Мое стоп слово - ненавижу

— Это ваш сабмиссив? — спрашивает женщина в форме. — Да, — Чимин устало отвечает и протягивает свидетельство о покровительстве над Юнги. — Ваш саб устроил переполох: задавил низкоранговых сабов и нагрубил доминантам. Будьте добры принять меры, — женщина вела Пака до нужной комнаты с Юнги, рассказывая о ситуации полностью. — Просто ужасно, устроить такое на уроках для сабмиссива! — Вы правы. Я займусь им, — Чимин немного кланяется. Его впускают в помещение и оставляют наедине с младшим. Юнги лежал на койке, лицом к стене. — Юнги! — рычит Чимин. Ох, если бы его впервые вызывали. — Мм? — младший даже поворачиваться не собирается. — Собирайся, блять. Хотя, знаешь, дома без тебя намного тише, маленькая дрянь, — Пак уйти норовит, но Юнги обязательно забрать нужно. — Извините, сЭр, — Младший будто нарывается, когда каверкает слово. Чимину надоедает нянчиться с сабом. Он комнату полностью своей аурой заполняет, что младшему вздохнуть без чужой команды тяжело. — Колени на пол, корпус на матрас, — приказывает Чимин и ремень из штанов достает. Юнги нужную позу принимает и дрожит немного. Страшно. И снова сам виноват. За полгода полного непослушания, вечных конфликтов и острых фраз, Мин получал всего пять раз. Так ещё и не так, как заслуживал. Что поделать с тем, что он не хочет мириться со своей натурой сабмиссива. И хоть Чимин прилагает все усилия, чтобы показать весь спектр удовольствия и возможностей от его положения, Юнги продолжает упираться и выводить Пака. — Я заебался, блять, каждый день тебя из таких мест забирать. Ты думаешь, у меня бесконечное терпение? — Чимин срывает с саба джинсы и трусы, регулирует позу, чтобы через секунду слабо ударить ремнем. Юнги дернулся и завыл. — Ещё движение, сучка, и попрошу сюда козла принести, — рычит Чимин и снова бьет. Мин в слезах весь уже после четвертого удара, а их ожидается немало. Младший просто не понимает, почему должен это терпеть. Да, он накосячил, ну и ладно? — Через неделю наконец истекает контракт, подписанный твоим отцом. На все четыре вали, Юнги, но можно было, блять, немного подождать? — Пак бьет ровно, даже не в полсилы. В нем весь гнев уже выкачали, осталась усталость. Чимин понимает, что привязался к этому мальчику. Готов мягко его переучивать, направлять, показывать все грани боли и удовольствия, готов терпеть грубую речь. Взамен просил бы немного послушания и уважения, но его так ни во что и не ставят. — И слава богу, — плюется Юнги, хотя руки сжимает и слезы вдвойне течь готовы. — Собирайся. Уходим, — Пак ровно 15 раз ударил, хотя Юнги насчитал все 100. Чимин прикрывает его от всех гневных взглядов, за руку до машины ведёт. Домой они как всегда в тишине едут. Юнги чувствует грусть и боль, точно не где-то в районе задницы. Дома Чимин вел себя отрешенно, даже устало. Всё в его движениях показывало ноющую боль в мышцах. Юнги, возможно, всего на секунду подумал предложить сделать массаж, но выкинул эту мысль из головы, закусив губу. — Еда в холодильнике. Не маленький, сам разогреешь, — хрипло говорит Чимин и уходит на второй этаж к себе. Юнги, на немного грубую интонацию, в спину показывает язык. Из еды огромный выбор, видимо, Пак заказал ещё днем. Сегодня он работал из дому, как обычно заваливая себя по горло документами. Мин лениво греет еду и думает на счет душа. Конечно, после активного дня, хочется всё с себя смыть, но тогда придется пройти мимо комнаты и кабинета Пака, а саб не хотел бы с ним пересекаться. Аппетита никакого, но живот скручивает от голода, в итоге Юнги почти давится, быстрее запивая всё водой. Всё это не просто так. В итоге, остатки оказались в мусоре, а Мин, почему-то, измотан. Душ казался уже не такой заманчивой идеей. Зато захотелось позвонить Хосоку. Юнги не повезло пересечься на лестнице с Чимином. Саб постарался быстрее проскочить, но Пак успел аккуратно перехватить его руку. — Не хорошо себя чувствуешь? — испытывающе