Брачный ритуал

Я сидел в библиотеке над книгой Кариффа Мракса. И рассматривал руну, которая вторила той, что на моём лбу. У демонов действительно был достаточно примитивный язык, и разницы между живым или неживым в принадлежности не делали. Этой руной часто метили своих партнёров, причём так, чтобы это было видно сразу. Интересно, а лорд Малфой понимал, что за шрам на моём лбу? Драко - точно нет, но, возможно, его наследие вейлы не предполагало чтение языка демонов, хотя на интуитивном уровне должно было останавливать от притязаний. Возможно, именно поэтому я вызывал у Драко такие полярные, яркие чувства. С одной стороны, его тянуло ко мне как к потенциально приятному партнёру, с другой стороны, отталкивала чужая принадлежность. А доставалось в итоге мне в полной мере истерик, колкостей, раздражения. Такие вещи, как наследия, крайне редко обсуждали вне семейного круга. Я помню, как был удивлён, что Хэм открыл мне специфику наследия Тома. Хм, Хэм... Думать о нём, как о личине моего мужа, было сложно. Они всё же очень отличались. Как Тому удаётся так перевоплощаться? Хотя, вчерашний я совсем другой, чем завтрашний. То есть человек в свои двадцать разительно отличается от себя самого в свои сорок. И видимо, надевая кальку личности себя шестнадцатилетнего, Том был менее отягощён опытом, позволяя себе быть более эмоционально открытым, горячным, порывистым. Но ведь где-то в глубине он всё ещё тот Хэм. Я вспомнил, с каким надрывом Хэм спрашивал, почему не он, а Том. Вот же змей подколодный! А может, в тот момент Том и сам верил в то, что Хамфри Глостер и Том Реддл – разные, отдельные друг от друга люди? Так и до психического расстройства и раздвоения личности недалеко. – Что читаешь? – мурлыкнул объект моих рассуждений надо мной, и я вздрогнул. Том умел двигаться совершенно бесшумно. – Только давай без секса! – выдал я, совершенно не думая, и увидел, как поскучнел лорд. Вот же неугомонный демон! Он что, хотел трахнуть меня в библиотеке?! – Хорошо. Так над чем ты опять чахнешь? – Том, почему Хэм и ты так были разделены в твоём сознании, что даже конкурировали за моё внимание? Я же помню твоё и его раздражение в конце друг против друга. Разве это нормально? Последний разговор на квиддичном поле выглядит просто пугающим. И ладно, я могу понять ревность к Драко, но когда он ревновал к тебе. Это звучит как бред и выглядит как бред. Том помолчал, а потом сел в кресло напротив. И я понял, что разговор простым не будет. - Это сложно объяснить. Но я в юности увлёкся вопросом долголетия, а потом и бессмертия. Я ещё не подозревал о своём наследии. И подумывал создать крестраж. Я выпучил глаза. Крестраж – это очень тёмная магия. К тому же требующая человеческого жертвоприношения. - Так вот я решил, что вместилищем крестража должно быть что-то нетривиальное, и создал дневник, в который поместил кальку тогдашней своей личности. Ментальный слепок. Я уже тогда был силён в менталистике, и слепок вышел очень достоверным. Он был дополнительной страховкой, если в процессе возрождения пойдёт что-то не так, восполнит мою личность в случае возрождения. И когда я надевал личину, которую назвал Хэмом, я действительно будто становился другим человеком. Шестнадцатилетний Том Реддл отличается от меня сегодняшнего основательно. Но даже в этой своей ипостаси я влюбился в тебя, Гарри. Обе мои личности, и прошлая и нынешняя, полюбили тебя до глубины души. - А крестраж? - меня ещё не отпускал шок, что Том рассматривал такой жуткий ритуал, как возможный. - Я принял наследие в свои семнадцать и вопрос стал неактуальным. И я рад этому. Когда мне стала доступна литература древних родов, я смог прочитать об этом более подробно и понял, что совершил бы очень большую ошибку, разрывая свою душу, пятная её и лишая достойного посмертия. В школе книга попала ко мне не случайно, а стараниями Дамблдора. В крайне отредактированном виде, как я узнал впоследствии. Он совершенно определенно толкал меня на путь самоуничтожения. Я передёрнул плечами. Я знал, что Дамблдор опасный человек. Но только сейчас я начал осознавать насколько он безумен и фанатичен. А Том продолжил: – Ещё одна причина, по которой я хотел сделать крестраж: я уже точно знал, что обладание мной воскрешающим камнем делает меня объектом охоты «Братства кольца» и