Хён

      Впервые Тэхён просыпается раньше будильника, впервые за долгое время чувствует себя выспавшимся, впервые он просыпается в одной постели с парнем. Отголоски бурной ночи лёгкой болью отстают в пояснице. Тэхён касается своих слегка распухших губ и вспоминает жаркое безумство. Почему он, почему сейчас, где было всё это время его второе «я» или оно единственное? Он несмело поворачивается к мирно спящему рядом Сэму и любуется. Ангел воплоти. Падший ангел. Слишком много боли ему пришлось пережить. Но прожить её он, видимо, смог не до конца. Раненое, а затем разбитое сердце он будет склеивать кусочек за кусочком, а после возьмётся за измученную душу.       Он нежно оглаживает прядь волос, убирая ту с прелестного лица, и медленно проводит по спине вдоль позвоночника. Слишком красив. Чувство собственника дало о себе знать — он тянет край одеяла и укрывает Сэма, будто это убережет того от чужих глаз.       Он поднимается и идёт в ванную. Затем готовит незамысловатый завтрак и возвращается в постель.       — Доброе утро, Джинни. — Он целует того в скулу и получает в ответ тихое мычание. — Если откроешь глаза сейчас, то мы ещё успеем, — глаза напротив тут же распахиваются, — позавтракать. — Тэхён широко улыбается и снова целует, только теперь в губы. — Ненасытный, — шёпотом добавляет.       Сэм хватает хёна за талию и подминает под себя.       — Завтрак в постель? — Игриво приподнимает бровь младший.       — Чёрт тебя подери, Джинни, — тяжело дыша от возбуждения отвечает Тэхён, — мы опоздаем.       Завтрак остаётся нетронутым, но Тэхёну удаётся впихнуть младшему пару тостов с арахисовой пастой и вишневым джемом с собой.       — До вечера. — Младший стоит перед ступенями в свой учебный корпус.       — До вечера, — отвечает хён. — Джинни, — окликает и, когда тот оборачивается, поднимается на пару ступеней выше, — будешь моим парнем?       Сэм в замешательстве. Слышать нечто подобное ужасно неловко, но от чего-то вновь очень приятно. Он еле сдерживается, чтобы не взвизгнуть от радости, поэтому:       — Хён, вообще-то после того, что я вчера сделал, я должен стать твоим мужем. — Закусывает губу и давит смешок.       — Это значит — да? — Хён ухмыляется, но смотрит серьёзно. Ещё ближе подходит.       — Да. — Сэм стыдливо опускает взгляд, а затем чувствует лёгкое касание руки.       — Мы с тобой практически не знаем ничего друг о друге, но я очень хочу узнать тебя вдоль и поперёк. Надеюсь, ты позволишь. — Сэм поднимает взгляд и нервно сглатывает. Пронзительный взгляд хёна, полный тепла, и ни капли намёка на сарказм или шутку. Он тянется и коротко целует того в губы, задерживаясь на мгновение, а после разворачивается и убегает, надеясь, что его короткое проявление чувств осталось никем незамеченным.       В просторной аудитории всего пару человек, профессор Пэкстон читает лекции по культуре, что ужасно скучно само по себе, а в его исполнении так вообще. Поэтому большая часть студентов предпочитает оставаться в тёплой постели, нежели неуклюже корчиться на парте, периодически дергаясь на «я понятно объясняю?». До начала занятий ещё пятнадцать минут, поэтому Сэм решает приговорить один из наспех завернутых в крафтовую бумагу бутербродов. Аппетитный аромат тут же ударяет в нос, как только он разворачивает её. Он откусывает немного, в удовольствии расплываясь прикрывает глаза, как вдруг слышит у себя над головой:       — Приятного аппетита. — Сэм изумленно поднимает взгляд и видит однокурсника — Том, кажется. — Не против, если я присяду здесь? — Сэм коротко кивает и продолжает уплетать лакомство, совершенно недоумевая, почему этому приспичило приземлить свой зад именно рядом с ним и именно сегодня. — Сегодня похороны, знаешь, — Сэм практически давится, кусок застревает где-то посередине и больно продолжает движение вниз. Видимо, это очень сильно отразилось на его лице — сосед тут же протягивает бутылку с водой. — Мы могли бы вместе поехать, если ты не против. — Сэм откручивает крышку и делает пару глотков. — Ты ведь сегодня без машины, — продолжает тот. Сэм удивлённо вскидывает брови. — Видел, как ты пришёл. Кстати, парень у тебя классный, — Том ухмыляется уголком губ, а Сэм давится. Он буквально давится его словами, прыская водой. — Ты в порядке? — сосед легонько похлопывает того по спине, а у Сэма лишь один вопрос в голове: какого хрена?       «Этот видел их, значит, может растрепать. А может не станет? Подумаешь! Ничего такого ведь в этом нет? Ага, как же, ничего такого…» Для кого угодно, но только не для Сэма. Больше всего его пугало то, что дядя, человек строгих взглядов и старой закалки, воспримет эту новость совсем не радужно, как бы странно это не звучало. Он не боялся потерять опекуна, хотя по факту тот им уже не являлся, он боялся потерять единственного родного ему человека. Возможно, он тоже не хотел такой жизни, но поступить иначе не смог. За это Сэм ему очень благодарен, поэтому не должен причинять ему боль.       Всю лекцию он просидел в напряжении, чего ещё ждать от этого он понятия не имел, но на совместную поездку всё же согласился.