спрашивает Чимин, но Юнги отрицательно машет головой и мысленно просит отпустить. Голос, будто застрял где-то в горле, не пропуская в легкие воздух и не давая звуку выйти. — Прими душ, — предлагает Чимин и всё же отпускает. Юнги уматывает как можно быстрее, успев захватить только пижаму. Все внутри снова горит просто от ласкового, не приказного тона и нежных касаний. Мин бьет себя по щекам до покраснения. — Блять! Как же я это… Да пошел он! — Юнги встает под горячий душ, немного согреваясь от прохлады осеннего дня и спасаясь от ненавистных слез. Тошнота проходит после контрастного душа. Унять неприятные мысли помогают различные уходовые средства, особенно тканевые маски. Он держит их на лице, сидя на крышке туалета. Минуты он отмеряет, вспоминая песни или стихи, ибо телефон, скорее всего, у Чимина. Его отняли ещё в участке, обещая передать дому. Пак немного перекусывает и разминает шею. После (возможного) ухода Мина он, наконец-то, уделит время своему здоровью. По крайней мере, он дает себе такое обещание. Чимин замечает остатки еды в мусорке и снова боится за состояние Юнги. Доминант тяжело выдыхает и надеется, что саб сможет успокоиться сам. Чимин бы с радостью оказал поддержку и помощь, но Юнги противится, постоянно скалит клыки, готовый напасть словесно. Он не готов показать слабость и довериться Паку. Как же Чимин устал. Даже сейчас начинает болеть голова от переживаний, а сделать ничего не может. Он трет глаза и планирует уйти спать, всё равно больше не сможет поработать. Пак оставляет телефон Юнги и просит, через записку, ночью не шуметь. В последнее время дом спит очень чутко. Юнги выходит из душа морально отдохнувший. Кажется, что он вот-вот снова что-то натворит, но он никогда не делал это специально. Никогда, кроме первой недели здесь. Потом это наскучило и лишь выматывало. Мин заходит в свою комнату и с удовольствием плюхается на кровать. Его любимое мягкое королевство. Он хотел бы всегда таскать эту кровать, да и всю комнату, с собой. Нужно отдать должное Чимину, ведь он обустроил комнату очень уютно, учитывая все пожелания Юнги. Поэтому, это действительно его крепость — место, куда даже Пак не заходит. Мин не мог удержаться: однажды поставил камеру телефона на весь день, когда сам уходил из дома. Юнги удобно устроился, но ему нужен телефон. Как минимум — для уверенности. Приходится встать. Идти в кабинет Чимина не хочется, но найти его нужно. Нашёлся он в своей комнате уже спящий. Юнги не осмелился бы будить, поэтому решает поискать сам. — Какой же дурак, — Мин бьет себя по лбу, находя свой телефон на кухне. — Как жаль, что мне плевать, — отвечает он на записку. Шуметь правда особо нечем, только если специально, но Юнги таким заниматься не собирается. В комнате он наконец набирает Хосока. Сейчас не слишком поздно, Юнги надеется, что его друг ещё не спит, но виновато прикусывает губу, слыша сонное: «Слушаю». — Привет, Хо, — неуверенно начинает он. — Привет. Что-то случилось? — Хосок на грани сна и еле передвигает губами, но искренне интересуется. — Вообще-то, да. Я сорвал урок. — Вау, ты большой молодец, — слова приобретают немного расстроенную интонацию. — Зачем вообще пошёл? — Это всё Чимин! Блять, вот нужно ему было! Пошёл к черту, мудак, — обидчиво восклицает Мин, начиная наворачивать круги по комнате. — Он лишь хочет помочь. Вообще, не понимаю, что он такого тебе сделал. Я понимаю, что это у тебя ненависть на весь доминантный род, но Чимин хотя бы старается, — устало говорит друг. — Если тебе сейчас плохо, то ложись спать. Я не смогу помочь через телефон, приехать тоже. Я люблю тебя, Юни, но иногда ты такой дурачок, — слегка смеется Хосок. — Я просто хочу быть свободным. Хочу жить в свое удовольствие, — на грани слышимости шепчет Мин и отключается, не услышав ответа друга. Кровать встречает в свои мягкие объятия, убаюкивая неспокойным сном. Юнги так холодно, что он укрывается двумя одеялами.