меня могут просто убить из-за него. Останавливало от этого сектантов только то, что я очень хитро его спрятал. А узнать где, ментально было нельзя, так как я уже два года занимался ментальной магией и стоял на пороге мастерства. И об этом тоже было известно. Иначе я бы не избежал похищения и пыток или психоломки. Я не знал о своём наследии, а угроза похищения давила на меня, так что накануне семнадцатилетия, на рождественских каникулах я решился создать первый крестраж. Всё приготовил, дело стало лишь за жертвой. Но накануне ритуала мне приснился подросток. Мальчишка. Весь ободранный, грязный, в крови, пыли, ссадинах. У него были глупые очки с битыми стёклами, встрёпанная шевелюра и шрам – вот тут. А ещё у него были уставшие, мёртвые глаза. И он сказал мне: "Том, не делай этого. Остановись". Я проснулся в холодном поту и… действительно этого не сделал. А буквально через пять дней вступил в наследие. Я уже начал зарабатывать, так что на каникулах смог себе позволить проверку крови у гоблинов, узнал о своём наследии более подробно и страшно порадовался, что принял его. Наследие требовало от меня побывать в инферно в своей демонической форме, чтобы быть представленным предку. Я понравился Мараксу, в отличие от Слизерина, он не отверг меня, наделяя силой, и провёл ритуал привязки души, который давал мне возможность при угрозе жизни открыть портал в инферно, спасая свою жизнь. Подарил мне долголетие и фактическую неуязвимость. А потом увидел тебя в холле через тридцать лет. Этот мальчишка из сна. Это был ты. Вернее, скорее всего, твой прототип из другой ветки реальности. И тогда я понял, насколько мы связаны. Что я твой, а ты мой. – Но ведь ты видел меня с полутора лет, почему именно в холле менора ты связал меня и того парня из твоего сна? – У меня нет на это ответа. Просто именно в тот момент картинки наложились друг на друга. А может, просто пришло время вспомнить. Я замолчал, обдумывая сказанное. Регулус не раз продвигал теорию о существовании параллельных реальностей, приводя в пример зацикленность Добби на мне, называя это эхом других жизней. А ещё Рег на полном серьёзе утверждал, что близкие люди так или иначе встречаются и пересекаются во всех реальностях. А потом вспомнил так поразившие меня действия Дамблдора. Вскинул глаза и спросил внимательно рассматривающего меня Тома: – Неужели всё это ради Даров Смерти? – Да, любовь моя. Всё ради них. Иногда мне кажется, предложи Дамблдору ради палочки, камня и мантии утопить мир в крови - он бы даже не колебался. Говорят, что старшая палочка сводит с ума, творя свой кровавый путь, и я начинаю в это верить. Ведь каждый последующий владелец убил ради неё предыдущего. А ещё, попадая в руки потомка старшего брата, она становилась особенно сильной. А Дамблдор по моим предположениям несёт в себе кровь Антиоха Певерелла. Поэтому на него палочка оказывает особенное влияние. – А воскрешающий камень? Он влияет на владельца? – Возможно. Ритуал создания крестража некротический. Камень также несёт на себе эту энергетику. Но наследие демона хорошо прочистило мне мозги. Думаю, Салазар Слизерин, приливая в свой род кровь демонов, пытался не только скрыть носителя камня среди родов, но и обезопасить потомков от влияния камня. Именно поэтому камень передаётся исключительно по линии Мраксов, а не Гонтов и не Ланкастеров. Только потомки, несущие демоническое наследие, в состоянии противостоять влиянию семейного артефакта. – А мантия? - Поттеровская безрассудность и горячность. Вы живёте так, будто у вас есть в запасе ещё одна жизнь. Будто Смерть укроет вас своим плащом. Эта твоя бусорь, которая сегодня поставила меня в крайне двусмысленное положение перед лордом Малфоем. - Я принёс ему свои извинения. - А мне? Я опустил глаза. - Прости. Я действительно перегнул палку. - Прощаю. Вскинув глаза, я столкнулся с взглядом Тома. Расплавленный шоколад. Он смотрел на меня с такой любовью, что я сразу поверил во все рассказы, где Том утирал мне сопливый нос, утешал и лечил коленки. Лечил. И любил. С первого взгляда. С первого прикосновения. Это было странно, но прекрасно. Моё безмятежное детство оказалось таким не только благодаря родным, но и благодаря Тёмному, что ждал меня и любил ещё до моего рождения. - Спасибо! - с чувством сказал я. И Том меня понял.