***

      Похороны здесь и на его родине очень отличались между собой, схожи были лишь тем, как казалось Сэму, что люди были облачены в чёрное, и на лицах большинства отпечаталась грусть, печаль, сожаление или же равнодушие, тщательно скрытое под маской.       Он держался подальше от родственников и приближенных к семье Миранды. Не потому, что не был знаком с ними, скорее, в целях самосохранения: взгляды, которыми его щедро одаривали, говорили о неприязни. Открытой, явной такой, неприязни. Его невзлюбили ещё в день их первого знакомства. Сначала их насторожила его национальность, затем, то что он не их круга, а после того, как они узнали, что он не парень ей, а просто друг-гей, с которым она иногда проводит вечера вне дома, так и вовсе запретили общаться, мол, развращают их дочь. А теперь его ещё и обвинили в её убийстве. Ну, просто полный набор — у него на груди красным по белому написано: «я тот, кого нужно ненавидеть и подозревать во всех смертных грехах».       Пожалуй, это слишком. Подобная перспектива его не прельщает, поэтому держится поодаль.       — Вы были с ней близки, верно? — рядом стоящий Том решил нарушить его внутреннее спокойствие своим глупым вопросом, ответ на который был вполне очевиден.       — Да, — Сэм коротко кивнул.       — А ты с ней часто общался? Она никогда не упоминала тебя, — лениво повернувшись, Сэм решил унять своё любопытство.       — Нет, — тот потупил взгляд вниз, — мы иногда пересекались на совместных занятиях, иногда работали в паре, мы не были друзьями. Честно говоря, я никогда не считал её той, с кем я мог бы нормально общаться. Она была, — он замялся и бросил взгляд на Сэма, — ну, в общем, она часто упоминала о тебе, поэтому я решил, что человек, искренне любящий так кого-то, не может быть плохим.       — Она была безбашенной, — Сэм дёрнул уголком губ, — я обожал в ней это. Так удивительно, всегда тянет к тому, чего не хватает в нас самих. Противоположности и всё такое.       — А как же единомышленники? Разве не приятно находиться рядом с таким же, как ты сам?       — С таким же, как я сам? — Сэм удивлённо приподнял бровь и ухмыльнулся. — С таким же я бы давно шагнул под поезд. — Он нервно дёрнул головой и ушёл по направлению к машине. Разговор был исчерпан.       Обратный путь они проехали молча. Сэм устало склонил голову к окну и погрузился в себя. Из мыслей его вывел снова странный вопрос Тома:       — Ты уверен, что тебе сюда? — Сэм оторвал голову и взглянул вперёд. Рядом с домом Тэхёна стояло несколько полицейских машин, цвет мигалок которых поочерёдно сменялся с красного на синий.       — Какого хрена?! — Из дома вышел мужчина в гражданском, а следом двое полицейских, ведущих под руки его хёна.