Пропущенная сцена

      — Ну вот, теперь мы выглядим как настоящая семья.       Юра, наконец оторвавшись от Герды, посмотрел на него и улыбнулся:       — С общим бытом и собакой, в конце концов, тоже общей?       — Теперь осталось только выбрать общий дом.       Богатый на эмоции день очень взбудоражил Юру, и он никак не мог перестать улыбаться своей самой широкой улыбкой, глядя на разморенного после душа Володю, лежащего головой на его плече. Все самое ценное в жизни сейчас было в его руках.       Володя медленно выводил незамысловатые узоры на любимых ключицах самыми кончиками пальцев, заставляя табун мурашек пройтись вдоль всего Юриного позвоночника.       Юра опустил руку, удобно устроив ее на Володиной макушке, и принялся пальцами перебирать отросшие темные прядки, периодически нежно массируя за ушами и поглаживая по затылку. Володя, чуть ли не урча, сам подставился под незамысловатую ласку, соскучившись за время их разлуки. Не прекращая улыбаться, Юра наклонился, чтобы целомудренно поцеловать в чувствительное место под левым ухом, а потом погладил по щеке, ощущая шероховатость пробивающейся щетины подушечками пальцев.       Легко, чуть касаясь губами, он прошёлся по виску, поцеловал скулы, кончик носа. Нашёл желанные губы, но не спешил их целовать, лишь жарко дышал на них и чуть расфокусированным взглядом смотрел, как грудная клетка Володи учащённо стала подниматься и опускаться.       Юра почувствовал, как стало накрывать возбуждение, как его повело от одного Володиного запаха, такого безумно родного. Как сильно ему сейчас хотелось обладать им полностью, разделяя переполненное счастье на двоих.       — Володя, — Юра поймал руку, которая продолжала играть с его ключицами и поцеловал любимого в запястье, опаляя кожу горячим дыханием. — Я так хочу тебя. Можно?       Русые волосы уже почти полностью высохли после душа и концы слегка завивались непослушно в разные стороны. Володе это по-особому нравилось, и он ласково провел правой рукой по Юриной макушке, позволяя прядкам свободно скользить сквозь пальцы.       — Юрочка, тебе всё можно.       — Только мне? Другим нельзя? — Тон Юры был шутливым, в его манере, но Володя словно оцепенел от шока. Он не разделил веселье своего возлюбленного, и теперь в его глазах отражалась глубокая задумчивость. Никаких других никогда не будет. А тех, кто был у него в то время, когда они с Юрой не были вместе, он даже не хотел вспоминать. — Прости, я не так спросил. Совсем не так. Черт! Я имел в виду... ты никогда до меня не был снизу?       — Я не был снизу между «с тобой» и «с тобой», если выражаться точнее, — голос Володи перешел почти на шепот, а на щеках появился едва заметный румянец смущения.       — Почему?       — Ты правда вот сейчас хочешь это обсудить?       — Да, хочу, — Юра полностью развернулся лицом к Володе и в миг стал максимально серьезным. — Тебе не нравится? Я замечал, что ты слишком зажат и не можешь полностью расслабиться. Володя, я могу всегда быть принимающей стороной, только не нужно делать мне одолжений и совершать что-то, что не приносит тебе удовольствия.       — Это не одолжение. Это другое. Совсем другое, Юр. С другими у меня не было доверия, и я не хотел этого, а тебе я готов отдать всё, всего себя.       — Ради меня? Скажи, ты переступаешь через себя в этот момент? — Юре показалось, что шестеренки в его голове заскрипели, когда он вспомнил их самый первый раз. — Тогда под ивой ты сказал: «Тебя я никогда не унижу», ты до сих пор считаешь это унижением?       — Что? Нет! Конечно нет! Иначе я бы не стал тебя... Юр, чего ты добиваешься? Все же хорошо, меня всё устраивает.       — Устраивает?! — Юра неосознанно закатил глаза. Это совершенно не то слово, которое ему хотелось бы услышать, занимаясь любовью с любимым человеком, но сейчас не время придираться к словам, когда образовалась более серьезная проблема. — Тебя! Я добиваюсь тебя! Только я хочу, чтобы тебе было максимально хорошо, и ты при этом не ломал себя внутри.       — Мне хорошо. Правда хорошо. Но в голове… я не знаю. Не получается полностью расслабиться из-за потери контроля, — Володя опустил вниз глаза, избегая прямого взгляда, ему очень сложно было собраться с мыслями.       — Прости, я правда не знаю, как объяснить, не знаю, почему так. Не хочу, чтобы ты думал, что мне это неприятно. Тело — это тело, а в голове кавардак.       Юра не перебивал, он слушал каждое слово, пытаясь понять Володю. Для него было очень важно, чтобы его любимый человек мог полностью ему доверять.       — Кажется, вместо объяснений я всё еще больше запутал, даже в собственных мыслях, — пришёл к выводу Володя. — Может мне снова стоит обратиться к Ангеле?       Юра мучительно-долгую минуту что-то обдумывал, но блеск в его глазах подарил Володе немного спокойствия.       — Нет, Ангела нам в этом вопросе точно не нужна. Ты мне доверяешь? — Юра аккуратно притянул Володю к себе за воротник халата и утонул в его серо-зеленых глазах, в которых и так явно читался ответ на такой глупый вопрос.       — Да… — на выдохе еле успел произнести Володя, и его тут же утянули в жаркий поцелуй, выражая явное желание обладать им.       — Я постараюсь, чтобы ты почувствовал, что не только ты отдаешь всего себя. Сегодня все будет для тебя!       Юра опрокинул Володю на мягкие подушки, не прекращая целовать чуть обветренные, но тем не менее мягкие губы. Сначала кротко, будто разведывая, а потом по ним чуть с напором заскользил влажный язык. И когда губы слегка раскрылись, язык проник внутрь. Безумное желание мелкими мурашками спускалось вниз живота, и Володино возбуждение уже заметно чувствовалось через тонкую ткань халата. Но Юра никуда не спешил, у него была цель, и он уверенно шёл к ней небольшими шагами.       Чуть припухшие от поцелуев губы Володи блестели в тусклом свечении ночника. Юра смотрел на него, любовался им. Раскинутый на подушках, чуть растрепанный и возбужденный. Он никогда никому не позволит увидеть такого Володю. Чувство собственника внутри буквально кричало: «Это мой, МОЙ Володя!»       Нежно касаясь губами, а затем мягко надавив зубами на мочку уха, Юра чуть осевшим голосом с хрипотцой прошептал:       — Я хочу слышать, от чего тебе будет очень приятно. Говори мне, где тебе больше нравится. Или подавай какой-нибудь знак.       Лишь когда Володя положительно кивнул, Юра провел огрубевшими от клавиш пальцами от мочки уха, вдоль шеи, очерчивая кадык. Чуть задержался на яремной впадине и оставил там влажный след от поцелуя, прямо под собственными пальцами.       Юра почувствовал чуть сбившееся дыхание под своей ладонью, когда развязывал свободный узел. Раскрывая халат, он плавно очертил линию груди и, как бы невзначай, задел левый сосок. А потом опустился на него губами, дразня языком, втягивая в себя, выпуская с причмокиванием и повторил то же самое уже с другим соском, руками очерчивая бока и живот.       Володя разрешал делать с собой всё, беспрепятственно позволяя ласкать его там, где Юре хотелось. Это туманило Юрин разум. Ему в какой-то миг показалось, что это всего лишь шутка судьбы, наваждение, один из его несбывшихся снов, но тихий стон вернул его полностью в реальность, доказывая, что этот идеальный мужчина, которого он любил всем сердцем, действительно сейчас находился рядом с ним, в его руках. И сладко стонал… Стонал?       Юра впервые услышал этот удивительный звук, сорвавшийся с полуоткрытых уст Володи, и этот звук опьянял гораздо лучше любого рома.       