждую подробность, каждую мельчайшую деталь которого она, спустя годы, помнила наизусть. Сурганова захлопнула окно, повернула ручку и лишь тогда, взъерошив волосы обернулась на Диану. На ужасно родном, на Светкином лице была неизменная приветливая, радостная улыбка. Только сейчас Арбенина заметила в ее руке букет чайных роз. — Динка! Сто лет прошло! Сурганова подошла, протянув руки для объятий. Сейчас пересилить себя было еще сложнее, и Диана чувствовала, что ее собственная улыбка выглядит совсем неубедительно. Она поставила стакан, который все еще держала в руках, на холодильник, рядом с початой бутылкой, освободив руки, и ответила на приветствие. Запах терпких, но свежих духов ударил в нос, и Диане показалось, что даже он остался прежним. Знакомо было все: каждое движение, каждая интонация, каждое выражение лица. Эта кошка с годами точно не меняется — только хорошеет. — Динка, это я холодная пришла, или ты какая-то горячая? — спросила Света над ухом Арбениной, не выпуская ее из объятий, отчего Диану обдало мурашками, пробежавшимися от затылка до пят. — Ты холодная. Снимай куртку, — впервые подала голос Диана, теперь уже искренне улыбнувшись. — Расскажи мне что-нибудь, ну не молчи уже, не молчи! — Сурганова отстранилась и ещё раз окинула ее счастливым взглядом. — О! Это, кстати, тебе! Поздравляю со стадионом! Она радостно протянула ей букет, но спустя мгновение заметила распечатанную бутылку виски и нахмурилась, положив розы на стоящий рядом стол. — Что за повод? По-моему, концерт пока что рано отмечать… Диана, проигнорировав вопрос, убрала бутылку обратно в бар. — Неважно ты выглядишь, Дин… Все в порядке? — теперь выражение лица Светы приняло озабоченный вид. За былые годы, проведённые вместе, она тоже научилась видеть Арбенину насквозь, так что скрыть что-то было сложно, если вообще возможно. Диана хорошо знала эту встревоженность Света, и сейчас она была не только приятна ей, но даже несколько льстила. — Все отлично. Я никогда не была настолько в порядке, — Арбенина с вызовом посмотрела в источающие сомнение глаза Светы. Сурганова приблизилась и приложила руку к ее лбу. — Понятно: в порядке… Только горишь. А градусник здесь можно раздобыть? Сурганова обернулась и оглядела поверхности, как будто надеялась увидеть поблизости аптечку. — Меня давно не нужно лечить, Светка, — несмотря на старания Дианы, обида и боль пробивались со дна на поверхность, поднимая муть, — я давно здорова. Она саркастически усмехнулась, наблюдая за Светой. Сурганова проигнорировала колкость. А может, действительно не обратила на нее внимания: в этот момент, пошарив по карманам куртки, она вытащила пластинку аспирина, щелкнула фольгой блистера, достав одну таблетку, и протянула Диане: — Выпей. — Десять минут назад я выпила. Уже. Виски. Она отодвинула протянутую руку с таблеткой и прошла обратно к дивану, оставив Свету в углу. — Ты права, — сказала Сурганова чуть слышно, бросая таблетку в стоящее рядом мусорное ведро. Она подошла к Арбениной, свернувшейся калачиком на диване, и села рядом на его край. — Совсем плохо? — она накрыла прохладной ладонью горящую Динкину руку, слегка сжав ее. — Сними кольцо, — сказала Диана, почувствовав прохладу задевающего кожу металла. Это не было похоже ни на просьбу, ни на приказ. Это было, скорее, ультиматумом или условием, без которого она, кажется, готова была встать и уйти даже прямо сейчас, охваченная нездоровым жаром. Света не ответила. Она принялась изучать Динкин профиль — изучать не спеша, с предельной внимательностью, проходясь взглядом по каждому изгибу, каждой родинке и каждой новой, с момента их последней встречи, морщинке. Диана нахмурилась. — Помню все твои трещинки… — грустно улыбнулась Сурганова и, решившись, стянула с безымянного пальца кольцо, звонко ударив им по стеклянной поверхности журнального столика рядом. Она опустилась с дивана и села рядом на пол, подобрав под себя ноги. — Динь… честное слово — ребенок. — Я поняла! — Диана, до этого неподвижно лежавшая с устремленным в пустоту взглядом, внезапно села, ошеломленная. — Я поняла, что, если не предложу сейчас, пока ты сидишь рядом, не прощу себе этого, — она встала и принялась мерить шагами комнату. Сурганова терпеливо ждала, наблюдая за мечущейся от стены к стене Дианой. Успокоившись, она наконец остановилась возле окна и села на подоконник. — Светка, а останься ненадолго?.. — Где остаться? — искренне не понимая, Сурганова подняла взгляд на будто только что ожившую Диану. — Останься на неделю. Мы только попробуем. — Остаться? Я не могу остаться. — Мы просто попробуем. Вдруг не пожалеем?.. Только неделя, — глаза Дианы загорелись охватившей ее идеей. — Не могу. — Ты любишь меня? Вопрос сорвался внезапно: Диана сама не хотела этого. Она не хотела ничего: ни встречи, ни разговора, ни признания, но получилось так, как получилось. В комнате повисла тишина, нарушаемая доносящейся с улицы сиреной спецмашины, которая лишь усиливала тревогу. — Я не влюблена, — уклончиво ответила Сурганова. Какая-то до предела натянутая в Арбениной струна звонко лопнула. Диана знала, что значат эти слова для Светы: влюбленность движет ей всю жизнь, влюбленность дает ей повод дышать, влюбленность становится для нее центром вселенной. Еще она знала, что не имеет права упрекать ее в этом. В Диану она не влюблена. — Хорошо, — проглотив застрявший в горле ком откликнулась Арбенина. — Тогда я обещаю, что этот раз — последний. Остальное переживу. Она поднялась с подоконника, подошла к Свете и села на пол рядом с ней. Серо-голубые глаза с вызовом ответили на уверенный взгляд. Диана медленно приблизилась к лицу напротив и, запустив пальцы в ежик волос и притянув к себе голову Светы, коснулась губами уголка ее рта. Несмотря на кажущуюся решительность Арбениной, ее губы дрожали от волнения и были горячими от непроходящей лихорадки. Мягко впиваясь в них, Сурганова ответила на поцелуй и, закрыв глаза, обхватила руками мелко дрожащие плечи Дианы. Арбенина отстранилась и поймала вопросительный взгляд напротив. — Не переживай. Если вдруг ты когда-то захочешь вернуться, точно не опоздаешь… — она перевела дыхание, глотая не вовремя приближающиеся слезы. — Я подожду. Если нет — это был последний раз. Один из последних, — она улыбнулась сквозь туман в глазах, — слишком долго я без тебя не могу.