письмо о любви и пистолете

— скажи мне, что случилось..? что с моими руками, эндрю? почему все стучит и трясется? эндрю? эндрю, пожалуйста, мне нужно встать, — глотал воздух гранц. счет идет на секунды, распотрошенная пулей грудь изливается нежной любовью, рубиновой кровью. — о, ради господа, лишь посмотри, — твоя потная кровь застывает кусками багрового снега. мясной лед. я не извиняюсь за содеянное, я не собираюсь каяться. ты проделал большой путь, достаточный путь до смерти, никаких исключений… все достойно. пуля в твоей груди — твое спасение и наказание, награждение, не путай зеленый с голубым. спи спокойно, мой милый, мой маленький гранц. спи вечно. молчи. не шуми. докурю, станет быть и покончено. все, что любимо, рано или поздно разломится, но чувство любви от этого никуда не убежит. оно будет кружить над землей пухлой копной снежинок, оно останется в воспоминаниях, уйдёт с нами в лучшее место; — ты уже скоро уснешь, мой милый гранц, ляг удобнее. уснешь, как все эти зимние деревья. милый, я не дам тебя в обиду никому. а еще мне всегда было любопытно, как ты думаешь обо мне? только взаправду. кажется, что твоя любовь была неповторимо и невозможно искренней. я прав? или мне так хочется думать? так знаешь, к чему веду? я столько же клялся людям в любви, столько же гулял по кругу, водил сам новые круги, все вокруг да около. да вот бесполезно. никогда не смотрел ни на кого такими возлюбленными глазами, как сейчас на тебя. моя любовь всегда выходила мне боком. ах, тебе еще не больно, но страшно выдохнуть?.. эта твоя беспомощность новорожденного. сменностью чувств создана. видишь, с возрастом, глупость не убавляется, податливость тоже. тебя сделали пятнышком света, цепляющим за мое единое живое, гранц. прости меня, это не механизмы, не рычаги, так что пока не поздно — все до последнего говори. я слушаю. я слышу. — я так тебя люблю… — я буду рядом, виктор, не вздумай плакать. здесь для тебя я. ничего страшного. руки с золотым кольцом сжимаются на щене. мягкие русые пряди плывут, кружева расплетаются; *** нет его теперь ни в одном городе, нет его. не найти милого ни на одной станции. ночами бродит по квартире, а рядом бродят его печали. и, видите ли, даже спустя километры молчания, так скучает… знаете, так скучает… было бы хорошо, да если бы каждый сентябрьский вечер, не вспоминались эти руки, что гладят колени. придерживают пламя. «без тебя дни летят мимо. без тебя я лечу на автопилоте, и, в целом, даже неплохо вроде бы, только не очень получается жить. ведь стоит мне зажмуриться, как замелькают картинки, улицы, ты, ты, ты..» строки бегут по дешевой бумаге, дешёвыми чернилами очертя кривые силуэты букв; «—было бы хорошо, если бы каждый сентябрьский вечер, не путал я теплый ветер, задевающий едва плечи, с нежностью твоих объятий. и, может быть, месяц прошел бы ещё, а затем еще, и еще, и еще. а там бы и снег стал бы таять в тишине. и было бы все хорошо, если б не память, кричащая о тебе.. однажды перестану бродить ночами, и когда повиснет молчание, я наконец скажу, что все еще так скучаю. ужасно скучаю.»