Продолжая неторопливо гладить раскаленную от ласк кожу, Юра опустился чуть ниже, удобно устраиваясь у раздвинутых ног. Теплое дыхание опалило головку члена, и Володя от нетерпения выгнулся навстречу, но Юра придержал его за бока.       — Володенька, просто сконцентрируйся на своих ощущениях…       После этих слов Юра оставил на Володином члене несколько кротких, почти невинных поцелуев, провел языком от основания до самого кончика и, раскрыв губы, прижался к головке. Он медленно опускался все глубже, расслабив горло и помогая себе впустить его полностью, пока не перехватило дыхание. Но Юра не отстранился, а наоборот с большим напором начал играть своим языком с членом во рту. Словно тот не перекрыл ему кислород, а был всего лишь маленькой конфеткой, которую дали ребенку за хорошее поведение. И действительно, будто в награду Юра услышал еще один стон. Только уже более громкий, более слышимый, чем первый.       Тонкие музыкальные пальцы ласкали внутреннюю часть бедер, чуть с нажимом, но не оставляя следов. Снизу-вверх, размазывая влагу слюны по яичкам, он спускался вниз по расселине, повторяя движения, но пока не позволяя себе большего.       Влажные поцелуи с легкими покусываниями снова прокладывали дорожку к Володиным губам. Юра вдыхал родной запах и медленно сходил с ума от переизбытка эмоций. Он хотел полностью присвоить себе этого прекрасного человека, и такие маниакальные мысли его пугали. Но сейчас в его руках, ЕГО Володя, который позволял Юре такое самоуправство.       Губы снова соприкоснулись с желанными губами. Володя прижал к себе Юру, выбивая из него остатки кислорода и пытаясь взять контроль в свои руки. Но Юра нежно провел кончиком носа по влажным губам, по ямочке на щеке, по виску и бровям и успокоил своего возлюбленного. Поддаваясь незамысловатым ласкам, Володя действительно понемногу расслаблялся.       — Мне нужно, чтобы ты перевернулся, так будет удобнее.       Володя снова напрягся, но сопротивляться не стал. Словно ленивый кот, он скинул полностью с себя халат, перевернулся на живот и подогнул под себя колени, так, как это делал для него Юра.       — Просто расслабься, позволь себе чувствовать.       Юра с трепетной нежностью ласкал кожу на лопатках, проводя по ним дуги, он представлял себе, что отсюда растут самые прекрасные крылья. Володя казался ему небожителем, самым прекрасным человеком на этой земле. Губы оставляли следы, словно клеймили кожу под ними, плавили, вызывая новую волну мурашек, сопровождаемую тихим стоном.       Чуть надавливая подушечками на ямочки Венеры, Юра готов был сам застонать в унисон с Володей. Он чувствовал, как любимый человек по малой толике, но все больше расслабляется, а значит, доверяет ему. Несмотря на всю свою зажатость и мысленную установку, которую он долгое время внушал сам себе, одним откликом тела Володя показывал столько, сколько Юра не слышал ни в одной симфонии, и это было для него настоящим откровением, прошибающим каждую клеточку.       Замедлив свои движения, Юра раздвинул упругие ягодицы и сделал то, что не делал никому и никогда, несмотря на свою открытость и готовность к экспериментам. До подобного у него ни с кем никогда не доходило, но сейчас ему хотелось… Хотелось, чтобы Володя испытал все возможные приятные ощущения от занятия любовью, и он провел языком по самому сокровенному месту.       — Ю…ра… ты что сейчас сделал? — голос Володи, такой возбужденный, с нотками смущения, еще больше распалял Юрин пыл.       — Просто чувствуй, Володенька, просто чувствуй. Я хочу тебя слышать… — и Юра снова провел языком по этому месту только с большим нажимом.       