Брачный ритуал

– Хамфри Глостер. – Гарри Поттер. – Приятно познакомиться. – Взаимно. Парень протянул руку и уверенно сжал мою. Рукопожатие было приятным, впрочем, как и сам Хамфри, попросивший называть себя Хэм. Почувствовав, что я оказался на перекрестье взглядов, вскинул глаза и наткнулся на просящий взгляд Седрика и презрительный – Драко. И мысленно закатил глаза. С этими двумя надо избегать контакта всеми силами: покоя от них не будет. Благо при Греге и Неве Сед выяснять отношения не будет, так что мне просто надо не оставаться с ним наедине. А Драко... Я привык к этой ядовитой заразе за много лет противостояния, и самое лучшее, что я могу сделать – это продолжать его игнорировать. Отсутствие реакции от меня страшно злило кузена, зато я не кормил дракона своими эмоциями. После обеда нас повели на интервью. Мы расселись в большой гостиной, куда подали чай, кофе и сладости. Рита Скиттер вызывала нас к себе по одному в небольшой кабинет, примыкающий к гостиной, и задавала вопросы. Я знал, что это за дамочка, и не расслаблялся. Когда я сел в кресло интервьюера, глаза Риты предвкушающе полыхнули. – Здравствуйте! Представьтесь, пожалуйста. – Гарольд Джеймс Поттер, наследник Поттер. – Сколько вам лет? – Мне семнадцать, в июле исполнится восемнадцать. – Что вы ждёте от этого ритуала? – Это историческое событие. Мне интересно посмотреть на него изнутри и лестно, что моя кандидатура была одобрена. Оказаться среди такого количества достойных молодых людей – честь для меня. – Вы надеетесь выиграть? – Призом будет сердце лорда. Так что не столько от меня, сколько от него зависит, смогу ли я это сделать. На текущий момент я совершенно не знаю его, так же, как он меня, так что этот вопрос несколько преждевременный. – Я мягко улыбнулся Рите Скиттер, сглаживая свой резкий ответ. Сказать прямо, что я здесь не с целью победить, я не мог. Приходилось выкручиваться. Но и врать я тоже не хотел. Я не восторженная дурочка и не охотник за состоянием. – Что бы вы пожелали другим участникам? – Удачи и не терять человеческого достоинства в борьбе за личное счастье. Рита кивнула мне и обратила внимание на дверь, куда уже входил другой кандидат. Я же пошёл к фотографу, который сделал несколько фото. Рита с хищной улыбкой допрашивала Дафну Гринграсс. Та держалась, но я видел, что девушка нервничает, сжимая в руках истерзанный платок. Наверно, очень неприятно ощущать себя одной из многих, при этом страстно желая того, кто затеял всё это соревнование. Хорошо, что я ничего не испытываю, кроме любопытства. Каково это, когда ты слышишь дыхание конкурентов в затылок, стараешься понравиться, бежишь к цели, пробуксовывая на поворотах? Б-р-р. А конкурс-то жесток для тех, кому важен приз, – вдруг понял я. До ужина оставалось два часа, и я измаялся. Никаких запретов на перемещение в рамках менора я не услышал из приветственной речи, поэтому пошёл в свою комнату, переоделся в свои любимые джинсы, футболку и конверсы и выскользнул в окно. Плющ оказался старым и вполне надёжным. Почему я полез в окно – сложно сказать. Не был уверен, что моя одежда приемлема, не хотел ни с кем пересекаться. Второе — вероятнее. Несмотря на то, что мои родители жили с родителями отца, у меня было право на уединение. Мы встречались за приёмом пищи и вечер могли провести вместе. Но в общем, в рамках большого менора каждый был предоставлен сам себе. И моё уединение нарушали редко, деликатно и с предупреждением. Дед торчал днями в мастерской (он артефактор), бабушка координировала всю жизнь менора, мама пропадала в зельеварческой лаборатории поместья, а папа – на работе в аврорате. Там он преображался в авторитарного, властного, принципиального и жёсткого аврора. Это дома он чудил и вытворял. Поэтому преимущественную часть дня я был предоставлен сам себе. Артефакторике дед учил меня по нечётным дням. Зельям мама учила по чётным. Иногда к ней присоединялся Северус. В выходные были тренировки с папой и полёты, если в гости приходили мои друзья или Сириус и Регулус. Невилл на метлу не садился, а вот Грег был загонщиком Слизерина, и мы впятером (я, Грег, папа, Сири