Володя, правда, пытался ни о чем не думать, но это… это же стыдно! Хотя они уже разговаривали об этом. Не может быть ничего унизительного и стыдного, когда два любящих человека хотят сделать друг другу приятно. И если бы у него было больше знаний в подобных вещах, то он сделал бы и для Юры то же самое, не считая это чем-то постыдным. Утыкаясь раскрасневшимся лицом в подушку, Володя отбросил в сторону все сомнения и все ненужные мысли и сосредоточился на том, что же он на самом деле чувствует телом.       В Юре проснулся неподдельный азарт. Лаская языком сжатое колечко мышц, он иногда отстранялся лишь на мгновение, чтобы полюбоваться, как оно соблазнительно блестит в тусклом свете. А потом снова льнул к нему, только теперь проникая внутрь медленно и аккуратно.       Володю пробила приятная дрожь, и из его груди вырвался новый стон: низкий, глубинный, тягучий, словно липовый мед, и Юра пошевелил своим языком внутри, оглаживая мягкие стеночки, чуть растягивая их. Этот новый звук Юра хотел бы записать на диктофон и переслушивать его во времена, когда Володя находился бы где-то далеко, не рядом. Но сейчас он был здесь, в его руках, и Юра хотел дать ему всю свою любовь, всего себя.       Стоны участились, а вместе с ними участилось и сердцебиение Юры. Однажды он обязательно напишет композицию об этой ночи, и Володя непременно поймет все его эмоции и ощущения.       Снова выцеловывая линию лопаток, Юра опустил свою руку вниз, обхватил возбужденный член и не торопясь провел по нему несколько раз. Он уделил особое внимание самым чувствительным точкам Володи, которые он давно уже выучил и знал. Продолжая отвлекать любимого приятными ласками, Юра дотянулся свободной рукой до баночки с лубрикантом, откинул крышку и опустил в него пальцы, зачерпывая как можно больше.       Чуть прикусив кожу на шее, у основания роста волос и продолжая ласкать Володин член, Юра медленно ввел в Володю один палец. Он хотел подготовить его к себе полностью, распределяя внутри смазку и разминая мышцы.       Не увидев даже толики сопротивления, Юра аккуратно добавил второй палец. Продолжая двигать ими внутри в разные стороны, он пытался поймать сбившееся дыхание. От очередного движения Володю просто выгнуло, он вцепился в простынь с такой силой, что она бедная с треском просто разошлась вдоль волокон, оставляя большие дыры. Юра бы купил еще сотню таких, если Володя продолжит воспроизводить этот сладкий звук из самого нутра, заставляя полностью в нем раствориться.       — Еще, сделай так еще раз… — голос Володи совсем осел, но Юра понял его и снова провел по нужному месту, чуть надавливая на простату и извлекая из Володи новый стон.       Володю протащило по всем десяти небесам. Именно сейчас все ощущалось наиболее остро, когда он смог сосредоточиться на самом важном и отпустить себя, довериться, отдаться во власть любимого человека.       Добавив еще лубриканта, Юра приставил головку к основанию входа, чувствуя, что Володя готов. Но он не стал сразу входить, лишь поддразнивая провел по податливым мышцам и, соскользнув, провел своим членом вниз по шву и яичкам. Его слух уловил новый стон — уже с другой интонацией, более мягкой, похожей на скулеж. А ещё дрожь в коленях, которую Юра почувствовал своим телом. Он повторял свои незамысловатые движения ещё и ещё, не забывая ласкать Володин член, который уже просто сочился смазкой, до тех пор, пока не услышал:       — Юр…чка, п…жалуй…ста…       — Пожалуйста, что, Володя? Скажи мне, чего ты хочешь?       — Хочу тебя… полностью… внутри… — Юра прекрасно понимал, чего хочет Володя, но он хотел услышать эти слова. Для него было важно, чтобы его любимый человек без всяких барьеров и зажимов сам захотел этого, и он получит желаемое.       Юра входил медленно, постепенно, без резких движений погружался в тесноту упругих мышц, растягивая их еще больше, до самого упора.       Прислушиваясь к дыханию Володи, он не торопился двигаться. Но тот сам сделал первое движение бедрами, чуть отстраняясь и насаживаясь обратно, снова меняя интонацию в своих стонах. Сейчас они звучали отчаянно, передавая все оттенки возбуждения и желания достичь разрядки. Юра сам держался на честном слове и от одной прелюдии готов был кончить, даже не прикасаясь к себе. Но сегодня было всё для Володи, и он старался для него.       Любое движение проносилось словно ток по венам, и Юра это чувствовал. Он прикасался к самым нежным местам Володи, не обделяя его член своим вниманием, проходился по нему не сильными, но размашистыми движениями. Юра продолжил нарочно дразнить, входя теперь лишь наполовину, делая паузы, задерживаясь головкой на нужной точке, пока возлюбленный не задрожал в его руках вместе со стоном, выдыхая его имя.       Сдерживаться уже было просто невозможно и движения стали чаще и свободнее. Юре пришлось крепко держать Володю за бока, чтобы его колени окончательно не разъехались и он оставался в самом выгодном положении. Сам же при этом периодически менял угол проникновения, в самые неожиданные моменты вновь проходясь по простате.       Более глубокий толчок и снова стон — жаждущий, умоляющий.       Толчок…       Стон…       Толчок…       Стон…       Юра оставил влажный поцелуй между Володиных лопаток, слегка прикусывая. Хотелось вцепиться зубами очень сильно, оставить метки, присвоить полностью, но Юра никогда не сделал бы больно любимому человеку, даже на пике таких эмоций. Его Володя заслуживал быть максимально залюбленным, и в их отношениях нет места боли.       Следующий стон был высоким и почти оглушил Юру, заставляя кровь бурлить, отдаваясь пульсацией во всем теле. Перед глазами пронеслись вспышки фейерверка, а затем наступила тьма. Он еще никогда в жизни не испытывал такой яркий оргазм, но ведь с любимым человеком возможно все.       Володе сейчас казалось, что он — одна сплошная эрогенная зона. Его крепко удерживали одной рукой, выбивая остатки разума, а другой ласкали вершину соска, сжимая, оттягивая и очерчивая его по самому контуру. Потом Юра спустил руку к его члену и двигал ею ровно в такт толчкам. Володя кончил одновременно с Юрой в тот момент, когда даже не мог предположить, что он может быть таким чувствительным.       Переполненный ощущениями и чувствами, взрываясь сверхновой, он окончательно упал на кровать. Юра, удобно устроившись рядом, притянул его к себе. Несмотря на безумный жар тел, он с невообразимым трепетом поцеловал любимого в губы и крепко обнял, словно тот мог куда-то раствориться с первыми лучами солнца.       — Как ты себя чувствуешь? – Юра смотрел на мягкие черты лица Володи и немного начал переживать, что тот долго молчит.       Володя долго переводил дыхание и пытался собраться с мыслями, чтобы вернуться в реальный мир. Он был небольшим знатоком в постельных делах и сейчас ему казалось, что он умер и родился заново.       — Юра… Юрочка… — на пике эмоций Володе хотелось заплакать от счастья, но он лишь крепче обнял Юру, утыкаясь носом в его изгиб шеи.       — Ты потрясающий! Мне достался самый удивительный человек на этой земле.       Юра улыбался. Улыбался своей самой теплой и счастливой улыбкой, той, которую он дарил только одному человеку, которого он сейчас крепко сжимал в своих объятиях.       — Ты такой волшебный, Юрочка. Я так тебя люблю! В тебе живет вся красота этого мира. — Володя кончиками пальцев провел по Юриным губам, отпечатывая в своей памяти эту улыбку.       — Володя, для меня весь мир — это ты!