и Рег) составляли неплохую команду и летали до упада, сорвав голоса. Размеренный и чётко выверенный распорядок дня позволял мне планировать личное время по своему желанию. Я мог заглянуть на Гриммо, в Нору или в магический Лондон, если хотел покутить с друзьями. Мне совершенно не чужды были ночные клубы, хотя последнее время я бывал только в пабах и ресторанах и только с Джинни. Ну, максимум ещё нашу компанию разбавлял Рон. Я вдруг понял, что Джин "сепарировала" меня не только от друзей, но даже от возможности проводить время без неё. Я нахмурился. Это произошло так незаметно для меня, что напрягало. Я не очень любил толпу. Особенно малознакомых людей. В Хогвартсе мне первое время было тяжело, пока дед не сговорился с Дамблдором на отдельные апартаменты в башне воронов. Дед использовал веру директора в то, что меня можно будет поиметь в "адепты света", и поэтому Дамблдор дал разрешение на такую привилегию. Апартаменты дед, как маг-пространственник и артефактор, "вырастил" мне сам, бухнув туда прорву сил и просидев несколько дней над расчётами. Круглая башенка на башне Райвенкло стала моим гнёздышком. Небольшая уютная комната с отдельной ванной и гардеробной. Я был счастлив и умиротворён. Когда тебе есть, где спрятаться от ненужного внимания, можно позволить себе быть безмятежным. Здесь хоть у меня и была своя комната, но череда бесконечных мероприятий утомила меня уже сейчас, и я пошёл искать уединения в саду. Я, конечно, привыкну к распорядку дня, как сделал это в Хогвартсе, но мне нужно время. Мерлин, скорее бы всё это закончилось. Я так скучаю по своей комнате в меноре, по тихим вечерам в нашем саду, когда мама с бабушкой пьют чай, отец с дедом вечно спорят о чём-то, а я — или созерцаю летний вечер, или читаю интересную книгу. Спустившись, я отряхнулся, потёр царапину на предплечье и устремился к озеру. Погода была отличная, сад окутал меня ароматом начала лета, под ногами похрустывал гравий, которым были усыпаны дорожки. Это был такой приятный, домашний звук. Настроение поднялось. Я сорвался на бег, с удовольствием напрягая мышцы и выплёскивая эмоции и энергию. Магия взметнулась вокруг меня, подталкивая в спину. Добежав до озера, я разделся до боксеров и прыгнул в воду с небольших мостков, что были на берегу. Испугал засевшего в водорослях водяного чёрта, и испугался сам. Вынырнув на поверхность, я расхохотался и снова нырнул. В детстве я чуть не утонул, и отец с дедом, желая компенсировать эту травму, приучили меня к воде, выбираясь на озеро или реку при любой возможности. На свою голову приучили. Теперь я плавал при любой возможности и даже несколько раз тайно сбегал к лесному озеру. Мой подельник в побегах, Добби, переносил меня и возвращал назад. Озеро оказалось не очень глубоким, и, кроме пострадавшего от моей несдержанности гриндилоу, здесь из живности были лишь рыбы, лягушки и улитки. Чёрное озеро Хогвартса было мной в своё время изучено вдоль и поперёк. Невилл был гением травологии, и узнав, что я люблю купаться, снабдил меня жаброслями. Эти волшебные водоросли открыли для меня завораживающую красоту подводного мира. Я даже познакомился с русалками и тритонами и несколько раз видел вблизи гигантского кальмара. Он был абсолютно индифферентен ко мне, хотя испугал меня знатно, когда всплыл из глубин прямо подо мной. Наплававшись, я вылез на крупный камень и увидел большую змею, греющуюся на солнце. Агрессии она не проявила, недовольства тоже, лишь принюхалась, несколько раз выпустив раздвоенный язык. Автоматически поздоровавшись, я растянулся на горячем камне и даже тихонечко застонал от удовольствия. Было невыносимо хорошо. У нас в Годриковой лощине была мелкая речушка, берега которой заросли осокой и камышами. А на море мы выбирались не так часто. Я же воду обожал, и дед уже некоторое время подумывал организовать в меноре или озеро, или бассейн. Это было крайне энергозатратное волшебство, поэтому он закопался в расчётах и всё никак не решался начать стройку. Кажется, я уснул. Проснулся я от взгляда и не сразу понял, где нахожусь. Надо мной в задумчивости стоял сам лорд Реддл-Мракс.